Нравится ли вам стиль Прованс?
Инлавка
Блог
Руководства
Руководства по стилям
Нравится ли вам стиль Прованс?
Кресло «Венсен»
69 000 ₽
Артикул
OM-25111902
Материал
массив дерева / ткань
Размер товара
665 x 64 x 106 см
Диван прямой трехместный коричневый Сити 220 см
129 000 ₽
Артикул
TK-SI-SF29-BF19GBrwn
Материал
ткань
Размер товара
220 x 91 x 77 см
Диван Bantam Sofa Большой светло-серый
132 000 ₽
Артикул
DG-F-SF307-R51602-91
Материал
дерево / ткань / шерсть
Размер товара
220 x 84 x 84 см
Диван Vierra двухместный прямой бежевый
141 000 ₽
Артикул
DG-RF-F-SF53-2
Материал
ткань
150 x 85 x 67 см
Кушетка Амелия бежевая
94 490 ₽
Артикул
TK-RF-F-SF50-1
Материал
дерево / ткань
Размер товара
71 x 170 x 94 см
Диван Jack 2 трехместный прямой синий
126 000 ₽
Артикул
DG-RF-F-BD0211
Материал
дерево / ткань
Размер товара
220 x 90 x 78 см
Диван Честерфилд большой прямой серый
129 000 ₽
Артикул
TK-D-CHE-220-сер
Материал
массив дерева / ткань
Размер товара
220 x 90 x 82 см
Стол обеденный Дерево с историей d 120 см
160 200 ₽
Артикул
RW068
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
120 x 120 x 78 см
Модуль под телевизор двухдверный с 2 ящиками Гамбург
243 000 ₽
Артикул
LVX18188
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
166 x 48 x 220 см
Стол обеденный Гамбург, столешница — тонировка маслом
192 700 ₽
Артикул
LVX18172
Материал
массив дерева / металл
Размер товара
160 x 90 x 78 см
Тумба под телевизор двухдверная с ящиками Гамбург
128 400 ₽
Артикул
LVX18137
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
200 x 45 x 60 см
Комод двухдверный Гамбург с 4 ящиками
195 500 ₽
Артикул
LVX18131
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
218 x 50 x 90 см
Тумба под телевизор двухдверная с 4 ящиками Гамбург
149 900 ₽
Артикул
LVX18093
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
200 x 45 x 60 см
Шкаф книжный с ящиками, полки — тонировка маслом Гамбург
197 000 ₽
Артикул
LVX18053
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
110 x 50 x 220 см
Шкаф платяной четырёхдверный Марсель
403 200 ₽
Артикул
РРАВ-0474
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
232 x 60 x 240 см
Кофейный столик
74 000 ₽
Артикул
WM18872
Материал
массив дерева
Размер товара
120 x 60 x 45 см
Стол обеденный Брюгге с резными ножками 160×90
109 600 ₽
Артикул
WM18261
Материал
массив дерева / мдфРазмер товара
160 x 90 x 78 см
Стол обеденный Брюгге 160 x 90 с 3 выдвижными ящиками
153 600 ₽
Артикул
WM18249
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
160 x 90 x 78 см
Стол обеденный раздвижной Брюгге 160/220x90x78
151 800 ₽
Артикул
WM18238
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
160 x 90 x 78 см
Витрина с двумя стеклянными дверьми Брюгге
197 900 ₽
Артикул
WM18195
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
110 x 40 x 210 см
Столик кофейный Либерти
88 600 ₽
Артикул
LIB09
Материал
массив дерева
Размер товара
140 x 70 x 48 см
143 100 ₽
Артикул
PBTK
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
115 x 115 x 76 см
Комод малый Флоранс цвет Золотой антик, глянцевый, с состариванием
88 600 ₽
Артикул
FLR-S-GLY14
Материал
массив дерева
Размер товара
58 x 38 x 77 см
Обеденный стол Дерево с историей 170х75 см
199 900 ₽
Артикул
RW015
Материал
массив дерева
Размер товара
170 x 75 x 105 см
Шкаф книжный одинарный низкий Бретань
64 900 ₽
Артикул
PBBG-S
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
92 x 42 x 100 см
Комод большой Флоранс цвет Желтая черешня, глянцевый, с состариванием
130 000 ₽
Артикул
FLR-L-GLY05
Материал
массив дерева
Размер товара
125 x 55 x 83 см
Комод малый Флоранс цвет Морошка, глянцевый, с состариванием
88 600 ₽
Артикул
FLR-S-GLY09
Материал
массив дерева
Размер товара
58 x 38 x 77 см
Комод Бретань
105 900 ₽
Артикул
PBCK
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
130 x 53 x 92 см
Стол круглый раздвижной Нордик 115 см
163 600 ₽
Артикул
PBTB
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
115 x 115 x 75 см
Шкаф-витрина Нордик
163 700 ₽
Артикул
PBA7
Материал
массив дерева / мдф
Размер товара
121 x 46 x 190 см
Товар
Товар добавлен в корзину
Перейти в корзину
Заказать звонок
Телефон
Файлы
Загрузить фото
Даю согласие на обработку персональных данных
Загрузить с телефона
Продолжая пользоваться данным веб-сайтом, вы даете согласие на сбор, обработку и хранение данных с помощью файлов cookie и систем аналитики (напр.
Yandex.Metrica, Google Analytycs) согласно политики конфиденциальности.
Стиль Прованс в интерьере: варианты интерьера в стиле Прованс для дома и квартиры
Стиль прованс в интерьере — один из самых востребованных в настоящее время. Что неудивительно, ведь он сочетает уют, присущий всем вариациям кантри, только гораздо изящнее. Его легкость, жизнерадостность и простота очаровывают. Однако прованс — стиль, который совершенно не так прост в исполнении, как могло бы показаться. В чем же суть данного направления, и что необходимо, чтобы создать гармоничный интерьер в стиле прованс своими руками? Рассказываем в этом материале.
Bernard Touillon Photographe
Wissmach Architects
Объект мечты
Прованс — южный стиль
Самым главным в настоящем провансальском интерьере выступает само помещение, ориентированное на климат региона.
Солнечный и жаркий — летом и пронизанный холодными морскими ветрами — в зимние месяцы. Полюбуйтесь на стиль прованс в интерьере (фото — слева): на деревянный пол, отсутствие обоев на стенах, световые пятна.
Поэтому-то в таком помещении большие окна и выход на террасу нередко соседствуют с очагом или камином. Кроме того, в настоящем прованском стиле очень важен дух времени. Интерьер дома в стиле прованс отражает органичное течение жизни нескольких поколений.
Jute Interior Design
Стиль с богатой историей
А потому пространство не меняют — его обживают. Интерьер в стиле прованс приспосабливают под конкретные нужды семьи, будь то кухня, гостиная или спальня. Для подобного интерьера важны не просто типичные для всех направлений кантри природные материалы, но тот след, что оставило на них время. Кирпичную кладку, потолочные балки, дощатые полы подчеркивают, как неотъемлемый элемент интерьера, сохраняя текстуру.
Часто поверхности белят, но оставляя сколы, различные потертости или кракелюры. Намеренно используют дерево, изъеденное соленым ветром или сильно потертое, небрежно окрашенное.
Tom Stringer Design Partners
Megan Jones Representing Ethan Allen Winston-Salem
Естественность
В меблировке квартиры в стиле прованс присутствуют различные по времени предметы и разнообразные текстуры. Предпочтение следует отдать природным материалам: плетеная и деревянная мебель натуральных оттенков или выкрашенная в белый цвет.
Дополняют подобный интерьер декоративными элементами, также отражающими дух времени — коваными элементами, как правило, с патиной, матовая керамика. Очень важно не перегружать интерьер дома декоративными элементами, памятуя о том, что для настоящего прованского стиля характерны изящность и прихотливость, а вовсе не пышность.
Giffin & Crane General Contractors, Inc.
Интерьеры, залитые светом
Оформляя интерьер квартиры элементами декора, необходимо соблюсти баланс и не перегружать пространство, не лишать его воздуха и света. Свет в подобном интерьере является важным составляющим в построении колорита пространства.
Emily Andrews
Цветовая гамма
В основе типичной прованской колористической композиции лежит белый цвет, реже — серый или цвет слоновой кости. Активное разнонаправленное освещение лишает эти спокойные цвета статики. Игра свето-тени наполняет пространство полутонами. Колорит и орнамент сопутствующих декоративных элементов и текстиль следует выбирать, исходя из того, какое направление выбрано, маринистическое или натуралистическое.
Мария Фостер Света Лапина
- Если выбрано маринистическое направление, то декоративными элементами служат различные раковины, кораллы, морские звезды, корабли или их изображения. Также часто встречается символ розы ветров.
Сопутствующий колорит в таком случае представлен всеми оттенками синего, голубого и серого. А самым удачным выбором текстиля будут различные комбинации белого и в полоску. Дизайн спальни в этой квартире — как раз подходит под это описание.
Сопутствующий колорит в таком случае представлен всеми оттенками синего, голубого и серого. А самым удачным выбором текстиля будут различные комбинации белого и в полоску. Дизайн спальни в этой квартире — как раз подходит под это описание.- Если вы склоняетесь к натуралистическому направлению, так же следует выбрать одно из двух основных: цветочный орнамент или винодельческую тематику. При этом желательно не смешивать их в рамках одного помещения.
Совет: Не следует смешивать декоративные элементы маринистического и натуралистического направлений.
Мелкий ситчик
Для цветочных орнаментов характерны все оттенки лавандового, дымчато-розовый, бледно-фиалковый, для винодельческих более насыщенные оттенки фиолетового, бордовый и зеленый.
Избегайте поверхностей с крупным цветочным рисунком и в теплой розово-малиновой гамме, чтобы не возникло ассоциаций с английским кантри. В большинстве случаев, типично провансальский колорит тяготеет к холодному.
Bernard Touillon Photographe
Инга Борисова
Emily Andrews
Выцветшие на солнце
Теплые оттенки в интерьерах прованса, как правило, приглушенные, словно выгоревшие под палящим солнцем. Исключение — солнечно-желтый, лимонный и красный. Но эти цвета чаще всего вводят в интерьер дозировано — они появляются в орнаментах или картинах с маками и подсолнухами (также типично прованскими мотивами).
Совет: Не перестарайтесь с алым в своих интерьерах прованс — иначе вам не избежать ассоциаций со средиземноморским кантри.
Erin E. Kaiser, Kaiser Real Estate Sales, Inc
Стиль — это комплекс декоративных приемов
Основная ошибка при работе со стилем прованс — это попытка передать образ через какой-то один аспект, будь то колорит, декоративные элементы с типично прованской тематикой или упор на природные материалы, контрастирующие с доминирующим белым цветом.
Успехом такие стилизации не увенчаются хотя бы потому, что только единство всех перечисленных черт способно воссоздать подлинный дух Прованса.
ПО ТЕМЕ…
- 70 вариантов спальни в стиле прованс — фото из галереи Houzz
- Комната в стиле прованс
- Кухня прованс в интерьерах дизайнеров разных стран
ВАША ОЧЕРЕДЬ…
За что вы любите стиль прованс? Поделитесь своими фото интерьеров в стиле прованс в разделе комментариев!
Стиль прованс | Thames & Hudson, Австралия и Новая Зеландия
Украшение в духе французского кантри
80,00 $
В наличии
Количество
ISBN: 9780865653900 Категория: Интерьеры
Шона Варвел, Александра Блэк
- Описание
- Дополнительная информация
- Отзывы (0)
- Об авторе
Описание
Тридцать лет спустя после публикации бестселлера Питера Мейла « Год в Провансе » залитый солнцем южный регион Франции продолжает восхищать декораторов своим сочетанием деревенского очарования, элегантных деталей и исторических влияний.
Стиль прованс демонстрирует лучшее из региона, с типичным фермерским домом долины Роны 18-го века Шоны Варвел — Le Mas des Poiriers — в качестве его центрального элемента. Названный в честь грушевого сада на территории, отель был переосмыслен известным местным архитектором Александром Лафуркадом, который превратил грубую структуру в роскошное выражение провансальской эстетики, отсылая к историческим влияниям, сельским традициям и парижскому вкусу.
Расположенный посреди сада с аллеями, беседками и террасами, спроектированными матерью архитектора, известным ландшафтным дизайнером Домиником Лафуркадом, этот образец провансальского стиля является отправной точкой для знакомства с характерными для региона деталями интерьера и экстерьера. Книга продолжается главами об общественных пространствах дома, от входов до жилых комнат, частной области спален и ванных комнат, а также открытых площадках, включая внутренние дворики и огороды, отправляя читателя в увлекательное стилистическое путешествие
Дополнительная информация
| Вес | 1829 г |
|---|---|
| Размеры | 24,6 х 38,9 см |
| Название издателя | Вандом Пресс |
|---|---|
| Дата публикации | 28 мая 2021 г. |
| Количество страниц | 240 |
| Формат | Твердый переплет |
| Размеры | 24,6 х 38,9 см |
| Вес | 1829 г |
Шона Варвел начала свою карьеру в сфере связей с общественностью в Estée Lauder в Нью-Йорке, а затем продолжила работу с брендом в Токио. После многих лет аренды летних домов в Провансе со своей семьей, Шона, наконец, выбрала дом, который можно назвать своим, взяв на себя ремонт 200-летнего фермерского дома недалеко от Авиньона, Франция. Проект отмечен многочисленными публикациями, в том числе Veranda, Town & Country и журналов Fortune , а также посетили знаменитости и американский президент.
Александра Блэк много писала о культурной и материальной истории. Она является автором Living in Cuba, Tuscan Elements, Ski Style, The Japanese House, Dusk Till Dawn, и The Fashion Book , а также участвовала в Elle, Vogue Living и Gourmet Traveler .
Архив новостей Архив новостей Выберите месяц Декабрь 2022 (5) Ноябрь 2022 (4) Октябрь 2022 (6) Сентябрь 2022 (3) Август 2022 (2) Июль 2022 (5) Июнь 2022 (4) Май 2022 (4) Апрель 2022 (5) Март 2022 ( 8) февраль 2022 г. (6) январь 2022 г. (2) декабрь 2021 г. (4) ноябрь 2021 г. (6) октябрь 2021 г. (5) сентябрь 2021 г. (5) август 2021 г. (3) июль 2021 г. (3) июнь 2021 г. (5) май 2021 г. ( 1) апрель 2021 г. (6) март 2021 г. (6) февраль 2021 г. (2) январь 2021 г. (2) ноябрь 2020 г. (5) октябрь 2020 г. (6) сентябрь 2020 г. (5) август 2020 г. (3) июль 2020 г. (6) июнь 2020 г. ( 6) май 2020 г. (7) апрель 2020 г. (6) март 2020 г. (5) февраль 2020 г. (2) август 2019 г.(1) июнь 2019 г. (1) март 2019 г. (1) февраль 2019 г. (1) декабрь 2018 г. (1) ноябрь 2018 г. (1) октябрь 2018 г. (1) сентябрь 2018 г. (5) июль 2018 г. (3) июнь 2018 г. (2) май 2018 г. (1)
Художественный тур по Провансу, Франция
В южно-французском регионе Прованс есть или кажется есть то, что мы называем кольцевой развязкой, а французы называют rond-point каждые 30 футов.
Тридцать футов — это, несомненно, физическое преувеличение, но не перцептивное: один круг движения следует за другим с такой неустанностью, что вы чувствуете, что движетесь не по прямой линии, а по кругу, как паук, мчащийся по своей паутине. Вы крутитесь вокруг каждой кольцевой развязки в поисках съезда, скажем, на Арль или Сен-Тропе — A55 или D44, последняя из которых также может называться D9.5 или бульвар Генерала Леклерка (каждая французская дорога имеет по крайней мере три названия, два загадочно-цифровых и одно величественно-историческое) — и вам часто приходится снова объезжать, прежде чем найти ее. Сделав это, вы проедете немного и доедете до другого круга. Все в Провансе скажут вам, что это будет сводить вас с ума, пока вы не увидите, насколько оно функционально. Почти за две недели езды по Провансу мы так и не увидели, насколько он функционален.
Ни одно географическое или, в данном случае, дорожное совпадение не может быть оставлено без внимания пытливым писательским умом, и поэтому то вращение, которое моя жена Марта и я совершили через Прованс в октябре прошлого года, стало казаться символом нашего психологического состояния там.
Некоторые известные места служат туннелями времени в прошлое. Сегодня в Венеции вы легко можете себе представить, что вы находитесь в Венеции c. 1500. Другие кажутся застывшими в устойчивом состоянии, так что Париж для тех, кто любит его, кажется, никогда не меняется, как это и происходит. Но в Провансе жизнь идет по спирали — так сказать, в обратном направлении от современной идентичности региона как роскошного англо-американского курорта к его более раннему, 1920-е годы как еще более исследовательское англо-американское отступление, затем назад к своей идентичности 19-го века как горнила современного искусства и обратно к его еще более далекому и оккультному прошлому как редуту мистиков и катарских еретиков. Вы снова вращаетесь и снова приземляетесь прямо в настоящем. Вы выбираете выход и находите другой путь, вперед или назад.
Наше собственное путешествие в Прованс было особенно компенсационным вдвойне. — Ты никогда не был в Провансе! друг сказал зажечь двигатель амбиций.
Ее «Ты!» был столь же обвинительным, сколь и сочувствующим, поскольку человек, к которому обращались, имеет несколько незаслуженную, полностью ориентированную на Париж репутацию франкофила. Но Париж — это не Франция, как часто говорят, и поэтому, по долгу службы и впервые за 40 лет путешествия во Францию, мы бы полностью пропустили Париж.
Мне было любопытно, изменит ли то, как я полюбил, посещение мест, где создавалось это искусство, которое я так любил.
Другое побуждение было еще более критически компенсирующим: возмездие художественного критика. Я часто и с мудрым знанием писал о великих деятелях этого региона, от Джеральда Мерфи до Поля Синьяка, с серьезными, жевательными рассуждениями о Винсенте Ван Гоге, Поле Гогене, Поле Сезанна и зарождении кубизма, но никогда не ели рядом с домами, в которых они жили, или видели вид из мастерских, в которых они рисовали, или пробовали яблоки, которые они превратили в произведения искусства.
Это состояние эмпирического смущения, в котором рано или поздно оказывается каждый писатель-искусствовед, но его следует излечивать, когда это возможно. французское слово терруар , отличительные признаки почвы, на которой производится вино, применимы как к искусству, так и к вину. Искусство тоже несомненно локально, материально, неотделимо от своего контекста. Мне было любопытно, как посещение мест, где было создано это искусство, которое я так любил, изменит мое отношение к нему.
Купальщицы Поля Сезанна , 1874–75. «Изображения Сезанна человеческого тела и окружающего пейзажа, а также исследования Ван Гога человеческого лица и того, что оно выражает, остаются основой современного вкуса, не говоря уже о человеческой жизни».
Sepia Times//Getty Images Итак, мы поехали, чтобы увидеть обе части Прованса — лиственный, каменистый, серо-фиолетовый Люберон и усаженный пальмами, солнечный, нежно окрашенный Лазурный берег — и искать следы художников, прославивших его.
Будучи литераторами, нуждающимися в литературном костыле, мы упаковали копию книги Генри Джеймса «Небольшое путешествие по Франции ». В нем Джеймс подробно описывает свои поездки в Арль, Экс-ан-Прованс и другие города в 1880-х годах, когда Прованс считался древним и провинциальным, далеким от холодного ночного воздуха авангардных экспериментов и парижской дерзости. Ирония судьбы, о которой Джеймс тогда еще не догадывался, заключалась в том, что в одно и то же десятилетие два художника, чье творчество и пример могли воплотить в жизнь его приглушенную мечту о новом искусстве, основанном не на энциклопедическом видении, а на мельчайших деталях, испытали свои страсти в Провансе. так что изображения Сезанна человеческого тела и окружающего его пейзажа, а также исследования Ван Гога человеческого лица и того, что оно выражает, как стилизованные, так и сделанные вручную способами, которые шокировали их современников, остаются основой современного вкуса, а не не говоря уже о современной жизни.
Сезанн в Эксе, Ван Гог в Арле заново изобрели наши глаза и наши души, и теперь мы шли по стопам Джеймса, но с другими священными местами для паломничества. И путешествовал, с иронией понимая, что Джеймс почти наверняка никогда даже не слышал бы об этих двух живописцах, жалких неудачниках.0113 в их время и в их время.
Художник Джеральд Мерфи и его жена Сара, сфотографированные в 1920-х годах на Антибе Пабло Пикассо.
Поместье Онории Мерфи Доннелли/лицензия Ваги в Обществе прав художников Нью-Йорк/Бейнеке Библиотека редких книг и рукописей Художники О, да: мы бы все время ели, пили и спали настолько хорошо и красиво, насколько это возможно. Это были Мерфи, Джеральд и Сара, великие первооткрыватели юга Франции для американцев в XIX веке.20-х годов (о которых я тоже много писал), придумавших девиз, что надо жить как можно лучше, как отомстить судьбам. Мы могли бы, конечно, сделать это, не думая о Мерфи, но гедонизм выигрывает от одного-двух божеств-надзирателей.
Это тоже доставляет удовольствие, аура паломничества.
Мы начали наше путешествие в несравненно красивом городке Горд, а именно в Бастиде-де-Горд, где мы смотрели на горы и старые римские стены, настолько живописные, что хотелось протестовать против чего-то слишком совершенного. Прованс был таким, каким мы его себе представляли: голубое небо с белыми облаками, такими тяжелыми, что их нижняя сторона превратилась в темно-фиолетовую плоскость, с зеленовато-желтой землей и зелеными кипарисами за ним. Города, где зародилась современная живопись, лежали совсем рядом.
Ла-Бастид-де-Горд, в городке с таким же названием.
Дэвид Троегер Как всякий любитель современной живописи, я давно очарован, даже одержим тем, что случилось с Ван Гогом в Арле в 1888 году. Годом раньше он бежал туда, наивно полагая, что Прованс был более чистым местом «средневекового» благочестия, которого он не мог найти в Париже, полного чистой духовности и, как он надеялся, лучшего секса.
(Винсент был беззастенчиво либидинальным человеком, если только время от времени реализовывался.)
Винсент Ван Гог Автопортрет , 1887 год.
Universal History Archive//Getty Images Однако по прибытии я сразу чувствую то, что Винсент с болью узнал: что Арль не какой-то лучезарный центр, а сплошной французский провинциальный буржуазный городок, верно из Флобера. Один из парадоксов Прованса художников заключается в том, что здесь нет великого искусства — вы можете увидеть больше картин, написанных в Провансе, в Чикаго, и американцы имеют право поздравить себя с этим. Арль лишь совсем недавно заявил права на эксцентричного голландца-эмигранта, а городской Фонд Ван Гога выставил только одного Ван Гога, Деревья, Париж , в то время как реальное кафе в его Ночной террасе кафе теперь было… окрашено в желтый цвет, хотя желтый цвет Ван Гога был добавленной им выразительной эмоцией, а не цветом, который он видел. Ван Гог, когда он был в Арле, был немного похож на американского хиппи в 1960-х годах, который отправился на юго-запад в поисках коренных народов и их мистических истин, хопи и их шаманов — и оказался в Санта-Фе, прекрасном городке.
но занятый своими делами и без широкого приема для нетрадиционного художника.
Разочарование Винсента достигло апогея в рождественский кризис 1888 года, когда — возможно, из-за разочарования в своем злобном друге Поле Гогене, с которым он надеялся работать в совместной художественной «гильдии», подобно средневековым ремесленникам; возможно, из-за эротического разочарования; возможно, из-за простого биполярного расстройства — он изувечил себе ухо и так шокировал чопорную буржуазию Арля, что они отправили его из города в сумасшедший дом в соседнем Сен-Реми.
Репродукция знаменитого автопортрета Ван Гога временно украшает фасад дома в Овер-сюр-Уаз, где жил и умер художник.
Барри Льюис//Getty Images Следуя по его стопам, я чувствую, что изгнание из Арля было для Ван Гога не столько изгнанием, сколько долгожданным побегом. Тайна его искусства — что он расцвел как поэт-мистик-живописец, которым он мечтал быть только после того, как был заперт, видел кружащиеся ночные небеса и благочестиво склоненные кипарисы только в заточении — становится легче понять в Сен-Реми.
больница. Приют, как я вижу, был не совсем тюрьмой, а переделанным монастырем — безмятежным и соблазнительным местом. Глядя на его крошечную комнату-студию с решетками на окнах, единственной мебелью, состоящей из односпальной кровати и бюро, я понимаю, почему Ван Гог нашел здесь покой и вдохновение: он был в безопасности среди единственного подлинного сообщества, которое когда-либо принимало его: безумных . «Хотя здесь есть несколько человек, которые серьезно больны, страх, ужас, который я испытывал перед сумасшествием, уже сильно смягчился», — писал он жене своего брата Тео, Джо, добавляя: «Я прямо думаю о том, чтобы принимая мою профессию сумасшедшего, как Дега принял образ нотариуса».
Винсент Ван Гог, Сен-Реми, Country Road в Провансе ночью, 1890 «В приюте Сен-Реми Ван Гог столкнулся с собственным одиночеством и тем, что было прямо перед ним, просто регистрируя зрительные ощущения, когда они ударили его — и ударили полностью, заставили его дрожать от голода в их присутствии».
В Сен-Реми Ван Гог написал более 100 картин, в том числе «Звездная ночь» и все эти «Кипарисы» (которые этой весной станут предметом долгожданной выставки в нью-йоркском Метрополитен-музее), а также а также картины садов, на которые я смотрю прямо под окнами, — картины, чья визионерская интенсивность магическим образом не устарела от знакомства, возможно, потому, что они были написаны с абсолютной искренностью намерения. Когда Ван Гог отправился на юг Франции, он думал, что с Гогеном он будет рисовать в манере старых средневековых религиозных художников. В приюте он столкнулся с собственным одиночеством, и ему не о чем было думать, кроме того, что было непосредственно перед ним, миром, как я вижу теперь, по существу благожелательного порядка. Ни арльского почтальона, ни крестьян, только звездные ночи, и кипарисы, и ковры в коридоре, и загадочный монастырь на первом этаже приюта. Он не пытался делать благочестивые картины, просто регистрировал ощущения, когда они поражали его, и они поражали его полностью.
Зрительные ощущения оказывали на Ван Гога ту же силу, что и сильные запахи на всех нас — они заставляли его дрожать от голода в их присутствии. Благочестие, поднявшееся в этой комнате от его наблюдательного глаза, переводившего все видимое в нечто осязаемое, было выше прежних его добродетельных намерений. Он видел кипарисы, как «египетские обелиски», ночное небо, как переполненную железнодорожную станцию, наполненную движением, перевозившим пассажиров в вечность, и свою больничную палату, как если бы это был благоустроенный участок больницы. монах.
Переход от самосознательной духовной цели к реализованному духовному присутствию — одно из величайших преобразований современного видения. И это случилось здесь. Я чувствовал, что Ван Гогу повезло выбраться из Арля — или он нажил свою удачу на своей боли способами, которые до сих пор учат нас всех. Я совершил мирскую молитву в его келье, и мы отправились обратно в дорогу.
В дороге нас занимали более приземленные, но не менее насущные дела.
Судьба и французская политика снабдили нашу экскурсию необходимым напряжением, тикающими часами: забастовкой французов.0113 нефтяники , нефтяники. Долгими днями на юге Франции не было ни бензина, ни дизельного топлива, и мне снились полукошмарные видения, как машина останавливается посреди одной из этих кольцевых развязок. Я забыл об этой стороне французской жизни. Кто-то всегда бастует из-за чего-то. Живя во Франции, можно просто принять это, радуясь, что национальная беда — это злобный и властный рабочий класс, а не, скажем, рутинная бойня в школах. Но нам повезло, и через много кружков мы добрались до Экс-ан-Прованса.
История Сезанна так же знакома, как и история Ван Гога — по крайней мере, мне так казалось. После детства в Эксе он отправился в Париж изучать искусство и попал в круг импрессионистов. Но вместо пейзажей он писал трудные романтические, сюжетные картины, слишком странные для академиков и слишком академические для авангарда. Он пытался поделиться драматическими видениями вместо того, чтобы регистрировать игру света на воде и листе, и в то время, когда импрессионизм был на подъеме, это казалось странным.
Потерпев поражение, он удалился в свой семейный дом в Эксе и писал в одиночестве в течение десятилетий, пока, незадолго до конца своей жизни, в 1906, он был открыт заново и благодаря своему влиянию на кубистов стал отцом современной живописи.
Картина Сезанна в Экс-ан-Провансе, 1906 год.
Tallandier/Bridgeman Images Сезанн всегда казался мне самым неприступным из художников как личность, несмотря на то, что я восхищаюсь им больше, чем любым другим художником со времен Рембрандта. Напряженные, заштрихованные, нерешительные опасения, то, как его телеграфные, повторяющиеся 90 113 штрихи 90 114 выстраивают прекрасные пространства, прокладывая себе путь по поверхности холста… Сила упрощения так решительно исходит от его работ, что, помимо вдохновения, кубизма, он мог бы научить Хемингуэя и Сименона писать с таким же минимализмом и делать простые односложные слова, связанные и более поэтичны, чем «поэзия».
Но суровое лицо мадам Сезанна на ее портретах (в Метрополитен есть отличный портрет), безучастный медвежий взгляд его редких автопортретов (как на хмуром, грозном портрете 1880 года из коллекции Филлипса, в округе Колумбия), и безмолвный, провансальский характер его карточных игроков картин действует как железная изгородь, удерживающая зрителя.
Там, где Ван Гог кажется таким доступным и человечным, что мы должны быть осторожны, чтобы не пропустить его странность — если бы он пристал к нам в кафе, мы, несомненно, были бы утомлены его безграничным разговорчивым возбуждением, — Сезанн стоит в стороне.
Поль Сезанн, Экс-ан-Прованс, Мон-Сент-Виктуар и Шато-Нуар, c. 1904–6 «По прибытии я вижу, что Экс большой. И что семья Сезанна была богатой. Он выбрал невознагражденный путь… и его подталкивали вперед стыд и потребность показать им — правильно выразить это на новом языке. Это то, что так сильно движет нами».
Tallandier/Bridgeman Images По прибытии я вижу, что Экс большой — университетский город и торговый город. И при этом, как я понимаю, семья Сезанна была богатой. Не просто обеспеченным, как я знал, а по-настоящему богатым. У его отца был шляпный магазин на центральной площади, на котором до сих пор видна выцветшая вывеска: Chapeaux Cézanne. Оттуда Сезанн père занялся банковским делом, лишив права выкупа долгового аристократа (классическая бальзаковская форма продвижения по службе в 19 веке — всегда найдется нищий аристократ, на которого лишили права выкупа), и купил свой замок на окраине Экса: Жас-де- Буффан.
Джас некоторое время был закрыт для посещения (хотя его обещают открыть после реконструкции в 2025 году), так что нам повезло, что нас пустили внутрь. На стенах столовой висят одни из самых трогательных и неуклюжих изображений, которые я когда-либо видел: тонко академические изображения четырех времен года, которые 19Трехлетний Поль рисовал в отчаянной попытке убедить отца, что у него достаточно таланта, чтобы изучать искусство в Париже. (Это сработало: ему нужно идти.) А еще лучше было прогуляться по территории этой величественно красивой классической провансальской бастиды. К дому ведет аллея платанов, вроде тех, что стоят вдоль люберонских дорог, а перед ней — аллея каштанов. Его окружают два меньших хозяйственных построек для охранников и рабочих.
Я часто восхищался меланхоличными портретами Сезанна с изображением каштанов в Жа, но я всегда глупо полагал, что они находятся в общественном парке или доступном убежище — как каменоломня возле Экса, которую он регулярно посещал.
Не тут-то было. Джас больше похож на поместье Хэмптонс, чем на провансальский парк. Каштаны — семейное наследство, а рабочие, которых он нарисовал за игрой в карты, не «пойманы» в таверне за распитием арманьяка в конце крестьянского дня, они — разнорабочие в поместье его отца, привлеченные отпрыском в качестве моделей. домашнего хозяйства.
Мастерская Сезанна маленькая, предметы невзрачные. Яблоки росли благородными только в его видениях.
Знаменитое «уход от мира» Сезанна после того, как его отвергла модная общественность в Париже в 1860-х гг. деньги. Отстранение Ван Гога походило на отшельника, поэта или, если уж на то пошло, душевнобольного; У Сезанна он был внутренним — психологическим, защитным механизмом. Отец был для него таким же неприступным, как отец Кафки для чешского писателя, и он переделывал себя в ворчливом молчании. Он разочаровал почти всех. Художник-монументалист, полностью переделавший западное искусство, испытал в качестве внутреннего опыта мирскую неудачу — и он удалился в личный мир односложной точности, где все, что имело значение, — это неторопливое достоинство внимательного изучения.
А Сезанн работал, теперь вижу, с такими бесперспективными материалами! Его студия в Эксе, открытая для посетителей, на удивление мала, предметы внутри не производят впечатления. Стол, который кажется таким большим в его натюрмортах, был размером с ребенка, а знаменитые яблоки, судя по компотье , на котором они сидят, были крошечными; они становились благородными только в его видениях. И когда выходишь наружу и поднимаешься на холм, как мы, к его любимому месту для пристального изучения Мон-Сент-Виктуар, вершины, вездесущей на его картине, видишь, что это захудалый скальный выступ, а не сияющий конус, надзирающий за провансальским холмом. пейзаж на его картинах. Никто, кроме Сезанна, не счел бы его очертания героическими.
Художника из богатой семьи, считавшего себя неудачником, Сезанна подталкивало вперед чувство обременительного стыда и потребность показать им . Он пошел по невознагражденному пути, его первые шаги все еще видны на стене столовой, но он все еще верил в него.
Его смесь упрямства, покорности и безмятежности (искомая вопреки жизненным неурядицам в простом акте видения — в правильном изложении, на новом упрощенном языке) — это то, что так трогает нас в Сезанна, и то, что трогает меня даже больше сейчас: его настойчивость в том, чтобы показать мир, даже после того, как мир сказал ему, что не хочет показываться.
Каштаны все еще падают с каштанов в саду его отца. Мы собрали несколько.
Лазурный берег курорт Сен-Тропе впервые «увидели» художники, и хотя эпоха, когда он был, как и Капри, опасным садом удовольствий западного мира, возможно, прошла, удовольствия, которые он доставляет, реальны . Я никогда не видел более красивого света, чем в его гавани, и я был ослеплен чистыми цветами его крыш, такими же золотыми, как Венеция, но более мягкими и более пропитанными морем. В период своего расцвета в начале 20-го века он привлекал художников второго ранга, таких как Поль Синьяк, менее одаренный последователь Жоржа Сёра, но в определенные периоды художники второго ранга столь же ценны, как и художники первого, а пуантилисты и Среди сторонников дивизиона не было скучных художников, о чем свидетельствует эксцентричная, но отборная коллекция их работ в музее Аннонсиада в Сен-Тропе.
Синьяк, и Анри-Эдмон Кросс, и Максимилиан Люс — все здесь, и все сделали искусство из мест удовольствия.
Анри Матисс в часовне Розария, 1941 год.
Универсальный архив истории // Getty ImagesЕсть также два изысканных Матисса. Анри Матисс принадлежит к более позднему периоду, чем Ван Гог и Сезанн, и мы включили его в наш маршрут как запоздалую мысль — его Часовня Розария находится в 90 минутах езды от Сен-Тропе, в Вансе. Но теперь наш аппетит обострился.
Я видел фотографии и в целом знал, что это такое: маленькая часовня, спроектированная Матиссом в конце жизни по настоянию его бывшей няни и модели (и любовницы?), ставшей монахиней. Я знал, что в нем есть витражи, излучающие рассеянный свет в маленькую белую комнату с рисунками Матисса, выложенными глазурью на керамических стенах — редкая попытка литургического искусства в современном языке.
Ничто не подготовило меня к его силе — к его нежной, ясной, спокойной силе.
Матисс на самом деле сделал серию Крестных стоянок на одной стене, простые пронумерованные контурные рисунки страстей Христа: бичевание, суд, распятие, низложение. Они не совсем хороши — после 50 лет сублимации действия в замысел было немного поздно возвращаться к действию, особенно к агонизирующему действию, — но они дают целому своего рода уродливый якорь в неловкости и правде, который необходим для безмятежность остальных, предохраняет сияние от дешевого заработка.
Анри Матисс, Ванс Витраж, Часовня Розария , 1948–51. «Ничто не подготовило нас к силе часовни. В 11 утра все залито совершенными, пронзительными лучами лимонно-желтого, средиземноморского синего и изумрудно-зеленого света. Надежда и вера вдруг кажутся такими же осязаемыми, как сам свет».
2023 Преемственность Г. Матисс/Artists Rights Society ny/Bridgeman Images Ибо тогда вы поворачиваетесь от страданий к алтарю, и в 11 утра октябрьского дня все заливается совершенными, пронзительными лучами лимонно-желтого и средиземноморского — голубой и изумрудно-зеленый свет, исходящий от витража, — не заливающий, а заливающий комнату, омывающий ее, как будто можно поймать свет в своей белой соломенной шляпе.
Нежные полосы мягкого цвета, а рядом с ними простой рисунок матери и ребенка на другой стене, линии плеч матери изящно, но многозначительно переходят в очертания головы ребенка. Надежда и вера, эти пустые абстракции, внезапно кажутся такими же реальными (или, по крайней мере, такими же осязаемыми), как и сам свет.
Чтобы сделать все это еще более удивительным, наверху в облачении я обнаруживаю, что Матисс также разработал (и они все еще используются!) ряд облачений для священников, которые они должны носить во время мессы. Они сумасшедшие ! Дикие яркие лаймы и ярко-розовые с фирменными морскими водорослями, вышитыми Матиссом в большом масштабе вверх и вниз. Таких пестрых облачений для священства никогда не было. Есть что-то в сочетании элементов часовни — неловкой агонии, достигнутого спокойствия, скрытого празднества или, говоря более величественно, человеческих страданий, божьего света, человеческого танца — что, как мне показалось, делало ее, возможно, самым совершенным произведением искусства.
когда-либо испытывали.
Все паломничество стало данью убедительной силе удовольствия — способности формы и света вызывать экстаз сами по себе.
Все паломничество за пределы Парижа стало данью убедительной силе удовольствия — способности формы и света вызывать экстаз сами по себе. Матисс не «верил» в религию в буквальном смысле, но он верил в непрерывность видения и в силу простой красоты убедить нас в том, что мир стоит того, чтобы в нем жить, несмотря на его жестокость. Его уверенность в убедительности удовольствия коренилась в свете этого конкретного места, этой области, этой земли. Французский культ терруара отчасти сентиментален, но в значительной степени правдив. Искусство, как показал мне Прованс, неразрывно состоит из дома твоего отца, каштанов в саду, столовой, в которой ты живешь, и маленькой камеры, в которую тебя сажают, когда ты все теряешь. Это, прежде всего, материалы, из которых он изготовлен.
Понимание их позволяет нам увидеть искусство по-новому.
Вдохновленный расширенным матиссовским видением человеческой надежды, основанной на материальных утверждениях, я осмелился наконец выйти на поиски газа. Забастовка продолжалась на протяжении всего нашего пребывания в Провансе, но, к счастью, кто-то наметил своего рода маршрут сопротивления возможно пополненных заправочных станций, которые, как говорят, были полны высококачественной контрабанды — в любом случае это походило на поиски контрабанды. После 20-минутного пути мы отстояли 30-минутную очередь. Зная, что наша машина брала только дизель, я, что весьма нехарактерно, нашел нужный бак и, думаю, к восхищению своих французских коллег по линии, решительно заправился. В отличие от американских заправок, где все сделано для нетерпеливых и форсунка аккуратно, без потеков входит в бак, французская дизельная помпа была сильно негерметичной и проливала топливо. К счастью, с минимальными повреждениями и минимальными взрывами я заправил бак, и мы уехали, чувствуя себя Бонни и Клайдом после ограбления банка.
Я никогда так не гордился каким-либо достижением.
Отель Кап-Эден-Рок, Антиб. «Я хотел бы сказать, что он был испорчен за столетие с тех пор, как Мерфи убедили его владельца держать его открытым все лето, но, по правде говоря, это было впечатляюще».
valerieМы закончили наше путешествие в легендарном Hôtel du Cap-Eden-Roc в Антибах, где в соломенных шляпах и белых простынях мы старались, как могли, воздать должное запоздавшим Саре и Джеральду. . Я хотел бы сказать, что Hôtel du Cap был испорчен за столетие, с тех пор как Мерфи убедили его владельца держать его открытым все лето (в то время, когда никто из Парижа летом не ездил на юг), но, по правде говоря, это было впечатляюще, и мы чувствовали себя беззастенчиво наслаждаясь его роскошью в течение ночи.
История по теме
- Как совершить наилучшее путешествие в Провансе
Прованс для меня всегда будет, как и для тех провидцев, невероятным гимнастическим залом духа, горой, на которую нужно взобраться, и кипарисами, которые нужно увидеть, и протекающим газовая форсунка торжествующе висит у меня в руке.