Израильский хайтек и прочая экономика
Юджин (Евгений) Кандель о продвижении израильских технологий в мире, об успехах и проблемах израильского хайтека. И о политике, конечно.
- хай-тек
- тенденции
Михаил Шафранов, Габи Вольфсон
17.08.2022
Источник:NEWSru.co.il
- Поделиться на facebook
- Поделиться на whatsapp
- Поделиться на general
- Поделиться на general
- Поделиться на twitter
- Поделиться на email
- Поделиться на OK
- Поделиться на VK
- Поделиться на talkbacks
Профессор экономики Юджин (Евгений) Кандель родился в Москве, в 1977 году, после нескольких лет в «отказе», вместе с родителями репатриировался в Израиль. Изучал экономику в Еврейском университете в Иерусалиме и в университете Чикаго. Возглавлял кафедру экономики в Еврейском университете, входил в состав комиссий Шешинского и Трахтенберга, шесть лет возглавлял Национальный совет по экономике, после чего ушел в НКО Startup Nation Central.
В интервью NEWSru.co.il Кандель говорит о продвижении израильских технологий в мире, об успехах, особенностях и проблемах израильского хайтека, а также о том, почему экономисты идут в политику реже, чем военные.
— Расскажите нашим читателям, чем вы сейчас занимаетесь.
— Я шесть последних лет был генеральным директором Startup Nation Central — некоммерческой организации, продвигающей в мире израильские технологии как решение различных проблем. В прошлом году я ушел с позиции гендиректора и стал сопредседателем совета директоров другой организации под той же эгидой. Эта организация отпочковалась от SNC и занимается политикой инноваций. У нее есть две цели: первая — как сделать так, чтобы сохранить лидерские позиции Израиля в хайтеке и через десять-двадцать лет, а вторая — как сделать так, чтобы это лидерство шло на пользу среднему гражданину Израиля в большей мере, чем это происходит сейчас.
На сегодняшний день имеется разрыв между хайтеком и всеми остальными, и мы бы хотели, чтобы этот разрыв был меньше.
Чтобы в хайтеке работало больше не только представителей технических специальностей, но и других, чтобы мы больше пользовались технологиями в повседневной жизни, чтобы население извлекало больше выгоды из хайтека. На сегодняшний день израильтяне, откладывающие деньги на пенсию, практически не инвестируют в наш самый интересный сектор экономики. Вместо этого в него инвестируют пенсионеры из Нью-Йорка и Калифорнии. Ну и хотим направить в хайтек часть средств благотворительности и филантропии.
Мы активно работаем с правительством Израиля, с министерствами, с управлением инноваций и другими ведомствами. Также консультируем несколько иностранных правительств, но это не основное направление.
— Такие научно-исследовательские, аналитические центры (think tanks) как ваш, широко распространены в США. В последние годы они начали появляться и в Израиле. Каково их влияние на оформление израильской политики в экономике, в безопасности и т.д.?
— В США это гениальная практика. Они построили систему, состоящую из академии, которая исследует, что происходит в США, и аналитических центров, задача которых — перевести эти исследования на язык политики, стратегии.
При этом, поскольку основные научные журналы сосредоточены в США, исследования и в других странах, будь то Израиль или Гонконг, заточены в первую очередь на происходящее в США. Поэтому на них работают десятки тысяч людей во всем мире.
Далее, в США огромное количество этих think tanks, в некоторых работают тысячи специалистов с докторскими степенями. Многие такие центры получают дотации правительства в качестве консультантов. Они работают во всех сферах жизни страны — в экономике, в политике, в оборонной сфере, в транспорте и т.д. В результате политическое и административное руководство страны получает в готовом и доступном виде информацию, обработанную под различными углами зрения, и ему остается только выбирать то, что ему подходит по мировоззрению, планам, политической ситуации. Таким образом, в государственном аппарате нет нужды в большом количестве стратегических единиц. Ведь вся база уже подготовлена.
— То есть многие предложения, выдвигаемые политиками, зарождаются именно в таких НИИ?
— Практически все.
За каждой политической инициативой стоят такие центры, которые не только подают идею, но и пишут тексты законопроектов и так далее.
— Вернемся к Израилю.
— В Израиле академия играет относительно маленькую роль. Просто потому, что ее большая часть пишет свои исследования, ориентируясь на Штаты, а не на Израиль. Есть, конечно, Банк Израиля и некоторые другие структуры. Но это невозможно сравнивать с теми десятками тысяч людей, которые анализируют любую мелочь в американской экономике, в политике, в социальной сфере. Как следствие, think tanks имеют больший удельный вес. Но сами эти аналитические центры маленькие, в основном — филантропические, не имеющие поддержки государства. Оно иногда заказывает им проекты, но нет такого, чтобы государство предложило создать группу аналитических центров с разными точками зрения, которые можно будет сравнивать.
Такие центры важны, при условии, что они не идеологизированы. Ведь если они идеологические, то все, что выходит от них — либо подгоняется, либо даже если не подгоняется, ты не можешь быть в этом уверен.
В этом смысле наш центр очень прост. У нас нет никаких интересов, нет идеологии. Мы продвигаем две цели, о которых я рассказал в самом начале. Если у тебя есть репутация профессионала, нет скрытой заинтересованности, будь то политической или экономической, и, если ты умеешь держать язык за зубами, ты можешь быть платформой, на которой разные государственные организации могут спокойно сотрудничать и разговаривать о долгосрочных целях, не занимаясь борьбой друг с другом за приоритет и полномочия.
— И это происходит?
— Да, это происходит уже много лет. Мы как бы нейтральная зона. Ведь если какая-то структура созывает совещание, она тем самым берет на себя лидерство. И начинаются разборки «Почему он влезает в мои полномочия? Кто он такой, я к нему не пойду». А мы можем их привести и сказать «давайте обсудим вот это». Кроме того, конкретно у меня и у моего сопредседателя, как у бывших руководителей Национального совета по экономике, есть большой опыт сажания людей за один стол, чтобы они друг с другом разговаривали, а не вставали в позу.
— В Израиле это очень непросто.
— Да, непросто. Но как выяснилось, когда ты даешь людям перспективу в 5-10 лет, им нечего пока делить, и вдруг вокруг стола начинает возникать разговор по делу. Нам все говорили, что ничего не получится, но выяснилось, что все хотят блага для своих детей.
Я вам дам пример. Когда мы готовили закон о Фонде национального благосостояния, аккумулирующем сверхдоходы от природных ископаемых, мы пришли к Моше Гафни (на тот момент председатель финкомиссии Кнессета — прим. ред.), который должен был его проводить, и он сказал: «Вы недостаточно защищаете этот фонд от меня. Это будет через семь лет. Я себя знаю, я знаю политиков. Без дополнительной защиты мы приберем его к рукам». То же самое потом сказал премьер-министр. Если бы речь шла о немедленных доходах, они бы нас не предупреждали, а просто прибрали бы к рукам этот фонд. А когда речь идет о том, что будет через пять-десять лет, у людей меняется психология, перспектива.
С нами не всегда соглашаются, но сам дискурс, разговор, создание общих понятий, оценка будущих возможностей, все это становится возможным без перетягиваний каната и т.
д.
— Даже в условиях перманентного политического кризиса?
— А мы не разговариваем с политиками. Мы разговариваем с профессиональными инстанциями. Мне трудно говорить с политиками, у них масса неопределенностей, а бюджетный отдел минфина или управление инноваций будут при любом правительстве.
— Давайте перейдем от вас к происходящему в Израиле. Последние месяцы израильские СМИ, в первую очередь — экономические, вовсю трубят о кризисе в израильском секторе высоких технологий. Однако, когда я смотрю на текст, а не на заголовки, я кризиса не вижу. Что скажете, наш хайтек в кризисе, на пути к нему, или это напрасная паника?
— Смотрите, тут надо понимать. Если смотреть практически на все параметры, то где-то с 2012 года рост израильского хайтека вместо линейного стал экспоненциальным. Но в 2021 году произошел такой скачок, что даже если мы возьмем только период с 2018 года, то 2021 год будет абсолютно исключительным. Если бы не было 2021 года, мы бы были на той линии экспоненциального роста.
Просто чтобы сравнить: в 2019 году венчурные инвестиции в Израиль составили 8 миллиардов долларов, в 2020 году, в пандемию, почти 11 миллиардов долларов, в 2022 году 11 миллиардов есть уже за первые полгода, то есть к концу года должно перевалить за 20 миллиардов. То есть по всем понятиям, все замечательно. Но если мы смотрим на 2021 год, когда было инвестировано почти 28 миллиардов, 2022 год начинает смотреться очень скромно. Но это был пузырь, и это хорошо, что из него вышел воздух. Раньше рынок платил за обещания, а сегодня рынок вдруг сказал — я не хочу больше обещаний, я хочу прибыли. Поэтому произошла переоценка, и многие компании потеряли в цене гораздо больше, чем должны были. У них хорошие технологии, но пока они не покажут прибыли, они в цене не поднимутся. Потом они могут подорожать в пять раз, в десять раз.
— То есть сейчас хорошее время для инвестиций.
— Да. Ну смотря куда, разумеется. Но в принципе я не вижу пока кризиса. Израильские компании, израильские венчурные фонды в 2020-2021 годах хорошо запаслись деньгами.
Есть много денег, которые могут быть инвестированы. От технологий никто не откажется. Все большие мировые проблемы будут решаться только технологиями. Никаких других решений нет. А Израиль дает такие технологические решения, какие мало кто может дать. Наше относительное преимущество сохраняется.
У нашего хайтека есть проблемы, одной из которых является продолжающееся уже пять лет сокращение количества новых стартапов. И инвестиции туда не увеличиваются. То есть весь этот бум 2021 года пошел в уже достаточно большие компании. И это вызывает беспокойство.
Еще одна проблема — часть областей, в которых у нас есть преимущество, таких как сельхозтехнологии, медицинские технологии, пищевые технологии, климатические технологии и т.д., отличается значительно более длинным периодом инвестиции, и венчурные фонды, стремящиеся к более быстрым оборотам, не очень их любят. Соответственно, в этих сферах относительно мало венчурного капитала. В Израиле крупнейшим инвестором в этих сферах является государственное управление инноваций.
В общем, есть поводы для беспокойства, но никакой особой драмы нет.
— То есть вчерашний прогноз Morgan Stanley, согласно которому то, что мы видим сейчас в хайтеке, это затишье перед бурей, и скоро все опять рухнет, стоит воспринимать спокойнее?
— Может и рухнет, но это не имеет отношения к технологиям. Это чисто финансовый аспект. Компании, которые обещали большие прибыли в отдаленном будущем, очень зависимы от учетной ставки. Если у меня прибыли текущие, меня ставка мало волнует. А если прибыли — через пять лет, то разница между ставкой в 1% и в 5-7% — гигантская. Поэтому буря в ближайшие полгода может быть, а может и не быть, тут никто точно не скажет. Но еще раз, это проблема финансового рынка, а не технологий, и в перспективе 5-10 лет никакой другой альтернативы технологиям все равно нет.
— Недавно вышла ваша статья, в которой вы говорили о том, что в Израиле слишком много иностранных НИОКР-центров (НИОКР — Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы — прим.
ред.), и что это негативно влияет на экономику. Вам на страницах СМИ возразила представительница руководства Microsoft.
— Да, я как раз пишу ответ на ее реакцию.
— А какая альтернатива этим центрам? У нас есть Intel, но он один, и ему государство платит немало денег в виде налоговых льгот и дотаций. Как сюда привлечь другие компании, чтобы они открывали не только НИОКР, но и производство? Особенно на фоне принятого в США закона, стимулирующего возвращение производства на родину.
— Закон в США направлен больше против Китая, он больше сосредоточен на новых разработках, а не на том, чтобы переманить заводы от союзников. Тем более, что эти заводы не особо создают рабочие места, по крайней мере в американских масштабах. Поэтому я не очень боюсь, что Intel отсюда уйдет, если мы, конечно, не начнем делать глупости.
Что касается НИОКР-центров, то центр центру рознь. Мы бы очень хотели, чтобы в Израиле открывались новые НИОКР-центры в сферах медицины, биологии и других наук о жизни.
Но НИОКР-центры, которые просто нанимают тут несколько сотен программистов, очень хороших, потому что много им платят, и больше ничего тут не делают… В 2000 году таких центров было 50, сейчас их уже 400, и они все выросли. Почти половина всех израильских программистов работают на эти центры. В какой-то момент мы перешли грань здравого смысла. Первые 50, 100, 150 центров были очень хороши для Израиля, потому что они приносили технологии, культуру управления, другие полезные для страны, но 300-й, 350-й центр, который просто берет себе тех людей, которых у нас и так недостаточно, и больше ничего экономике не дает… Возникает вопрос: «А зачем они нам нужны?»
— Оk. И что надо делать, чтобы приводить сюда те НИОКР-центры, которые нам нужны, и компании, которые будут открывать здесь производство?
— В том то и дело, что вся политика государства должна быть ориентирована так, чтобы продвигать то, что помогает стране. Тут должны расти компании. Однако многие израильские компании уходят отсюда.
Они вырастают здесь до определенного момента, а потом оставляют тут своих программистов, а весь бизнес забирают в Америку, или еще куда-то. Таким образом, мы берем самый дефицитный товар, который мог нам создавать рабочие места и генерировать налоги в Израиле, и никаким образом его не используем. А рабочие места создаются в других странах.
— Еще раз, есть ли у государства реальные средства, чтобы что-то делать в этом направлении?
— Много что можно сделать. Я вам дам пример. Вы знаете, что для организации рабочего комитета в компании достаточно 30% работников? Даже если 70% не хотят. Это закон от 2009 года, подарок Биньямина Нетаниягу Оферу Эйни, чтобы обеспечить вхождение Эхуда Барака в правительство. А теперь представьте себе компанию, в которой есть 50 программистов, и которая решает, где развиваться дальше. Ей нужны люди для продаж, для обслуживания, для разных других нужд. Программистам рабочий комитет не нужен, они легко могут сменить работу. Но если придут 30% других людей, которые скажут: «А давайте создадим рабочий комитет».
Ну и зачем это компании? Она этих 30% наймет в другой стране, в Америке. Возвращаясь к вашему вопросу, можно, например, вывести компании за рамки этого закона. Это непросто, но это один пример того, что мешает развивать компании здесь. Еще один пример — закон о работе в субботу. Техподдержка многих компаний должна работать 24 часа в сутки семь дней в неделю. В результате она сидит в Индии или в Восточной Европе. И таких моментов много. Правительству нужно провести работу по анализу того, что мешает этим компаниями оставаться и расти в Израиле.
— Еще один негативный побочный эффект хайтека. Я общался с архитекторами, с инженерами-электриками, с представителями других специальностей. И все говорят о нехватке специалистов как сейчас, так и в будущем, потому что вся молодежь, которая может, идет в хайтек. С этим государству есть что делать?
— Вы знаете, в какой-то момент в одном из нефтедобывающих штатов, кажется, в Северной Дакоте, людям платили 40 долларов в час, чтобы они гамбургеры переворачивали.
В противном случае все шли в нефтяную промышленность. А что делать, если есть профессия, в которой можно заработать вдвое больше, чем в других, то делать с этим особо нечего. Этот процесс идет везде, просто у нас, так как это самая большая отрасль по всем показателям по сравнению с ее долей в экономиках всех других стран, это особенно заметно. Ты не можешь не пускать человека в хайтек, он просто уедет работать в другую страну. Единственный выход — если вам нужен инженер-электрик, значит платите ему столько, чтобы он не хотел уходить в хайтек.
Изначальный стимул этой динамики в том, что мир хочет покупать у нас работу израильтян в этой области. И это хорошо. Но у этого есть последствия. Почему мы создавали «Фонд национального благосостояния»? Потому что мы боялись «голландской болезни». У нас с одной стороны идет резкий подъем экспорта из-за хайтека, с другой стороны — резкий подъем экспорта и сокращение импорта из-за газа. И это делает нас неконкурентоспособными во всем остальном.
Цель фонда была аккумулировать часть лишних валютных поступлений, чтобы не сделать работу в Израиле совсем нерентабельной и сохранить рабочие места.
— Но туда уходят только лишние доллары от добычи полезных ископаемых. Не от экспорта хайтек-продукции.
— Нет, хайтековские доллары туда не идут. Но в какой-то момент это может быть сделано. Как это работает в Сингапуре, например. С концептуальной точки зрения ничего сложного в этом нет, просто налоги разделяются на несколько видов, как в случае с газом, и одна часть уводится в Фонд благосостояния.
— Давайте немного отойдем от хайтека и поговорим об экономике в целом. У Израиля сейчас 36 миллиардов шекелей профицита, но из-за предвыборного периода делать с ними что-то сейчас невозможно. С другой стороны, в Израиле высокие темпы инфляции, проблемы с инфраструктурой и выросший после «короны» госдолг. Что следующему правительству, когда оно будет сформировано, стоит делать с этим профицитом?
— Знаете, что я вам скажу.
В идеальном утопическом мире, конечно, есть цели, проекты, на которые эти средства можно было бы пустить в качестве инвестиции, которая принесет государству доходы в будущем. Но в Израиле нет возможности разделить расходы и инвестиции. Пытались, десятки лет, но получалось, что как только ты делишь это, внезапно все становится инвестицией — здравоохранение, просвещение, безопасность — все становится инвестициями. В некоторых странах есть такое разделение, но в Израиле все идет из одного источника.
Конечно, если задаться целью, «давайте возьмем эти средства и одноразово куда-то проинвестируем», то можно, конечно, найти несколько проектов с очень высокой прибыльностью для страны. Но потом приходит политический процесс. Когда я начинал работать в Национальном совете по экономике (2009-2013 годы — прим.ред.), было стабильное правительство, в котором подобное можно было бы провести. Не было ни одной партии, которая могла бы шантажировать правительство в целом. Но в ситуации, когда каждый депутат может сказать — ничего не будет, пока вы мне чего-то не дадите, большинство этих денег не пойдут ни на какие инвестиции.
Так что если смотреть на все это с точки зрения реальной политики, то эти миллиарды пойдут либо на оборону, что еще приемлемо, если они пойдут не просто на поднятие зарплат и пенсий, но в основном эти средства разбегутся туда, куда разбегаются деньги, которые можно урвать. Из 10 миллиардов может 1 дойдет до заявленной цели, а все остальное, в лучшем случае, просто уйдет куда-то в песок, а в худшем, будет введено в основу бюджета и будет тратиться каждый год снова и снова.
Поэтому в этом смысле такой профицит лучше направлять на погашение госдолга. В следующем году расходы на обслуживание долгов будет меньше.
— То есть профицитом лучше погасить госдолг?
— Я не говорю, что это оптимальный вариант, но с учетом ситуации, в которой мы живем, с учетом предвыборной кампании, нужно быть очень аккуратным. Я могу сказать, что в последнее время это правительство было достаточно аккуратным в том, что оно делало, и стоит продолжать в том же духе.
Читайте также
- Почему в результате реформы алия станет беднее
- Израильский хай-тек страдает больше всех в мире
- Реакция хайтека и инвесторов на политический кризис, рекордно низкий спрос на жилье
- Харедим в сфере высоких технологий стало больше
- Израильские генномодифицированные карпы спасут человечество
— И последний вопрос, на актуальную тему.
Почему бывшие военные активно идут в политику (последние 11 начгенштаба кроме Дана Халуца), тогда как высокопоставленные экономисты в политику не торопятся? Профессор Эммануэль Трахтенберг — исключение, лишь подтверждающее правило, рассказывал мне в свое время, что его вынуждали бегать между комиссиями Кнессета, просто чтобы разъяснять другим экономические последствия того, что они собираются утвердить.
У меня когда-то был спор с Шели Яхимович. Она мне заявила: «Мы с тобой никогда не сможем согласиться, потому что я социал-демократ, а ты неолиберал». Я ей сказал: «Я не знаю, что такое неолиберал. Наша разница состоит в том, что я экономист, а вы — нет. Поэтому, когда мы говорим на экономические темы, вы приносите идеологию, а я — целую отрасль знаний. Она начала тогда кричать: «Что такое экономика? Это все идеология! Что решим, то и будет». И в этом главная ошибка политиков. Они думают, что если они что-то хотят и просто примут закон, то это и будет. Но это не так, потому что все население может посчитать, что будет не это, а что-то совсем другое, что ему выгодно при этом законе.
Поэтому есть десятки примеров, когда хотели как лучше, а получилось как всегда.
Если же вернуться к вашему вопросу. В отличие от экономистов, армейские генералы очень на виду, и если они считаются удачливыми, то у них образуется некоторая аура, которая дает им и их электорату иллюзию, что если они преуспели в военном деле, то преуспеют и тут, но системы-то совсем разные.
Кроме того, опять же в отличие от экономистов, военные, особенно на уровне начальника генштаба, выходят из армии с очень большими пенсиями, и это один из немногих доходов, которые можно получать параллельно с зарплатой депутата. Обычный депутат и даже министр живет в Израиле очень скромно на свою зарплату, учитывая его расходы. Мы, как страна, не хотим понять, что лучше платить депутату больше за его работу, чтобы у него не было проблемы как заработать на жизнь, и чтобы он не думал, кто его будет трудоустраивать потом. Вот в Сингапуре это поняли, и платят министру 1,5 миллиарда долларов в год с бонусом в 30% с учетом работы.
И этому человеку не надо думать о «комбинах», которые помогут ему в будущем. В Израиле исключение в этом плане составляют военные, у которых уже есть высокая пенсия, и им не надо беспокоиться о будущем.
Ну и еще один фактор — у людей, уходящих в отставку из экономических структур правительства, есть много опций, значительно больше, чем у военных. Как правило военный может стать свадебным генералом — членом совета директоров в какой-то компании, или занять должность в оборонной промышленности, но генералов больше, чем таких должностей. А политика для многих из них — продолжение служения народу, которому они посвятили свою карьеру. Экономисты в этом плане относятся к политической среде с большим цинизмом. Кроме того, высший генералитет в ходе службы гораздо больше имеет контактов с политикой, чем с бизнесом.
- Поделиться на facebook
- Поделиться на whatsapp
- Поделиться на general
- Поделиться на general
- Поделиться на twitter
- Поделиться на email
- Поделиться на OK
- Поделиться на VK
- Поделиться на talkbacks
Пожалуйста, обсуждайте статьи, а не их авторов.
Статьи можно также обсудить в Фейсбуке
Выбор читателя
200 км до Москвы: Пригожин развернул колонну наемников
Приехали! В Дубровнике запретили чемоданы на колесиках
Лия Ахеджакова: о жизни актрисы и последние новости о ней
Израиль: «живи и дай жить другим» или идти в едином строю
Слабость Путина. Несколько мыслей о происходящем в России
Угроза миром. Почему Путин никогда не закончит войну
Уступили: российские пенисы оказались короче украинских
Баклажанный рай: салаты с баклажанами и различными овощами
Акции хай-тек все больше интересуют инвесторов — РБК
adv.rbc.ru
adv.rbc.ru
adv.
rbc.ru
Скрыть баннеры
Ваше местоположение ?
ДаВыбрать другоеРубрики
Курс евро на 27 июняEUR ЦБ: 92,3 (+0,8) Инвестиции, 16:07 Курс доллара на 27 июня
USD ЦБ: 84,66 (+0,58) Инвестиции, 16:07
Парки, воздух и экология: почему выбирают квартиры на западе Москвы РБК и ПИК, 20:02
Сурков увидел риск стать евразийской «зоной племен» из-за закона о ЧВК Политика, 19:47
Касаткина выбила первую ракетку Украины с турнира в Великобритании Спорт, 19:30
adv.
rbc.ru
adv.rbc.ru
«Яхта Мордашова» направилась во Владивосток Бизнес, 19:27
Playsport узнал, что Украина могла нарушить правила ФИФА на молодежном ЧЕ Спорт, 19:27
В Ростове-на-Дону загорелся зоопарк Общество, 19:19Организаторам покушения с кислотой на херсонскую чиновницу дали по 10 лет Политика, 19:15
Нетворкинг: как заводить полезные знакомства
За 5 дней вы научитесь производить нужное впечатление и извлекать пользу из новых контактов
Прокачать навык
Аэропорт Минвод закрыли из-за повреждения взлетно-посадочной полосы Общество, 19:12
Би-би-си узнала об ужесточении требований к россиянам для Уимблдона Спорт, 19:05
«Полюс» сообщил о планах провести делистинг расписок с LSE 25 июля Инвестиции, 18:35
Клишас заявил, что не считает актуальной разработку закона о ЧВК Политика, 18:35
Военная операция на Украине.
Главное
Политика, 18:31
В контексте текста: Иван Янковский — о сериале «Плейлист волонтера» РБК и Okko, 18:31
«Полипласт Новомосковск» представил Минпромторгу инвестиционные проекты Пресс-релиз, 18:30
adv.rbc.ru
adv.rbc.ru
adv.rbc.ru
Некоторые инвесторы и фондовые менеджеры относятся к акциям компаний сектора высоких технологий с опаской. Однако для многих он выглядит довольно привлекательным, по большей части из-за его дешевизны. Особенно выделяются в отрасли хай-тек акции европейских компаний.
По мнению экспертов, они обладают довольно низким уровнем риска и часто демонстрируют циклическую динамику. А учитывая соотношение «цена-прибыль» и возможность новых инвестиций, становится понятно, почему инвесторы все чаще обращают свое внимание на отрасль хай-тек.
«Из всех акций частично циклического типа, основываясь на соотношении «цена-прибыль», акции компаний высокотехнологичного сектора намного дешевле, чем акции большинства проектных организаций, и, соответственно, намного более привлекательны для инвесторов», — отмечает представительница Royal London Asset Management Андреа Вильямс.
Управляющий AXA Framlington Global Technology Fund Джереми Глисон также отмечает, что сейчас самое время покупать такого рода ценные бумаги. «Что касается сезонных колебаний акций этого сектора, IV квартал обещает быть самым удачным… Прошлый опыт говорит о том, что сейчас самое хорошее время для инвестиций в этот сектор», — добавляет он. По его мнению, в ближайшее время коэффициент «цена-прибыль» будет и дальше расти, передает Reuters.
adv.rbc.ru
И действительно, эти ценные бумаги пока демонстрируют положительную динамику. Так, спустя лишь день после того, как Ericsson объявила о снижении операционной прибыли на 36%, акции сектора высоких технологий начали расти, во многом благодаря хорошим результатам Intel и ASML.
Также стоит отметить, что индексы акций европейских компаний этого сектора демонстрировали положительную динамику и во время резкого падения остальных акций на фоне последствий августовского кредитного кризиса и опасений замедления темпов развития мировой экономики. Акции хай-тек превзошли акции циклического типа и демонстрировали почти такую же динамику, как устойчивые ценные бумаги. И хотя они дороже, чем акции цикличного типа (такие как акции горнодобывающих компаний), они все же дешевле, чем устойчивые (как, например, акции продовольственных компаний).
adv.rbc.ru
По мнению участников рынка, один из основных факторов, который оказывает поддержку такого рода акциям — планируемое увеличение затрат на инфраструктуру сектора высоких технологий. «Этому также способствует увеличение в последнее время спроса на карты памяти», — считает соруководитель Henderson’s Global Technology Fund Джефф Патон.
Однако, несмотря на такие оптимистичные прогнозы, остается ряд компаний в этом секторе, которых фондовые менеджеры продолжают избегать.
Дж.Глисон советует руководствоваться ценами при выборе компании. «Согласно прошлому опыту, лучше всего инвестировать в те компании, которые сами в состоянии устанавливать цены и управлять ими. Они могут управлять своими прибылями», — добавляет он. Среди компаний такого рода — производители мобильных телефонов (например, Nokia), поставщики услуг (Cap Gemini и Apple). Причем, по мнению аналитиков, Apple является лучшим примером того, как можно формировать и поддерживать цены на нужном уровне. Компании же, производящие микросхемы и потребительскую электронику, наоборот, почти не умеют контролировать цены.
Мировой рынок продукции, производимой
четыре наукоемких отрасли — аэрокосмическая, компьютерная и офисная техника,
электроника и коммуникационное оборудование, а также фармацевтика — растет
более чем в два раза быстрее, чем для других промышленных товаров, и ведет
национальный экономический рост во всем мире. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) определяет
высокотехнологичные отрасли на основе сравнения интенсивности отраслевых НИОКР,
расчет, разделяющий отраслевые расходы на НИОКР на отраслевые продажи. В
1995, совокупный выпуск четырех наиболее интенсивных НИОКР высокотехнологичных отраслей — аэрокосмической,
компьютеры и оргтехника, электроника и средства связи,
и фармацевтика составляли 12,0% мирового промышленного производства,
по сравнению с 7,6 процента в 1980 году. Как высокотехнологичные отрасли приносят пользу национальной экономике? Страны стремятся развивать эти наукоемкие отрасли по нескольким причинам:
В течение 1980-х годов экономическая деятельность в Соединенных Штатах и другие высокооплачиваемые
страны все больше смещаются в сторону производства более высокой стоимости,
высокотехнологичные товары (рис. 1). В 1989 году США
высокотехнологичные производства составляли почти 13 процентов от общего объема производства в США.
промышленной продукции по сравнению с 10,4 процента в 1980 году.
также объясняют растущую долю общего производства европейских стран,
но переход к высоким технологиям в Европе в течение 1980-е были самыми яркими
в экономике Соединенного Королевства. Высокотехнологичные производства представлены всего
9 процентов от общего объема промышленного производства Соединенного Королевства в 1980 году, но
подскочил до 13 процентов к 1989 году. В 1980-е годы объем производства японских высокотехнологичных
промышленность все больше становилась большей частью ее экономики. В 1980 г. Данные за 1990-е годы показывают повышенное внимание к производству в
четыре высокотехнологичных отрасли среди крупнейших промышленно развитых стран. В
1995 г., по оценкам, высокотехнологичные производства составляли 15 процентов
объем производства как в Соединенных Штатах, так и в Японии, 14 процентов в
Великобритании и по 10% во Франции и Германии. Два других
Азиатские страны, Китай и Южная Корея, являются типичными примерами того, насколько важны эти интенсивные исследования и разработки.
промышленности стали для новых индустриальных экономик. В 1980,
высокотехнологичные производства составляют всего 4 процента от общего объема производства Китая.
выход; эта доля подскочила почти до 10 процентов в 1989 году, а затем достигла
12,5 процента в 1995 году — больше, чем для Франции или Германии. Насколько важны высокотехнологичные отрасли США в Глобальный рынок? В 1980-е годы США были ведущим производителем высокотехнологичных
продуктов, на долю которых приходится более одной трети всего мирового производства
с 1980 по 1986 год, а для остальных — около 30 процентов мирового производства.
десятилетия. В то время как доля США на мировом рынке несколько снизилась в начале
1990-е годы, тенденция к снижению изменилась к 1992 году. Доля США в мире
рынок высокотехнологичных производств после 1991 года рос неравномерно, и к
1995, высокотехнологичные отрасли США восстановили большую часть доли рынка.
потеряли за предыдущее десятилетие (рис. 2). В 1995 г.
производство высокотехнологичной промышленности США составило почти 32 процента
мирового высокотехнологичного производства. Как сравниваются отрасли высоких технологий в других странах? японских высокотехнологичных производств пошли по пути устойчивого роста в мире доля рынка на протяжении 1980-х годов (рис. 2). В 1989, На Японию приходилось 28 процентов мирового производства высокотехнологичной продукции. продуктов, поднявшись на 4 процентных пункта с 1980 года. Япония продолжала завоевание США до 1991 г., когда оно впервые затмило США стать ведущим мировым производителем высоких технологий. С затем, однако, доля рынка Японии неуклонно снижалась, упав ниже 23 процента мирового производства в 1995 году после того, как на его долю приходилось более 30 процентов четыре года назад. Для сравнения, доля европейских стран в мировом производстве высоких технологий
намного ниже. Германия производила около 8 процентов мировой высокотехнологичной продукции.
в 1980 году, менее 7 процентов в 1989 году и снова почти 8 процентов к 1995 году. Китай добился самых значительных успехов с 1980 года, хотя эти успехи делались рывками. В течение первой половины 1980-е, рынок Китая доля снизилась, колеблясь около 2 процентов мирового высокотехнологичного производства. К 1989 году доля страны удвоилась. После годового снижения до 2,9% в 1990 г. резко возросло производство высокотехнологичных товаров в Китае; к 1995 году на долю страны приходилось почти 6 процентов мирового высокотехнологичного выпуск отрасли.
|
.Краткий обзор подготовлен: Данные SRS доступны через World Wide Web (http://www. |
С 1980 года их с поправкой на инфляцию
рост в среднем составлял почти 6 процентов в год по сравнению с темпами
2,4 процента для других промышленных товаров. [1] Глобальная экономическая активность в высокотехнологичных отраслях была особенно сильной
с 1992 по 1995 год, когда производство росло более чем на 8 процентов в год — снова более чем
в два раза выше темпов роста всех других отраслей обрабатывающей промышленности.
[2] 
высокотехнологичные производства составляли около 10 процентов всего японского производства.
производства, вырос до 13 процентов в 1984 году, а затем увеличился до 15,3 процента
в 1989.
В 1995 году высокотехнологичный
производство в Южной Корее составляет примерно такой же процент
общий объем производства, как в Японии и США (15 процентов).
Доли как для Франции, так и для Великобритании колебались между 4 и
5 процентов за 15-летний период.
nsf.gov/statistics/).
Для получения дополнительной информации о получении отчетов обращайтесь по адресу 
1991. «Академические исследования и промышленные инновации». Исследования
Полис 20, №1 (февраль): 1-12.
Экономика Техаса на волне меняющихся технологий и распространения ноу-хау
Экономика Юго-Запада, четвертый квартал 2022 года
Лайла Ассани и Ичен Су
Данные о патентах и занятости показывают, что Техас является крупным центром инноваций и высоких технологий работа. Техасские фирмы также активно внедряют прорывные технологии. Растущее значение технологий сопровождалось быстрым ростом квалификации рабочей силы Техаса. Новички способствовали повышению квалификации.
Когда экономика расширяется, она обычно добавляет рабочих, капитал или и то, и другое. Техас рос быстрее, чем другие штаты, и быстрее, чем страна, главным образом потому, что он продолжает добавлять людей и фирмы.
Другой способ роста экономики — повышение производительности. Инновации и технологический прогресс — то, как люди работают, — стимулируют рост производительности, а вместе с ней — заработную плату и уровень жизни.
Хотя Техас известен своими большими размерами и относительно быстрым ростом, его статус игрока в экономике знаний может быть не так легко признан.
Крупный игрок в сфере высоких технологий
Для многих история Техаса — это история нефтяных магнатов и магнатов недвижимости. Но в последние десятилетия штат превратился в центр инноваций и высоких технологий. После Второй мировой войны производители, связанные с обороной, обратились к гражданским приложениям, в том числе к предшественнице Texas Instruments из Далласа. Electronic Data Systems, основанная в 1962 году, была одной из первых фирм в США, предложивших услуги по обработке данных.
Государство еще больше выросло в течение 19Интернет-пузырь 90-х годов, когда в Остине и Далласе процветали фирмы, занимающиеся информационными технологиями и телекоммуникациями. Сегодня в Техасе расположены многочисленные технологические фирмы, в том числе Dell и Oracle, а Остин и Даллас входят в число самых динамично развивающихся центров высоких технологий в стране.
Оценка инноваций
Инновации и технологическое развитие сложно измерить, поэтому исследователи обычно обращаются к показателям, основанным на патентах или занятости, для оценки интенсивности такой деятельности.
Патенты предоставляют изобретателю исключительные права на продукт или процесс, который обеспечивает новый способ выполнения чего-либо. Таким образом, они представляют собой создание и распространение новых знаний. Хотя патенты не охватывают все формы инноваций, они служат реальным свидетельством широкого спектра прорывных действий.
Изобретатели из Техаса составили 7% от общего числа патентных заявок США с января 2018 г.
по сентябрь 2020 г., согласно данным Управления по патентам и товарным знакам США ( Таблица 1A ). По доле патентных заявок Техас занимает второе место среди штатов США, хотя разрыв между ним и Калифорнией №1 велик.
Загружаемая диаграмма
На Калифорнию приходится четверть всего населения США. Более того, другие крупные штаты, такие как Массачусетс и Нью-Йорк, стоят выше Техаса после учета различий в численности населения.
Меры, основанные на занятости
Концентрация занятости в сфере высоких технологий в географическом регионе представляет собой второй показатель инноваций. Исследования установили преимущества и значение вторичных эффектов производительности от агломерации, когда схожие или дополняющие друг друга фирмы и люди располагаются рядом друг с другом.
Бюро трудовой статистики определяет высокотехнологичные отрасли как отрасли с высокой концентрацией работников, занимающихся наукой, технологиями, инженерией и математикой, такими как разработка программного обеспечения, вычислительная техника и производство полупроводников.
[1]
На Техас приходится 9 процентов общенациональных рабочих мест в сфере высоких технологий, что немного превышает его общую долю занятости в США. На уровне метро Даллас–Форт-Уэрт (4%), Хьюстон (2%) и Остин (2%) являются крупными центрами занятости в сфере высоких технологий (9).0150 Таблица 1B ).
В частности, инновации играют огромную роль в Остине, о чем свидетельствует доля города как в патентных заявках, так и в сфере высоких технологий по сравнению с его размером. На Остин приходится менее 1% рабочих мест в США, но его доля в общенациональных патентных заявках и занятости в сфере высоких технологий вдвое больше.
Роль прорывных технологий
Третьим показателем технического прогресса является внедрение прорывных технологий — новаторских инноваций, которые либо радикально меняют то, как работают потребители или предприятия, либо создают совершенно новую отрасль. Примеры включают персональные компьютеры, которые заменили пишущие машинки и изменили рабочее место, и электронную почту, которая изменила письменное общение.
Исследования показывают, что хотя прорывные технологии, как правило, изобретаются и первоначально используются фирмами, сосредоточенными в нескольких горячих точках, таких как Силиконовая долина, со временем эти технологии постепенно становятся доступными для компаний в других местах на фоне более широкого распространения.
Техас был главным бенефициаром распространения этих революционных технологий. Онлайн-объявления о вакансиях, содержащие такие ключевые слова, как «облачные вычисления», «нейронные сети», «конъюгат антитело-лекарство» и «автономные автомобили», являются одним из способов измерения степени, в которой техасские компании внедряют новые технологии.[2]
По этому показателю предприятия Техаса склонны быстро внедрять передовые технологии, даже если они внедряются где-то еще. На диаграмме 2 показана доля рабочих мест в стране, связанных с выбранным набором прорывных технологий (инициированных примерно в 2010-х годах) на уровне штата и города. (Для получения дополнительной информации о категориях должностей см.
врезку «Учет занятости в сфере высоких технологий в ведущих отраслях».)
процентов), особенно в районе залива Сан-Франциско (13 процентов). Со временем профессии, требующие знакомства с этими же технологиями или их использования, стали более распространенными в Техасе (, таблица 2A, ).
Загружаемая диаграмма
Поскольку доля этих рабочих мест в Калифорнии упала до 16 процентов в 2022 году, доля Техаса удвоилась с 5 процентов в 2012 году до 10 процентов в 2022 году. доля этих объявлений о вакансиях выросла с 2% в 2012 г. до 4,5% в 2022 г. ( Таблица 2B ).
Технология облачных вычислений является примером такой миграции знаний. В 2012 году треть рабочих мест, связанных с облачными вычислениями, была сосредоточена всего в двух штатах — Калифорнии и Вашингтоне, а в Техасе — всего 7 процентов. К 2022 году, когда применение облачных вычислений значительно расширилось, доля рабочих мест в Калифорнии и Вашингтоне, связанных с облачными вычислениями, упала до 17 процентов, а доля Техаса увеличилась до 11 процентов.
Такое распространение может быть органичным, поскольку компании в Силиконовой долине и Сиэтле специализируются на разработке и маркетинге инфраструктуры облачных вычислений, в то время как многие телекоммуникационные, профессиональные и бизнес-услуги, а также передовые производственные компании в Техасе являются основными пользователями этих технологий. Помимо технологического распространения, некоторые факторы роста за последнее десятилетие объясняются перемещением и расширением в Техасе многочисленных высокотехнологичных фирм, таких как Oracle, Google и Apple, а также открытием новых заводов и фабрик в Техасе. Центральное расположение штата и близость к Мексике, доступ к пригородным и грузовым перевозкам, относительно низкая стоимость жизни и ведения бизнеса, а также кластеризация — все это помогло сделать Техас привлекательным местом для высокотехнологичных фирм.
Повышение уровня квалификации в Техасе
В связи с растущими связями экономики Техаса с высокими технологиями, как рабочая сила штата справляется с растущим спросом на квалифицированных рабочих? Работники высоких технологий обычно имеют ученые степени в области инженерии, математики и других областей STEM.
Профиль квалификации Техаса улучшился за последнее десятилетие, хотя штат по-прежнему находится в нижней половине по уровню образования работников в возрасте от 25 до 65 лет ( Таблица 3 ). Техас занял 30-е место среди штатов по доле таких работников с высшим образованием в 2022 году по сравнению с 37-м в 2012 году. но его позиция осталась неизменной на 40-м месте для тех, кто имеет докторскую степень. Несмотря на заметный прогресс, разрыв в уровне образования между Техасом и ведущими штатами, такими как Калифорния, Массачусетс, Нью-Йорк и Вашингтон, остается значительным, особенно среди работников, имеющих докторские степени.
«Прирост мозгов» в Техасе
Значительный рост талантов в Техасе отчасти обусловлен увеличением доли местных жителей, получающих высшее образование, а также миграцией высокообразованных и подготовленных рабочих в штат.
В настоящее время 37 процентов рабочей силы Техаса в возрасте от 25 до 65 лет имеют высшее образование (степень бакалавра или выше), что является значительным улучшением по сравнению с 31 процентом в 2012 году.
Значительная часть (26 процентов) роста на 6 процентных пунктов может можно объяснить тем, что он стал «нетто-импортером» талантов ( Таблица 4 ).[3]
Загружаемая диаграмма
Доля еще выше среди тех, кто имеет степень магистра. Важно отметить, что иммиграция в Техас значительно повысила квалификацию штата на всех трех уровнях образования, особенно среди лиц с учеными степенями. Недавнее исследование Федерального резервного банка Далласа показывает, что внутренние и международные мигранты заполняют критическую нехватку рабочей силы в Техасе.[4]
Расширение базы знаний
В то время как предприятия Техаса быстро внедрили прорывные технологии и добились больших успехов в повышении образовательного профиля штата и концентрации в нем высокотехнологичных талантов, Техасу еще предстоит догнать штаты, занимающие передовые позиции в области высоких технологий.
Тем не менее, будущее представляется многообещающим, если предположить, что государство продолжит привлекать высококвалифицированных работников (в том числе иммигрантов) и инновационные фирмы.
Вместе они еще больше укрепят присутствие Техаса в экономике знаний.
Notes
- Бюро статистики труда определяет занятость в сфере высоких технологий как отрасли с четырехзначным кодом Североамериканской системы отраслевой классификации (NAICS), в которых большая доля ученых, инженеров и техников. Мы используем только отрасли высоких технологий уровня I для расчета доли занятости в сфере высоких технологий (см. врезку «Ведущие отрасли, учитывающие занятость в сфере высоких технологий»).
- Для получения дополнительной информации см. «Распространение подрывных технологий», Николас Блум, Тарек Александр Хассан, Аакаш Кальяни, Джош Лернер и Ахмед Тахун, Рабочий документ Национального бюро экономических исследований №. 28999, ноябрь 2021 г.
- Повышение уровня образования, вызванное миграцией, рассчитывается путем добавления годовой чистой миграции в Техас с 2012 по 2020 год населения трудоспособного возраста по уровню образования к наблюдаемой рабочей силе Техаса в 2012 году.
переехали за границу из США, в расчет чистой миграции включаются только иммигранты, направляющиеся в США. Выездные эмигранты в расчет не включаются. - «Миграция в Техас заполняет критические пробелы в рабочей силе и человеческом капитале», Диего Моралес-Бернетт, Пиа Оррениус и Мадлен Заводны, Федеральный резервный банк Далласа Dallas Fed Economics , 29 ноября 2022 г.
переехали за границу из США, в расчет чистой миграции включаются только иммигранты, направляющиеся в США. Выездные эмигранты в расчет не включаются.
Эти ключевые слова относятся к прорывным технологиям, возникшим в 2010-х годах, и не меняются на протяжении всего анализа (2012–2022 годы).