👉Дом на набережной: история и фото.
Дом на набережной построили для государственных работников.
После возвращения в 1918 году столицы в Москву сюда перевели много госслужащих. Поначалу их расселили в так называемых домах Советов (гостиницы Националь» и «Метрополь»), но площади не хватало. Поэтому 24 июня 1927 года решили возвести специальный дом на месте винно-соляных складов. Строительство по проекту Бориса Иофана шло до 1931. Не все было гладко: сначала Иофана попросили внести изменения в план и увеличить количество квартир с 440 до 505, затем запретили снос церкви Николая Чудотворца на Берсеневке, а потом в первом корпусе произошел загадочный пожар. В итоге дом сдавали по частям.
Сюда посетили представителей советской элиты: ученых, партийных деятелей, Героев Гражданской войны, Социалистического Труда и Советского Союза, старых большевиков, писателей, служащих Коминтерна, военных героев. В честь одного из жильцов — писателя Александра Серафимовича — в 1933 году переименовали улицу, где стоит этот дом.
Архитектор задумывал дом на набережной темно-красным или розовым, но украшение гранитной крошкой признали дорогим. В итоге здание стало серым.
Путеводитель по архитектурным стилямНа этажах дома на набережной устроили по две квартиры. Там лежал дубовый паркет, а на потолках красовались пейзажи времен года, цветы и фрукты. Расписывали их живописцы-реставраторы из Эрмитажа. Мебель по проекту Иофана была одинаковой во всех квартирах: на стульях, столах, буфетах, шкафах, тумбах и диванах с длинными валиками были инвентарные номера. Жильцы, въезжая, подписывали акт приемки, где учитывалось все — вплоть до шпингалетов и дубовой крышки от унитаза.
На кухне было отверстие в стене для самоварной трубы и выход грузового лифта для вывоза мусора. Лифтом заведовал вахтер: наверх пассажир поднимался в компании сопровождающего, вниз спускался пешком или стучал по двери шахты, чтобы вахтер поднялся. Работали и консьержи — это был первый охраняемый дом в советской России.
Подъезд №11 — нежилой. Там нет ни квартир, ни лифтов.
Предполагают, что отсюда прослушивали квартиры жильцов других подъездов, а за стенами были скрыты тайные помещения. Но есть и другая версия: для увеличения количества квартир Иофану пришлось разделить площади 11 подъезда между 10 и 12.
В доме на набережной были и секретные квартиры чекистов. Они работали под видом комендантов, консьержей, лифтеров, а в своих квартирах встречались с осведомителями и прятали таинственных жильцов, например, агента советской разведки в Южной Африке Дитера Герхардта.
Во время Большого террора второй половины 1930-х многих жителей дома репрессировали. Считалось, что маленький худенький чекист мог прослушивать квартиры, находясь между стенами (дом построен как термос), а для скрытного «вывоза» виновных чекист попадал в квартиру через мусоропровод. Рассказывали также о подземном ходе на Лубянку.
Сейчас дом на набережной — элитный жилой дом. Но до сих пор там творится какая-то чертовщина — слышны шаги и разговоры, жильцов мучают кошмары. А для посетителей работает краеведческий музей Дома на набережной. В его создании участвовала Ольга Романовна, вдова Юрия Трифонова.
Говорят, что……в доме на набережной можно увидеть призрак дочери командарма. Ее родителей арестовали на службе, а за ней приехали ночью. Девушка с отцовским наганом пообещала застрелить любого, кто войдет в дверь. Тогда нарком Ежов распорядился замуровать ее в квартире, отключив воду, свет и телефон. Девушка неделю звала на помощь, но тщетно.
…дом на набережной построили из кладбищенских плит с разоренных большевиками могил.
А что о доме на набережной знаете вы?
Дом на набережной — Москва 2021
Каждый дом, особенно если это не типовая многоэтажка, имеет свой характер. Вокруг старых строений с годами возникает определенная аура, которую могут почувствовать как жители и гости, так и прохожие. Одно из самых известных московских зданий — Дом на набережной, безусловно, обладает сильной энергетикой.
Настроение, которое он вызывает, вряд ли можно назвать радужным, и это связано с его необычной и отчасти трагической историей.
История дома
Двенадцатиэтажный дом номер два по улице Серафимовича, занимающий площадь около трех гектаров, получил название «Дом на набережной» с легкой руки писателя Юрия Трифонова, чья семья жила здесь в 30-е годы прошлого века. А официально это здание именовалось Домом правительства или Домом ЦИК и СНК СССР.
Он был построен в 1931 году специально для партийной элиты того времени по проекту знаменитого архитектора Бориса Иофана. Здесь жили известные ученые, герои гражданской войны, герои Труда, известные писатели и деятели культуры. Здесь жила великая балерина Уланова, в доме до сих пор существует ее мемориальная квартира.
Одним из первых жителей дома был Куйбышев. Здесь проживали Жуков и Тухачевский. А квартиру номер 37 занимала Светлана Аллилуева, дочь Сталина.
В доме был построен кинотеатр «Ударник», являвшийся по тем временам самым большим кинозалом Москвы. В этом доме был открыт спортивный зал, универмаг, клуб, ставший впоследствии театром Эстрады. Можно сказать, что Дом на набережной стал одним из первых элитных жилых комплексов столицы.
Первоначально это было здание гостиничного типа. Одна из старейших жительниц этого дома, Тамара Тер-Егиазарян, скончавшаяся в 2009 году, рассказывала, что жильцы въезжали в квартиры, полностью обставленные мебелью. Здесь было все, включая посуду. Можно было даже получить постельное белье. Жильцам не было необходимости готовить, ведь на первом этаже здания находилась столовая и прачечная. Именно поэтому кухни в этом доме удивительно маленькие.
Потолки в квартирах были покрыты художественной росписью, на полу дубовый паркет. Из кранов текла горячая вода, что в то время было чем-то невероятным. Вся обстановка была продумана до мелочей, а предметы имели инвентарные номера, при въезде жильцы расписывались в получении мебели и посуды.
Дом на набережной был символом роскоши и власти. Многие завидовали счастливым новоселам, получившим жилье с видом но Кремль, не подозревая, какое страшное будущее ждет многих из них. К сожалению, из двух тысяч жителей этого дома, 700 человек стали жертвами репрессий во время Большого террора в 30х годах прошлого века. Трагическая судьба людей, исчезавших ночами из квартир целыми семьями, наложила отпечаток на отношение последующих поколений ко всему дому.
Загадки и легенды Дома на набережной
Мрачная аура дома, которую чувствуют многие москвичи, связана с историей места, на котором выстроено здание. Когда-то здесь было болото, где казнили государственных преступников, здесь же пролегал путь, по которому гнали каторжников к местам заключения.
В 16 веке место, где ныне возвышается Дом правительства, считалось гиблым. Бояре, пытавшиеся выстроить здесь хоромы, трагически погибали один за другим.
Говорят, что дом на набережной был построен прямо на старинных надгробиях, хотя, возможно, это пустые слухи.
Одна из главных загадок Дома на набережной связана с таинственным 11-м подъездом. То есть, в доме есть десятый подъезд, после которого следует двенадцатый, а одиннадцатый отсутствует.
Со стороны двора как раз между этими двумя подъездами есть маленькая дверь, ведущая на узкую темную лестницу. Официальная версия заключается в том, что 11-й подъезд был предназначен для нужд рабочих и другого персонала, обслуживающего дом. Однако в народе ходит молва, что этот узкий проход использовали сотрудники НКВД, для того чтобы слушать, что происходит в квартирах.
Говорили также, что из здания тянутся подземные ходы на Лубянку и в Кремль, и что арестованных спускали на лифте в подвальные помещения, а оттуда напрямую этапировали в застенки.
Ходят слухи, что Дом на набережной полон призраков расстрелянных жильцов, которым так и не удалось освоиться на новом месте обитания.
Так, есть известная легенда о Дочери Командарма, который был арестован вместе со своей женой на службе. За их дочерью пришли вечером. Однако она наотрез отказалась открывать дверь, угрожая тем, что застрелит из отцовского нагана первого, кто войдет в квартиру. Нарком Ежов распорядился наглухо забить двери квартиры и отключить воду, свет и телефон. Целую неделю узница звала на помощь, но потом крики стихли. И неизвестно, погибла ли она от голода, или застрелилась. Местные жители утверждают, что с той поры ее призрак часто можно встретить на набережной около Театра Эстрады.
Рассказывают странные истории о музыке и голосах, доносящихся из пустых квартир Дома на набережной. До сих пор жильцов пугают ночами странные звуки, несущиеся из-за стен.
Кстати нынешние обитатели дома отмечают удивительно хорошую слышимость между квартирами. Говорят, что это не строительный брак, а намеренно созданная особенность конструкции, которая позволяла сотрудникам НКВД слушать разговоры знаменитых жильцов.
Дом на набережной в наши дни
Сейчас Дом на набережной, как и прежде, представляет собой место, где живут известные люди. Это и актриса Наталья Андрейченко, и Александр Домогаров, а также семья бывшего министра здравоохранения Юрия Шевченко.
В доме силами жильцов организован музей, посвященный памяти жертв сталинских репрессий. Кроме того, в музее воссоздана обстановка 30-х годов прошлого века, экспозиция имеет историческую и образовательную ценность.
Дом практически не изменился за долгие годы. Он не пострадал во время немецких бомбардировок, пережил и послевоенную разруху. Сейчас он является памятником истории и охраняется государством.
Несмотря на зловещие слухи, окружающие это здание, самые старые жители любят его и не считают несчастливым. Для кого-то Дом на набережной является символом горя и страха, а для кого-то – это просто дом, напоминающий о детстве.
Видео:
Дом на Набережной — знаменитый жилой комплекс по улице Серафимовича, 2
«Дом на Набережной» находится в центре Москвы напротив храма Христа Спасителя и занимает целый квартал от Берсеневской набережной до Обводного канала. Дом был построен в 1931 по проекту знаменитого московского архитектора Бориса Иофана и предназначался для новой политической элиты — генералов, высших чинов наркоматов, героев войны, старых большевиков, деятелей культуры. Официальное название комплекса — «Дом правительства», однако благодаря роману Юрия Трифонова за ним закрепилось другое имя — «Дом на Набережной».
«С падением сталинского режима дом по-прежнему считается престижным местом, а богатая история придает ему еще большую притягательность»
Концепция проекта воплощала модную в 20-х годах идею «жилкомбинатов» — служебное жилье в сочетании с обслуживающими организациями.
Квартиры в ЖК «Дом на Набережной»
Сегодня «Дом на набережной» имеет статус памятника истории и охраняется государством. Жилой фонд элитного комплекса насчитывает 500 квартир площадью от 72 до 139 к.м. Среди них есть уникальные видовые квартиры с панорамными обзорами Москва-реки и Кремля. В квартирах имеются балконы, паркетные полы, сохранились художественные фрески на потолках. Высота потолков — от 4 до 4,5 метров.
Описание и инфраструктура
Жилой комплекс занимает квартал площадью 3 Га. Он состоит из однотипных секций, образующих систему дворов-колодцев. Монументальное здание имеет сложный силуэт благодаря разноэтажности корпусов. Наиболее значительным выглядит одиннадцатиэтажный симметричный фасад с расположенным по центру Театром Эстрады — он выходит на Берсеневскую набережную.
Жилая часть дома состоит из 24 подъездов. В них оборудовано по 1-2 лифта, имеются шикарные парадные лестницы и узкие «черные». На каждом этаже — по 2 квартиры.
Условия продаж в доме по адресу: улица Серафимовича, 2
- Квартиры продаются на вторичном рынке по стандартному договору купли-продажи.
О чем думает Дом на набережной – Москва 24, 26.12.2014
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Дом на набережной притягивает к себе внимание многих людей. Для одних в нем воплощается мечта о квартире с видом на Кремль и Храм Христа спасителя. Для других он — памятник истории, хранящий загадки и легенды. А кто-то, вероятно, до сих пор предпочитает пореже его вспоминать из-за “темного прошлого” этого здания на улице Серафимовича. Корреспондент M24.ru пообщался с жителями дома и узнал, сколько лет самому старому жителю и про что любят поговорить консьержи, о чем жалеют те, кто снимает квартиры и за что “воюют” местные? А также узнал, кто в советские годы привез в дом пингвина, сколько жителей было репрессировано и как создавался музей “Дом на Набережной”.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Официальное название здания — Дом Правительства. Он был построен на Берсеневской набережной был в 1931 году архитектором Борисом Иофаном. Квартиры предназначались для партийной верхушки, героев Советского союза и выдающихся деятелей науки и культуры. Здесь в разные годы жили Георгий Жуков, Феликс Дзержинский, Михаил Тухачевский, родители Надежды Аллилуевой, дети Сталина, Валериан Куйбышев, Никита Хрущев и многие другие. Из представителей творческих профессий можно вспомнить Демьяна Бедного, Александра Серафимовича, Юрия Трифонова и других. У большинства жителей судьбы сложились нелегко: в годы репрессий здесь были арестованы около 800 человек. Об истории дома и судьбах жильцов рассказывает музей «Дом на набережной». Год назад он был присоединен к «Музею Москвы», а в этом году отметил свое 25-летие.
О чем говорят консьержи
Консьерж подъезда № 3: “Вы в какую квартиру идете? Нет, я не живу здесь, я консьерж. Дом у нас знаменитый, кто только не жил здесь. Дети Сталина, Борис Иофан, Тухачевский, Водопьянов. У него у одного на весь дом была собственная машина, у остальных служебные. У меня тоже в свое время была единственная во всем доме машина, волга. Кем я был? Простым чекистом.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Я работаю тут несколько лет. Раньше в каждом подъезде были консьержи, а теперь за нашу работу платят сами жители, поэтому мы остались только в тех подъездах, где жители решают, что им это нужно. Работы много: постоянно приходится следить, чтобы на крышу не пытались залезть. Недавно предотвратил преступление: заходит в подъезд пожилая женщина, а за ней пристроилась пара молодых людей. Остановил, а у них зубило под одеждой…
Нет, не надо меня фотографировать. И со спины тоже нельзя. Не люблю, когда кто-то за спиной стоит”.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Консьержка подъезда № 2: “Я работаю тут уже 10 лет. У нас в подъезде мало молодежи, в основном пожилые люди и иностранцы. Из знаменитостей живет Леонид Куравлев, но к нему как в английский замок — не пройти. Даже в день рождения всем фанатам говорит: оставьте подарок у консьержа, я заберу. Зато он в подъезд нам елку купил, мы вчера нарядили, подарил нам вот эту лампу, картину. Я его фотографии из газеты вырезала и под стекло положила.
А вот это — схема подъездов в доме, их 24, а нумерация запутанная очень. Постоянно спрашивают прохожие, курьеры или таксисты, где какой подъезд. Я им разрешаю зайти сюда и схему посмотреть”.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
“Кухонные ужасы”
Искусствовед, социолог Анатолий Голубовский:
“Я прожил в Доме на набережной все детство и большую часть жизни. Но сказать, что не мыслю жизни без этого дома, не могу. Зато он интересен мне как историку в качестве источника знаний и как архитектурное достижение. Я считаю, что Иофан этим проектом совершил прорыв в инфраструктурных и архитектурных решениях. Правда, тот образ жизни, который он для дома придумал, сегодня уже не актуален. Так, в наших кухнях уже давно заложили люки для выброса мусора. Их делали, чтобы у хозяек все было под рукой. В стене была железная дверь, в ней выдающийся полуцилиндр, а в нем стоял такой же формы бак, куда сбрасывался мусор. Два раза в день ездил лифт, забирал полный бак и ставил пустой. Поэтому кухня была для меня источником некоторых детских страхов. Представьте, ты сидишь на кухне — и вдруг подъезжает этот лифт, шум, кто-то возится, что-то двигают….
Единственное, что сохранилось из тех, довоенных реалий быта — шкафы-полки. Изначально мебель в каждой квартире была одинаковая, специально придуманная для дома. С годами ее выбрасывали и меняли на новую.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
То, с чем я не могу в этом доме примириться — это мемориальные доски на нашем доме. Помню, еще когда совсем маленьким был, я увидел, как пожилой человек в потертом кожаном плаще и фуражке, с изрезанным морщинами лицом встал под доской Тухачевского и простоял целый день. Когда я спросил, кто это, мне рассказали, что это шофер Тухачевского, который после смерти своего начальника попал в лагеря, выжил там, и раз в год приходит и стоит в почетном карауле у этой доски. Но я как историк знаю, что Тухачевский — фигура неоднозначная. Часть досок вообще сделана безвкусно, часть посвящена людям, которых уже не помнят, а у многих из них руки в крови. Кто такой Шверник, Стасова, депутат верховного совета СССР Николаева? Уже никто не знает. А с какой стати я должен помнить секретаря Ленина Фотиеву? Что великого они сделали и почему я должен любоваться на эти таблички? И почему на доски людей, на чьих руках кровь, должны смотреть дети? Они ведь думают, что плохому человеку доску не повесят…”
Инфаркт спас жизнь
Искусствовед, социолог Анатолий Голубовский: А вообще моя семья живет здесь с 1935 года, квартиру дали моему деду Борису Волину. Он был профессиональный революционер, во время октябрьского переворота вместе с астрономом Штенбергом обстреливал Кремль, выбивая оттуда юнкеров. Дед руководил, а остальные рассчитывали траектории, чтобы удары не повредили Кремль. В 1933-35 годах он был начальником Главлита, потом заместителем наркома просвещения РСФСР Бубнова. Они ссорились постоянно, и как-то раз во время ссоры, по семейной легенде, Бубнов запустил в дедушку пресс-папье. Тот отправился домой и написал письмо в ЦК о том, что не может работать с Бубновым. На дворе стоял страшный 1937 год.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Дедушку на почве этой ссоры хватил инфаркт, и почти год он мыкался по больницам и санаториям. В это время весь наркомат просвещения был уничтожен, так что инфаркт его, по сути, спас. Дед умер в 1956 году.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Атмосфера в доме в 1930-е годы была действительно непростая. Мама рассказывала, что, когда она возвращалась из школы домой, всегда ехала на лифте на этаж выше. Убеждалась, что в пролете не стоит сотрудник НКВД — в обратном случае было бы понятно, что идет обыск или арест — и только после этого спускалась на свой этаж и шла домой. Но она не могла представить свою жизнь без дома. А в 1980-е годы она стала активным участником инициативной группы по созданию музея “Дом на набережной”.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Мнение эксперта
Музей был создан в 1989 году по инициативе местных жителей. В доме еще оставался красный уголок, такая пропагандистская стена при парткомах, где висят стенгазеты, решения партии и другие важные и неважные вещи. И жители под руководством очень деятельной женщины Тамары Андреевны Тер-Егиазарян устроили в этом уголке народный музей: фотографии, вырезки из газет, плюс начали собирать архив. Мне позвонили и пригласили посмотреть, а в 1998 предложили стать директором музея. Я не собиралась занимать эту должность, так как мне казалось, что быть директором — не мое. Но Тамара Андреевна меня уговорила.Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
В музее собралась уникальная коллекция среды обитания 1930-х годов, подлинные реалии эпохи. И большой архив, который пополняют жители. Бывают трогательные истории. Так, однажды к нам пришел пожилой человек и сказал, что он воспитан в детском доме, где ему дали имя, но ему кажется, что он жил в этом доме. Мы стали его расспрашивать, и действительно по обрывкам воспоминаний установили, кто он и как его настоящее имя. Ведь часто дети репрессированных родителей оказывались именно в детдомах.
Какое у меня к дому отношение? Юрий Валентинович избегал этот дом, не любил о нем вспоминать, избегал его. И это передалось мне. Дом у меня вызывал какое-то опасливо-тревожное отношение, и тень этого сохранилась до сих пор”.
Ольга Трифонова
Директор музея “Дом на набережной”
Дорого, но красиво!
Олег Зюзин, фрилансер: “Я снимаю комнату в Доме на набережной около двух лет. Когда-то просто зашел в гости к друзьям, мне понравилось, и когда увидел, что здесь сдают комнату, решил снять. Я не суеверный и не чувствую никакой “необычной” атмосферы дома. Мне кажется, что все уже давно поменялось. Зато здесь прекрасный вид из окна, друзья всегда просят позвать в гости, чтобы посмотреть.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
В подъездах всего по две квартиры на этаж, чаще всего пятикомнатные. Поэтому людей в подъезде совсем мало, и, что меня удивляет, почти не вижу в доме людей с детьми.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Жить здесь, честно говоря, дорого. Но ни я, ни мои соседи, тоже снимающие здесь жилье, в итоге не жалеем о выборе. Хотя в доме есть ряд недостатков. Например, негде погулять, в местном магазине очень маленький выбор продуктов. Достаточно шумно, хоть мы и живем на 9-м этаже — при здешних потолках это как обычный 15-й. В квартире пять больших комнат — и всего один санузел и маленькая кухня. Отчасти поэтому я недавно решил все-таки переехать на окраину. Буду скучать по виду из окон.
Сам я фрилансер, занимаюсь видео-производством, собираюсь открывать креативное агенство “Греча”.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Война за дом
Алексей Шпилевой, член совета дома: «Жителям дома сегодня приходится бороться за восстановление некоторой исторической справедливости. Например, против застройки в арках, пристройках к дому, “прилепленных” магазинчиков”. Это появилось в основном в 1990-е, и по правилам этих пристроек здесь не должно быть, это вандализм. Дом на набережной — памятник. И делать эти пристройки так же, на мой взгляд, противозаконно, как если бы в арке Боровицких ворот поставили палатку “Цветы”, а вместо звезды на Спасской башне установили Микки-Мауса.
У совета дома есть еще одна цель — переделать дворовые фонари, чтобы они были оригинальной формы 1930-х годов. В музее “Огни Москвы” нам обещали помочь с чертежами. Следующий пункт — чтобы подвалы дома не сдавали в аренду непонятным организациям, а восстановили в них ремонтные мастерские.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
В доме есть некоторый вакуум между старожилами и теми, кто снимает жилье. Таких сейчас примерно 20-30%, как мне кажется. Самым крутым считается первый подъезд, там лучшие виды из окна. В нем квартиры методично выкупает некая организация “Мосаэро”. Помещение под театром Эстрады, где когда-то была столовая дома, занимает организация, которая никак себя не проявляет, а эта территория могла бы быть использована в интересах жителей дома. Пока не получилось выяснить, кто они».
Охота за патокой и медведь в ванной
Алексей Шпилевой, член совета дома: Я здесь живу с рождения, мое детство пришлось на 1960-70-е годы. Помню, любимым развлечением ребят в доме была охота за патокой. Ее привозили на фабрику “Красный октябрь” раз в месяц на большом грузовике. Патоку возили в бочке, а шланг у нее закрывался неплотно и подтекал. Грузовик был тяжелый, поэтому ездил очень медленно, и когда ребята его засекали где-нибудь на Софийской набережной — тут же доставали какие-нибудь палочки, бежали рядом и накручивали патоку на палочки, чтобы потом лакомиться.
А еще каждую неделю во двор приезжал изумительной красоты грузовой автомобиль. Темно-синий, с хромированными деталями и красивым шрифтом выведенной надписью “Живая рыба”. Наверх поднимался большой мужчина с огромным сачком, доставал рыбу, она билась в этом сачке, и ее относили в наш магазин. Там прямо у прилавка был аквариум с этой рыбой. А сейчас на этом месте “Спецбуфет №7”
Помню еще спортивные заплывы по Москве-реке от причала напротив театра Эстрады. А последний раз я в ней купался году в 1975-м, и это было уже на грани чистоты.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Еще одно яркое воспоминание — о московском пингвине. Летчик-полярник Илья Мазурук, с чьим внуком я дружил, иногда привозил из экспедиций разных животных. Однажды его жена входит в ванную, а там белый медведь. Был семейный скандал, и животное отправили в московский зоопарк. Но любовь к диким зверям от этого не угасла, и через какое-то время жена, заглянув в ванную, обнаружила пингвина. “Ты сюда всю Арктику хочешь перевезти!”, — набросилась она на мужа. Животное прожило какое-то время в доме, его выгуливали по двору, как собачку. Сейчас его чучело стоит в музее “Дом на набережной”.
Вопросы без ответов
Юрий Стариков, председатель совета дома: «У нас есть активный совет дома, мы занимаемся в нем самыми разными вопросами, порой и теми, которые должны решать другие организации, но из-за халатности не решают. Например, до сих пор тянется дело о деньгах за размещение на доме рекламы “Мерседеса”. Они должны были пойти на нужды дома, а в итоге до сих пор неясно, где они.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
К сожалению, сложно собрать жителей и что-либо вместе решить. Почти не общаются между собой, молодое поколение даже не здоровается в подъезде. У пожилых хоть как-то сохранился этикет. Кстати, самому старому жителю нашего дома, Дмитрию Сафонову — 105 лет. Он был одним из первых сотрудников ООН, в 1947 году его послали туда работать техническим специалистом. Потом он был послом в африканских странах. Сейчас пишет книжки, уже штук восемь написал. Мы с ним гуляем часто вместе, в карты играем”.
Новая “Юность”
Василий Черкасов, главный по подъезду: «Я работаю реставратором в Музее Востока, а в доме я главный по подъезду. Сейчас активная моя деятельность связана с бывшим клубом “Юность”, который в советские годы активно работал, но постепенно его деятельность сошла на нет. Два года назад я при поддержке совета ветеранов, за которым закреплено помещение, им стал заниматься, управа района Якиманка помогла сделать ремонт, и мы пригласили жителей дома вести кружки. Я три раза в неделю веду спортивную секцию бокса, есть еще кружок русского языка и росписи по керамике. Занятия бесплатные, и работаем мы бесплатно. Пока что приходит не очень много человек, около семи. Это жители нашего дома и окрестностей, в основном дети и молодежь до 30 лет”.
Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Мнение эксперта
Официальное название здания — Первый дом советов, также его называли Домом правительства, а в народе Домом предварительного заключения. После выхода повести Юрия Трифонова закрепилось название “Дом на набережной”. Это название даже как-то обелило его и внесло что-то человеческое.Фото: Владимир Яроцкий, m24.ru
Я не думаю, что сейчас люди, выбирая здесь квартиры, думают о прошлом. Дом по-прежнему остается престижным, он по-прежнему напротив Кремля. Павда, некоторые, собираясь купить квартиру, приходят к нам в музей и на всякий случай спрашивают, кто жил в квартире. Постоянно спрашивают, какие знаменитости живут в доме. А сами знаменитости к нам в музей не заходят, наверное, времени мало очень.
Александра Зуева
экскурсовод музея “Дом на набережной”
Светлана Кондратьева
Дом на набережной Бориса Иофана: факты из истории здания.
Автором проекта легендарного Дома на набережной стал известный советский архитектор Борис Иофан. «Культура.РФ» вспоминает интересные факты из истории здания.
Дом на набережной. Фотография: lana1501 / фотобанк «Лори»
Дом один — названий много
Изначально здание носило имя Дом Совета народных комиссаров СССР, но после выхода романа Юрия Трифонова «Дом на набережной» за ним закрепилось именно такое название. Вот как описывал дом Трифонов: «Он был похож на корабль, тяжеловесный и несуразный, без мачт, без руля и без труб, громоздкий ящик, ковчег, набитый людьми, готовый к отплытию. Куда? Никто не знал, никто не догадывался об этом». Также дом называли «улыбкой Сталина» и «домом предварительного заключения», потому что почти треть его жильцов (около 800 человек) была репрессирована.
«Дом переехал»
Дом на набережной построили на небольшом острове, соединенном с материковой Москвой Большим и Малым Каменными мостами. Прежде на этом месте находились соляные склады и небольшие особнячки. Ради строительства нового здания их разобрали на кирпичи, но один дом не снесли, а передвинули — он до сих пор стоит неподалеку. Это событие произвело такое впечатление на поэтессу Агнию Барто, что она посвятила ему стихотворение «Дом переехал»:
Захотим — и в море синем,
В синем небе поплывем!
Захотим —
И дом подвинем,
Если нам мешает дом!
Самый масштабный жилой дом в Европе
В 1927–1931 годах Дом на набережной был самым крупным жилым зданием в Европе: 24 подъезда, 505 квартир и площадь в три гектара. Дом строился еще с учетом актуального тогда конструктивизма с упором на функциональность и простоту, но стал предвестником монументального стиля, который главенствовал в архитектуре Москвы, начиная с 1930-х годов.
Мини-город напротив Кремля
Дом на набережной был спроектирован так, что при желании его жители могли вообще не выходить за его пределы: в комплексе было все необходимое для полноценной жизни. В советское время здесь находились ДК имени Рыкова (современный Театр эстрады), кинотеатр «Ударник», работали спортзал, универмаг, прачечная, столовая, детский сад и другие учреждения. Внутренние дворы с ухоженными газонами и изящными фонтанами были прекрасным местом для прогулок.
Розовый, желтый… серый!
Изначально здание планировали покрасить в розовый цвет, чтобы оно гармонировало со стоящим напротив Кремлем, и использовать для декора мраморную крошку. Но стоимость материалов и работ была весьма высокой, поэтому от этой идеи отказались. Другим вариантом был желто-песочный цвет, но и его отвергли. Финальным решением стал серый — его выбрали по той причине, что из котельной, расположенной по соседству, постоянно шел черный дым, который быстро привел бы в негодность желтые стены.
505 одинаковых квартир
Борис Иофан продумал не только планировку, но и интерьер квартир. Все они были одинаковыми: дубовый паркет на полу, роспись на потолке. Мебель, придуманная тем же Иофаном, также была унифицирована: одинаковые стулья, столы, буфеты, на каждом из которых были бирки инвентарных номеров. Так что въезжавшие в дом жильцы могли ничего не покупать в новые квартиры.
Закулисные участники строительства
Строительство под руководством Бориса Иофана активно контролировал не только председатель Совета народных комиссаров Алексей Рыков, но и глава ОГПУ (будущего НКВД) Генрих Ягода. Исследователи считают, что именно поэтому один из подъездов (№ 11) был сделан нежилым: чтобы сотрудники службы из него вели прослушку других квартир. К тому же чекисты действительно жили в доме, прикрываясь работой комендантов, консьержей и лифтеров.
Впрочем, загадке пустого подъезда есть и другое объяснение: в 1930 году на стадии строительства в доме случился сильный пожар, и, чтобы успеть вовремя сдать объект, площади 11-го подъезда разделили между двумя соседними.
Обитатели Дома на набережной
В Доме Совета народных комиссаров жили самые влиятельные люди того времени: ученые, партийные деятели, писатели, композиторы, художники, режиссеры. По слухам, каждая кандидатура нового жильца утверждалась лично Иосифом Сталиным. Среди самых известных обитателей дома были маршалы Георгий Жуков и Михаил Тухачевский, режиссер Григорий Александров, писатель Михаил Кольцов, балетмейстер Игорь Моисеев и дочь Сталина Светлана Аллилуева.
Дом с привидениями
Дом на набережной занимает особое место в городском фольклоре. Еще с 1930-х годов известна легенда, которая гласит, что из него существует подземный ход на Лубянку. Говорят жители дома и о том, что в нем можно увидеть призрак дочери командарма. Якобы родителей одной девушки арестовали на службе, а когда чекисты приехали за дочерью, она, вооруженная отцовским наганом, пообещала пристрелить любого, кто попробует войти. Тогда глава НКВД Николай Ежов отдал распоряжение отключить все коммуникации и замуровать девушку в квартире.
Музей одного дома
Сегодня в здании работает музей Дома на набережной, организованный по инициативе его жильцов в конце 1980-х годов. Большую роль в создании музея сыграла вдова писателя Юрия Трифонова — Ольга Трифонова. В коллекции музея находятся документы, фотографии, личные вещи жильцов и предметы интерьера.
Автор: Лидия Утёмова
Историк о Доме на набережной: иерархия и неравенство были заложены в саму его концепцию
- Александр Кан
- обозреватель по вопросам культуры
Автор фото, TASS
Подпись к фото,Дом на набережной или Дом правительства — одно из самых известных зданий Москвы
Книга американского историка Юрия Слёзкина «Дом правительства. Сага о Русской революции» — одно из самых фундаментальных исторических исследований, вошедших в шорт-лист Книжной премии лондонского Пушкинского дома 2018 года. Отталкиваясь от истории одного из самых известных зданий Москвы, Юрий Слёзкин прослеживает историю Русской революции.
Спроектированный архитектором Борисом Иофаном и построенный в 1931 году на Берсеневской набережной Москвы-реки у Болотной площади, жилой комплекс «Дом на набережной» (официальное наименование — «Дом правительства»; другие названия — Первый Дом Советов, или Дом ЦИК и СНК СССР) в течение полутора десятилетий, вплоть до окончания Второй мировой войны, был главным местом жизни советской правительственной, военной, промышленной, научной и культурной элиты.
Огромное количество жильцов дома стали жертвами сталинских репрессий второй половины 1930-х годов.
Кроме, собственно, жилых корпусов, дом известен еще и расположенными в нем кинотеатром «Ударник» и Театром Эстрады.
Автор фото, Princeton University Press
Подпись к фото,Профессор Юрий Слёзкин с 1983 года живет и работает в США
Объемистый — 1218 страниц — труд «Дом правительства. Сага о Русской революции» вышел в издательстве Princeton University Press в 2017 году.
Автор фото, Princeton University Press
Подпись к фото,Обложка американского издания книги Юрия Слёзкина «Дом правительства. Сага о Русской революции»
Би-би-си: Книга ваша называется «Дом правительства», и в центре ее, конечно, тот самый, знаменитый дом, прославленный для поколений советской интеллигенции в первую очередь романом «Дом на набережной» Юрия Трифонова. Здание это само по себе невероятно интригует. Наряду с подробным рассказом о самом доме, вы выходите далеко за пределы разговора непосредственно о здании и затрагиваете — неслучайно и подзаголовок «Сага о русской революции» — огромный спектр идейных, философских вопросов, связанных с русской революцией. Вопрос вот в чем: такова была задумка, или же по ходу работы над книгой о доме вас «увело» в эти другие темы?
Юрий Слёзкин: Нет, задумкой это не было. Я думал, что построю дом, так сказать, заселю его, посмотрю, как люди в нем жили, как с кем общались, как женились, умирали и растили детей. И потом посмотрю, как их расстреливают или ссылают. И все. Но потом я решил, что короткого вступления о предыдущей жизни этих людей будет недостаточно. Кто они? Сами чиновники — ответственные работники, как они назывались, их жены, возлюбленные и так далее. Слуги. И я решил, что книга — не столько о доме, сколько о людях. То есть, вернее, в первую очередь о людях. И, чтобы понять, что они за люди, как и почему они построили такой дом, нужно было начать с начала. Начать с того момента, по крайней мере, когда они вступили в партию.
И я отступил от первоначального плана и написал очень большую книжку.
Би-би-си:Говоря о доме, еще даже как об архитектурной задумке, вы пишете, что структура его восходила к идеям утопического социализма и должна была олицетворять, по всей видимости, новый коммунистический быт во всей его красе, с широким комплексом коммунальных услуг, от теннисного корта до концертного зала. В какой степени эта идея была осуществлена? Какова была структура дома? Кажется, что сама эта структура уже изначально противоречила идеям коммунистического равенства. Ведь рядом с роскошными квартирами элиты были коммуналки, в которых ютился обслуживающий персонал, попросту — слуги.
Автор фото, House on the Embankment Museum
Подпись к фото,Строительство Дома правительства. Вид со стороны Кремля
Юрий Слёзкин: Да, во всей красе не получилось. Этот дом назывался домом переходного типа, и был компромиссом. Он был компромиссом стилистическим — отчасти неоклассическим (соцреалистическим), отчасти конструктивистским. И, главное, он был компромиссом с точки зрения коммунистического быта. В 20-е годы строились дома куда более радикальные, дома, которые всерьез пытались разрешить главную проблему, противоречивую идее коммунистического равенства — а именно, проблему семьи.
В некоторых из них не было квартир для семей. Много говорили о зданиях, в которых люди жили бы в индивидуальных ячейках, и о том, как бы они перемещались внутри дома, кто с кем бы общался. Были бы ширмы, или раздвигающиеся стены, или люди переезжали бы из одной квартиры в другую, или жили бы в каких-то передвижных домиках, и так далее.
Дом правительства не был домом коммунистического быта во всей красе, как вы сказали. Но он включал в себя некоторые очень важные элементы. Наряду с самой главной уступкой буржуазному образу жизни, а именно, отдельными квартирами для семей, был, действительно, широкий спектр коммунальных услуг. Идея заключалась в том, что ту часть жизни, которая проходит за пределами работы, можно прожить, не выходя из дома.
Все, что можно было назвать досугом и отдыхом, делилось на посещения, которые и обеспечили строители этого дома. Там были магазины, парикмахерская, детский сад, ясли, прачечная, библиотека, театр, кинотеатр — «Ударник», всем москвичам известный, банк, прачечная и так далее. И комнаты для шахмат, для игры в теннис, для репетиций оркестра и так далее.
Автор фото, ITAR-TASS/ Alexandra Mudrats
Подпись к фото,Кинотеатр «Ударник» — неотъемлемая часть Дома на набережной. В течение последних лет кинотеатр планировали превратить сначала в Музей современного искусства, затем в Музей российского кинематографа. Ни один из этих планов не осуществился
Би-би-си:И что, всем этим активно пользовались?
Юрий Слёзкин: Пользовались кое-чем. Не пользовались местом, которое строителям казалось очень важным для создания коллективного быта. А именно, столовой. В столовую никто не ходил. В нее спускались домработницы, чтобы взять какие-то продукты. И там кормили приезжавших в Москву делегатов съездов и партконференций. Спортом занимались и спортзалами пользовались. Ясли были популярны, шла речь об их расширении, но так до дела и не дошло. Театр, который сейчас Театр Эстрады, назывался Государственный Новый театр, работал с переменным успехом, и потом в середине 30-х годов был изгнан из Дома. Магазином пользовались. То есть, какими-то вещами пользовались, но не так, как надеялись теоретики и идеологи коммунистического быта. Общей жизнью люди на досуге не жили.
Автор фото, House on the Embankment Museum
Подпись к фото,Столовой Дома правительства его жильцы почти не пользовались. Сюда приводили питаться делегатов партийных съездов и конференций
Би-би-си:Интересен вопрос об обслуживающем персонале. Люди эти жили прямо в Доме, но не в отдельных, а в коммунальных квартирах. Так было задумано? То есть они были изначально попросту поставлены в положение слуг?
Юрий Слёзкин: Да, совершенно верно, иерархия и неравенство были заложены в саму концепцию Дома. Квартиры различались по размеру, по статусу. Подъезды 1 и 12, которые выходят на Москва-реку, с видом на Кремль и, потенциально, на Дворец Советов, были более престижными, там в квартирах больше комнат. Были квартиры маленькие, были очень большие. И, действительно, некоторые из работавших в Доме, в первую очередь вахтеры, жили в коммунальных квартирах. Также в коммунальных квартирах жили премированные прорабы, которые отличились на стройке. Таких коммунальных квартир было не очень много, потому что подавляющее большинство обслуживающего персонала жили не в Доме. Они возвращались после работы домой, некоторые — в барак, который находился недалеко от Дома правительства.
Автор фото, House on the Embankment Museum
Подпись к фото,Строительство почти завершено. Праздничная иллюминация на доме в честь 14-й годовщины революции. Ноябрь 1931 г.
В середине 30-х годов в Доме официально числилось 2600 жильцов. Из них примерно 700 были так называемыми ответственными квартиросъемщиками, то есть членами партийно-государственной элиты, которые получили квартиру в этом доме. Остальные — члены их семей. В Доме работали среди дня и отчасти ночью, по мере надобности, от 600 до 800 человек обслуживающего персонала.
Би-би-си:Этот быт — быт высшего партийного и советского руководства, он даже и сейчас, в постсоветскую эпоху, остается закрытым, тайной за семью печатями. Как вам удалось в него проникнуть, какими источниками вы пользовались для того, чтобы взглянуть в эту замочную скважину?
Юрий Слёзкин: Очень много я нашел в архивах разных учреждений, в первую очередь в архиве Хозяйственного управления Центрального исполнительного комитета, который ведал техническим обслуживанием и обслуживанием жильцов. Там очень много — о квартплате, о сборе недостач, о ремонте, о функционировании прачечной, и так далее. Но, если говорить о том, что видно в замочную скважину, то есть о том, что происходило собственно в квартирах, то это, в основном, семейные архивы, воспоминания, фотографии, письма, дневники. Некоторые из них опубликованы, некоторые нет. Я взял интервью у 65 человек, которые жили в этом доме в 30-е годы.
Би-би-си: Те, кто остались в живых...
Юрий Слёзкин: Почти все, за очень редкими исключениями, — дети первоначальных жильцов. В основном, женщины. Мужчины не выжили. Я нашел двух-трех женщин, которые успели пожить там в качестве жен. Очень молодых жен в 30-е годы. А так в основном дети. И они много рассказывали, делились семейными документами, письмами.
Би-би-си: Вся эта информация в государственных архивах, она не засекречена?
Юрий Слёзкин: Архивы учреждений все открыты для исследователей. Единственный архив, куда нельзя попасть без специального разрешения исследователю, — это архив ФСБ. Но какие-то документы я и там нашел, по разрешению родственников. Кроме того, у некоторых людей, с которыми я разговаривал, были переписанные от руки следственные дела, которые они читали в архиве ФСБ. Но все остальные архивы открыты.
Поскольку жильцы Дома были видными вождями революции, у многих из них есть личные дела в партархиве, в Государственном архиве Российской Федерации и так далее. Какие-то дела и фонды засекречены, но из того, что мне нужно было для этой работы, практически все было открыто.
Автор фото, House on the Embankment Museum
Подпись к фото,Один из открытых дворов Дома
Би-би-си: Строительство Дома было завершено в 1931 году, в самый канун, или, можно сказать, на первой фазе сталинского террора. Террор, как мы прекрасно знаем, охватил всю страну, но, наверное, мало было таких мест, где он был сосредоточен с такой высокой степенью концентрации, как в этом Доме. Какова, по тому, что вам удалось собрать, была атмосфера в Доме в это время? Как он жил? Как воспринимали происходившее люди, что думали, что чувствовали?
Юрий Слёзкин: Основной, главной реакцией было молчание. Аресты, когда они начались, сначала понемножку, в конце 1934-го, в 1935 году, и потом массовым образом уже в 37-м году, не обсуждались. В некоторых случаях речь шла не только о молчании, но и об опустошении — уничтожении улик, желании очистить жизнь от всего профанного, преступного, потенциально нечистого. Книги жгли и выбрасывали. На помойку относили. Вырезали лица из фотографий.
Би-би-си: Обсуждали ли между собой?
Юрий Слёзкин: Нет. Во всяком случае, никаких свидетельств этому нет. Иногда разговаривали, когда приближались шаги сотрудников НКВД. В последние дни или часы муж говорил с женой. Или муж и жена что-то говорили детям. Но это не было попыткой понять, что происходит. Обычно говорили: «я ни в чем не виновен», «я скоро вернусь», «разберутся», «поймут» и так далее. Обращаясь к детям — «живи коммунистом», «люби свою страну», «я чист перед партией». Разговоры о том, что происходит, и почему это происходит, начинались в камерах, после ареста. Ну и потом, естественно, возникал вопрос, как быть тем, или что делать с теми, кто оставался на свободе. Какое-то время они жили в квартирах с опечатанными комнатами, потом остатки семей расселяли в квартиры, которые в результате становились коммунальными.
Би-би-си: То есть, семьи репрессированных выселяли? Но в Москве?
Юрий Слёзкин: Не сразу, но, в конечном счете — да. Арестовывали чаще всего отца семейства, опечатывали его кабинет после обстоятельного обыска. Семья могла какое-то время жить в этой квартире, но затем ее переселяли в другую квартиру, где уже жили остатки других семей, потом всех выселяли уже в другие места. На улицу не выбрасывали, переселяли в другие дома, принадлежавшие этой системе.
Би-би-си: Но в Москве?
Юрий Слёзкин: Да. Некоторые уезжали сами, куда-то к родственникам. Если арестовывали обоих родителей, то детей отправляли в детские дома, если их не усыновляли родственники, соседи или домработница. Но пока они жили в доме, возникал, конечно, вопрос — как быть? Некоторые из незатронутых арестами не разговаривали с «прокаженными». Некоторые разговаривали.
Очень мало кого из детей, вопреки тому, что я читал в некоторых воспоминаниях, заставляли отрекаться от родителей. И практически никто этого не делал, даже если заставляли. До этого я жил с идеей, что это было повсеместным явлением. В случае жителей этого дома, по крайней мере, того контингента, которым я занимался, это не так.
Большинство из тех, кто попал в детдома, вспоминают об этих домах, скорее, с нежностью. То есть, рассказывают о чудовищном потрясении первых дней, в том числе и первых дней в детском доме, но за этим следуют рассказы о доброте учителей и директоров, о дружбе и любви. Аресты являются переломным моментом в истории семей, но не переломным моментом в истории веры. Этот перелом произойдет позже.
Би-би-си:Я хотел спросить о Юрии Трифонове. Мы знаем, что он сам жил в доме ребенком. Я бы хотел, чтобы вы чуть-чуть об этом рассказали. И еще, в какой степени его книга повлияла на вас — стала ли она толчком для вашего исследования?
Автор фото, TASS
Подпись к фото,Юрий Валентинович Трифонов (1925-1981) — советский писатель, чей роман «Дом на набережной» послужил отправным толчком для исторического исследования Юрия Слёзкина. Фото 1964 г.
Юрий Слёзкин: Безусловно, мне бы не пришла в голову идея писать эту книгу, если бы я не читал и не любил «Дом на набережной» и вообще Трифонова. Он присутствовал во все время написания этой книги. Некоторые герои появляются благодаря Трифонову и его книгам. Особенно роману «Старик» — о гражданской войне и о попытках осмыслить прожитую жизнь. Во время работы над книгой я по-разному думал о том, как она должна начаться, но не сомневался, чем она должна кончиться. А именно, эпилогом о Трифонове.
Би-би-си:Но Трифонов ведь не единственный писатель, автор, кто отразил в своем творчестве, в своих книгах этот дом. Вы целую главу посвящаете другим его литературным отражениям.
Автор фото, TASS
Подпись к фото,Мемориальная доска в честь Юрия Трифонова на доме
Юрий Слёзкин: Да, важная часть книги — советская литература, имеющая отношение к Дому, к людям, которые в нем жили. Но Трифонов замечателен тем, что он смотрел на этот дом, на свою жизнь в этом доме, на свое детство, на судьбу своего отца и своей бабушки как историк революции, историк, если угодно, большевистского эксперимента. Историк своей семьи, летописец. Историк революции, к которой его семья имела прямое отношение. Каждый раздел моей книги сопровождается обсуждением литературных текстов, написанных о Доме или о вещах, которые важны для моего повествования об этом доме. Но Трифонов — самая обобщающая фигура.
Би-би-си: Вся жизнь Дома и вся его слава сосредоточены в 30-х годах. После войны, как вы пишете, советское руководство предпочло в Доме не селиться. Два вопроса: во-первых, почему? Во-вторых, что стало с Домом после? Что было с ним в те послевоенные 40-50-е годы?
Юрий Слёзкин: После массовых арестов и особенно после войны, он перестал быть Домом Правительства. Он оставался домом, связанным с советской элитой, государственной и партийной, но высшие чиновники предпочитали там не жить. Изменилась атмосфера. Кстати, Трифонов тоже об этом пишет. Новая элита, вернее, новое поколение советской элиты предпочитала другие квартиры, другие интерьеры, другие дома. Им не нравились конструктивистские элементы этого дома.
Этот дом никогда никому не казался красивым. Но в первое время выбора не было, и Дом был экспериментом, который кому-то нравился как эксперимент. Но, как я сказал, он был компромиссом, домом «переходного типа», и он потому не нравился ни идеологам коммунистического быта, ни людям, которые в нем жили и делали все возможное, чтобы смягчить острые углы. Привозили ковры, старую мебель, всячески обживая дом, и, тем самым, в каком-то смысле предавая свою революцию. Воссоздавая быт, который называли буржуазным, мещанским.
Би-би-си:Что с Домом сейчас, и кажется ли вам значимым, или это простое совпадение, что место, на котором он расположен, Болотная площадь, последние годы стало символом антипутинских протестов?
Юрий Слёзкин: Дом сейчас по-прежнему элитный. Из окон некоторых квартир по-прежнему виден Кремль. Еще остались некоторые наследники первых жильцов. Их немного, но они есть. В 90-е годы туда въезжало много иностранцев, глав компаний, просто людей, которые могли себе это позволить.
Би-би-си:Снимали, по всей видимости?
Юрий Слёзкин: Снимали или покупали. Но я этим уже не занимался. Моя история кончается в 30-е годы. У меня есть некий такой эпилог, но специально жизнью Дома после войны я уже не занимался. А «Болото», то, что сейчас снова называется Болотная площадь, — очень важный символ для моей книги. Идея нового быта заключалась в том, чтобы «осушить болото». Чтобы избавиться от всего мещанского, буржуазного, нечистого, несправедливого.
Автор фото, House on the Embankment Museum
Подпись к фото,Болотный рынок — часть старой Болотной площади. Дореволюционная фотография
Поэтому моя книжка начинается с главы, которая называется «Болото», и в которой я описываю суетливую дореволюционную жизнь этого острова. Той части острова, где была Болотная площадь, рынки, лавки, церкви, трактиры. Где люди снимали углы, жили по многу человек в комнате.
Большая часть книги — это история, в конечном счете, краха попытки это болото осушить. История проникновения, просачивания этого болота в квартиры людей, которые завозили туда свою старую мебель, нанимали слуг, привозили бесконечное количество родственников, в том числе бывших попов, раввинов, лавочников. В общем, вся эта история начинается с болота и кончается болотом.
Би-би-си: Книга написана на английском языке. Будет ли у нее какая-то судьба на русском?
Юрий Слёзкин: Я надеюсь. Я сейчас пишу русский вариант.
Би-би-си: Сами пишете русский вариант?
Юрий Слёзкин: Да. Не мог я никому доверить такой задачи. Очень надеюсь кончить в ближайшие месяцы — я уже почти полтора года над этим работаю.
Би-би-си:Но это не просто перевод?
Юрий Слёзкин: Нет, потому что для русского читателя кое-что включать необязательно, что-то можно выразить иначе. Это та же книга, но я не считаю ее переводом. Это русская версия, и я хотел бы, чтобы она существовала в русском публичном пространстве как русский текст.
В какой-то момент, уже когда я начал над ней работать, я понял, что эта книжка — русская. И что ее надо было писать по-русски. Но за многие годы жизни в Америке, преподавания в университете я привык жить в англоязычной среде и писать по-английски. Но эта книга получилась очевидно русской. И по размеру, и по подходу к материалу, и по жанру. Поэтому мне особенно важно, чтобы она вышла по-русски и нашла своего самого главного читателя.
Юрий Слёзкин — профессор исторического факультета Калифорнийского университета в Беркли (США), директор Программы евразийских и восточноевропейских исследований этого университета, член Американской академии искусств и наук.
Выпускник МГУ, Слёзкин с 1983 года живет и работает в США.
Самые известные работы Юрия Слезкина: «СССР как коммунальная квартира. Каким образом социалистическое государство поощряло этническую обособленность» (1994, русский перевод 2001), «В тени революции. Истории жизни русских женщин с 1917 года до Второй мировой войны» (2000), » Эра Меркурия. Евреи в современном мире» (2004, русский перевод 2007).
Дом на набережной «Astrum Residence» (Щелково)
Жилой комплекс «Astrum Residence» строится в центре города Щелково рядом с берегом реки Клязьмы — обширная инфраструктура развитого города удачно сочетается с близостью к зеленой зоне, а собственный выход на большую благоустренную набережную придется по вкусу любителям неспешных прогулок.
До Москвы 18 км — удобный выезд на Фряновское, а затем Щелковское шоссе значительно сокращает время в дороге.
На охраняемой территории размером более двух гектар возводится двадцатиэтажное четырехсекционное здание— проект его разрабатывался известными архитекторами.
Интересные решения, стильная центральная арка, богатая отделка фасадов, большая площадь остекления придают ему необычный запоминающийся облик и делают настоящим украшением города.
Общая жилая площадь комплекса составляет 37000 кв. метров — 270 квартир размером от 110 до 146 кв. метров. В каждой предусмотрены дополнительные помещения под кладовые или гардеробные, два санузла, просторные лоджии.
Инженерные системы новостройки «Дом на Набережной «Аструм Редиденс»» отвечают самым высоким требованиям, предъявляемым к жилью такого класса. В квартирах устанавливается индивидуальная система вытяжной вентиляции, а в самом комплексе имеется автономный энергоблок, делающий его независимым от городских коммунальных служб.
Инфраструктура
Первые два этажа здания нежилые — там разместится собственный детский сад на четыре группы, магазин товаров повседневного спроса, офис управляющей компании и различные сервисные службы.
В подземной уровне оборудуется паркинг на 363 машиноместа и автомойка. Также имеется гостевая парковка.
Гордостью нового комплекса можно назвать придомовую территорию: настоящий прекрасно обустроенный ухоженный парк с аллеями, местами для отдыха, спортивными и детскими площадками — прекрасное место для отдыха всех жителей.
Инфраструктура:
гостевая парковка, детская игровая площадка, зона отдыха, спортивная площадка,Дом на набережной
Винно-соляной двор, сфотографировано в начале 1900 года
Дом на набережной, 2000 г.
В 1918 году столица Советского государства была перенесена обратно в Москву. В результате многие госслужащие были переселены в Москву и поселились в так называемых домах Советов (гостиницы «Националь», «Метрополь»). Однако для их всех не хватало жилой площади. Вблизи Кремля было решено построить огромное здание, чтобы предоставить квартиры членам ЦК КПСС.Позже дом на набережной, построенный в 1931 году, заселили высокопоставленные офицеры, писатели, художники и старые большевики. По первоначальному проекту дом должен был быть построен из красного кирпича в тон кремлевским стенам. Однако из-за нехватки материальных средств он был облицован серым бетоном. 12-этажный дом на 505 квартир стал самым большим домом в Европе. Во всех квартирах дубовый паркет, потолки под роспись. Здесь был кинотеатр на 1500 зрителей, тренажерный зал, универмаг, прачечная, банк, почтово-телеграф, детский сад.Также было несколько кафетериев, где жители могли бесплатно поесть. Один из блоков был нежилым, он использовался для подключения других блоков. В результате многие жители этого дома были репрессированы.
На старой фотографии изображено здание Винно-соляного двора, старинного винокуренного завода и акцизного склада, которое раньше стояло на Берсеневской набережной. Он был назван так потому, что здесь росли «берсен» — старинное русское название крыжовника. Это название было присвоено этому месту и до сих пор сохранилось в названии набережной.
Вы не пропустите это массивное здание во время экскурсии по Москве.
Мост Разрыв во времени
Строительство МГУ. Москва, 1951-52. источник: www.oldmos.ru
МГУ им. Москва, 2009 г.
Красная площадь Москва, 1987
Красная Площадь Москва, 2009 г.
Федор Алексеев. Красный квадрат. Москва, 19 век
Красная площадь Москва, 21 век
Христос Спаситель Соборный, Москва, конец 19 века
Храм Христа Святителя, Москва, 2009 г.
Церковь ледяного покрова Казанской Божьей Матери.Москва 1900-х гг.
Калужская пл. Москва 2009 г.
Руманцевский музей (бывший дом Пашкова). Московское движение, 1902 г.
дом Пашкова. Московский трафик, 2009 г.
Красная площадь, Москва, 1937. Источник: www.oldmos.ru
Красная площадь, Москва, 2009 г.
Ф.Алексеев. Вид на Воскресенские врата. Москва, 1811 г.
Воскресенские ворота и Исторический музей. Москва, 2009 г.
Москва бассейн. Москва, 1960-е гг.
Храм Христа Спасителя. Москва, 2009 г.
Скульптура Гоголя работы Андреева на Прешистенском бульваре.Москва, 1909 г.
Скульптура Гоголя работы Томского на Гоголевском бульваре. Москва, 2009 г.
Рынок на Красной площади, Москва, 1910 г. Источник: www.oldmos.ru
Сувенирный рынок у Красной площади, Москва, 2009 г.
Красная площадь, Москва, 1900
Красная площадь, Москва, 2010
Гостиница Националь, Москва, 1895 г.
Гостиница Националь, Москва, 2009 г.
Церковь Иоанна Воина, Москва, 1888 г. Источник: oldmos.ru
Храм Иоанна Воина, Москва, 2010 г.
Церковь Святого Николая Чудотворца, Москва, 1974 г.
Церковь Святого Николая, Москва, 2010 г.
Китай-городская стена, Варварские ворота, Москва, 1920 г.
г. Москва, начало Варварки, 2010 г.
Троицкая церковь в Никитниках, Москва, 1881 г.
Троицкая церковь в Никитниках, Москва, 2010 г.
улица Малая Дмитровка, Москва, 1910
улица Малая Дмитровка, Москва, 2010
Елисеевский гастроном, фото начала ХХ века.
Елисеевский гастроном в наши дни
Дом генерал-губернатора, Москва, начало ХХ века.
Мэрия Москвы, Москва, 2010 г.
Синагога на Большой Бронной, Москва, 1888 г.
Синагога на Большой Бронной, Москва, 2010 г.
Арбатская площадь, Москва, 1925 г.
Арбатская площадь, Москва, 2010
Вид на Кремль, Москва, 1890-е гг.
Вид на Кремль, Москва, 2010 г.
Кузнецкий мост, Москва, 1900
Кузнецкий мост, Москва, 2010
Третьяковский проезд, Москва, 1900 Москва, Третьяковский проезд,
, 2010 г.
Лубанская площадь, Москва, 1928 г.
Лубанская площадь, г. Москва, 2010 г.
Памятник Дзержинскому, Москва, 1971 г.
Лубанская площадь, г. Москва, 2010 г.
Московский университет и церковь Святой Татьяны, Москва, 1906 г.
Московский университет и церковь Святой Татьяны, Москва, 2010 г.
Главпочтамт, Москва, начало ХХ века
ГП, г. Москва, 2010 г.
Чайный домик Перлова, фото 1960-х гг.
Чайхана Перлова, фото 2010 г.
Сухарева Башня
улица Сретенка
г. Москва, Софийская набережная, 1957 г. Источник: oldmos.RU
Софийская набережная, г. Москва, 2010 г.
Московский зоопарк, Москва, 1934 г.
Московский зоопарк, Москва, 2010 г.
Московский трамвай, Москва, 1933. Источник: oldmos.ru
Московский трамвай, г. Москва, 2010 г.
Лимонадные машины, Москва 1989 г.
Киоск Coca Cola, Москва, 2010 г.
М. Воробьев. Вид на Манеж, Кутафью башню и церковь Святого Николая, Москва, 1917 г.
Манеж, Кутафья и Троицкая башни, Москва, 2010 г.
Красная площадь, Москва, 1872 г.
Красная площадь, Москва, 2010
Николаевский вокзал,
Ленинградский вокзал
Ярославский вокзал, открытка
Ярославский вокзал, фотография, 2010 г.
Ярославский вокзал до 1902 г.
Ярославский вокзал, 2010 г.
Царицыно, Большой дворец, Москва, 1990-е гг.
Царицыно, Большой дворец, Москва, 2008 г.
Дворец Алексея Михайловича, гравюра
Дворец Алексея Михайловича, фото 2010 г.
Петровский дворец, Москва, 1910 г.
Петровский дворец, Москва, 2010 г.
Залы дворянских собраний, Москва, 1895-1903 гг.
Дом Союзов, Москва, 2008 г.
Вознесенский женский монастырь, Москва 1890-1900 гг.
Администрация президента, 2000 г.
Красные ворота, Москва, 1920-е гг.
Садовое кольцо, г. Москва, 2010 г.
Салмановский цирк, Москва 1900
Московский цирк Нкулина, Москва, 2010 г.
«Мысль» Меркурова на Цветном бульваре, Москва, 1926 г.
Обелиск Георгий Победоносец на Цветном бульваре, Москва, 2010 г.
Мэрия Москвы, Москва, начало 20 века
Музей истории Москвы, Москва, 2010
Гостиница «Москва», фото 1970-80-х гг.
Гостиница Москва, фото 2010 г.
Ильинские ворота, Москва 1910-е
Площадь ворот Ильинки, Москва, 2009 г.
Охотный Ряд, Москва, 1931
Охотный Ряд, Москва, 2009
Гостиницы Националь и Интурист, Москва, 1980-е гг.
Гостиницы Националь и Ритс Карлтон, Москва, 2010 г.
Гостиница Россия, Москва, 1980
улица Варварка, Москва, 2010
Дом бояр Романовых, Москва, 1905 г., источник: www.oldmos.ru
Дом бояр Романовых, Москва, 2010 г.
Каток на Чистых прудах, 1910 г.
Каток на Чистых прудах, 2005 г.
Детский мир, 2006 г.
Лубянская площадь, 1900-1910 гг.
Царь-колокол, Москва, конец 19 века
Царь-колокол, Москва, 2010 г.
Продажа и аренда квартир в Доме на Набережной (ул. Серафимовича). Квартиры с видом на Кремль!
Дом на Набережной — улица Серафимовича, 2
| Адрес | ул. Серафимовича, 2 |
| Метро: | Кропоткинская, Боровицкая — в 10 мин ходьбы |
| Класс здания: | Бизнес-класс |
| Парковка: | парковка в огороженном дворе |
| Год постройки: | 1931 |
| Материал стен: | кирпич |
| Конструкция пола: | железобетон |
| Номер этажа: | 11 |
| Кол-во квартир: | 500 |
| Общая площадь квартир: | от 70 до 140 кв.м |
| Потолки: | 4,5 м |
| Охрана: | консьерж, охраняемый двор |
| Лифты: | новые |
| Кондиционер: | ограничено |
| Вентиляция: | система вентиляции |
Описание жилого комплекса «Дом на Набережной»
Великолепное здание «Дома правительства» на улице Серафимовича, возведенное в 1931 году по проекту московского архитектора Бориса Иофана в стиле конструктивизма и расположенное в большом квартале от Берсеневской набережной до Обводного канала.
Дом в Серафимовичах был разработан для политической элиты и проектировался как современный жилой комплекс: жилые помещения были приспособлены под техническое обслуживание.
Квартиры с уникальными панорамными видами на Кремль и набережную Москвы-реки. В отделке квартир сохранены все достоинства элитного жилья 1930-х годов: дубовый паркет и художественная роспись на потолках.
Инфраструктура жилого комплекса «Дом на Набережной»
Развитая инфраструктура: детская площадка, парки, школы, детский сад, супермаркеты.
Фото жилого комплекса «Дом на Набережной»
Дом Правительства | Издательство Принстонского университета
«Блестящий пересказ, в основном, первых двух десятилетий советской эпохи в обширной саге, сосредоточенной вокруг известного и печально известного московского жилого дома, созданного для новой элиты». —Эндрю Статтафорд, Wall Street Journal
«Советский Война и мир .» —Шейла Фицпатрик, Лондонское обозрение книг
«Обязательно к прочтению.» — Маргарет Этвуд
«Юрий Слезкин, меркурианец по преимуществу, запечатлел в этой книге необычный набор жизней. Немногим историкам, живым или мертвым, удавалось так эффектно сочетать дары рассказчика и ученого». —Бенджамин Натанс, New York Review of Books
«Абсолютное удовольствие читать, шедевр необычного, почти не поддающегося классификации вида, который русская литература так искусно создает». —Стив Донохью, Christian Science Monitor
«Авторская команда повествования, сотканная из бесчисленных свидетельств, убедительна.Эффект похож на Солженицына с фотографиями ». — Том Стоппард, Times Literary Supplement
«Эта панорамная история, задуманная как эпическая семейная трагедия, описывает жизни большевиков-революционеров, которые были поглощены делом, в которое они верили. История сложна, как любой русский роман, а главы о сталинском терроре самые яркие. » — New York Times Book Review (выбор редакции)
«Магистр.. . . Эпопея на двенадцати сотнях страниц, в которой рассказывается история знаменитого здания и его жителей, передававшаяся из поколения в поколение, и, что не менее интересно, взлет и падение большевистской веры «. — Джошуа Яффа, The New Yorker
«[ Дом правительства ] — головокружительная книга, зеркальный зал, панорамный и причудливый, такой же загадочно эзотерический и захватывающий, как доктрины, которые она описывает». —Оуэн Хазерли, The Guardian
«Что может быть более подходящим памятником милленаристскому движению, чем тысячестраничная« сага »?» Главный аргумент Юрия Слезкина в этом замечательном, многослойном рассказе о мужчинах (реже женщинах), сформировавших Октябрьскую революцию, состоит в том, что большевики были не партией, а апокалиптической сектой. Дом правительства — это неотразимая микроистория советской элиты в период между двумя мировыми войнами, но это также и литературно-риторический образец силы ». — Стивен Ловелл, Times Literary Supplement
«История, столь же русская по своему охвату, но и символизирующая то, чем в конечном итоге стали Россия и русская революция». — Экономист
«Бродить по коридорам Дома правительства, следуя бесконечно пересекающимся историям о большевистских семьях дома, — значит как можно ближе далекий читатель приблизиться к ужасу, странностям и дезориентирующему пафосу революции.Научные познания Слезкина и его мощное историческое воображение переносят нас в самую суть противостояния между повседневной реальностью большевизма и его крайней тысячелетней метафизикой. . . . Смысл Дом правительства в том, чтобы прочитать его до конца. Это монументальное здание науки и исторической проницательности ». — Рэйчел Полонски, Точка зрения
«Блестящий и, соответственно, монументальный … Яркий, увлекательный и всеядный в использовании антропологических и социологических идей, Дом правительства имеет толстовский набор персонажей.. . . И пока мы изо всех сил пытаемся уравновесить преимущества индустриальной современности с ее огромными издержками — как человеческими, так и экологическими — захватывающая история этих современных Фаустов Слезкина особенно актуальна, даже если их ментальный мир кажется таким далеким от нашего ». — Дэвид Priestland, Financial Times
«Его работы озорные и спокойные аналитические, в то же время безумно провокационные и вдумчивые». — Тони Вуд, The Nation
«Блестящая книга.« —Аркадий Островский, Civil.ge
«Мамонт и много исследованный … Работа, заслуживающая обсуждения; Слезкин собирает горы деталей для увлекательного отчета о взлетах и падениях революционного поколения». — Publishers Weekly
«Этот всеобъемлющий исследовательский и исторический труд понравится читателям, проявляющим интерес к русской революции, раннему Советскому Союзу и подводным камням утопического построения сообщества.» — Лори Унгер Скиннер, Библиотечный журнал
«Человек может быть одновременно поражен и вдохновлен, как это часто бывает в классическом русском романе». —Max Holleran, Los Angeles Review of Books
«Блестящий и неординарный». —Майкл Кертис, Американский мыслитель
«Замечательное произведение творческой исторической реконструкции и мастерства. Рецензенты уже сравнивали его эпический стиль с« Войной и миром »Льва Толстого и « Жизнь и судьба » Василия Гроссмана, хотя более непосредственным источником вдохновения, безусловно, является работа Джорджа Перека « Жизнь: пользователь ». Руководство .Подобно роману Перека о парижском многоквартирном доме, Слезкин использует Дом правительства, построенный советским режимом, чтобы очистить захватывающие слои большевистского опыта вплоть до начала Второй мировой войны ». — Сринат Рагхаван, Монетный двор
«На более чем 1000 страницах историка и антрополога Юрия Слезкина» Дом правительства «- одна из самых хвалебных и новаторских историй русской революции, опубликованных в год ее столетия.Это обширная книга, которая рассказывает о нашем времени так же, как и о повстанческих моментах 20-го века. . . . Произведение Слезкина, где-то между романом и историей, укладывается в давнюю традицию — Толстой, Василий Гроссман — сентиментальных русских историй; трагедия. «Дом правительства», физический многоквартирный дом в центре Москвы, построенный для новой советской элиты в 1931 году, становится декорацией в этом театральном, намекающем рассказе о первом (и последнем) советском поколении. . . . Радикальное милленаризм большевиков, а также безвкусное, но несколько очаровательное болото ярко воплощены в жизнь в Дом правительства : мы смотрим их глазами, чтобы лучше видеть себя.» — Джейкоб Драйер, The Calvert Journal
« Дом правительства — одна из лучших книг, чтобы понять, почему советский эксперимент потерпел неудачу. Юрий Слезкин обладает непревзойденной академической квалификацией и властью в этой области. Она написана так блестяще, что она понравится всем, кто интересуется историей. . Это поистине шедевр истории ». — Вашингтонское книжное обозрение
«Захватывающий … Это завораживающий вид изнутри ужасной истории.Его должен прочитать каждый изучающий историю России, любитель или профессионал, и найти место в библиотеке каждой школы и колледжа ». — Кристиан Тайлер, Tribune Magazine
«Эту необыкновенную книгу, безусловно, приятно читать, но это также и вызов. Не столько из-за ее размера, сколько из-за ее эмоционального и информационного заряда — огромного и открывающего глаза в равной мере. Ее действительно можно сравнить к Библии, опять же, не в чистом объеме, а в ее важности для всех, кто интересуется Россией и Советским Союзом.. . . Истинный краеугольный камень не только «Дома правительства», но и истории тоталитаризма ». — Виталий Виталиев, Engineering and Technology
«Это искусство, которое застенчиво и успешно, имитирует Толстого Война и мир и Солженицына Архипелаг ГУЛАГ ». — Мэтью Харвуд, Reason
«Книга многослойна и многогранна: она предлагает философское размышление о религии и ее отношении к интеллектуальным основам русской революции, политическую и биографическую историю первой половины двадцатого века, исследование ключевых литературных произведений того периода. тексты и обширная оценка сталинской архитектуры.Глубина книги (не говоря уже о ее объеме) побуждает читателя наслаждаться ею, глава за главой, а не просто копаться в ней ». — Роберт Легволд, Foreign Affairs
«Читается как булгаковский Мастер и Маргарита — полный перипетий, виньеток и историй, которые проливают свет на повседневную жизнь после большевистской революции с точки зрения» старых большевиков «… Не оставляя угла. Дома неизведаны, более поздние разделы книги показывают сдвиг в менталитете от тысячелетнего большевизма к разочарованию молодого поколения.« — EuropeNow
«В отличие от многих своих коллег-ученых, Юрий Слезкин, профессор истории Калифорнийского университета в Беркли, также является чрезвычайно одаренным писателем, чьи проницательность и эрудиция выходят далеко за рамки его конкретной дисциплины. У него также есть острое чувство юмора. что пригодится при написании массивной книги на трагически удручающую тему … Многие реальные люди и ситуации, составляющие его повествование, могли бы соскользнуть прямо со страниц Пушкина, Достоевского, Тургенева или Толстого.» — Арам Бакшян младший, Вашингтон Таймс
«Лучшей научной литературой была изумительная Дом правительства Юрия Слезкина … ужасающий проблеск жестокости в сталинской России, сведенный от статистики к человеческим историям людей, сидящих в ужасе в одном многоквартирном доме, подвергающемся многочисленным набегам. » —Филип Хеншер, The Spectator
«Слезкин использует Дом правительства, огромный многоквартирный дом, построенный в конце 1920-х годов на берегу Москвы-реки для размещения членов советской элиты, как символ, вокруг которого он строит свой взгляд на русскую революцию.« — Питер Уолдрон, История Сегодня
«Юрия Слезкина Дом правительства — это гуманный шедевр … Есть страницы, которые, думаю, ни один читатель никогда не забудет». —Филип Хеншер, The Guardian
«Это блокбастер книги, как по размеру, так и по важности. Она слишком большая, чтобы сесть в поезд … но слишком захватывающая, чтобы оставить ее позади». —Кристиан Тайлер, Tribune
«Из всех книг, посвященных столетию русской революции в 2017 году, наиболее значимой является Дом правительства Юрия Слезкина.» — The Economist
«Картина Юрия Слезкина Дом правительства — это масштабный, переворачивающий страницы, почти новеллистический взгляд на революцию, увиденную в жизни одного московского жилого комплекса. Он рисует яркую картину того, на что похож живой мессианский утопизм». —Пратап Бхана Мехта, Индийский экспресс
«Полный свежего мышления, острых описаний и незабываемых деталей перевернутого мира.« —Owen Hatherley, Architectural Review
«Великолепно … Арбитражный … Мрачно увлекательная тысячастраничная история». — Дэвид Микикс, Таблетка
«В эпическом, почти толстовском стиле, Юрий Слезкин описывает пылкие идеологические убеждения, политическую карьеру, повседневную жизнь и возможную трагическую гибель сонма большевиков-революционеров … Это глубоко человечная история. Действительно, непреходящая ценность истории. эта работа представляет собой детальную реконструкцию надежд, страхов, разочарований и душевных страданий не только известных старых большевиков, таких как Николай Бухарин, но и «меньших» фигур, таких как Александр Аросев, Михаил Кольцов и Александр Воронский (среди десятков других), которые практически впервые воплощаются в жизнь в существующей литературе.. . . Это колоссальная, заставляющая задуматься и во многих отношениях впечатляющая работа. Это будет необходимое чтение для всех исследователей большевизма и советской истории на многие годы вперед ». — Кевин Макдермотт, Russian Review
«Из удивительного множества дневников, писем, мемуаров, романов и интервью Слезкин создал историю, которую можно назвать великой литературой». — Гидеон Хей, Австралийский
«В этом поистине монументальном томе историк из Беркли Юрий Слезкин мастерски преуспел в проведении всестороннего анализа сталинского политического, психологического и интеллектуального космоса 1930-х годов.» — Владимир Тисманяну, Международные отношения
«Мне очень понравился Дом правительства … Это захватывающее, захватывающее и замечательное чтение, рассказывающее историю здания в центре Москвы, которое было домом для воротил большевистской и коммунистической России. Я не мог это выразить вниз — несмотря на свой вес «. —Питер Франкопан, Скрижаль
«Юрий Слезкин … написал книгу на века, Памир, мгновенную классику.» — Ричард Г. Роббинс, Slavonic & East European Review
«Когда-то очищенная от достоинств и обрезанная длинная книга, несомненно, станет ключевым ориентиром как в области русской истории, так и за ее пределами». —Катриона Келли, Журнал современной истории
«Сила книги отчасти заключается в том, что она неумолимо пересказывает истории не только тех, кто жил в квартирах Дома правительства, но и таких, как Бухарин, у которых жили члены семьи, а также в романах и стихах. периода, выражающего мечты и надежды советских людей.» — Уэйн Кристодо, European Legacy
«Живой и увлекательный». —Дейрдре Рускитти Харшман, Советское и постсоветское обозрение
«Совершенно захватывающий шедевр. Когда жители Дома правительства наслаждаются привилегированным детством, влюбляются и женятся, приходят к власти, предают друг друга, а их арестовывают и расстреливают, мы узнаем об особой природе большевизма и получаем новое История России.Но неотразимый блеск книги — ее живая органическая природа — смесь исторического повествования, романа и семейной саги с отголосками Гроссмана, Пастернака, Солженицына и даже Толстого.»- Симон Себаг Монтефиоре, автор Сталин: Суд Красного Царя
«Немногие книги по-настоящему фантастичны, но Дом правительства заслуживает такого описания. Совокупный эффект этой массивной хроники советской эпохи разрушителен и, что более важно, приносит огромное удовлетворение. Это произведение искусства само по себе, красиво письменное исследование центральной фазы современной истории, которая никогда не казалась столь пугающе актуальной.Сам Толстой признал бы Юрия Слезкина как художника, как автора повествования с трансмогрифицирующей силой, эпоса, которая функционирует на бесчисленных уровнях в в то же время.»- Джей Парини, автор Последняя остановка: Роман о последнем году Толстого
« Дом правительства прослеживает общественную и личную жизнь жителей уникального, элитного московского жилого комплекса, эволюционировавших от фанатичных большевиков-революционеров, мечтающих о марксистской утопии и полных решимости пролить кровь, чтобы создать ее, к жертвам сталинской власти. Террор. Основанный на дневниках, письмах, мемуарах и интервью, содержащий сотни редких фотографий и сочетающий в себе историю, биографию и социальную теорию, этот рог изобилия книги — чудо.»- Уильям Таубман, лауреат Пулитцеровской премии автор книг « Хрущев: человек и его эпоха »и« Горбачев: его жизнь и времена »
«Используя Дом правительства как микрокосм взлета и падения первого поколения советских лидеров и их утопических идей, замечательная книга Юрия Слезкина освещает весь опыт сталинизма. Опираясь на мемуары, письма и литературу, он обнажает эмоции Русской революции и ее сторонников-большевиков, от любви и дружбы до приверженности цели, оправдывающей самые порочные средства.Преступники стали жертвами, когда сотни некогда могущественных жителей Дома были заключены в тюрьмы, сосланы, подвергнуты пыткам и расстреляны. Дом правительства необычайно амбициозный, захватывающий и тревожный »- Рональд Григор Суни, автор книги Советский эксперимент
«В этом монументальном этюде Юрий Слезкин рассказывает историю первого советского правящего поколения, глядя в окна замечательного здания, в котором многие из них жили. Удачно построенный в районе, называемом Болотом, Дом правительства увидел больше, чем треть его элитных арендаторов выселили и арестовали во время террора 1930-х годов.Уникальное повествование Слезкина, основанное на удивительном массиве архивов, мемуаров и интервью, становится историей самого Советского Союза. Никто, интересующийся советской историей, не может позволить себе ее пропустить. «- Дж. Арч Гетти, Калифорнийский университет, Лос-Анджелес,
.«Несравненный шедевр, рассказ Слезкина о жизни элитных большевистских семей так же увлекателен, как русский роман XIX века. Он привносит настоящую драму и пафос в истории этих людей, и мы надеемся, что вопреки надежде, что они выживут. .И все же это история высочайшей строгости. Простым смертным потребовалось бы несколько жизней, чтобы найти, прочитать и выяснить, что делать с дневниками, письмами, записными книжками и рисунками, найденными Слезкиным в архивах. Эта семейная сага усугубляет трагедию русской революции и дает читателю качество понимания, которое редко достигается никаким историческим произведением ». — Льюис Х. Сигельбаум, соредактор Сталинизм как образ жизни и автор автомобилей для товарищей
«Блестящий рассказ Юрия Слезкина о советском прошлом сдвигает историю от статистики угля и железа к большевистскому милленаризму, коммунистическим любовным жизням и террору, охватившему целое поколение лидеров.A tour de force. «- Роберт Сервис, автор книги Ленина: биография
«Смело задумано и блестяще выполнено, Дом правительства — одновременно большое научное и литературное достижение.» — Дуглас Смит, автор книги Бывшие люди: Последние дни русской аристократии
Дом, в котором умерла революция
Последний выпуск Джошуа Яффы В New Yorker рассказывается об увлекательной истории Дома на набережной, огромного московского жилого комплекса, построенного в 1930-х годах для размещения высокопоставленных советских чиновников.Наряду с квартирами в здании находились театры, банк, спортивные залы, почта, продуктовый магазин и многое другое — все виды общественных услуг, призванные помочь жильцам перейти от индивидуальной квартирной жизни к коммунальной.
Спойлер: как и многое в Советском Союзе, это не сработало.
«Переход», который должно было вызвать здание, так и не состоялся. Вместо этого его жители отошли от идеалов коллективизма и приняли подозрительно буржуазный образ жизни.Жителям выглаживали белье и готовили для них еду, чтобы они могли проводить весь день и большую часть ночи на работе, а их дети могли заниматься чтением Шекспира и Гете. Там был большой штат, по одному сотруднику на каждые четыре жителя. Слезкин сравнивает Дом правительства с Дакотой в Нью-Йорке — дворцом капитализма вдоль Центрального парка, где жители могли поесть в ресторане на территории отеля и поиграть в теннис и крокет на частных кортах. Отчет, подготовленный для ЦК Советского Союза в 1935 году, показал, что стоимость содержания Дома правительства превышала московскую норму на шестьсот семьдесят процентов.В той мере, в какой Дом правительства способствовал переходу, это была метаморфоза секты аскетов в священство изнеженных элит.
Спустя несколько лет жизнь жителей резко изменилась; В этом очищенном доме было «самое большое количество арестов и казней на душу населения среди всех многоквартирных домов в Москве».
Вскоре аресты перешли от жильцов к их няням, охранникам, прачкам и уборщицам на лестничных клетках. Комендант дома был арестован как враг народа, как и начальник хозяйственного отдела Коммунистической партии.Выявлялось столько врагов народа, что отдельные квартиры переворачивались с мрачной абсурдной скоростью. В апреле 1938 года директор Кузнецкого металлургического завода Константин Бутенко переехал в квартиру 141, освободившуюся после ареста ее предыдущего жильца, заместителя комиссара Минздрава. Бутенко занимал четыре комнаты в течение шести недель, прежде чем его самого арестовали, а его семью выселили. Место занял Матвей Берман, один из основателей ГУЛАГа.Через полгода Берман был арестован, а в следующем году расстрелян.
Многие квартиры заселены потомками первоначальных арендаторов; во многих других теперь живут эмигранты, которым нравится близость к барам и ресторанам. Бремя истории совершенно по-разному ложится на плечи этих двух народов.
Прочитать историю
Нравится:
Нравится Загрузка …
«Дом тайн»: Московский дом на набережной Несекретный
РоссияПолучить короткий URL
Выставка, посвященная «Дому на набережной», легендарному зданию на берегу Москвы-реки, которое помнит все исторические достопримечательности Советского Союза. история с 1930-х годов, откроется в Московском музее 19 декабря.
МОСКВА, 19 декабря (Sputnik) Сергей Лунев — «Дом на набережной» — уникальное заведение в Москве, изображающее исторический взлет и падение старых большевиков. первое поколение советского правящего класса.Он имеет мрачную историю массовых репрессий и помнит сталинские времена.
Sputnik получил возможность поговорить с Ольгой Трифоновой, руководителем музея Дома на набережной. Вот что она нам рассказала:
Многоквартирный жилой дом построил известный советский архитектор Борис Иофан. Строительные работы начались в 1928 году и длились три года. Он стал одним из самых прекрасных примеров советского конструктивизма. В то время в доме была впечатляющая инфраструктура: горячая вода, телефоны в каждой квартире, кинотеатр внутри дома, спортивные площадки.Изначально задумкой архитектора было покрасить стены дома в розовый цвет. Однако у строителей кончились деньги, и они были вынуждены покрасить его в мрачно-серый цвет, что было дешевле. В доме 505 квартир, три двора и 25 подъездов.
Строительство московского дома на набережной
Жители Дома на набережной были представителями советской «номенклатуры» — высшими должностными лицами, генералами Красной Армии, писателями, учеными. Все они были членами Коммунистической партии.Когда начались чистки коммунистической партии, Дом на набережной был известен как «Дом тайн» и стал символом этой эпохи. Жители дома жили в страхе, потому что у тайной полиции были глаза и уши повсюду. Люди предпочитали молчать, а по ночам приходили агенты и увозили целые семьи. Некоторые из них были убиты, некоторые отправлены в трудовые лагеря. Чаще всего аресты происходили в разгар чисток Иосифа Сталина в 1937 году. Арестованных обвиняли в политических преступлениях, таких как шпионаж и саботаж.Их заклеймили как врагов нации, и их семьи тоже были запятнаны. 766 жителей дома пропали без вести во время чисток коммунистической партии.
© East News / Laski Diffusion
Михаил Тухачевский, Маршал Советского Союза, главнокомандующий Красной Армией
Одна из квартир в доме была превращена в музей. Его директор Ольга Трифонова сообщила Sputnik, что жители Дома на набережной знали Сталина до того, как он пришел к власти, как обычного революционера, и не считали Сталина национальным лидером.Это осознание могло быть опасным для Иосифа Сталина, который был неумолимым и мстительным человеком.
© Sputnik / Кирилл Калинников
Список политзаключенных московского Дома на набережной
Во время Великой Отечественной войны в Доме на набережной никто не жил. В основном мужчины шли в армию — среди ее жителей было много добровольцев. Женщин и детей эвакуировали в Казахстан и Узбекистан. Заброшенный дом был заминирован, как и многие другие важные советские постройки в Москве.После ухода гитлеровцев из Подмосковья здание было разминировано.
Спустя долгое время после смерти Иосифа Сталина энтузиасты начали собирать документы о тех, кто жил в Доме на Набережной. Большая часть информации, связанной со зданием, остается засекреченной, хотя музей согласился показать нам поэтажный план одной из квартир.
© Sputnik / Кирилл Калинников
Макет интерьера квартиры Московского Дома на Набережной
В настоящее время музей находится на углу первого входа в здание.Он занимает три зала, заполненных различными документами, фотографиями и предметами сталинской эпохи. Некоторые экспонаты не посвящены жителям дома.
В декабре музей отметит свой юбилей новой выставкой. Экспозиция будет размещена в Московском музее и открыта для посетителей с 19 декабря.
Апартаменты с обслуживанием LikeHome — Москва, Россия Отели — Коды бронирования GDS: Travel Weekly
Лужнецкая набережная 6 стр. 1 офис 308 стр. 3Москва, Россия 119270
Посмотреть большую карту
| Комиссия | Комнаты | Тарифы |
|---|---|---|
| 10% | 75 | — |
Обзор
- Детали
- Год постройки: 1970
- Год последнего ремонта: 2012
- Время заселения: 14:00
- Время выезда: 12:00
- Количество этажей: 3
Апартаменты с обслуживанием LikeHome Цены и политика
- Тарифная политика: Ежедневно в долларах США
- Стандартный номер: от — (USD) — примерно 30 кв.м.
- Suite: от — (USD) — примерно 50 кв.м.
- Кредитные карты: принимаются кредитные карты
- Политика бронирования : Бронирование должно быть гарантировано кредитной картой.
- Включено Питание: Питание не включено
- Условия депозита: Арендатор вносит залог в размере 3000 (Три тысячи) российских рублей не позднее, чем при заселении.
- LikeHome Serviced Apartments Условия отмены: стоимость одной ночи проживания
- Ограничения: домашние животные не допускаются, номера для некурящих
- Предлагаемые скидки:
- Корпоративная скидка
- Правительственная / военная скидка
- Скидка AARP
- Турагентам 10.0%
- Персонал авиакомпании 15,0%
LikeHome Апартаменты с обслуживанием Удобства в номере
Удобства есть во всех номерах, если не указано иное.
- Кондиционер
- Балкон / Терраса (некоторые)
- Кофеварка (некоторые)
- Ежедневные услуги горничной
- Утюг / гладильная доска
- Кухня / мини-кухня
- Микроволновая печь
- Телефон
- Голосовая почта
- Холодильник
- Кабельное / спутниковое телевидение
- Телевидение
- DVD / VCR
- Доступ в Интернет (высокоскоростной и беспроводной) (за дополнительную плату)
LikeHome Апартаменты с обслуживанием Recreation
- Мероприятия поблизости
- Велосипед
- Катание на лодке / парусный спорт
- Игровая комната
- Клуб здоровья
- Спа / массаж
- Бассейн (открытый бассейн)
- Торговый центр / площадь
- Теннис (открытый теннис)
LikeHome Апартаменты с обслуживанием Услуги и удобства отеля
- Услуги для гостей
- Услуги консьержа
- Услуги прачечной / химчистки
- Многоязычный персонал
- Обслуживание в номерах
Обзор Дома правительства Юрия Слезкина — Русская революция рассказывается через одно здание | Книги по истории
Редко можно встретить историческое произведение, которое так явно хочет быть литературным шедевром.Примерно длина Война и мир , Дом правительства стремится запечатлеть взлет и падение большевизма через здание и его жителей, через исследование эсхатологии — создание апокалиптического культа, его неожиданный успех и его столь же неожиданный провал. Это головокружительная книга, зеркальный зал, панорамный и причудливый, такой же загадочно эзотерический и захватывающий, как доктрины, которые она описывает. Сомнительно, преуспеет ли он в том, что он пытается сделать — по сути, написать совершенно новую историю русской революции, отлитую в форме многогранного исторического романа.То, что нет ничего подобного, бесспорно.
Начнем с того, чего не знает автор, со здания. Слезкин наиболее известен неспециалистам по книге Еврейский век , живой ревизионистской истории, которая поместила Советский Союз в самое сердце еврейского опыта 20-го века, но в академии он мог бы быть более известен благодаря своему эссе «СССР как ученый». Коммунальная квартира, стержневое исследование советского мультинационализма через пространственно-архитектурную метафору многолюдной, тонко разделенной «коммуналки».Дом правительства был еще одним многоквартирным домом побольше, построенным в 1931 году, «местом, где революционеры возвращались домой, а революция приходила умирать». Он был спроектирован в конце 1920-х годов архитектором Борисом Иофаном для советской элиты. Его жильцы были уничтожены во время Великой чистки, что привело к более позднему прозвищу «Дом предварительного заключения».
Это так просто, как Дом правительства . Возможно, более важным является то, что Слезкин рассматривает большевизм как тысячелетний культ, идею, которая была опорой холодной войны.Его представление о том, что такое марксизм или чем был марксизм, комично неадекватно, поскольку оно основано на ранних работах Маркса о Гегеле и «еврейском вопросе», хотя его арендаторы всегда читают или, скорее, не читают книгу, это Das Kapital . Большевики здесь не современники, скажем, Розы Люксембург или Джеймса Макстона, а преемники анабаптистов XVI века, которые «запретили все книги, кроме Библии, разрушили алтари и скульптуры, переименовали улицы и дни недели (и дали им название. их город Новый Иерусалим), запретили моногамию и частную собственность, нормировали еду и одежду, принуждали к общественному питанию ».Что делает версию этой седой идеи Слезкина интересной, так это отсутствие морализма и ошеломляющая широкая перспектива, которая объединяет большевизм с христианством, исламом и «Содружеством Массачусетса».
Сногсшибательная перспектива Слезкина объединяет большевизм с христианством, исламом и Содружеством Массачусетса
Не менее важно место, где находится Дом — невысокий, незапланированный район в центре Москвы, известный как «Болото». К 1905 году на Болоте была электростанция и фабрики рядом с уличными рынками и грязными, часто затопляемыми улицами.В тот год «империя кишела пророками, прорицателями и странствующими проповедниками. Все, казалось, считали, что мир болен и долго не протянет ».
В 1917 году рабочие Болота, отмечает Слезкин, были твердо сторонниками большевиков; тем не менее, необходимость борьбы с мелкой буржуазией сохранялась. Их Новый Иерусалим будет чистым, рациональным, созданным машинами. Слезкин рассматривает это как патологию, хотя это кажется довольно однозначным ответом на реалии России начала 20-го века: попытки остановить мужчин, бьющих своих жен и гадящих на улице, не превращаются в апокалиптический культ.Но когда центральный аргумент становится утомительным, мы делаем отступления на случайный образец революционного нудизма, монументальной и модернистской архитектуры, Дон Кихот и гражданской войны в Испании, романа соцреализма, скандалов о злоупотреблениях в Америке начала 1990-х годов, Ибсена …
Само здание стало результатом перехода большевизма от нетерпеливого ожидания глобальной революции к «августинскому» государственному строительству. Как справедливо отмечает Слезкин, по дизайну он был (и остается) ближе к Дакоте в Нью-Йорке (или площади Дельфинов в Лондоне), чем к утопическим коммунам конструктивизма, с семейными квартирами, соединенными с многочисленными коммунальными удобствами — кинотеатром, клубом, бассейном и т. Д. театр, ресторан.На рубеже 1930-х годов элитные арендаторы попытались осушить дальнейшие болота путем раскулачивания, коллективизации и создания ГУЛАГа. С помощью Московского метрополитена под руководством арендатора Никиты Хрущева они даже принесли богатство и славу Нового Иерусалима прямо в болото и саму глину.
Загадочно эзотерический, волнующий задорный… Юрий Слезкин. Фото: Анатолий Струнин / ТАССВо время ужасающего голода, который они принесли в Украину и Казахстан, арендаторы публично решительно преследовали «саботажников».Однако в частном порядке они отчаянно пытались убедить настоящую верхушку власти — таких, как Сталин, Молотов и Каганович, проживающие в Кремле напротив, — послать помощь. Этот разрыв между делом и мыслью будет помнить, когда в 1937 году случится Великая чистка. Здесь, Дом правительства становится почти невыносимо мучительным. один, в голодном Казахстане, которым управляет житель Дома Филипп Голощекин, где мы мельком видим пустую деревню, из которой выбегает «какое-то маленькое существо… его длинные волосы вморожены в кровавые сосульки, торчащие во всех углах… его зубы оскалились. , и изо рта его закапала красная пена ».Затем он исчез так же быстро, как и появился.
Другой рассказывается самоуничижительными письмами старой большевистки Татьяны Мягковой. Брошенная в изолятор за оппозиционные симпатии, когда арестовывают и ее мужа, она пишет дочери, что концлагерь — это не все плохо, потому что «это значит работать, а значит, участвовать в жизни нашей страны. В нашей — очень жесткой — системе нет места безнадежности ».
Сохранилось ли собственное сооружение Слезкина на болоте советской истории? Не совсем
Сохранилось ли собственное сооружение Слезкина на болоте советской истории? Не совсем.Одна из важнейших проблем — изолировать Дом и его жильцов от происходящих вокруг них событий. Когда в 1918 году Слезкин находит Ленина, цитирующего тогда давнее предсказание Энгельса о том, что капитализм вызовет «мировую войну такого масштаба и насилия, о которых раньше нельзя было даже мечтать», он видит неистового лидера культа, провозглашающего подтвержденное пророчество, а не политика. цитируя удивительно точный прогноз состояния Европы на тот год. Послевоенная революционная волна 1918-19 годов или подъем фашизма и Великая депрессия рассматриваются по существу как плод апокалиптических фантазий большевиков.Многие несоветские коммунисты, прошедшие через Палату, игнорируются, как и Коминтерн — или коммунизм за пределами России вообще.
Это упущение не случайно. В одноразовой заключительной записке Слезкин утверждает, что большевизм выжил только там, где он стал национально-освободительным движением, как в Китае, Кубе и Вьетнаме — то, что космополитические, латышские, еврейские, грузинские, украинские и польские жители Дома правительства никогда не могли полностью Лицо, хотя оставшиеся в живых жильцы играли с русским национализмом в последние годы Сталина.Наконец, Слезкин объясняет несостоятельность СССР отказом разрушить семью. «Проблема с большевизмом в том, что он не был достаточно тоталитарным». Это сводящее с ума заключение, извращенное и вызывающе частичное, но в контексте The House of Government оно имеет смысл — после того, как вы оказались в ловушке этой лабиринтной, ужасающей, увлекательной структуры на 1096 страницах, парадоксальное становится логичным.