Ампир это: Ампир | это… Что такое Ампир?

alexxlabРазноеLeave a Comment on Ампир это: Ампир | это… Что такое Ампир?

Содержание

Ампир декор. Ампир в интерьере и архитектуре

Главная / Полезная информация / Вопросы и ответы / Архитектурные услуги / Ампир декор: в чем особенность стиля?

    Вопрос

    Ампир декор: в чем особенность стиля?

    Ответ

    Ампир в архитектуре и прикладном искусстве, с его пышностью и величественными формами — один из излюбленных стилей с момента своего появления — со времен Наполеона. Продолжив традиции позднего классицизма, он развивался в течение первых десятилетий XIX века. Стиль отличается торжественностью, он был создан, чтобы воспеть величие военных побед и французской империи. Собственно, отсюда пошло и название ампир — от французского «empiere» («империя»).

    Отличительная особенность стиля ампир — это декор: военные атрибуты, лавровые венки, символы победы и силы — крылатые богини, мощные животные богато украшали фасады зданий и интерьеры. Интерьер с декором в этой стилистике не спутаешь ни с каким другим: именно ампир перенес крупные архитектурные объекты в помещения — внутри они украшались колоннами, пилястрами, балюстрадами, карнизами для демонстрации особой торжественности и мощи.

    Ампир в архитектуре

    Ампир в архитектуре опирается на античные традиции. И если для неоклассицизма источником была культура Древней Греции, то Наполеон I прямо указывал на то, что истинные образцы для нового стиля — славного и величественного — следует искать только в архитектуре Римской империи, империи завоевателей, легионеров. Некоторые архитектурные объекты копировались прямо из римской истории (например, на площади Карусель в Париже арка повторяет римский оригинал). Символом эпохи ампира в архитектуре стало появления памятных обелисков, колонн (то же можно наблюдать и в Санкт-Петербурге). Вообще, в самом ампире различались несколько архитектурных течений. Во Франции появилась ветвь «революционного ампира». Русский вариант отличался смягченным стилем — его еще называли «итальянизирующий классицизм». Пример «русского ампира» — архитектура Санкт-Петербурга. Одни из известных примеров — Казанский собор в Санкт-Петербурге и Триумфальная арка в Москве.

    Ампир в интерьере

    Богатейшие возможности для современных дизайнеров дает использование стиля ампир в интерьере, именно он подарил миру самые торжественные исторические интерьеры с особой мебелью. Здесь в помещении можно использовать и интерьерный ампир декор, и классические архитектурные элементы, обычно украшающие здания — колонны, балюстрады. Мебель ампира отличается богатым, оригинальным декором. Массивные кресла и кровати богато украшались бронзой, отдавалось предпочтение дорогому красному дереву. Часто ножки стульев и кресел изготавливались в виде лап хищных животных. Типичной чертой ампира в интерьере являются изображения батальных сцен, лавровых венков, древнего оружия, богов войны и богинь победы на мебели. В интерьере «ампир» царит синтез римской и египетской культур. Между тем, несмотря на разнообразие декоративных элементов, данный стиль отличается симметрией, четкостью. В эпоху ампира появились новые виды мебели — например, узкие серванты; особого внимания заслуживает кровать. Это мощное ложе на постаменте или массивных «лапах» как бы возвышает человека над миром, подчеркивая его величие.

    << предыдущий вопрос

    Блог Исторического музея — Рассказываем о нашей работе, делимся планами на будущее, знакомим с новыми проектами, публикуем интересные факты из нашей музейной истории и другие занимательные материалы

    Опубликовано

    Во все времена дамы стремились быть красивыми. Одним из атрибутов …

    Читать далее «Парасоли в модной иллюстрации XIX века»

    Опубликовано

    Имя Фёдора Осиповича Шехтеля, в первую очередь, связано с архитектурой. …

    Читать далее «Аллегорическое шествие «Весна Красна»»

    Опубликовано

    В 1905 году в Таврическом дворце Санкт-Петербурга проходила выставка русского …

    Читать далее «Неизвестная из Нанси»

    Опубликовано

    В конце XVIII – первой четверти XIX вв. и в …

    Читать далее «Шаль в модной картинке конца XVIII – первой четверти XIX вв. »

    Опубликовано

    Художник и реставратор Николай Иванович Подключников (1813–1877) — один из …

    Читать далее «Работы Николая Ивановича Подключникова в собрании Исторического музея»

    Опубликовано

    03.04.2023

    Перед вами пасхальные работы художницы и иллюстратора Елены Петровны Самокиш-Судковской, …

    Читать далее «Пасхальные работы Самокиш-Судковской из собрания Исторического музея»

    Опубликовано

    Завершаем разговор о расписных сундуках из коллекции Исторического музея. В …

    Читать далее «Расписные сундуки. Часть III: пары, известные личности и символы»

    Опубликовано

    В мастерскую реставрации произведений графики Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени …

    Читать далее «Процесс реставрации уникальных глобусов Блау глазами специлиста»

    Опубликовано

    Украса Женские головные уборы в России можно было считать своеобразными географическими …

    Читать далее «Народные головные уборы Тульской губернии»

    Опубликовано

    Русские расписные сундуки XVII– XVIII вв. в собрании Исторического музея …

    Читать далее «Расписные сундуки. Часть II: библейские сюжеты и образы фольклорной архаики»

    Опубликовано

    В Музее Отечественной войны 1812 года сегодня экспонируются 18 картин …

    Читать далее «Василий Верещагин и Пётр Щукин: несостоявшаяся сделка»

    Опубликовано

    В отделе дерева и мебели Исторического музея хранятся уникальные русские …

    Читать далее «Расписные сундуки. Часть I: притчево-назидательные сюжеты»

    Британская империя была намного хуже, чем вы думаете

    В период расцвета Британской империи, сразу после Первой мировой войны, остров меньше Канзаса контролировал примерно четверть населения и суши в мире. Для архитекторов этого колосса, самой большой империи в истории, каждое завоевание было моральным достижением. Имперская опека, которую часто передавали через ствол «Энфилда», избавляла отсталые народы от заблуждений их пути — детских браков, жертвоприношений вдов, охоты за головами. Среди наставников был сын ректора из Девоншира по имени Генри Хью Тюдор. Хьюи, как он был известен Уинстону Черчиллю и другим его приятелям, так надежно появляется в колониальных аванпостах с огромным количеством убитых, что его история может показаться «Где Уолдо?» империи.

    Сослуживец Черчилля по гарнизону в Бангалоре в 1895 году — время «беспорядков и варварства», жаловался будущий премьер-министр в записке своей маме. На рубеже столетий Тюдор сражается с бурами в вельде; затем обратно в Индию и в оккупированный Египет. После награждения в качестве художника дымовой завесы в окопах Первой мировой войны он командует жандармерией по прозвищу Тюдоровские крутые, которая открыла огонь на стадионе в Дублине в 1920 году — нападение во время поисков ИРА. убийц, в результате чего десятки мирных жителей убиты или ранены. Премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж радуется слухам о том, что тюдоровские крутые убивали двух Шинн Фейннеров на каждого убитого лоялиста. Позже даже начальник военного штаба поразился тому, как небрежно люди говорили об этих убийствах, подсчитывая их, как будто это были пробежки на матче по крикету; Тюдор и его «негодяи» вышли из-под контроля. Это не имело значения: Черчилль, вскоре ставший госсекретарем по делам колоний, поддерживал Тюдора.

    Имперские подданные, конечно, иногда находили собственные решения подобных проблем. Бескомпромиссный британский фельдмаршал на вершине I.R.A. список расстрелянных, был застрелен в Белгравии в 1922 году. Тюдор, опасаясь, что он будет следующим, скрылся. К следующему году он и его ирландские военизированные формирования пропагандировали свою тактику подавления туземцев в Палестине, контролируемой Великобританией, и Черчилль решил, что склонный к насилию Тюдор был как раз тем, кто обучал колониальную полицию. Письмо Тюдора Черчиллю, с которым я недавно столкнулся, кристаллизует всю беззаботность, цинизм, жадность, черствость и ошибочные суждения империи. Он начинает с того, что говорит Черчиллю, что только что приказал своим войскам вырезать адванских бедуинов, которые шли маршем на Амман в знак протеста против высоких налогов, взимаемых с них их печально известным экстравагантным эмиром. Это племя было «неизменно дружелюбно к Великобритании», — пишет Тюдор с некоторой грустью. Но, добавляет он, «политика — не мое дело».

    У Тюдора тоже были радостные новости. Мандат мог быть не только «прекрасной туристической страной», но и старатели обнаружили огромные суммы калия в долине Мертвого моря. Если Великобритания присвоит ресурсы и увеличит полицейский бюджет, ее трудности в регионе «сгладятся», сказал он Черчиллю, заверив его, что усмирить палестинцев будет легче, чем ирландцев: «Это другой народ, и маловероятно, что араб, если с ним обращаться твердо, всегда будет делать гораздо больше, чем агитировать и болтать».

    В иерархии спонсируемого государством насилия двадцатого века гитлеровская Германия, сталинская Россия и Япония Хирохито обычно занимают первые места. Действия нескольких европейских империй также вызвали суровую проверку — поведение Бельгии в Конго, Франции в Алжире и Португалии в Анголе и Мозамбике. Британию редко считают одним из самых злостных преступников, учитывая репутацию порядочной страны, которую историк из Гарварда Кэролайн Элкинс пыталась подорвать более двух десятилетий. «Наследие насилия» (Кнопф), ее язвительная новая история Британской империи, привносит подробный контекст в отдельные истории, такие как история Тюдора. Посещая архивы в дюжине стран на четырех континентах, изучая сотни устных рассказов и опираясь на работы социальных историков и политических теоретиков, Элкинс прослеживает дугу Империи через столетия и театры кризисов. Будучи единственной имперской державой, которая оставалась либеральной демократией на протяжении всего двадцатого века, Великобритания утверждала, что отличается от европейских колониальных держав своей приверженностью установлению верховенства закона, просвещенных принципов и социального прогресса в своих колониях. Элкинс утверждает, что Британия применяла систематическое насилие не лучше, чем ее соперники. Британцы просто умелее это скрывали.

    [ Поддержите отмеченную наградами журналистику The New Yorker. Подпишитесь сегодня. вышла последняя лодка. Наиболее полное представление об ущербе, нанесенном колониям, имеет место в региональных бункерах. Элкинс упрямо связывает их, перемещаясь из Южной Африки в Индию, из Ирландии в Палестину и далее в Малайю, Кению, Кипр и Аден, обнаруживая закономерность, видимую только в отдалении. Пока военные и полицейские путешествовали по Империи, повсюду распространяя методы репрессий, высшее руководство редко сдерживало такое насилие. Вместо этого снова и снова они придавали ему всю силу закона, поддерживая еще большую жестокость.

    Поразительно вспомнить, что не так давно ведущие историки восприняли образы конца империи, которые проецировались в пропагандистских кинохрониках — генерал-губернаторы в шлемах с перьями и накрахмаленных белых, приглашающих благодарных туземцев на трибуну. «Практически никаких боевых действий», — заключил кембриджский историк Джон Галлахер, один из представителей старой гвардии, на которого Элкинс смотрит. Она возражает, что практика обстрела индийских сипаев из пушек после восстания 1857 года, массовая резня махдистов в 1890-х годах, использование концлагерей в англо-бурских войнах, резня мирных демонстрантов в Амритсаре, репрессивные убийства и разграбление гражданской собственности в Ирландии: вся эта жестокость со стороны государства была лишь разогревом Британской империи. По ее словам, британские военизированные кадры, многие из которых были обучены крутыми тюдоровцами, стали основой все более жестокой правящей культуры, которая стремилась восстановить контроль после Второй мировой войны, когда Империя нуждалась в колониальных ресурсах для восстановления истощенной страны. экономике и укрепить ослабевающий геополитический статус.

    Мы неправильно понимаем конец империи, говорит Элкинс, потому что старая либеральная имперская историография больше фокусировалась на высокой политике — хитростях того, что Галлахер и его соратники называли «официальным умом», — чем на действиях исполнительных силовиков. в поле. Поразительно, полагает она, не то, что обитатели Уайтхолла не понимали хаоса на уровне розничной торговли, а то, как много они понимали. Элкинс опирается на работы Удая Сингха Мехты, Каруны Мантены и других теоретиков, которые утверждают, что британский либерализм, несмотря на все его разговоры об универсальных свободах, служил целям империи, рационализируя свое господство над другими народами. (Колониальные ученики в своих коротких политических штанах нуждались в строгом обучении, прежде чем они могли быть награждены своими свободами.) В самом деле, главная причина, по которой Британская империя смогла продержаться более двух столетий, утверждает она, заключалась в том, что британская модель государственного насилия было завернуто в эту «бархатную перчатку» либеральной реформы.

    «Сегодня мы узнаем, как терроризировать парк».

    Cartoon by Gabrielle Drolet

    Добавьте к ее долговечности непревзойденный глобальный след, и пагубное наследие Британской империи вполне может оказаться более глубоким и разбросанным, чем у любого другого современного государства. Был ли британский либеральный империализм, учитывая ущерб, который он причинил поколениям, более пагубным влиянием на мировую историю, чем даже нацистский фашизм? Это вопрос, который имплицитно ставит новая книга Элкинса. И ее первая книга, получившая Пулитцеровскую премию «Имперская расплата» (2005), является уроком того, как не сбрасывать со счетов ее острые умозаключения слишком быстро.

    Когда британский тринидадский интеллектуал К. Л. Р. Джеймс в преклонном возрасте размышлял над своим нормативным отчетом о гаитянской революции против французов, он корил себя за то, что слишком полагается на белых свидетелей. Он полагал, что если бы он работал немного усерднее, то мог бы открыть для себя больше гаитянских перспектив. Огромное количество того, что сегодня понимается об опыте колониальных подданных, все еще исходит от белых, западных глаз, часто от правящих администраторов, миссионеров и путешественников. «Имперская расплата» внесла свой вклад в исправление этого огромного дисбаланса в историографии Британской империи.

    Он исследовал один из самых мрачных периодов британской колониальной истории: подавление восстания тайного кенийского националистического движения Мау-Мау в 1950-х годах, чье имя впоследствии стало синонимом местного варварства. Элкинс, работавший в британских и кенийских архивах в качестве молодого ученого, заметил пробелы в ведении записей того периода, которые предполагали, что файлы были отобраны британцами. Однако некоторые компрометирующие документы сохранились, и она начала собирать доказательства того, что британцы задержали гораздо больше, чем восемьдесят тысяч кенийцев, которых они ранее признали, и что среди тактик, которые Империя использовала против мау-мау, были прямые пытки. («Возможно, за некоторыми исключениями, — говорилось в одном из обнаруженных ею отчетов, — заключенные «относятся к тому типу людей, которые понимают и реагируют на насилие».) Так началось то, что она назвала «одиссеей» исследований, включая полевые работы в сельских районах Кении. выбоины на дорогах, потрепанные Subaru — что в конечном итоге пролило свет на душераздирающие рассказы примерно трехсот выживших в кампании против мау-мау.

    В «Имперской расплате» Элкинс ловко перемещался между устными и архивными историями, чтобы описать британскую стратегию содержания под стражей, избиений, голодания, пыток, принудительного труда, изнасилования и кастрации, предназначенную для того, чтобы сломить сопротивление народа кикуйю. , которые, будучи раскулачены англичанами, а затем, во время Второй мировой войны, записались воевать за них, имели массу причин для сопротивления. В 1957 году британский колониальный губернатор сообщил своему начальству в Лондоне, что «жестокий шок» — единственный способ сломить закоренелых сторонников, оправдывая жестокую кампанию под названием «Операция «Прогресс». Более миллиона мужчин, женщин и детей были отправлены в огороженные колючей проволокой поселки и концлагеря для перевоспитания в условиях, которые генеральный прокурор колонии в то время назвал «удручающе напоминающими условия в нацистской Германии или коммунистической России».

    Когда книга Элкинса получила Пулитцеровскую премию за документальную литературу, некоторые ученые удивленно подняли брови; они предположили, что она оклеветала британцев, напечатав необоснованные утверждения. Другие критики подвергали сомнению ее подсчет мертвых и пропавших без вести мау-мау: до трехсот тысяч, по ее словам, при скудных доказательствах. Но некоторые аспекты ее аргумента подтвердились в 2011 году, через шесть лет после публикации, когда ее исследование помогло войти в историю.

    В том же году лондонские адвокаты, представляющие Кенийскую комиссию по правам человека и добивающиеся возмещения ущерба пожилым кенийцам, пережившим пытки, представили Элкинса в качестве свидетеля-эксперта вместе с британскими историками Дэвидом Андерсоном и Хью Беннеттом. В процессе обнаружения британское правительство было вынуждено объяснить служебную записку с подробным описанием воздушной перевозки документов из Найроби. После десятилетий отрицания правительство признало, что вывезло массу файлов из Кении и, как выяснилось, из тридцати шести других бывших колоний. Файлы были спрятаны в хранилище строгого режима в Ханслоуп-парке, которым министерство иностранных дел поделилось с британскими спецслужбами. Теперь были обнаружены документы, которые подтверждали ключевые аспекты рассказа Элкинса и выживших Мау-Мау. В знаменательном деле о возмещении ущерба 5200 кенийцам, подвергшимся жестокому обращению во время восстания, было присуждено около 3800 фунтов каждый, а правительство Великобритании публично признало применение пыток при управлении своей империей.

    «Наследие насилия», как и более ранняя книга Элкинса, колеблется между ужасающими подробностями и историческими и тематическими контекстами. И он также иногда опирается на сомнительную статистику — например, на устаревший вывод о том, что почти две трети британского общества гордятся Британской империей. (К 2020 году, как указывает собственный источник Элкинс, эта доля снизилась до менее чем одной трети.) Тем не менее, кое-что из того, что она рассказывает, разрушительно, в том числе история о том, как британские темные искусства были дистиллированы в межвоенной Палестине, продвигая ужас либерального империализма. на другой уровень.

    К концу 1930-х в Палестине вспыхнуло восстание, вызванное радикальными популистскими движениями, возникшими в городах. Лишенные имущества сельские арабы стекались в эти городские районы, поскольку сионистские колонии быстро расширялись, чтобы разместить еврейских беженцев из Европы. Чтобы подавить восстание, полицейский аппарат, который помог создать Хьюи Тюдор, вырос до двадцати пяти тысяч человек, включая две армейские дивизии. (Сам Тюдор, опасаясь непрекращающихся угроз убийством со стороны ИРА, решил вести более спокойную жизнь в качестве торговца рыбой на Ньюфаундленде.) Элкинс, опираясь на недавние работы Лалеха Халили, Джорджины Синклер и других историков, показывает, как имперская тактика сходилась в этой борьбе. сила.

    Из Ирландии пришли военизированные техники и использование бронированных автомобилей; из Месопотамии, опыт воздушных бомбардировок и обстрелов деревень; из Южной Африки использование доберманов для выслеживания и нападения на подозреваемых; из Индии методы допроса и систематическое использование одиночного заключения; а на северо-западной границе Раджа использование живых щитов для разминирования. Как вспоминал один солдат о размещении арабских военнопленных: «Если и были какие-то фугасы, так это они их подорвали. Довольно грязный трюк, но нам понравилось.” Другие методы, кажется, были доморощенными британцами в Палестине: ночные рейды на подозрительные общины, пропитанный нефтью песок, набитый туземцами, открытые клетки для содержания сельских жителей, массовые сносы домов. Оттачивая такую ​​тактику в отношении палестинцев, предполагает Элкинс, офицеры приобретали навыки, которые пригодились, когда их позже отправили в Аден (на юге современного Йемена), на Золотой Берег, в Северную Родезию, в Кению, и на Кипр. Короче говоря, Палестина была ведущей имперской мастерской принудительных репрессий.

    Домашняя страница — New Empire Insurance Services

    Рейтинг 5 из 5

    ★ ★ ★ ★ ★ 5/5

    Программа страхования квартиры начинается здесь.

    Комплексные, доступные и надежные варианты страхования кондоминиума для защиты ваших страхователей.