ЛЕТОПИСЕЦ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ, ИЛИ ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК ФОТОГРАФ ГЕНРИХ ГОФМАН ОСТАЛСЯ БЕЗ РАБОТЫ…
12 октября 1885 года родился знаменитый немецкий фотограф Генрих Гофман.
В советские времена портреты Владимира Ильича Ленина пользовались большим спросом (чуть было не написал «успехом», но вовремя остановился 🙂 Во всех государственных учреждениях, во всех чиновничьих кабинетах — от сельских контор до обкомов партии, со стен на посетителей со строгим прищуром смотрел мудрый Ильич. Вешать на стену репродукцию портрета считалось моветоном и поэтому те члены союза художников, которые узко специализировались на портретах вождя ( а надо сказать, что «не члены» к такой ответственной работе просто не допускались), были обеспечены госзаказами на долгие годы вперёд.
Наиболее успешные «ленинисты» чувствовали себя очень неплохо и шли по жизни с уверенностью в завтрашнем дне. А зря… С началом перестройки в стране стал наблюдаться явный переизбыток «Ильичей в разливе», а живописных портретов Горбачёва или Ельцина никто не заказывал.
Но сейчас, в общем-то, не об этом речь. Просто судьба известного немецкого фотографа Генриха Гофмана (Heinrich Hoffmann, 1885-1957) навеяла определённые размышления.
Хотя имя это большинству людей на планете не известно, фотоработы его видели все. Дело в том, что этот мастер был личным фотографом Адольфа Гитлера и связывали их не только профессиональные и творческие узы, но и личная дружба. Наиболее яркие и харизматичные фотографии «отца немецкой нации» были сделаны именно Генрихом Гофманом. Кроме того, это именно он познакомил Адольфа Алоизовича со своей помощницей Евой Браун. Той самой Браун, которая впоследствии стала любовницей Гитлера, а затем его женой.
Генрих Гофман родился в семье профессионального фотографа и судьба его была предрешена. Уже подростком он снимал высокопоставленных особ, а первую свою книгу опубликовал в Великобритании ещё до Первой мировой войны. В 1910 году он открыл в Мюнхене собственное портретное ателье. Во время войны Гофман служил в качестве фотографа в баварской армии, а в 1919 году он издал свой первый фотоальбом о Германии. Гитлер сразу обратил внимание на молодого и талантливого фотографа. В те тяжелые для Германии времена, когда партийная касса была пуста, фотография оставалась единственным доступным и эффективным средством пропаганды и коммуникаций с народом.
В 1920 году, проникшись идеями национал-социализма, Гофман вступил в НСДАП и сразу же был принят в его внутренний круг. Он даже отдал часть собственного мюнхенского офиса на нужды партии. Несколько лет спустя, после выхода Гитлера из ландсбергской тюрьмы, где он отбывал непродолжительный срок за попытку государственного переворота, Генрих Гофман поделился с будущим вождем гениальным планом — как можно на продаже фотографий разбогатеть и пополнить партийную кассу.
Вот, например, такой официальный портрет Гитлера на картоне 140х108 стоил 150 рейхсмарок, в большой красивой раме — на 100 марок больше ( 1$ в 1940г стоил 4,5 RM). Причем, за каждое своё изображение Гитлер получал роялти.
К 1929 году Гофман открыл филиалы своего фотобизнеса в Берлине, Вене, Франкфурте, Париже и Гааге. Он также нанял себе помощницу и продавщицу фотопродукции — 17 -летнюю дочь школьного учителя по имени Ева Анна Паула Браун, судьба которой нам всем известна…
Интересно то, что фотограф был не только компаньоном рейхсканцлера, но и его другом.
Он имел «абсолютный пропуск», который позволял попасть к вождю в любое время и в любое место. Гитлер даже терпел то, что фотограф-выпивоха позволял себе накатить лишнего, тогда как сам не пил. Почти четверть века Гофман был рядом с фюрером и сделал в общей сложности более двух миллионов его фотографий!
Вот фрагмент каталога с ценами на печатную продукцию фотографа.
В те времена он был самым издаваемым фотографом в Германии, его книги «Молодежь вокруг Гитлера», «Неизвестный Гитлер», «Гитлер на родине», «Лицо фюрера» и ряд других публиковались огромными тиражами. Всего мастер издал около 50 книг о Гитлере. В 1938 году рейхсканцлер присвоил фотографу-летописцу звание профессора.
Благосостояние фотографа закончилось со смертью фюрера. После окончания Второй мировой войны Гофману влепили 10 лет тюрьмы, из которых он отсидел четыре. Остаток жизни он прожил в Мюнхене и скончался в 1957году. За два года до смерти он опубликовал книгу мемуаров под названием «Гитлер был моим другом».
Она выдержала несколько изданий, а последнее (2011г) можно приобрести на «Амазоне» всего за 10 долларов. В книге автор опубликовал даже те фотографии, негативы которых Гитлер просил в своё время уничтожить.
Вот, например, интересная серия 1925 года, где молодой Гитлер репетирует дома своё будущее выступление перед товарищами по партии.
Вот такая история про фотографа получилась.
Историки считают, что в 30-е годы прошлого века два человека оказали влияние на немецкую нацию гораздо большее, чем вся пропагандистская машина доктора Геббельса. Это два друга Фюрера — Генрих Гофман и Лени Рифеншталь.
Валерий Пичко для Photonews Post.
Рекомендуем почитать.
- Более лживой системы, чем российская, не было в истории человечества
- Вторая армия мира… с конца
- Крупные потери кадыровцев в Украине могут стоить жизни самому Кадырову в Чечне
- Александр Невзоров.
Путь в преисподнюю - 24 февраля — начало конца России?!
- Чем реально занимался Ленин в Швейцарии.
- Адольф Гитлер: «Как повезло властям, что люди никогда не думают»
- Почему русский мужик разочаровал Наполеона
- Новочеркасскую трагедию 1962 года КГБ назвало «Фестивалем»
- Кокаин, или настоящий автор психоанализа
- Виктор Суворов: Никакой Великой Отечественной войны не было
Путь в преисподнюю Присоединяйтесь к нам на facebook
Photonews Post
Генрих Гофман (Heinrich Hoffmann) биография, фильмография. Актер
- Абакан,
- Азов,
- Альметьевск,
- Ангарск,
- Арзамас,
- Армавир,
- Артем,
- Архангельск,
- Астрахань,
- Ачинск,
- Балаково,
- Балашиха,
- Балашов,
- Барнаул,
- Батайск,
- Белгород,
- Белорецк,
- Белореченск,
- Бердск,
- Березники,
- Бийск,
- Благовещенск,
- Братск,
- Брянск,
- Бугульма,
- Бугуруслан,
- Бузулук,
- Великий Новгород,
- Верхняя Пышма,
- Видное,
- Владивосток,
- Владикавказ,
- Владимир,
- Волгоград,
- Волгодонск,
- Волжский,
- Вологда,
- Вольск,
- Воронеж,
- Воскресенск,
- Всеволожск,
- Выборг,
- Гатчина,
- Геленджик,
- Горно-Алтайск,
- Грозный,
- Губкин,
- Гудермес,
- Дербент,
- Дзержинск,
- Димитровград,
- Дмитров,
- Долгопрудный,
- Домодедово,
- Дубна,
- Евпатория,
- Екатеринбург,
- Елец,
- Ессентуки,
- Железногорск (Красноярск),
- Жуковский,
- Зарайск,
- Заречный,
- Звенигород,
- Зеленогорск,
- Зеленоград,
- Златоуст,
- Иваново,
- Ивантеевка,
- Ижевск,
- Иркутск,
- Искитим,
- Истра,
- Йошкар-Ола,
- Казань,
- Калининград,
- Калуга,
- Каменск-Уральский,
- Камышин,
- Каспийск,
- Кемерово,
- Кингисепп,
- Кириши,
- Киров,
- Кисловодск,
- Клин,
- Клинцы,
- Ковров,
- Коломна,
- Колпино,
- Комсомольск-на-Амуре,
- Копейск,
- Королев,
- Коряжма,
- Кострома,
- Красногорск,
- Краснодар,
- Краснознаменск,
- Красноярск,
- Кронштадт,
- Кстово,
- Кубинка,
- Кузнецк,
- Курган,
- Курганинск,
- Курск,
- Лесной,
- Лесной Городок,
- Липецк,
- Лобня,
- Лодейное Поле,
- Ломоносов,
- Луховицы,
- Лысьва,
- Лыткарино,
- Люберцы,
- Магадан,
- Магнитогорск,
- Майкоп,
- Махачкала,
- Миасс,
- Можайск,
- Московский,
- Мурманск,
- Муром,
- Мценск,
- Мытищи,
- Набережные Челны,
- Назрань,
- Нальчик,
- Наро-Фоминск,
- Находка,
- Невинномысск,
- Нефтекамск,
- Нефтеюганск,
- Нижневартовск,
- Нижнекамск,
- Нижний Новгород,
- Нижний Тагил,
- Новоалтайск,
- Новокузнецк,
- Новокуйбышевск,
- Новомосковск,
- Новороссийск,
- Новосибирск,
- Новоуральск,
- Новочебоксарск,
- Новошахтинск,
- Новый Уренгой,
- Ногинск,
- Норильск,
- Ноябрьск,
- Нягань,
- Обнинск,
- Одинцово,
- Озерск,
- Озеры,
- Октябрьский,
- Омск,
- Орел,
- Оренбург,
- Орехово-Зуево,
- Орск,
- Павлово,
- Павловский Посад,
- Пенза,
- Первоуральск,
- Пермь,
- Петергоф,
- Петрозаводск,
- Петропавловск-Камчатский,
- Подольск,
- Прокопьевск,
- Псков,
- Пушкин,
- Пушкино,
- Пятигорск,
- Раменское,
- Ревда,
- Реутов,
- Ростов-на-Дону,
- Рубцовск,
- Руза,
- Рыбинск,
- Рязань,
- Салават,
- Салехард,
- Самара,
- Саранск,
- Саратов,
- Саров,
- Севастополь,
- Северодвинск,
- Североморск,
- Северск,
- Сергиев Посад,
- Серпухов,
- Сестрорецк,
- Симферополь,
- Смоленск,
- Сокол,
- Солнечногорск,
- Сосновый Бор,
- Сочи,
- Спасск-Дальний,
- Ставрополь,
- Старый Оскол,
- Стерлитамак,
- Ступино,
- Сургут,
- Сызрань,
- Сыктывкар,
- Таганрог,
- Тамбов,
- Тверь,
- Тихвин,
- Тольятти,
- Томск,
- Туапсе,
- Тула,
- Тюмень,
- Улан-Удэ,
- Ульяновск,
- Уссурийск,
- Усть-Илимск,
- Уфа,
- Феодосия,
- Фрязино,
- Хабаровск,
- Ханты-Мансийск,
- Химки,
- Чебоксары,
- Челябинск,
- Череповец,
- Черкесск,
- Чехов,
- Чита,
- Шахты,
- Щелково,
- Электросталь,
- Элиста,
- Энгельс,
- Южно-Сахалинск,
- Якутск,
- Ялта,
- Ярославль
Близкий друг фюрера
«Это то, что я всегда говорила», — заметила фрау Хоффманн.
«Генрих — настоящий американский тип».
— Я видел, что эта вечеринка войдет в историю, — сказал он мгновение спустя. «Как журналист, я должен был быть на месте. Так я вступил в партию. Когда вы идете на похороны, вы не надеваете белый костюм — вы одеваетесь как скорбящий. И мне пришлось вести себя как нацист, чтобы фотографировать нацистов».
В начале двадцатых, сказал Хоффманн, американские газеты начали просить фотографии Гитлера. Его имя стало известно из-за его деятельности в Баварии, но, насколько было известно, его фотографий не существовало, и он отказался их делать. Хоффманн начал преследовать его со своей камерой. Однажды он подумал, что его шанс настал. Он видел, как Гитлер входил в здание своего издательства в Мюнхене. Хоффманн остановился в дверном проеме напротив, держа камеру наготове. Через некоторое время появился Гитлер. Хоффман навел камеру, но как только он это сделал, двое мужчин схватили его за руки и удерживали до тех пор, пока Гитлер не сел в свою машину.
Когда машина уехала, Гитлер иронически отсалютовал Хоффману. Несколько недель спустя Хоффман впервые встретился с Гитлером на свадьбе Германа Эссера, одного из первых членов партии и друга обоих мужчин. Хоффманн в качестве свадебного подарка сфотографировал жениха и невесту. «Гитлер подошел ко мне и спросил: «Разве я вас где-нибудь не видел?» — сказал Хоффманн. «Я сказал ему, что он определенно знал, что я был оператором, которого его сильные руки схватили в дверном проеме. Гитлер извинился и спросил, может ли он что-нибудь сделать, чтобы уладить ситуацию. «Просто стой и позируй для своего портрета», — ответил я. Гитлер отказался это сделать, хотя, по словам Гофмана, манера поведения Гитлера на протяжении всего разговора была очень приятной. «Есть причина, по которой я не могу позволить, чтобы меня сфотографировали в настоящее время», — объяснил Гитлер. «Но если когда-нибудь придет время, когда я смогу, ты будешь фотографом». Примерно через два года он пришел в студию Гофмана для своего первого портретного этюда.
Биографы Гитлера говорят, что в начале своей карьеры у него была фобия камеры, вызванная патологическим страхом за свою жизнь. У Гофмана другая история. По его словам, Гитлер вел переговоры с американским новостным синдикатом, который предложил ему много денег за фотографию, но он настаивал на двойной сумме. «Затем какому-то дешевому фотографу удалось сфотографировать его на улице и продать за границу, поэтому переговоры были прерваны», — сказал Хоффманн. «После этого у Гитлера не было причин скрывать свое лицо».
Впоследствии Гофман продолжил, они с Гитлером стали хорошими друзьями. Гофман к тому времени женился, и Гитлер часто навещал Гофманов в их мюнхенском доме, хвалил спагетти фрау Хоффманн с томатным соусом и дразнил их кота, существо по имени Игнатц фон Богенхаузен, которого для краткости называли Нацистом. «Долгое время наш дом был чуть ли не единственным частным домом, в котором он был постоянным гостем», — сказал мне Хоффманн. «Атмосфера была живой и богемной. Приходили самые разные люди — художники, музыканты, врачи, актеры, и всегда происходили споры, в которые Гитлер сразу же вскакивал.
В те дни, до того, как он пришел к власти, с ним можно было спорить и не соглашаться даже в политике, как это часто делала моя жена. Вы не могли изменить его мнение, но, по крайней мере, вы могли спорить с ним. Потом, конечно, почти невозможно было даже заговорить о неприятном для него предмете, но тогда он был прекрасным собеседником. Насколько я знаю, он никогда не читал романов, но имел обыкновение рыться в книгах по истории и технике. Он мог часами рассказывать о ледниковом периоде, об архитектуре, о пчелах и пчелином обществе, о морских технологиях — словом, о технологиях любого рода. Это было увлекательно. Он никогда не водил и не обслуживал машину, но был великим автомобилистом-теоретиком. Однажды он выиграл пари у директора завода «Мерседес» относительно числа оборотов в минуту. фигурка одного из их моторов».
В 1937 году Хоффманн получил титул. Haus der Deutschen Kunst, или Дом немецкого искусства, спроектированный по эскизам самого Гитлера, только что был построен в Мюнхене, чтобы обеспечить место для большой ежегодной выставки того, что Гитлер называл «здоровым немецким искусством».
Первоначально комитет, назначенный для отбора произведений искусства, состоял из четырнадцати выдающихся художников, но они продолжали расходиться во мнениях, и Гитлер их уволил. Затем он назвал Хоффмана единственным арбитром на том основании, что он не был художником и поэтому мог быть беспристрастным, добавив, что если у Хоффмана когда-либо возникнут какие-либо сомнения относительно картины, он должен обратиться непосредственно к Гитлеру. Таким образом, фотограф Хоффманн был назначен ответственным за художественную выставку, которая должна была стать ответом Германии таким «больным декадентам», как Пикассо, Матисс и Сезанн. Чтобы придать его выбору авторитетность, нацистская партия присвоила ему звание профессора. Он сказал мне, что его целью было просто выбрать картины, которые были бы «художественно нарисованы» и в то же время «здоровы, позитивны и национал-социалистичны по содержанию». Почетное место в каждом экспонате обычно доставалось новому портрету фюрера. Затем последовали портреты других нацистских лидеров, затем патриотические сюжеты и, наконец, мицеллярные сюжеты.
Картина, вызвавшая у Гофмана больше сомнений, чем какая-либо другая, была знаменитая «Леда и лебедь» Поля Падуи. «Техника была невероятно совершенна, — сказал он, — но меня беспокоила яркость деталей, поэтому я отнес снимок Гитлеру. Он изучил его и объявил здоровым, поэтому его повесили. Это вызвало большой скандал».
Фрау Хоффман улыбнулась. «Мальчики и девочки, которые пришли на выставку, все время проводили перед этой картиной, хихикая», — сказала она.
«Беда заключалась в том, что у обнаженного была повязка на руке», — сказал Хоффманн. «Кроме того, ногти были выкрашены в красный цвет. Ню должно быть как в природе. Если вы что-то добавите, вы получите порнографию. Но не думайте, что я ханжа.
— Нет, Генрих, конечно, нет, — сказала фрау Хоффманн. «У нас самих была чудесная коллекция порнографии. Одни из лучших в мире предметов такого рода — рисунки англичанина Роулендсона и многие другие.
— Не порнография , Эрна, — вставил Хоффманн. « Эротика ».
— Это не имеет значения, — сказала фрау Хоффманн.
«Да, это так», — возразил он. «Порнография — дешевый товар, как те открытки, которые продают в Париже. Эротика — работа великого художника на вообще запретную тему».
«Ну, наша коллекция определенно не была дешевой», — весело сказала она.
Хоффманн встал и сказал: «Вы, ребята, на мгновение развлекаете друг друга. Если я не верну эту тарелку в столовую, у меня будут проблемы». Он поторопился. Фрау Хоффманн вздохнула и откинулась на спинку казармы. «Этот солнечный свет чувствует себя хорошо», — сказала она. — Знаешь, мне здесь очень спокойно. Это странно, не так ли? Но там, — она лениво махнула рукой на окружающие развалины, которые, казалось, удерживала колючая проволока, — жизнь — это одна долгая, ожесточенная борьба. Все вцепились друг другу в горло. Как будто мы все за одну ночь стали каннибалами». Она покачала головой и рассмеялась. Ach , что приходится терпеть женщинам! В этот ужасный беспорядок ушли лучшие годы нашей жизни.
Когда это, наконец, закончится, на нас не стоит смотреть. Гусиные лапки и морщины делают мужчину более интересным, но они никогда не улучшали внешний вид женщины». Она снова рассмеялась, но таким оттенком, что я прекрасно понял, что она считает это не поводом для смеха. «Гитлер! Это все, о чем мы говорили тогда, и все, о чем мы говорим сейчас. Я всегда был противником его политических взглядов и никогда не стеснялся говорить ему об этом. На самом деле, меня в конце концов изгнали из его присутствия, потому что я не мог держать рот на замке. Это было около 1939, и это в основном дело рук Мартина Бормана. Моему мужу сказали, что он больше никогда не должен брать меня с собой, когда посещает фюрера. Но в первые дни, должен признать, я находил Гитлера очень привлекательным. Он мог быть очень обаятельным, особенно с женщинами. Я всегда говорил, что в его натуре есть две стороны: наедине он был галантным австрийцем, на публике — суровым пруссаком».
Гофман вернулся бодрый и с подносом, на котором стояли чайник, три металлические чашки и коробка с печеньем.
«Парень в столовой дал мне передышку», — сказал он, наливая чай и раздавая печенье. Попробовав чай, он заметил, что это любимый напиток Гитлера. «Он вообще не пил алкоголь, знаете ли», — сказал он. «Однажды я уговорила его попробовать бокал вина, но он все время говорил, что оно слишком кислое, и добавлял в него больше сахара. Однако он обожал чай и всегда любил устраивать небольшое чаепитие в конце рабочего дня. В первые годы войны — 1939 октября 1940 года — вечеринки были около часа ночи, а по мере того, как шла война, они стали еще позже». Я понял, что Гитлеру нужна была компания — люди, на которых он мог бы направить свою сдерживаемую энергию. Люди, которые лучше всего служили этой цели, по-видимому, были ничтожествами, которые не предлагали конкуренции и чьи личности не предъявляли к нему никаких требований. Там были один или два секретаря, один или два адъютанта, иногда молодой атташе, а иногда и один из двух врачей Гитлера, доктор Брандт и доктор Морель. Хоффманн дал мне знать, что он тоже часто там бывает.
В Берлине с R.A.F. шумя над головой, вечеринки обычно устраивались в бомбоубежище рейхсканцелярии, в пятидесяти футах под землей. На Восточном фронте их держали в бомбоубежище штаба Гитлера в Растенбурге. Навес под канцелярией был около восемнадцати футов в ширину и двадцати футов в длину и был звуконепроницаемым. Он был просто обставлен большим круглым дубовым столом, несколькими крепкими стульями, парой картин и циновкой на полу. Хоффманн со знанием дела описывал его мне, когда вдруг прервался, чтобы воскликнуть: «Теперь, , что — пример глупой пропаганды!»
«Что было?» Я спросил.
«Распространенная американцами история о том, что Гитлер приходил в такую ярость, что падал на пол и грыз ковер».
— О, он бы никогда этого не сделал, — сказала фрау Хоффманн. «Он слишком боялся микробов».
Разговоры на чаепитиях обычно не были политическими, продолжал Хоффманн. Гость мог упомянуть крушение поезда, а Гитлер рассуждал о крушении поездов, приводя в пример все самые крупные из них в истории Германии — где они произошли, количество погибших, скорость, с которой двигались поезда, и так далее.
Гости во время этих лекций старались не стучать чашками, отвлекая внимание, и сидели, не сводя с него глаз, хотя в этот час часто требовалось огромное усилие, чтобы не заснуть. Когда воздушные налеты стали становиться действительно серьезными, Гитлер часто говорил об архитектуре. Ночь за ночью он описывал гигантские мемориалы, оперные театры, больницы и жилые комплексы, которые он построил после войны. Взрывы над головой лишь слабо доходили до ушей Гитлера и его аудитории. Неутомимый, гипнотический голос фюрера наполнял комнату, бубнил и бубнил, излагая сказочные обещания в мельчайших подробностях. По словам Хоффманна, через полтора-два часа после этого Гитлер ложился спать, некоторое время читал и размышлял и, наконец, засыпал. Он часто просыпался и вставал с постели к восьми часам, чтобы получить утренние инъекции стимуляторов от доктора Морелла.
— Между прочим, — сказал Хоффманн, улыбаясь мне, — я должен вас поздравить. Вы первый американский репортер, который разговаривает со мной более пяти минут, не желая слушать все о Еве Браун».
«Ну, раз уж вы об этом упомянули, что такое подлости на Еву Браун?» Я спросил.
Гофман вскинул руки. «Его нет! Все ждут сенсации. О Еве Браун сенсация в том, что там было никакой сенсации. Это не было настоящим делом.
— Ну же, Генрих, — сказала фрау Хоффманн.
«Ну, я должен знать, Эрна. Я был с ними обоими достаточно часто. У меня была комната рядом с ней в Берхтесгадене, не так ли, и… —
— Пусть Гитлер и не был сильно эротичен, я все же думаю, что вы его недооцениваете, — перебила фрау Хоффманн. Они продолжали довольно долго, споря о том, что, по-видимому, было избитой темой.
«Во всяком случае, — заключил Гофман, повернувшись ко мне, — это не было большой романтикой — по крайней мере, не со стороны Гитлера». Он набросал историю связи с момента появления Гитлера и Евы в магазине Гофмана в 1929. Ева, тогда еще девушка лет восемнадцати, некоторое время была очарована тем, что слышала о Гитлере, и Гитлер был польщен.
«Девочка влюблена в меня, Гофман, — говорил он мне. «Что я могу сделать?» — вспоминал Хоффманн. — А однажды он сказал: «Она угрожает убить себя из-за любви, Гофман». Я должен позаботиться о ней». Гитлер начал приглашать Еву и ее сестру в Берхтесгаден и дарить ей подарки. Постепенно она привязалась к нему. «На суде меня обвинили в том, что я оказывал влияние на Гитлера через мою связь с Евой Браун, — сказал Хоффманн. — Боже мой, бедняжка сама никогда не имела на него большого влияния!
— Она никогда особо не пыталась, — сказала фрау Хоффманн. «Она была слишком проста. Милая, простая девочка. Позже, правда, она пыталась то и дело изображать из себя grande dame , но на нее нельзя было обижаться, потому что уж слишком она была нелепа. Гитлеру нравилось, когда вокруг него было много хорошеньких девушек, но он боялся умных женщин. Вскоре после того, как он пришел к власти, мы с ним пили чай в «Коричневом доме», и я сказал ему: «Почему бы тебе не завести себе милую девушку?» Я знал, что бесполезно говорить с ним о жену, потому что он достаточно часто говорил, что никогда не женится».
«Раньше он называл Муссолини Dummkopf , потому что позволил сфотографироваться на пляже в купальном костюме в окружении жены и bambini », — вставил Хоффманн.
— Он знал, что сделает женщину несчастной, — продолжала фрау Гофман. «Он знал, что у него нет времени на женщину. Поэтому, когда я разговаривал с ним в тот день в «Коричневом доме», он сказал: «Возможно, я так и сделаю. Но я не хочу никакой Помпадур. Если я кого-нибудь и заполучу, то это будет какая-нибудь хорошенькая девчонка, а не какой-нибудь политический чулок».
Ева Браун, очевидно, хорошо справилась с этой задачей. Она была непримечательно красива, жизнерадостна, ласкова и неинтеллигентна, и предъявляла к нему мало требований. В течение нескольких лет после знакомства с Гитлером она продолжала работать в заведении Гофмана. Она регулярно появлялась на работе, за исключением тех случаев, когда Гитлер находился в своей штаб-квартире в Берхтесгадене; затем она брала отпуск на неделю или две, чтобы навестить его.
В конце концов она ушла от Хоффманна, но в 1943 году, когда был принят закон, требующий от всех женщин моложе сорока пяти лет регистрироваться для работы, Гитлер попросил Хоффманна снова взять ее на работу, что он и сделал, в качестве секретаря в своем офисе. Ей платили около трехсот марок в месяц, и она продержалась на этой работе до начала 19-го года.45 лет, когда она уехала к Гитлеру в Берлин. И это, по словам Хоффмана, было последним, что он видел Еву Браун.
На мгновение воцарилась тишина, и взгляд Гофмана скользнул вдоль ограждения из колючей проволоки, окружавшего ограду. Мой тоже, и я подумал о чем-то еще, что я хотел бы спросить его. — Концлагеря… — начал было я, но Гофман резко перебил меня. «Гитлер был бы так же удивлен, как и я, как и все мы, узнав, что происходит в концентрационных лагерях», — сказал он. «О, он знал там были концентрационных лагерей, но подробностей он не знал. Он не хотел знать. Он отдал приказ и ожидал, что он будет выполнен, и это было последнее, что он хотел слышать об этом.
Беда была в том, что все становилось все строже. Все пытались перехитрить Гитлера. Он дал слишком много власти своим подчиненным. На мой взгляд, это было главным недостатком нацистской системы». Он на мгновение затих, а потом вдруг заявил: «Гитлер не был антисемитом!» Слова звучали странно, по-видимому, даже для ушей Гофмана. «Иными словами, — поправился он, — он не был яростным ненавистником евреев, как Штрейхер или Динтер. Антисемитизм Гитлера был делом принципа; он хотел решить еврейскую проблему законом, а не силой. Возможно, вы этого не знаете, но одна из картин, которые Гитлер держал в своей спальне, была написана евреем, художником по имени Макс Лёвит, и Гитлер прекрасно знал, что он еврей». Я спросил Хоффмана, читал ли он, что Гитлер написал о евреях в «Майн Кампф». — Вы бы поверили? — сказал он с яркой, бесхитростной улыбкой. «Я никогда не читал эту книгу. Гитлер знал, что я его не читал, потому что я ему об этом сказал. Он сказал: «Хоффманн, 9 лет.0019 вам не нужен , чтобы прочитать его».
«Да, это важный аспект моего требования о новом испытании», — сказал Хоффманн. «Я помогал многим людям, евреям и другим, которые были в беде. Я могу это доказать. На суде меня обвинили в том, что я имел влияние на Гитлера; если я и имел какое-то влияние, то это было благое, а не злое влияние. Например, молодого студента-искусствоведа — его звали Фейерле — приговорили к смертной казни за то, что он имел какое-то отношение к каким-то антивоенным листовкам. Мать мальчика умоляла меня заступиться. Я не мог просто подойти к Гитлеру и сказать: «Послушайте, это несправедливость!» Немедленно отпустите этого человека!» Пришлось применить психологию и тактику. Если бы Гитлер заподозрил, что я прошу об услуге, все было бы потеряно. Наконец у меня появилась идея. Я собрал портфолио картин и рисунков мальчика и взял их с собой в следующий раз, когда поеду в Берлин. Когда я прибыл в бомбоубежище к чаю в тот вечер, мне посчастливилось застать Гитлера наедине. — Ну, Гофман, — сказал он, — что нового в Мюнхене? Что это у тебя под мышкой — портфель?»
«»Некоторые вещи молодого художника», — сказал я ему.
«Хотели бы вы их увидеть?»
«Конечно, — сказал он. Итак, он посмотрел на них, и каждая понравилась ему больше, чем предыдущая. — Отлично, — сказал он. «У этого человека есть будущее. И они утверждают, что нет молодой крови, нет грядущего поколения! Сколько лет художнику?’
» «Двадцать один».
«»Такой молодой? Нужна ли ему стипендия?»
« «Я думаю, что он мог бы использовать одну, но не больше.»
« «Почему бы и нет?»
«Потому что он приговорен к смертной казни».
«По какому обвинению?» Я ответил: «Потому что он оскорбил вас». Гитлер пришел в ярость. Он ударил кулаком по столу. ‘Это невозможно! За это никого не приговаривают к смертной казни. Должно быть, он был замешан в государственной измене». Вот что говорит мать мальчика в письме, которое она мне написала». Он взял письмо и прочитал его. Затем он стал ходить взад-вперед, сцепив руки за спиной. — Хорошо, — сказал он наконец. «Теперь расскажи мне, что еще происходит в Мюнхене». И он больше никогда не упоминал мальчика.
Однако через несколько дней я узнал от матери, что ее сына освободили». Гофман сиял от триумфа.
Я спросил, как продвигается юноша в рисовании, и выражение лица Хоффмана стало пустым. — Не знаю, — сказал он. «На самом деле, мне кажется, я слышал позже, что он был убит где-то на Восточном фронте. Его освободили при условии, что он пойдет в армию. Вот и все».
Я задал еще один вопрос о молодом художнике, но Гофман как будто меня не услышал. Он потерял интерес. Он начал перечислять свидетельства, которые он собрал от благодарных евреев, которым он помог.
— О, я хотела тебе сказать, — сказала ему фрау Хоффманн, копаясь в своей сумочке. «Пришло письмо от Юлия. Он у меня здесь».
«Все в порядке, — сказал Хоффманн. — Я отправлю его своему адвокату.
Я видел очень много таких рекомендательных писем. Среди немцев их называют буквами Persil, по названию ведущей марки мыла. Почти каждый немец, представший перед трибуналом по денацификации, собирал их, и их до сих пор разыскивают бывшие нацисты, пытающиеся выйти из тюрьмы.
Известно, что некоторые трибуналы оправдывают подсудимых на их основании, а другие вообще отказываются их принимать. Некоторые признают их, но рассматривают как свидетельство против подсудимого, а не в его пользу, на том основании, что они доказывают, что подсудимый действительно должен был иметь власть и влияние во время нацистского режима.
Фрау Гофман передала письмо мужу, и его лицо просветлело. Он просмотрел его и передал мне. Оно было от некоего Курта Юлиуса из Ганновера. В нем говорилось, что Генрих Хоффманн помогал нижеподписавшимся сохранять право собственности на его фотоателье во времена Третьего рейха. — Ну вот, — сказал Хоффманн. «Поскольку я был рядом с Гитлером, я мог сделать что-то хорошее. Мог бы я сделать хотя бы половину того добра, если бы выступил против нацистской партии?» Затем он вздрогнул. — Дай мне еще раз взглянуть на это письмо, — сказал он и взял его у меня из рук. Он торопливо перечитал его, а затем поднял глаза с выражением раздражения. «Он забыл написать, что он еврей!» — сказал он и сердито шлепнул письмо.
«Если это не чистая глупость! Это нехорошо для меня; это абсолютно бесполезно. Вы можете себе представить, чтобы дурак забыл написать, что он еврей?»
Мне явно пора было идти, но я хотел спросить Хоффмана о его последних днях с Гитлером. Я сказал, что слышал, что он потерял благосклонность перед концом, и предложил ему рассказать мне о своем грехопадении. «Это дело рук Мартина Бормана!» воскликнул он. «Борман был дьяволом, погубившим Германию! К 1944 году он полностью изолировал Гитлера от немецкого народа. Все прошло через Бормана. И именно поэтому Борман ненавидел меня. Он знал, что я не боялся рассказать Гитлеру о том, что происходит, что ничто не могло помешать мне рассказать Гитлеру правду обо всей ситуации. Поэтому, когда я заболел кожной инфекцией в конце 19В 44-м Борман и Морель сказали Гитлеру, что у меня паратиф В и что я ни в коем случае не должен посещать штаб-квартиру фюрера». Однако Хоффманн отправился в Вену, получил справку от врача, свидетельствующую о том, что он здоров, и в начале 1945 года вернулся в Берлин.
«Я пошел прямо в убежище под Канцелярией», — сказал он. «Когда я вошел в комнату, Гитлер отпрянул. — Держись от меня подальше, Гофман! — закричал он. «У вас паратиф Б! Вы меня заразите!» «Нет, герр Гитлер», — сказал я и предъявил справку от врача. Но было бесполезно пытаться что-либо донести до него, потому что к тому времени он был сломленным человеком. Он был сгорбленный и седой, и его все время трясло. Какая перемена произошла с ним всего за несколько месяцев с тех пор, как я его видел! Поэтому я ушел, и это был последний раз, когда я его видел».
Я встал, чтобы уйти. — Подождите минутку, пожалуйста, — сказал Гофман и поспешил в свою казарму. Он вернулся с сувениром для меня — деревянным крокодилом, которого вырезал один из заключенных. Это была реалистичная игрушка с яростно разинутой красной пастью. На его животе Хоффман написал дату своего заключения и слова «Генрих Гофман, жертва демократии в концентрационном лагере». ♦
Генрих Гофман | Немецкий врач и писатель
- Развлечения и поп-культура
- География и путешествия
- Здоровье и медицина
- Образ жизни и социальные вопросы
- Литература
- Философия и религия
- Политика, право и правительство
- Наука
- Спорт и отдых
- Технология
- Изобразительное искусство
- Всемирная история
- Этот день в истории
- Викторины
- Подкасты
- Словарь
- Биографии
- Резюме
- Популярные вопросы
- Обзор недели
- Инфографика
- Демистификация
- Списки
- #WTFact
- Товарищи
- Галереи изображений
- Форум
- Один хороший факт
- Развлечения и поп-культура
- География и путешествия
- Здоровье и медицина
- Образ жизни и социальные вопросы
- Литература
- Философия и религия
- Политика, право и правительство
- Наука
- Спорт и отдых
- Технология
- Изобразительное искусство
- Всемирная история
- Britannica объясняет
В этих видеороликах Britannica объясняет различные темы и отвечает на часто задаваемые вопросы. - Britannica Classics
Посмотрите эти ретро-видео из архивов Encyclopedia Britannica. - Demystified Videos
В Demystified у Britannica есть все ответы на ваши животрепещущие вопросы. - #WTFact Видео
В #WTFact Britannica делится некоторыми из самых странных фактов, которые мы можем найти. - На этот раз в истории
В этих видеороликах узнайте, что произошло в этом месяце (или любом другом месяце!) в истории.
- Студенческий портал
Britannica — это главный ресурс для учащихся по ключевым школьным предметам, таким как история, государственное управление, литература и т. д. - Портал COVID-19
Хотя этот глобальный кризис в области здравоохранения продолжает развиваться, может быть полезно обратиться к прошлым пандемиям, чтобы лучше понять, как реагировать сегодня. - 100 женщин
Britannica празднует столетие Девятнадцатой поправки, выделяя суфражисток и политиков, творящих историю.
