Умер главный архитектор Москвы времен Лужкова — РБК
adv.rbc.ru
adv.rbc.ru
adv.rbc.ru
Скрыть баннеры
Ваше местоположение ?
ДаВыбрать другоеРубрики
Курс евро на 17 июняEUR ЦБ: 91,63 (+0,67) Инвестиции, 16:42 Курс доллара на 17 июня
USD ЦБ: 83,65 (-0,31) Инвестиции, 16:42
Топ событий на СПБ Бирже: пауза ФРС, рекорды Microsoft и Virgin Galactiс РБК Инвестиции, 19:18
Беспилотник взорвался на территории частного дома в курском селе Политика, 19:17
Орешкин сравнил роль «оборонки» в экономике с США времен Второй мировой Экономика, 19:15
adv.
rbc.ru
adv.rbc.ru
На Уолл-стрит предрекли новый исторический максимум S&P 500 до конца года Инвестиции, 19:07
Военная операция на Украине. Главное Политика, 19:04
Курс евро превысил отметку ₽92 впервые с 25 апреля Инвестиции, 19:03
Звезду НБА отстранили на 25 матчей из-за видео с пистолетом Спорт, 19:01
ChatGPT: как превратить нейросеть в помощника
На интенсиве РБК Pro вы научитесь использовать чат-бот для решения ваших задач
Купить интенсив
«Магнит» выкупит с дисконтом свои акции у иностранных инвесторов Бизнес, 18:58
Криптовалюты на ПМЭФ-2023 и биткоин ниже $25 тыс.
Главные события недели
Крипто, 18:52
TMZ выложил видео с Макгрегором и обвинившей его в изнасиловании девушкой Спорт, 18:50
Пушилин сообщил о погибшем при ударе по остановке в Донецке Политика, 18:43
«Аэрофлот» на ПМЭФ договорился о развитии авиасообщения и цифровизации Новая экономика, 18:22
Пребывание «Троицы» в храме Христа спасителя продлили до середины июля Политика, 18:15
Семейный топ: подборка больших квартир РБК и ПИК, 18:10
adv.
rbc.ru
adv.rbc.ru
adv.rbc.ru
Кузьмин был главным архитектором столицы с 1996 по 2012 год. Он автор проекта строительства комплекса административных зданий «Москва-Сити»
Александр Кузьмин (Фото: Рамиль Ситдиков / РИА Новости)
Скончался бывший главный архитектор Москвы Александр Кузьмин, сообщили РБК в пресс-службе Союза архитекторов России.
«Будет прощание в Центральном доме архитектора [в понедельник], пока согласовывается время», — пояснили в пресс-службе.
Действующий главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов выразил соболезнования родным и близким Кузьмина. «Александр Кузьмин — эпоха. Он всегда вызывал большое уважение и был подлинным мастером своего дела, в прямом смысле слова творил историю нашей архитектуры и нашего города», — сказал он.
adv.rbc.ru
Кузьмин родился в 1951 году, окончил Московский архитектурный институт (МАРХИ). После выпуска, с 1974 по 1991 год, он работал в Научно-исследовательском и проектном институте (НИиПИ) Генерального плана города Москвы.
adv.rbc.ru
В 1991 году он стал заместителем, а затем и первым заместителем председателя комитета по архитектуре и градостроительству столицы. В 1996 году Кузьмин получил пост председателя Москомархитектуры, главного архитектора Москвы.
Он стал одним из немногих столичных чиновников, сохранивших должность после отставки мэра Юрия Лужкова, — в 2011 году новый градоначальник Сергей Собянин переназначил его на пост главного архитектора. Однако через год Кузьмин сам подал в отставку.
Впоследствии он был вице-президентом и главным архитектором компании «АВТОТОР Холдинг», а в 2013-м основал ООО «Архитектурная лаборатория «АК и партнеры». В 2014 году был назначен гендиректором НИЦ «Строительство», а также избран президентом Российской академии архитектуры и строительных наук (РААСН).
Кузьмин — автор более 30 реализованных архитектурных проектов, в том числе реставрации Старого Гостиного двора, восстановления Манежа, планировки природно-исторического парка «Царицыно», строительства комплекса «Москва-Сити». Кроме того, он автор проектов генплана развития Москвы до 2020 года, реконструкции МКАД, а также Третьего и Четвертого транспортного колец столицы.
Авторы
Теги
Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов: Мой личный рейтинг лучших станций Большой кольцевой линии
Свежий номер
РГ-Неделя
Родина
Тематические приложения
Союз
Свежий номер
Экономика
24.04.2023 17:28
Поделиться
Любовь Проценко
Большая кольцевая линия метро органично вписалась в жизнь москвичей. Судя по миллионам поездок, которые совершаются по ней меньше чем за два месяца работы после пуска, для многих горожан она уже привычная часть их маршрутов.
А вот интерес к новым станциям по прежнему не снижается. Пассажиры на платформах и переходах, как и в первые дни, когда многомиллионнный город воспринял новую линию не только средство передвижения, но и как самый большой аттракцион, рассматривают их дизайн, активно обсуждают, что нравится, а что кажется непривычным. Недаром 170 тысяч москвичей приняли участие в выборе лучшей станции на кольце в обсуждении на «Активном гражданине», результаты которого стали известны сегодня.
Сергей Кузнецов: В моем личном рейтинге среди самых удачных на БКЛ станции «Терехово», «Нагатинский Затон», «Мневники». / Рустам Шагиморданов / Пресс-служба Архсовета Москвы
Об особенностях оформления БКЛ ( эта аббревиатура тоже уже не требует расшифровки) — разговор корреспондента «РГ» с главным архитектором Москвы Сергеем Кузнецовым.
Сергей Олегович, москвичи в ходе голосования назвали самой красивой станцию «Марьина роща» — за нее отдали голоса 21 процент участников голосования. Вы согласны с их мнением?
Сергей Кузнецов: Могу сказать, что «Марьина роща», как и все станции, дизайн которых разрабатывали победители Международных открытых конкурсов, в числе моих любимых.
Как обычно для человека — особенно дорого то, к чему сам руки приложил. Но особенность «Al architecs»- архбюро, оформлявшего «Марьину рощу» состоит в том, что оно автор проекта еще одной очень крутой станции — «Кунцевской». Победителями в конкурсе на «Марьину Рощу» эти ребята стали в 2017 году. А право на разработку проекта «Кунцевской» получили ближе к концу стройки. Но эту работу надо было сделать очень быстро. Дело в том, что поменялось рабочее название станции, как это иногда бывает: из «Можайской» она превратилась в «Кунцевскую». Но с уходом ключевого слова потеряло смысл и задуманное оформление первого варианта, авторы которого предлагали выполнить дизайн в виде этикетки можайского молока. Предстояло все делать заново. Пригласили бюро AI architects. И эта станция получилась у них еще одной из лучших. Интерьеры ее самой и павильонов будто высечены из цельного камня. Пилоны очень брутальные, а между ними такие шайбы — светильники с рассеянным светом. Вроде все просто, но очень чисто с точки зрения архитектурного приема.
Молодцы ребята!
Право на разработку проекта «Марьиной Рощи» бюро Al architects выиграло, когда его команда была еще совсем молодой. Фото: Григорий Сысоев / РИА Новости
В моем личном рейтинге среди самых удачных, ярких так же станции «Терехово», «Нагатинский затон». «Мневники» тоже очень хорошая станция получилась, сильная работа.
Для самых первых станций Московского метрополитена, построенных в тридцатые годы прошлого века, в ту пору расхожим было клише «дворцы для народа». Они и правда по своей красоте и художественному оформлению, дорогим материалам, качеству строительства не уступают иным дворцам. С годами столичная подземка становилась все более разветвленной сетью, а станции все проще. Тимирязевская, Любино, Печатники и множество других станций, появившихся в 60-80 -е годы прошлого века, стали как в метро большинства других стран, просто транспортными объектами, а не памятниками истории и культуры, с которых начиналась наша подземка. А какую задачу ставили перед собой московские власти, приступая к строительству БКЛ? Как должно было выглядеть это самое большое подземное кольцо в мире?
Вход на станцию «Марьина Роща» Большой кольцевой линии московского метро.
Фото: Сергей Пятаков/РИА Новости
Сергей Кузнецов: Скажу сразу: поразить мир тем, что у нас под землей появится дворец величиной с готический собор, мы точно не пытались. Я самого выражения: дворцы для народа, не принимаю, зная, какой ценой давалось строительство метро в Москве, сколько в него было вложено бесплатного рабского труда в те времена. Понимая, что построить 70-километровую линию под землей и так очень тяжело, сложно, дорого, мы старались не перегружать этот процесс еще и трудновыполнимым дизайном. Просто каждый раз искали здравый баланс между интересным, стильным, ярким решением в оформлении и разумным вложением инвестиций.
От москвичей, рассматривающих, каким оно получилась, это новое кольцо, я не раз слышала вопрос: кто главный архитектор БКЛ? Как правильно ответить на него? Главный архитектор Москвы?
Сергей Кузнецов: Нет, конечно, я не считаю себя главным архитектором БКЛ и вообще метрополитена. Нет у нашего метро главного архитектора, да и не может быть.
Имея 14 линий и 250 станций, тем не менее, это одно сооружение, которое строится уже 85 лет, и будет строиться дальше. Так создавались сотнями лет некоторые соборы, отражая в своем облике разные эпохи. Так и наше метро представляет собой путешествие во времени, когда выезжая с одной станции, построенной в одни годы, попадаешь совсем в другие и даже в иное столетие. Этим московское метро и интереснее всего — разным дизайном, разными культурными слоями.
Мозаика с изображением рыбы в оформлении станции «Нагатинский затон» Большой кольцевой линии Московского метро. Фото: Владимир Астапкович/РИА Новости
В чем же состояла ваша роль главного архитектора при строительстве БКЛ?
Сергей Кузнецов: Как и при реализации все других объектов — в подборе архитекторов, разработке с ними решений проектов отдельно взятых станций, продвижении этих решений. Мало ведь просто нарисовать картину, надо, чтобы она была реализуемой и вписалась в существующий город.
Дизайн многих станций приходилось отстаивать, тот же «Нагатинский затон», например.
Мозаика с изображением рыбы в оформлении станции «Нагатинский затон». Фото: Владимир Астапкович/РИА Новости
Как архитекторы получали заказ на проектирование станций новой кольцевой линии?
Сергей Кузнецов: По разному. На 6 станций из 31 прошли конкурсы. Какие-то архбюро заказчик «Мосинжпроект» приглашал напрямую, опираясь на предыдущий удачный опыт совместной работы. Иногда приходилось спешно менять дизайн и тогда тоже старались пригласить команду, в успехе которой можно было быть уверенными.
Самой красивой москвичи на «Активном гражданине» назвали станцию «Марьина Роща» — за нее отдали голоса 21 процент участников голосования
Кому из молодых архитекторов. на ваш взгляд удалось заявить о себе именно в процессе строительства БКЛ?
Сергей Кузнецов: Напомню: строить Большое кольцо город начал в 2011 году. Двенадцать лет для строительства такого масштабного объекта это, можно сказать, рекордно короткий срок, а для человеческой жизни — очень даже немалый.
Я говорю это к тому, что когда то же архбюро AIarchitects выиграло «Марьину рощу», его команда была совсем молодой. А к моменту, когда эту станцию построили и дошли уже до «Кунцевской» они стали считаться опытными московскими архитекторами. Еще одна из самых успешных станций БКЛ с точки зрения дизайна, публичности, фотогеничности — «Нагатинский затон». На мой взгляд, совершенно блестящая работа архитекторов бюро Za bor и мозаичиста Максима Козлова. Они пошли путем оформления станции мозаичным панно, как были оформлены по рисункам Александра Дейнеки «Маяковская», одна из самых красивых в Московском метро, «Павелецкая», «Новокузнецкая»…Но прочитали это современным языком, как говорит сам художник, в стиле свободной выкладки, что позволяет выявить художественную и изобразительно-выразительную составляющую образа. В этом миксе текстур, камней, смальты, оттенков цветов и композиционного разнообразия рыбы на стенах станции — карась, бычок, ротан, щука, судак, налим и другие обитатели московских водоемов, буквально плавают по ходу поезда.
Эскалатор станции «Мневники». Фото: Илья Питалев/РИА Новости
Но и опытные архитекторы, такие как Ольга Алексакова и Юлия Бурдова, сооснователи и партнеры Buromoscow, тоже одержали победу в Международном открытом конкурсе на дизайн станции «Терехово». Я очень высоко ценю их результат и в моем идеальном мире станций такого уровня должно быть больше. Хотя я, конечно же, понимаю, что это очень сложно, не всегда хватает сил и средств, но очень хочется к этому стремиться.
Люди на станции «Терехово» южного участка Большой кольцевой линии. Фото: Илья Питалев/РИА Новости
БКЛ хотя и самое большое подземное кольцо в мире, но все-таки это единый объект. Что его визуально объединяет?
Сергей Кузнецов: Только рельсы. Больше ничего.
Почему?
Сергей Кузнецов: Иногда этот вопрос всплывает в профессиональном сообществе — не стоит ли сделать какую-то сквозную тему? Недавно мы об этом даже говорили с Николаем Ивановичем Шумаковым — президентом Союза архитектором России, он предлагал объединить тематически какую-то одну из новых линий.
Я считаю, что делать так не стоит, потому что приглашая архитекторов на разработку проектов разных станций мы сразу поставим их в определенные рамки и таким образом свяжем руки. Дать оформлять всю линию одному архитектору? Скучно же будет! Вот едет пассажир мимо станций, каждая из которых в чем-то повторяет друг друга. А главное, зачем это нужно? Сейчас можно даже не слыша объявлений, просто выглянуть в окно поезда и понять по интерьеру, облику станции, где ты находишься. Как в городе: смотришь в окно и видишь: все дома разные. Можно рассказать, какой у меня или у вас дом и найти их даже без адреса. Это же лучше, чем искать только по названию и по цифрам.
По материалам станции БКЛ тоже наверное отличаются? На самых первых линиях было много мрамора, гранита, позолоты, бронзы. А сейчас?
Сергей Кузнецов: Мрамор и гранитный камень используются и сейчас. А вот облицовочного бетона, который активно применяется в наше время, тогда не было. Много появилось так же искусственных материалов, различных композитных панелей, керамогранитных элементов, широко стала применяться нержавеющая сталь.
Даже рыб делали не из традиционной смальты, а из более интересного набора материалов. Это нормально, появляются новые технологии, а с ними приходят и другие материалы. Вот такие бесшовные зеркальные шары, как на «Марьиной роще» разве можно было прежде сделать?
Поразить мир тем, что у нас под землей появится дворец величиной с готический собор, мы точно не пытались
И после пуска БКЛ Москва продолжает строить метро. Линия длиной 40 километров уже идет к Троицку. Утвержден проект Бирюлевской линии…Новые ветки идет в основном в дальние спальные районы. К их дизайну требования будут такими же высокими или новые станции могут снова начать строиться по упрощенным вариантам?
Платформа станции «Мневники» Большой кольцевой линии московского метрополитена. Фото: Илья Питалев/РИА Новости
Сергей Кузнецов: Качество московского метро должно быть изначально высоким. Будем и дальше стараться делать хорошо. Надеюсь, что яркие проекты появятся и там.
Я считаю, что иметь их для отдаленных районов даже важнее, так как в центре и без подземки много всего классного и интересного с точки зрения архитектуры. И если где-то на окраине появится станция, дизайн которой просто интересно посмотреть, это же прекрасно. Дополнительный стимул москвичам для движения, расширения кругозора.
Конкурсы на проектирование станций БКЛ всегда вызывали интерес в профессиональной среде. В дальнейшем они будут проводиться?
Сергей Кузнецов: Действительно, интерес всегда был колоссальный. Точку в этой работе мы ставить не собираемся, готовимся провести новый конкурс.
Российская газета — Столичный выпуск: №89(9034)
Поделиться
МоскваОбщественный транспортМосковский метрополитен
«Сталинский архитектор: власть и выживание в Москве»
Любой, кто хоть раз прогуливался по берегу Москвы-реки в центре столицы России, наверняка знаком с флегматичным и довольно устрашающим советским зданием, стоящим на западной оконечности Болотного острова.
через участок реки от Кремля. Это Дом на Набережной —
Что, пожалуй, менее знакомо, так это жизнь человека, его создавшего: Бориса Михайловича Иофана. Именно его историю рассказывает Деян Суджич в «Сталинском архитекторе: власть и выживание в Москве».0003 .» Всего на 300 страницах Суджич ведет читателя от рождения Иофана в Серебряном веке Российской империи до его смерти в разгар брежневского застоя, описывая бурный и, чаще всего, неудобный путь архитектора. близкие — отношения с высшими эшелонами советской власти.
Книга построена в хронологическом порядке, первые две главы охватывают ранние годы жизни Иофана от его детства в Одессе до его работы в Итальянской коммунистической партии. С самого начала Суджич показывает, что Иофан был готов идти на компромиссы, чтобы выжить.Урожденный Борух Соломонович Иофан, сын «респектабельного среднего [класса]» евреев, изменил свое имя на славянское по звучанию «Борис Михайлович» в ответ на «порочный антисемитизм России [.
В следующих трех главах мы рассказываем о возвращении Иофана из Италии в Москву, рассказывая о его восхождении от талантливого, но относительно неизвестного молодого архитектора до избранного генералиссимусом архитектора, которому поручено спроектировать и построить «Ватикан социализма». В последних двух главах Суджич иллюстрирует довольно неблагородный закат Иофана от архитектора советской элиты до пережитка сталинской избыточности, который «тратил большую часть своей энергии на все более безнадежные заявки на конкурсы, которые он никогда не выигрывал».
Версия Дворца Советов Предоставлено автором Иофан, пожалуй, единственный архитектор, который больше всего прославился тем, чего не строил. В четвертой главе Суджич прослеживает взлеты и падения мечтаний архитектора о Дворце Советов, монументальном сооружении — отчасти резиденции правительства, отчасти площадки для массовых публичных представлений — которое должно было стать самым высоким зданием в мире.
В сознании большинства людей термин «советская архитектура», скорее всего, вызывает в воображении образы серых, внушительных многоэтажек — продукта общества, отвергнувшего декадентский западный мир. Что, пожалуй, самое поразительное в «Сталинском архитекторе», так это то, что он показывает, как человек, во многом определивший горизонт Москвы советской эпохи, черпал вдохновение в капиталистической Европе и Америке. Санаторий «Барвиха» в одноименном зеленом пригороде Москвы и «Дом на набережной» были «явно частью мейнстрима европейского модернизма».
Иофан был не единственным советским архитектором, черпавшим вдохновение на Западе для своих памятников социализму: Владимир Щуко и его партнер Владимир Гельфрейх — соперники-партнеры Иофана — задумали Дворец Советов как монументальное воссоздание дворца Дожей в Венеция, знаменитый центр раннего современного капитализма.
Можно ли отделить искусство от художника — вечный вопрос. В случае с Иофаном, как пишет Суджич, работу Иофана «нельзя понимать в отрыве от режима, которому он когда-то служил». Он не уклоняется от самых неприятных аспектов жизни и карьеры Иофана, особенно тревожным примером является его близкая дружба с Алексеем Рыковым, ведущим большевиком, сменившим Ленина на посту премьер-министра.
Они познакомились в 1924 году, когда во время визита Рыкова в Италию советское посольство попросило Иофана выступить его переводчиком. Именно Рыков познакомил Иофана с представителями советской элиты, от которых зависела карьера архитектора. Несмотря на их давние отношения, Иофан стоял рядом, когда его друг и покровитель стал жертвой сталинских чисток, продолжая служить режиму, который казнил Рыкова в 1938. Всего через год он осыпал похвалами палача своего друга: «Никогда еще художник не мог так посвятить себя искусству, поставленному на службу рабочим […], как теперь, в эпохи великого Сталина».
Автор Деян Суджич Мухсин Акгюн_PRESS «Сталинский архитектор» — история о «замечательной способности одного человека пережить худшие времена» и «цене работы на чудовищного Сталина» — книга, которая понравится не только архитектору-энтузиасту и советскому историку , но и широкому читателю, готовому разобраться с извечным вопросом об отношениях между искусством и властью.
В то время как жестокое вторжение России в Украину продолжается уже шестой месяц, невозможно читать сталинского Архитектора, не чувствуя холодок по спине. Иофан охотно и с энтузиазмом поставил свой талант на службу человеку, организовавшему геноцидный голод на Украине в 1933 году; он молчал, пока режим, который он прославлял в камне, жестоко репрессировал его друзей и сограждан. Было бы трудно читать о бесчисленных моральных компромиссах, на которые Иофан пошел — не только для того, чтобы выжить, но и для процветания, — не чувствуя тревожного резонанса с сегодняшним днем. Как и во времена Иофана, художники снова стоят перед суровым выбором: служить режиму и выжить или сохранить свою творческую свободу и рискнуть подвергнуться репрессиям. И, как показывает нам биография Иофана, написанная Суджичем, выбор часто бывает не тот, на который мы могли бы надеяться.
Выдержка из Главы четвертой: Дворец Советов Иофан шаг за шагом уговаривал проект дворца, от туманной идеи, якобы рожденной из речи Кирова, до конкретного плана, а затем до беспорядочной реальности строительной площадки .
Потребовалось шесть лет подготовки, от составления первоначального плана соревнований в феврале 1931 года до разработки, а затем проведения серии соревнований в четыре раунда, прежде чем, наконец, было положено начало рытью фундамента.
Первоначально Иофан пользовался поддержкой своего друга и покровителя Алексея Рыкова, который привел в действие административную машину, которая должна была использоваться для доставки дворца. Но еще до того, как Иофан успел приступить к работе, Сталин перехитрил Рыкова и потерял контроль над властью. Совет по строительству Дворца Советов был создан в начале 1931 года, чтобы взять на себя номинальный политический контроль над процессом. Его председателем был Вячеслав Молотов, недавно назначенный советским премьером вместо Рыкова, который был понижен в должности до начальника почты.
К счастью для Иофана, личный кабинет Молотова возглавлял Арон Визнер, еще один близкий друг по Италии. Членами совета были Лазарь Каганович, силовик Сталина; Климент Ворошилов, председатель реввоенсовета; Константин Уханов из Моссовета; и Авель Енукидзе, который был членом повседневного руководства, пока он не был арестован и расстрелян в 1937 году.
Совету подчинялось Управление строительства, группа технических экспертов, включая самого Иофана; и консультативная группа, состоящая из политиков, ученых и различных деятелей культуры. Похожая группа, со многими из тех же членов, руководила строительством могилы Ленина.
В первые дни проекта Енукидзе тесно сотрудничал с Иофаном, как и ранее над Домом на набережной. Иофан представил проект задания, график и схему многоэтапного конкурса, которые были приняты Строительным советом в феврале 1931 года. Вскоре после этого ему было присвоено недвусмысленное звание главного архитектора. Помимо организации конкурса, его роль, по мнению совета, заключалась в том, чтобы «на основе выбранных проектов подготовить как предварительные, так и окончательные проекты вместе с рабочими чертежами со сметой на все виды строительства и специализированные специализированные работы». Примечательно, что не упоминалась роль победителя конкурса. Иофан извлек некоторые уроки из неприятного опыта работы над проектом «Дом на набережной», когда одностороннее решение Рыкова дать ему работу вызвало острую общественную критику.
Он был полон решимости, что обвинение в несоблюдении надлежащей процедуры больше не будет выдвинуто против него. На этот раз он планировал провести не одно соревнование, а четыре; а также хотел, чтобы его роль не ограничивалась реализацией идей другого архитектора. Михаил Крюков был назначен начальником строительства, чтобы позаботиться об административных деталях. На протяжении всего процесса Иофан показал себя как эффективным стратегом, поощряя советскую иерархию к строительству дворца и разрабатывая шаги, по которым это будет реализовано, так и искусным тактиком. Он перехитрил Крюкова, который, по словам историка Екатерины Зубович, безуспешно обращался к Молотову с просьбой об его увольнении, и пережил политическую бойню, которая унесла жизни Крюкова и Енукидзе.
Сам Сталин принял решение о трех наиболее важных определяющих аспектах здания: его местоположении, размере и включении массивного изображения Ленина. Иофан, по-видимому, никогда не оспаривал его, хотя он должен был знать, что каждое из этих решений сделает работу по реализации дворца более трудной, а может быть, даже невозможной.
Первое публичное вмешательство диктатора состоялось после прогулки с Иофаном по берегу Москвы-реки июньским утром 1931 года. Как позже рассказывал Иофан Исааку Эйгелю:0005
‘Товарищ Сталин вместе со строительной комиссией дворца под председательством тов. Молотова посетили территорию храма Христа Спасителя. Присутствовала большая группа московских архитекторов. Выбор площадки был подтвержден в тот же день. Думаю, товарища Сталина привлекло его прекрасное расположение в центре города, рядом с Москвой-рекой и Кремлем. Товарищ Сталин внимательно осмотрел площадку и внимательно выслушал мнения собравшихся архитекторов. Многих товарищей-архитекторов насторожила неравномерная конфигурация территории и ее сравнительно небольшие размеры».
Иофан знал — по горькому опыту с Домом на Набережной по ту сторону реки, — как трудно будет выкапывать глубокие фундаменты в заболоченной глине. Он прекрасно понимал, что строительство на предложенном им участке будет гораздо проще. Тем не менее, в результате визита Сталина, незадолго до объявления публичного конкурса, место под дворец было изменено с двух кварталов, предусмотренных Иофаном – между Охотным Рядом, Тверской улицей и Большой Дмитровкой, у Китайгородской стены и Красной Сквер – на место собора.
Иофан встретился с Молотовым в его кабинете на следующий день после визита вождя, когда Строительный совет официально дал согласие на снос самого большого храма Москвы.
Храм Христа Спасителя, спроектированный Константином Тоном, был продуктом долго откладывавшегося обещания Александра I поблагодарить Всевышнего за поражение Наполеона в 1812 году. Он был завершен только в 1883 году. В последующие годы революции церковь стала центром оппозиции Советам, и режим в ответ изгнал духовенство из здания, прекратив его использование в качестве места отправления культа и оставив его пустым и запертым. Перенос Дворца Советов на такое видное место стал жестом, полностью преобразившим проект. Ясно, что это не будет просто очередной комплекс зданий — это должен быть национальный памятник, достойная замена одному из самых выдающихся зданий России.
Предоставлено автором Самый большой храм Москвы, Храм Христа Спасителя, был построен в 1883 году в честь победы русских над Наполеоном.
Обезглавленный и демонтированный в 1917 году соседний памятник царю Александру III (справа) стал одной из первых жертв большевистского иконоборчества.
Были протесты со стороны тех, кто все еще был достаточно смелым, чтобы противостоять нападкам Сталина на религию, и со стороны тех, кто считал здание ценным архитектурным и художественным достижением. Однако ежедневная газета «Известия» отказалась публиковать какие-либо письма с критикой разрушения церкви. Иофан был хорошо осведомлен о полемике, и и он, и Ольга в частном порядке сомневались в пригодности сайта. Но публично он придерживался мнения, что нет оснований сохранять его на основании архитектурных достоинств. Точно так же, как, несмотря на то, что он годами усваивал уроки истории архитектуры в Риме, он с готовностью попытался снести церковь XVII века, чтобы освободить место для детского сада в Доме на набережной, теперь он хладнокровно отмахнулся от старый собор. Он описал его как «огромный и громоздкий, похожий на торт или самовар».
Он подавлял окрестные дома и людей в них своей официальной, холодной, безжизненной архитектурой, отражением бездарного русского самодержавия и высокопоставленных строителей, создавших этот храм для помещиков и купцов. Пролетарская революция смело поднимает руку на это громоздкое здание, символизирующее власть и вкус господ старой Москвы».0005
На снос ушло пять месяцев, и в декабре 1931 года был очень театральный финал, когда стратегически расположенные динамитные заряды разрушили оставшуюся конструкцию. Тайная полиция следила за тем, чтобы банды рабочих, которым было поручено снимать золото с куполообразной крыши, передавали всю добычу государству. (Уолтер Дюранти, московский корреспондент «Нью-Йорк таймс» и один из самых полезных сталинских «полезных идиотов», утверждал, что это была всего лишь латунь.) Часть мрамора и гранита снаружи была спасена для повторного использования в здании Ленинская библиотека. Лучшие иконы и произведения искусства были переданы в музеи Москвы или проданы за валюту, но многие скульптурные и памятные витражи были намеренно разбиты вдребезги.
Сталин приказал снести Храм Христа Спасителя в 1931 году, чтобы освободить место для Дворца Советов. Его разрушение было огромным мероприятием, в котором участвовали сотни рабочих и лошадей, а также легкая железная дорога для вывоза обломков. Взрывной финал показал тщательно спланированное использование динамита, чтобы разрушить последние осколки.
Для разрушения собора потребовалось 100 самосвалов, 200 тягловых лошадей, 2000 рабочих и специально построенный легкорельсовый транспорт. Строительный совет подсчитал, что в конструкцию ушло 500 миллионов кирпичей, укрепленных железным каркасом, но первым шагом в ее демонтаже было удаление 600 телег ценного мрамора для повторного использования. Затем восемь трехвагонных грузовых поездов, курсировавших в течение дня в течение трех месяцев, были задействованы для вывоза всего мусора. Закрытые от посторонних глаз, рабочие с помощью цепей снесли с фасадов собора монументальные изображения русских святых.
Их можно было увидеть лежащими на земле в кучах щебня, как огромные изображения Озимандиаса, лежащего в песках пустыни, рядом с заснеженной лавиной выбитых кирпичей.
Из книги «Сталинский архитектор: власть и выживание в Москве. Борис Иофан (1891-1976)» Деяна Суджича, опубликованную в UK Thames & Hudson Ltd и в США издательством MIT Press. Copyright © 2022 Деян Суджич. Используется с разрешения. Все права защищены. Сноски удалены для удобства чтения. Для получения дополнительной информации об авторе и этой книге посетите сайт издателя здесь.
«Сталинский архитектор» вошел в шорт-лист Книжной премии «Пушкинский дом» 2022 года.
Московские архитекторы о работе из дома во время пандемии
Сергей Кузнецов, главный архитектор Москвы: «Большинство московских архитектурных компаний сейчас поощряют своих сотрудников работать из дома, чтобы предотвратить распространение #COVID19», — сообщил главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов в понедельник, 16 марта.
«Это важный и ответственный шаг для большинства работодателей, хотя многим из них это решение далось нелегко. Вот лишь несколько компаний, которые перешли на удаленную работу или гибкий график посещаемости: Citizenstudio, MAD architects, Maryarch, Wowhaus, Nefa, Kleinewelt Architekten, Мастерплан, buromoscow, АБТБ, Меганом, ТПО Pride Architects, Остоженка и другие. Также МАРХИ, МАРШ, МИТУ МАСИ и другие архитектурные школы столицы готовятся к масштабному эксперименту в области онлайн-образования».
Мы поговорили с несколькими руководителями московских архитектурных компаний – все они заняты переходом на удаленный режим работы, и все оценивают эту меру как необходимость. Многие из них оказались к этому частично готовы, так как уже имели некоторый опыт онлайн-общения и удаленной работы, а для некоторых компаний это уже давно стало стандартной практикой. Пока складывается общее впечатление, что после эпидемии работа архитекторов будет организована гораздо более гибко и современно.
Бутко Вера и Надточий Антон, АТРИУМ:
«Перевести компанию, в которой работает около сотни сотрудников, на удаленный режим работы достаточно сложно.
Однако мы серьезно взялись за эту задачу, и после 8 марта все наши очные встречи с клиентами были приостановлены. Не все наши клиенты были к этому готовы, и иногда нам приходилось настаивать.
При этом мы целую неделю готовились к этому: готовили серверы к удаленной работе, покупали дополнительное оборудование, тестировали производительность наших компьютеров. В настоящее время наши сотрудники работают из дома, подключенные к своим офисным компьютерам. Таким образом, у них есть доступ к хорошей вычислительной мощности и всему программному обеспечению, которое там установлено. То есть мы свой офис не разбирали, оттуда работают и BIM, и 3D Max. Что важно в этом случае, так это быстрый доступ в Интернет. Большая часть нашего софта прекрасно работала на 40 мегабитах, но те, кто работал в 3D Max, говорили, что иногда он немного подтормаживал. Таким образом, начиная с этой недели, мы прокачаем его до 100 мегабит и посмотрим, поможет ли это. Что касается больших мониторов, то да, те наши сотрудники, у кого дома таких мониторов не было, брали их домой из офиса — как правило, у наших сотрудников в офисе два монитора.
С 17 марта большинство наших сотрудников работают из дома; лишь немногие из тех, кто решил остаться, продолжают приходить в офис. Это молодые люди, которые живут в шаговой доступности и не пользуются общественным транспортом. И их так мало в помещении, рассчитанном на сотню человек, что они почти не видят друг друга — то и дело присылают фотографии пустого кабинета.
Мы перешли на Slack в качестве нашего корпоративного сервиса обмена сообщениями. Самое удобное в нем то, что его каналы можно разделить на разные проектные группы, а иерархическое взаимодействие организовано очень умно, можно общаться внутри своей команды, общаться с внешними контролерами проекта и так далее. Однако постановка задачи и контроль выполнения выполняются в том же софте, что и раньше, тут принципиально ничего не изменилось. Так что, да, мы, вероятно, были наполовину готовы к этой ситуации. Сейчас мы проводим краш-тестирование этого удаленного формата.
Готовимся к определенным трудностям с авторским надзором.
Однако по двум-трем объектам, которые сейчас находятся в активной фазе такого контроля, мы договорились о технадзоре на стройплощадке — они делают фото и сразу присылают нам максимально полную информацию. Конечно, если возникнет ситуация, когда необходимо наше физическое присутствие, мы появимся. Тем не менее, большинство повседневных операций действительно можно контролировать удаленно. Обычно было бы невозможно заставить этих ребят выполнять такую работу, но теперь мы смогли достичь соглашения.
В целом мы оцениваем этот опыт как положительный. Наш обычный рабочий день такой же напряженный, как и в офисе. Мы не тратим время на поездки, пробки и опоздания; меньше времени тратится на совещания. Нельзя сказать, что кто-то стал менее ответственным – наши сотрудники по-прежнему готовы к этому. Можно даже сказать, что наша команда собрала свои ресурсы. Все понимают, что это новая реальность, и все реагируют ответственно. Конечно, это похоже на создание добродетели из необходимости, но мы воспринимаем это как вызов, мы просто идем на это.
Тем не менее, я думаю, что самая большая проблема сейчас — это продолжать строительные работы. Потому что, если строительство остановится, вирус будет ничто по сравнению с разрушительным экономическим эффектом и необходимостью платить за пустующие офисы и платить зарплату сотрудникам, которые по факту не выполняют никакой работы. Это действительно может представлять серьезную проблему. Вот почему мы считаем, что каждый должен мобилизовать свои ресурсы и продолжать выполнять свой долг».
Юлий Борисов, УНК Проект:
«Мы готовимся перевести наших сотрудников на удаленную работу, и в понедельник начинаем эксперимент с новым форматом работы. В конечном итоге мы надеемся перевести 100% наших операций в удаленный режим. Для нас это не проблема; именно так мы работали с нашими международными коллегами из Японии и США — и сделали немало проектов, в том числе и победивших в различных конкурсах.
Мы уже активно используем технологии облачных вычислений; мы работаем удаленно с нашими клиентами, поставщиками и субподрядчиками.
Несколько лет назад мы вложили много времени и сил в создание мощной системы финансового учета на базе 1С. Финансовую сторону архитектурного проектирования просчитать довольно сложно — с одной стороны, это услуга, с другой стороны, это продукт; один оплачивается по часам, другой оплачивается поштучно; у нас комбинированная система, и мы научились учитывать обе. В настоящее время мы настраиваем стандартные службы Microsoft для связи на уровне микрокоманд. Большинство наших сотрудников имеют основное оборудование дома; если им нужно что-то дополнительно, мы организуем обустройство рабочего места на дому или доставим спецтехнику.
Оборудование, однако, беспокоит нас меньше всего. Самые большие проблемы психологические и энергетические. Мы верим в наших сотрудников; мы считаем, что наши люди — это наш главный актив, но, тем не менее, самоизоляция и работа из дома — серьезное испытание для всех. Если вы привыкли к рутине, когда работаете в офисе, а отдыхаете дома, требуется определенное усилие, чтобы приспособиться.
Однако, как и любым навыкам, этому можно научиться; вы можете освоить работу из дома.
Еще одна сложная задача связана с коллективным характером нашего творчества. Над проектом работает большая команда, и очень важно перенести синергию творческих сил из физического офиса в кибер-офис. Частично мы протестировали это при работе с нашими международными коллегами, но теперь нам нужно распространить это на наших местных сотрудников.
В-третьих, психология. Люди — социальные существа, и многие из них воспринимают работу как социальный клуб. Важно не потерять эти связи по пути, и сделать так, чтобы люди не начали чувствовать себя отчужденными — а это очень важная задача для тех компаний, которые переходят на режим работы из дома. Мы еще учимся. Это правило номер один в современном мире — никогда не прекращайте учиться. Мое личное мнение, что сейчас происходит массовая истерия. Но у этого есть и положительная сторона, потому что теперь мы можем направить больше нашей творческой энергии на создание продукта как такового.
И мы можем использовать свободное время, которое у нас теперь есть, чтобы провести его больше с нашими семьями, нашими детьми или для разработки новых проектов. Обстоятельства — любые обстоятельства — являются хорошим стимулом для изменений. Кроме того, строительный рынок очень консервативен, и если он будет вносить такие инновационные изменения, то это, безусловно, будет плюсом. Возможно, эта вынужденная смена формата уберет какие-то ненужные вещи, что освободит новую энергию для творческой работы. На мой взгляд, пандемия пройдет, но отрасль уже никогда не будет прежней».
Анна Ищенко, Wowhaus:
«Мы частично перевели наш офис на работу из дома. В офисе остаются ключевые сотрудники, вовлеченные в проекты, находящиеся в наиболее активной фазе. Мы давно запустили систему удаленного доступа к нашим файлам; Также у всех наших сотрудников на смартфонах установлены приложения с нашей корпоративной почтой. Это то, к чему мы уже привыкли, и переход на удаленный режим не был для нас очень болезненным.
Сейчас, пользуясь ситуацией, дорабатываем нашу систему видеоконференцсвязи – давно хотели, но как-то руки не доходили».
Владимир Плоткин, Резервный союз:
«Да, мы тоже перевели около 80% нашей работы на удаленный режим — это будет непросто, но может стать полезным экспериментом. Если это окажется достаточно эффективным, мы могли бы продолжать работать в том же духе и после окончания пандемии. Это может помочь нам сэкономить немного денег».
Андрей Гнездилов, Остоженка:
«Ну что тут говорить – грядут новые времена. Завтра мы открываем выставку в Музее Москвы, приуроченную к 30-летию Остоженки, как нашей компании, так и нашего одноименного проекта, и делать это теперь будем дистанционно, посредством онлайн-трансляции.
Сегодня почти все наши сотрудники работают из дома, и мы пытаемся организовать свою работу по-новому, готовясь к тому дню, когда передвигаться может быть не так просто, как раньше. Конечно, все понимают, что теперь нужно соблюдать социальную дистанцию, меньше пользоваться общественным транспортом, избегать потенциально опасных мест.
Так наши сотрудники чувствуют себя намного комфортнее.
Мера вынужденная, но реализовать ее не так-то просто; по крайней мере, это требует некоторых организационных усилий — как со стороны руководителя проекта, так и со стороны каждого члена команды. Наша работа носит коллективный характер — когда идет проект, его нужно видеть разным людям: в какой-то момент хочется собраться и подвести итоги своей работы. Когда вы все работаете в одном офисе, это проще всего сделать — мы раскладываем наши материалы на столе для совещаний, обсуждаем. Конечно, вести такую дискуссию онлайн намного сложнее. Но это все еще возможно. Это не столько проблема, сколько новая форма общения. Нам еще предстоит привыкнуть к этому, живя в этом новом формате. Однако в любом случае придется приложить организационные и эмоциональные усилия — хотя бы для того, чтобы эта «работа на дому» не превратилась в незапланированный отпуск».
Сергей Скуратов, Сергей Скуратов Архитекторы:
«Я сейчас на карантине, потому что я приехал из Лиона, Франция, 7 марта — катался с семьей на лыжах в Валь д’Изер.
В нашем самолете не было никого, кто заразился коронавирусом. Я видел данные по всем рейсам. Я буду на карантине до понедельника. Консультирую по телефону, через WhatsApp и Skype.
Пока все в порядке. Наша компания работает практически в полную силу. Впереди два конкурса и новая концепция. У нас еще не издан приказ об удаленной работе, и пока это дело добровольное — часть наших людей работает из дома, но у нас это не массовый тренд. Больше половины наших операций — это по сути рабочая документация, которую делают бригады от 3 до 15 человек. Кто-то должен собрать эти вещи, распечатать их и передать клиенту. В любом случае, мы готовы к этому. В нашей студии очень чисто, комнаты регулярно проветриваются, мы моем руки несколько раз в день. Мы в рабочем режиме.
Рискну предположить, что в следующем месяце мы будем работать удаленно. Однако это не главное. Важны наши заказы. Очень важно, чтобы строительные работы продолжались, а девелоперские компании не приостанавливали свою деятельность на неопределенный срок.
Потому что, если это произойдет, нам будет тяжело, особенно низшим чинам. У нас не будет денег, чтобы платить им зарплату».
Сергей Никешкин, проектное бюро КПЛН:
«Коллективная работа над большими проектами в BIM подразумевает постоянный обмен данными, процесс, который было бы довольно сложно организовать, если бы все работали из дома. Но мы пытаемся решить эту проблему; Сейчас мы готовим техническую базу для удаленной работы, запускаем наше облачное хранилище данных и анализируем возможности домашних рабочих мест наших сотрудников».
Михаил Бейлин, Citizenstudio:
«В таком формате «онлайн-офис» мы работаем достаточно давно. И нам очень нравится этот формат. Мы считаем это очень продуктивным, а такой способ организации работы архитектурной компании считаем чрезвычайно гибким, особенно в условиях сложной ситуации в стране и в отрасли. И такой формат возлагает на руководителей компании — меня и Даниэля — еще большую ответственность за эту удаленную работу.