Родился в католической семье бедного шляхтича Владислава Жолтовского. Отец умер, когда Яну исполнилось одиннадцать лет.
Ян Жолтовский окончил гимназию в Пинске, где получил классическое образование и выучил итальянский, польский, немецкий, латынь.
В 1898 году он окончил Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств и защитил дипломный проект «Народный дом», состоящий из столовой, театра и библиотеки, за который ему присвоили звание архитектора-художника. Далее он поступил в Императорскую Академию искусств в Санкт-Петербурге, где учился 11 лет, параллельно работая помощником у разных архитекторов. Окончив ее, он начал преподавать в Строгановском училище в Москве. Он много путешествовал по Европе – был двадцать шесть раз в Италии, где рисовал здания, орнаменты, архитектурные детали.
В 1903 году Иван Жолтовский выиграл конкурс на постройку здания Скакового общества на Скаковой аллее, 7.
В 1909 году он был избран академиком архитектуры «за известность на художественном поприще».
В 1909 – 1913 годах он построил особняк Г.А. Тарасова на Спиридоновке, сходный с Палаццо Тьене Андреа Палладио в Виченце и Палаццо Дожей в Венеции. Изучая принципы золотого сечения, он нашел производную функцию золотого сечения (528:472), названную в теории пропорции «Функцией Жолтовского».
В 1916 году возвел дома для работников московского завода АМО братьев Рябушинских.
После 1917 года Иван Жолтовский преподавал во ВХУТЕМАСе.
В 1923 году он разработал генеральный план Всероссийской сельскохозяйственной выставки и спроектировал павильон «Механизация». В Парке Горького построил павильон сельскохозяйственного машиностроения «Шестигранник». В этом же году ему выделили дом-усадьбу № 6 в Вознесенском переулке, где он жил до самой смерти.
В 1926 – 1927 годах он построил центральную тепловую электростанцию ГЭС-1 на Раушской набережной.
В 1927 — 1929 годах выстроил два боковых крыла здания Госбанка на Неглинной улице.
В 1932 году Ивану Жолтовскому присвоено звание Заслуженного деятеля науки и искусства РСФСР. Иван Жолтовский активно выступал за сохранение архитектурного наследия. Есть ответ И.В. Сталина на письмо с просьбой сохранить Сухареву башню: «ТТ. Щусеву, Эфрос, Жолтовскому и другим. Письмо с предложением — не разрушать Сухареву башня получил. Лично считаю это решение правильным, полагая, что советские люди сумеют создать более величественные и достопамятные образцы архитектурного творчества, чем Сухарева башня. Жалею, что, несмотря на все мое уважением к вам, не имею возможности в данном случае оказать вам услугу. Уважающий вас И. Сталин. 22. IV. 34 г.».
В 1937 году был издан перевод Ивана Жолтовского «Четырех книг об архитектуре» Андреа Палладио.
В 1939 году он стал руководителем архитектурной мастерской.
В 1945 году архитектурная мастерская была реорганизована в школу-мастерскую Ивана Жолтовского. В конце 1940 годов его архитектурная школа, ученики и последователи, были обвинены в космополитизме.
В 1950 году Иван Жолтовский получил Сталинскую премию второй степени за жилой дом на Калужской улице, 11, построенный в 1949 году, и гонения прекратились.
В 1951 году он выстроил дом для работников НКВД на Смоленской площади.
В 1950 – 1955 годах Иван Жолтовский вместе с архитекторами своей мастерской произвел реконструкцию главного здания и трибун Московского ипподрома.
В 1952 -1953 годах его мастерская-школа участвовала в конкурсе крупнопанельных жилых домов.
В 1957 году Иван Жолтовский построил кинотеатр «Слава» на Шоссе Энтузиастов. По его проекту также были возведены кинотеатры «Буревестник» на ул. Коровий вал и «Победа» на Абельмановской улице. В этом же году был построен дом Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) на Проспекте Мира.
В 1958 году им было построено здание МГХПУ им. Строганова на Волоколамском шоссе.
Иван Жолтовский скончался 16 июля 1959 года и был похоронен на Новодевичьем кладбище. На стене дома № 6 в Вознесенском переулке находится мемориальная доска.
Жилой дом, 1949-1950 гг. (архитектор И.В. Жолтовский)
Перед войной протяженный участок на нечетной стороне Большой Калужской улицы был выделен под строительство элитного жилого дома для сотрудников Академии наук. Проектирование и строительство осуществлял известнейший архитектор А.В. Щусев. Первая очередь жилого комплекса (Ленинский проспект, 13) была построена и заселена, но в 1939 году сильно пострадала от пожара. Заминка в реализации проекта, вызванная этим происшествием, привела к пересмотру первоначального замысла. Вместо второй очереди «академического» дома в 1940 году начинаются работы по возведению столь же престижного жилого корпуса для сотрудников аппарата Совнаркома (Совета Министров СССР). Здание по нынешнему адресу Ленинский проспект, 11 проектировал другой выдающийся зодчий – академик И.В. Жолтовский.
В результате, в середине XX века, на стене многоэтажной кирпичной новостройки с равномерной сеткой окон,И.В. Жолтовским воспроизведена композиционная система фасада ренессансного дворца со всей сложностью ее пропорциональных отношений. Одновременно, архитектор ничуть не поступился логикой организации современного ему жилища. Дом № 11 на нынешнем Ленинском проспекте состоит из экономичных секций с восьмью квартирами на каждом этаже. Двух-и трехкомнатные квартиры (всего их 196) имеют удобную планировку с функциональным зонированием: вместо традиционного узкого и длинного коридора Жолтовский создает небольшую прихожую и продолжающий ее холл. Гостиная отделялась от прихожей раздвижной перегородкой, которая позволяла соединить два помещения в одно. Кухня также делилась на две части. Примыкающая к окну половина соединялась широким проходом с гостиной, а затененная – собственно кухонная часть – была проходной между прихожей и столовой. То есть, даже двухкомнатная квартира получала целых восемь относительно изолированных помещений. Все столярные и скобяные изделия (двери, оконные рамы, наличники, запоры, настенные карнизы и дверные ручки) были разработаны именно для этого здания и, фактически, являлись произведениями искусства.
Проектом реставрации (2014 г.) было предусмотрено сохранение пространственно-планировочной структуры интерьеров в пределах капитальных стен и опорных конструкций 1950-х гг., замена пластиковых оконных и дверного балконного заполнений на деревянные столярные, выполненные по сохранившимся оригиналам окон 1950-х гг. на 8 этаже дома.
Иван Владиславович Жолтовский (1867—1959) — русский и советский архитектор, художник, просветитель, крупнейший представитель ретроспективизма в архитектуре Москвы. Состоялся как мастер нео-ренессанса и неоклассицизма. Начав работу в период зарождения стиля модерн в 1890-х годах, Жолтовский дожил до начала эпохи крупнопанельного домостроения 1950-х (и сам также принимал участие в проектировании первых крупнопанельных домов).
Иван Владиславович Жолтовский родился в в Белоруссии. В 1887 году поступил в Академию художеств в Петербурге и в 1898 году за дипломный проект «Народный дом, включающий в себя столовую, театр и библиотеку» получил звание архитектора-художника. Столь долгое пребывание в Академии — 11 лет — объясняется тем, что Жолтовский прерывал учебу для практической проектной и строительной работы сначала в качестве помощника архитектора, а затем и для самостоятельной творческой деятельности. Надо заметить, что подобный временный «уход в практику» был довольно распространенным явлением, и не только в одной Академии. Впоследствии Иван Владиславович неоднократно подчеркивал даже преимущества такого метода воспитания зодчего и в своей концепции воспитания мастера постарался ввести это непременным условием, что в известной мере и нашло место в системе нашего архитектурного образования, но только в пределах отведенного вузам времени.
Таким образом, еще не закончив Академии, он прошел все ступени практической работы архитектора, достигнув большой самостоятельности, о чем наглядно свидетельствует спроектированное им и построенное здание Офицерского собрания армии и флота в Ленинграде на углу Литейного проспекта и Кирочной улицы.
Начиная с 1900 года И. В. Жолтовский работает в Москве преподавателем Строгановского училища, совмещая рту работу с интенсивной творческой деятельностью в области архитектуры и монументального искусства.
Одной из этапных работ этого времени, определивших в известной мере характер его творческих устремлений, были проект и постройка дома Скакового общества в Москве. По условиям конкурса проект дома должно было разработать в «готическом стиле» (весьма характерная черта для того времени). И. В. Жолтовский, получив первое место на конкурсе, по своему почину и на свой риск разработал второй проект, положив в основу композиционные приемы русской классики, но трактованные с большой свободой и своеобразием. Именно по этому проекту и было осуществлено под руководством автора строительство дома.
От природы наделенный умом пытливым, склонным к анализу, не признающий работы на основе одних вкусовых категорий и интуиции, И. В. Жолтовский совершенно сознательно ставит перед собой вопрос: чем объяснить неувядаемую красоту некоторых произведений народного искусства и классики? Почему некоторые творения мастеров прошлого, и притом различные по времени возникновения, по пластическим архитектурным формам доставляют наслаждение современному человеку, причем наслаждение одинаково содержательное? Он предпринимает обширные путешествия по стране, изучает народное зодчество, древнюю русскую архитектуру, творчество блестящих мастеров ампира и классицизма. Много рисует, обмеряет, сравнивает. «Я видел, — говорил впоследствии Иван Владиславович, — что в произведениях, возникавших в одно и то же время и принадлежавших крупным мастерам, работавшим и одном стиле, существует какая-то разница. Одни дают удовлетворение, доставляют радость, другие, часто более совершенные по выполнению, оставляют нас равнодушными. Это, в конце концов, меня утвердило в мысли, что есть принципы, есть законы красоты, есть, очевидно, метод, которым пользовались античные мастера и мастера Ренессанса и который лежит в основе их творчества».
И вот на протяжении всей своей творческой жизни И. В. Жолтовский неустанно работает над разгадкой проблемы классического в искусстве.
Его теория складывалась постепенно и разрабатывалась им в процессе накопления собственного практического опыта. Он много проектирует и строит. До революции он возводит ряд богатых особняков, загородных вилл для московских богачей, промышленных зданий, домов для рабочих, решая творческие задачи по своему усмотрению, всегда экспериментируя и проверяя свои догадки. Так он сооружает в Москве для промышленника Тарасова особняк на Спиридоновке, в котором сознательно берет тему палаццо Тьене в Виченце (XVI в.) работы Палладио и трансформирует ее в другом пропорциональном ключе, желая проверить эффект изменения художественного образа в зависимости от изменения его гармонизации. В интерьерах особняка на Спиридоновке, в содружестве с художниками И. Нивинским и Е. Лансере, он проявляет виртуозное мастерство в интерпретации ренессансных форм, глубоко проникнув в композиционный метод их построения.
Неоднократные поездки в Италию, в Англию, снова изучение русской архитектуры, тщательный анализ произведений народной архитектуры и знаменитых ансамблей, таких, как площадь Сан-Марко в Венеции, соборная площадь в Пьенце, Кремлевский ансамбль в Москве и др., сопоставление произведений античной греческой архитектуры с архитектурой Древнего Рима — все это, сопровождаемое бесчисленными зарисовками и обмерами, позволило И. В. Жолтовскому постепенно выработать свою концепцию классики. Он устанавливает, что в основе развития архитектуры лежат две принципиально различные линии: одна — античная линия, достигшая вершины в век Перикла и характерная для рабовладельческой демократии греческих городов-государств (V—IV вв. до н. э.), и другая, которую он назвал барочной, — характерная для императорского Рима (I—II вв. н. э.) и в особенности для периода контрреформации (XVI—XVII вв.), зачинателем которой в архитектуре был Микеланджело. Жолтовский при этом сформулировал и основы творческого метода той и другой линии развития архитектуры.
Ко времени Великой Октябрьской социалистической революции И. В. Жолтовский уже был известен в широких кругах архитекторов не только как принципиальный и талантливый мастер, но и как знаток классики и глубокий ее истолкователь. Его педагогический авторитет также высоко ценился.
С первых шагов Советской власти И. В. Жолтовский принимает живейшее участие в осуществлении крупных проектных и строительных работ. Он совместно с А. В. Щусевым возглавляет работу по составлению первого плана планировки г. Москвы. В процессе этой работы на его долю выпало счастье беседовать с В. И. Лениным.
В 1922—1923 годах он проводит большую работу по проектированию и строительству первой Всероссийской сельскохозяйственной выставки в Москве. Он осуществляет работы по перестройке здания Госбанка, участвует в конкурсе па проект Дворца Советов (1931 —1933), строит жилые дома, дома культуры, административные и промышленные здания. Обширную работу проводит И. В. Жолтовский в послевоенный период восстановления и развития народного хозяйства, принимая участие в разработке типовых проектов для массового строительства, много внимания уделил зодчий проблеме архитектуры индустриальных крупнопанельных домов, выдвинув ряд прогрессивных идей. Из наиболее значительных работ Жолтовского, осуществленных в этот период, необходимо указать на два больших жилых дома в Москве: один в районе Смоленской площади, другой — на Ленинском проспекте. За строительство последнего И. В. Жолтовскому была присуждена Государственная премия.
Все эти годы напряженной творческой работы И. В. Жолтовский продолжал совершенствование своего учения о классике и ее методе.
Однако было бы неправильно думать, что открытия, сделанные Иваном Владиславовичем, имели для него значение каких-то рецептов, непреложных нормативов. Он всегда был против этого и постоянно подчеркивал необходимость свободного творчества, выявления своей творческой индивидуальности, опирающегося на логические основания творческого метода. Всесторонне разработанное им учение о содержательности пропорций, об архитектурном масштабе, о художественном образе рассматривалось Иваном Владиславовичем только как принцип, как метод решения конкретной задачи в реальных обстоятельствах места, времени, технических и экономических возможностей строительства. Он любил шутя повторять, что в золотом сечении можно нарезать и колбасу, но что она от Этого не будет вкуснее, подчеркивая этим, что учение о пропорциях не цель, а только средство в построении того художественного образа, который замыслен архитектором.
И. В. Жолтовский был исключительно талантливым педагогом, воспитателем молодых архитекторов, но его педагогический метод не имел ничего общего с профессорским чтением каких-либо заранее подготовленных курсов. Он не любил выступать с лекциями, а если иногда и делал это, то лекция неизменно превращалась в живую беседу со слушателями. Он никогда не изрекал непреложных истин и меньше всего был похож на мудреца, который эту истину знает до конца. Он постоянно повторял, что познание бесконечно, что нужно все время учиться, наблюдая природу и творения больших художников. Слово «природа» имело у него широкое собирательное значение — это и человек, и общество, и реальные условия строительства, и пейзаж. Заставить Ивана Владиславовича выступить в газете или журнале было чрезвычайно трудно. А когда что-то появлялось в печати, он первый был недоволен написанным, И в самом деле, его самобытный афористичный стиль, присутствие иронии и любовь к шутке, примеры, которые следовали потоком, тут же возникающие из-под руки, неповторимые по точности и свободе рисунки — все это утрачивается в сухом пересказе. Но все же осталось немало высказываний И. В. Жолтовского, и напечатанных и хранящихся в частных записях, которые несомненно представляют большую педагогическую ценность, ибо нельзя воспитать архитектора без живого творческого постижения классики и ее метода.
Положения И. В. Жолтовского об объективных эстетических качествах строительных материалов, об эстетическом значении качества самого строительства, о строительстве как важнейшем этапе творческой работы архитектора, его понимание классики как метода, а не стиля, его учение о связи архитектуры с природой в широком смысле этого слова, учение о тектонике как о пластическом выражении работы конструктивной основы здания, замечательно глубокое постижение принципов архитектурного масштаба как одного из важнейших средств композиции и художественной выразительности, его утверждение, что именно наш народ через Византию является наследником античного гения (идея, органически перекликающаяся с подобным же утверждением А. С. Пушкина), его внимание к вопросам удобства и экономики — все это имеет большую ценность как вклад большого мастера и мыслителя в теорию советской архитектуры.
Конечно, сопоставляя теорию И. В. Жолтовского и ее творческие результаты, мы не должны упускать из виду известную ограниченность этой теории, определяемую временем и теми внутренними противоречиями в самой теории, которые не могли не возникнуть, поскольку она все время совершенствовалась и развивалась, оставляя в себе следы утверждений, впоследствии уже преодоленных. Так, при внимательном анализе его положения о правдивости тектонической формы мы заметим, что Эта правдивость и логика понималась им через призму Ренессанса, то есть как логика развертывания формы в изобразительном плане, часто независимо от действительной природы конструкции. Ограниченность с этой стороны теории Жолтовского состоит также и в том, что в его представлении все конструктивные системы уже были известны древним (стена, каркас, арка, купол, свод). Здесь он упускает из виду, что если взять даже современную кирпичную стену, то она уже ничего общего не имеет со стеной Ренессанса или Рима, поскольку стена стала тонкой, легкой и давления в ней распределяются не как в сплошном теле, а вследствие частоты проемов, по простенкам, что природа современного каркаса совсем не та, что в сооружениях Ренессанса или Древней Греции, поскольку древние не знали жестких статически неопределимых рамных конструкций, несовместимых с тектоническими принципами простых стоечно-балочных систем, что современные железобетонные своды-оболочки и купола имеют совершенно иную природу, чем каменные и кирпичные своды, купола и арки древних. Но соотнесенные к современному состоянию техники, к современным социальным задачам мысли И. В. Жолтовского для ума пытливого дадут большую пищу для размышления и будут способствовать становлению творческого метода.
Работа И. В. Жолтовского высоко оценивалась в нашей стране. В 1937 году ему было присвоено звание заслуженного деятеля науки и техники, он был включен в состав действительных членов Академии архитектуры СССР, в 1947 году Академия наук БССР избрала его своим почетным членом. (В публикуемых материалах И. В. Жолтовского нарушение хронологии вызвано желанием дать связную концепцию его теоретических взглядов.)
Источник: Мастера советской архитектуры об архитектуре. Бархин М.Г., Иконников А.В. и др. (ред.). 1975
Публикации:
Реализованные проекты:
1903 — Дом скакового общества.
1909—1913 — Особняк Г. А. Тарасова.
1926—1927— Центральная тепловая электростанция ГЭС-1 на Раушской набережной.
1927—1929 — Два боковых крыла здания Госбанка на Неглинной улице.
1920-е годы: надстройка колокольни Кафедрального костёла в Пинске.
1932—1934 — Дом на Моховой.
1945 — Дом на Калужской улице (Ленинском проспекте).
1950—1955 — Здание и трибуны Московского ипподрома.
1951-1954 — Ансамбль МТС на ВСХВ
1951 — Дом для работников НКВД на Смоленской площади.
1954 — Школа № 1 им. А. С. Макаренко в Орске, по этому проекту были построены ещё две школы в Харькове и Москве.
1957 — кинотеатр «Слава» на шоссе Энтузиастов (здание сгорело в 2006 году). По этому же проекту, ставшему типовым, в Москве построено ещё два кинотеатра: «Буревестник» (ул. Коровий вал) и «Победа» на Абельмановской улице.
1957 — Дом Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) (на Проспекте Мира).
1958 — Здание МГХПУ им. Строганова на Волоколамском шоссе.
1963 — Санаторий «Горный» в Ливадии (Большая Ялта, Крым)
Рядом с Московским ипподромом, на Скаковой аллее находится изящное здание в неоклассическом стиле – бывший дом Московского Скакового общества, построенный в 1903-1905 годах.
Скаковое общество в ту пору нуждалось в новом здании, своей «штаб-квартире», где располагалась бы канцелярия общества, залы заседаний, кабинеты его членов и где могли бы проходить встречи, приемы и торжественные обеды. Был объявлен конкурс на проект нового здания и лучшей была признана работа молодого архитектора Ивана Владиславовича Жолтовского. По условиям конкурса, проект был выполнен в стиле английской готики, но уже после того, как он был одобрен заказчиками, Жолтовский решил кардинально его переделать, и выполнил новый проект в стиле неоклассицизма. Архитектор считал, что строить в Москве нужно ориентируясь в первую очередь на традиции русского классицизма, ему удалось убедить в этом заказчиков — и, в конечном итоге, был реализован именно этот проект. Дом Скакового общества стал первым зданием, построенным в Москве по проекту Ивана Жолтовского, в будущем прославленного архитектора и одного из создателей облика нынешней Москвы.
Здание, сохранившее до наших дней свой первоначальный облик, стоит с некоторым отступом от красной линии Скаковой аллеи, оно трехэтажное, с двумя ризалитами на главном фасаде. Парадный вход в здание оформлен классическим портиком с разорванным фронтоном и колоннами коринфского ордера. Фасад украшен лепными фризами с изображениями на античные темы (в основном – скачущих всадников). Боковой фасад оформлен полуротондой с балконом наверху, откуда раньше можно было наблюдать за скачками на ипподроме.
На первом этаже здания располагались хозяйственные помещения и комнаты членов Скакового общества, на втором служебные помещения – канцелярия и зал для записи скаковых лошадей, на третьем этаже – парадные залы – зал для общих собраний и приемов («Императорский зал»), столовая, гостиная, библиотека, буфет, бильярдная. Интерьеры здания были оформлены богато и со вкусом – к работе над декорированием помещений был привлечен талантливый художник Игнатий Игнатьевич Нивинский, известный своими работами по оформлению интерьеров многих особняков и доходных домов Москвы, позже приобретший славу также и театрального художника. Все парадные помещения дома Скакового общества (включая вестибюль и главную лестницу) были украшены потолочными и стенными росписями на античные темы, созданными по эскизам Нивинского.
Московское Скаковое общество отсчитывало свою историю с 1831 года, когда в Москве было основано Общество конной скаковой охоты. В 1834 году было создано Императорское столичное общество охотников конского бега (позже — Московское беговое общество). В том же 1834 году на Ходынском поле были устроены два ипподрома – рысистый (для бегов) и скаковой. Разница между бегами и скачками такова: бега — это испытания лошадей на резвость в беге рысью, на бегах лошади запряжены в беговую качалку — специальный двухколёсный экипаж. А скачки – это испытания лошадей верховых пород под всадником, т.е. во время скачек жокей сидит на лошади верхом.
Первые скачки в Москве начали проводиться еще в конце XVIII века, по инициативе графа Алексей Орлова, на Донском поле. Потом эта традиция прервалась и возобновилась в 1830-х годах. Поначалу скачки пользовались интересом у узкого круга публики: «Скаковая лошадь вне ипподрома не имеет у нас никакого практического употребления, посему большинство публики смотрит на скачки как на забаву бесполезную», — писали московские газеты. Популярности скачек и бегов способствовало появление тотализатора в конце 1870-х годов. 10% от выручки тотализатора отчислялось в пользу Скакового и Бегового обществ, что способствовало их финансовому процветанию. В 1886 году на Московском ипподроме была учреждена главная скачка года — скаковое «Дерби» (по примеру подобного английского состязания). После 1914 года скачки и бега стали проводится реже, а с 1918 по 1921 годы и вовсе не проводились. В 1931 году скаковой и беговой ипподромы объединили.
После революции Скаковое общество прекратило свое существование, а их дом был национализирован. На протяжении многих лет здание находилось в ведении Военно-морского флота (ВМФ). Сейчас идет процесс смены собственника.
Удивительным образом большая часть уникального декоративного оформления интерьеров сохранилась до нашего времени, но требует реставрации.
Однако, несмотря на свою архитектурно-художественную ценность, дом Скакового общества до сих пор не имеет статуса объекта культурного наследия.
Жолтовский, Иван Владиславович — Википедия
| Иван Жолтовский | ||
| белор. Іван Жалтоўскі | ||
 | ||
| Основные сведения | ||
|---|---|---|
| Страна | ||
| Дата рождения | 15 (27) ноября 1867(1867-11-27) | |
| Место рождения | Плотница, Минская губерния, Российская империя | |
| Дата смерти | 16 июля 1959(1959-07-16) (91 год) | |
| Место смерти | Москва, СССР | |
| Работы и достижения | ||
| Учёба | ||
| Работал в городах | Москва, Вичуга, Махачкала, Сочи и др. | |
| Архитектурный стиль | ретроспективизм (нео-ренессанс) | |
| Важнейшие постройки | Дом Тарасова, 1912 Дом Жолтовского на Моховой Дом на Большой Калужской, 7, 1949 | |
| Градостроительные проекты | 1923 Посёлок завода АМО, 1914—1917, 1923 | |
| Реставрация памятников | Усадьба Воронцово, 1890-е гг[1]. | |
| Нереализованные проекты | Серия «сталинских» крупнопанельных домов | |
| Научные труды | Переводы Палладио (Четыре книги об архитектуре) | |
| Награды | ||
| Премии |
| |
 Иван Жолтовский на Викискладе | ||
Ива́н Владисла́вович Жолто́вский (польск. Jan Żółtowski; белор. Іван Жалтоўскі; 1867—1959) — русский и советский архитектор, художник, просветитель, крупнейший представитель ретроспективизма в архитектуре Москвы. Состоялся как мастер неоренессанса и неоклассицизма в дореволюционный период, в советское время был одним из старейшин сталинской архитектуры. Начав работу в период зарождения стиля модерн в 1890-х годах, Жолтовский дожил до начала эпохи крупнопанельного домостроения 1950-х (и сам также принимал участие в проектировании первых крупнопанельных домов).
Биография
Ранние годы, увлечение Ренессансом
Иван Жолтовский родился 15 (27) ноября 1867 года (по другим сведениям — 14 (26) ноября 1867 года[2]) в Плотнице Минской губернии в обедневшей дворянской католической семье. Отец — Владислав Янович Жолтовский (1832—1870), мать — Ядвига Апполинаровна (Савицкая)[2].
В 1887 году Иван Жолтовский поступил в Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге. Быстро окончить учебу не смог из-за трудного финансового положения: был вынужден временно отчисляться и подрабатывать помощником архитектора. В частности, в 1891—1892 гг. он принимал участие в строительстве объектов Феодосийской железной дороги в Крыму, подавал заявки на архитектурные конкурсы совместно со С. П. Галензовским. Сохранились их нереализованные конкурсные проекты надгробных памятников К. А. Тону в Санкт-Петербурге и С. Ганеману в Париже[2].
В 1898 году защитил в мастерской профессора А. О. Томишко дипломный проект «Народный дом», включающий в себя столовую, театр и библиотеку, получив звание архитектора-художника. Учёба в Академии продолжалась около одиннадцати лет, потому что Жолтовский параллельно с занятиями работал помощником у ряда крупных петербургских архитекторов. После окончания академии Жолтовский поселился в Москве и с декабря 1900 года по конец 1904 года преподавал в Строгановском училище[2].
Его ранними работами стали дом Скакового общества на Скаковой улице (1903—1905), особняки на Введенской площади (1907—1908), в Мёртвом (1912) и Пречистенском (1913) переулках, жилые дома для завода АМО (1915).
26 октября (8 ноября) 1909 года Жолтовский был избран академиком архитектуры «принимая во внимание известности <…> на художественном поприще»[2]. В 1910-х годах вместе с И. Э. Грабарём и И. В. Рыльским входил в городское жюри, которое проводило в Москве «конкурсы красоты фасадов»[3] .
В 1911—1912 годах в с. Бонячки (с 1925 года в составе г. Вичуги) строил фабричные ясли и больницу (1912, по проекту В. Д. Адамовича), особняки для служащих и промышленные здания «Товарищества мануфактур Ивана Коновалова с сыном».
Особняк Тарасова, 1908—1912В 1910-е годы, и в 1923—1926 годах он изучал архитектуру Италии, где его особенно вдохновили работы знаменитого зодчего Андреа Палладио, чьи «Четыре книги об архитектуре» Жолтовский позднее перевёл на русский язык. Идеи Ренессанса настолько глубоко потрясли Жолтовского, что он останется верен им до конца своей жизни. В своей архитектурной практике Жолтовский создаёт многочисленные интерпретации «в духе Палладио». Так, в 1909—1912 годах на Спиридоновке по проекту Жолтовского возводится здание дома А. Г. Тарасова, повторяющее спроектированные Палладио фасады палаццо Тьене в Виченце, но пропорции заимствует у Палаццо Дожей в Венеции[4]. Увлёкшись Палладио, Жолтовский занимается также изучением пропорций в архитектуре и искусстве. В пропорциях золотого сечения он находит производную функцию золотого сечения (528:472), которая вошла в теорию пропорции как «функция Жолтовского»[5].
Довоенный период
После революции 1917 года Жолтовский сосредоточился на преподавательской деятельности в ВХУТЕМАСе и городском планировании. Среди его учеников этого периода — знаменитые советские архитекторы Илья Голосов, Пантелеймон Голосов, Константин Мельников.
В 1918—1923 гг. вместе с Алексеем Щусевым занимался планом развития новой столицы советского государства «Новая Москва». По их замыслу, Москва должна была «рассредоточиться» при помощи городов-садов, в первую очередь, в северо-западном направлении. Планировалась застройка города неоклассическими зданиями. План реализован не был, как и остальные проекты тех времен[6]
В 1923 году Жолтовский разрабатывает генеральный план Всероссийской сельскохозяйственной выставки и проектирует на ней павильон «Машиностроение». В том же году Жолтовскому выделяют дом-усадьбу № 6 по Вознесенскому переулку, в котором ранее жили поэты Сумароков и Баратынский. В этом доме Жолтовский проживёт до самой смерти. Здесь же была организована мастерская архитектора. Жолтовский бережно сохранил интерьеры и гризайльную роспись потолков особняка. Гризайль был уничтожен в 1959 году, после смерти архитектора, когда кабинет Баратынского-Жолтовского было решёно превратить в читальный зал архива города.
В конце 1923 года, согласно официальной биографии, Жолтовский был командирован в Италию. По неизвестным причинам вскоре после этого лишен звания академика РАХН. Помимо пребывания в Италии Жолтовский ненадолго вернулся на родину в Пинск (на тот момент находившегося в составе Польши), где на надстроил на два яруса колокольню Вознесенского собора. Вернулся в СССР в 1926 году, в декабре был снова утвержден академиком РАХН[7].
Дом Жолтовского на Моховой, 1931—1935В 1932 году Жолтовскому было присвоено звание Заслуженного деятеля искусства РСФСР. В это время зодчий был занят проектированием и строительством жилого дома на Моховой улице в Москве. Знаменитый советский архитектор Алексей Щусев по поводу построенного Жолтовским Дома на Моховой высказался следующим образом: «Я считаю, что даже в Европе трудно найти мастера, который так тонко понял бы классику. Эта постройка является большим завоеванием современной архитектуры».
Во время Второй мировой войны
По воспоминаниям вдовы Виктора Веснина Жолтовский в 1941 году высказывал пораженческие настроения: «Не всё ли нам равно, будем мы работать для немцев или для русских…»[8].
Творческая деятельность в 1940-е и 1950-е годы
Могила Жолтовского и членов его семьи.В 1945 году, после окончания Второй мировой войны, постановлением Правительства была создана Архитектурная мастерская-школа академика архитектуры И. В. Жолтовского. Среди работ мастерской данного периода наиболее значительные работы:
Было также завершёно строительство начатых до войны в Москве жилых домов на Смоленской пощади и Ленинском проспекте, и построен жилой дом на Ярославском шоссе.
В доме на Смоленской, который известен как «Дом с башенкой», мастер снова обращается к излюбленной итальянской теме. Дом представляет собой укрупнённый вариант палладианского палаццо, а башенка откровенно цитирует колокольню Сан-Марко в Венеции — особенно верхний ярус с аркадой. Подъезды получили эффектное оформление: имитацию дубовых потолков, гризайль на колоннах, роспись на тему пушкинских героев из сказки «Руслан и Людмила», ниши ложных каминов. Внутри подъезда — дата постройки (1949), обозначенная римскими цифрами. В оформлении каминов участвуют — что характерно для послевоенной сталинской архитектуры — гирлянды из фруктов, а также мальчики-путти. Невинный мотив веселящихся младенцев выглядел скандально в глазах советского официоза того времени.
В конце 1940-х годов Мастерская-школа Жолтовского, на фоне общего наступления руководства страны на искусство, начатого статьями А. А. Жданова в общесоюзных журналах «Звезда» и «Ленинград», была обвинёна в космополитизме. Из Мастерской были изгнаны М. Барщ и Г. А. Захаров.
В 1949 году за проект жилого дома на Ленинском проспекте Жолтовский получает Сталинскую премию в области архитектуры. Список Сталинских лауреатов утверждал лично И. В. Сталин, поэтому с 1950 года гонения со стороны партийного руководства на Архитектурную школу Жолтовского прекратились.
В 1950—1952 годах мастерская Жолтовского осуществила реконструкцию и перестройку Главного здания (Беговой беседки) Московского ипподрома, построенного в 1889—1894 годах по проекту архитекторов И. Т. Барютина и С. Ф. Кулагина.
В 1952—1954 годах мастерская-школа Жолтовского участвовала в Первом Всесоюзном конкурсе крупнопанельных жилых домов, для которого разработала шесть проектов различной этажности и конфигурации. Их характерная особенность состояла в сосредоточении всех нестандартных элементов в нижнем и верхнем ярусах зданий; были также впервые предложены открытые стыки панелей.
Умер И. В. Жолтовский в 1959 году в возрасте 91 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище[9] (памятник — архитекторы П. И. Скокан, Г. Михайловская и Н. П. Сукоян, по проекту самого И. Жолтовского — он проектировал его на могилу А. Неждановой, но не успел осуществить[10]). На стене дома № 6 в Вознесенском переулке, где с 1926 года и до своей смерти в 1959 году жил и работал И. В. Жолтовский, находится мемориальная доска.
В 1961 году Ермолаевский переулок на Патриарших прудах был переименован в честь архитектора в улицу Жолтовского.
В 1994 году переулку было возвращёно его первоначальное название[9].
Реализованные архитектурные работы
- 1903 — Дом скакового общества (Москва, Скаковая аллея 7)
- 1909—1912 — Дом Г. А. Тарасова на Спиридоновке
- 1923 — постройки первой ВСХВ
- 1926—1927— Центральная тепловая электростанция ГЭС-1 на Раушской набережной.
- 1927—1929 — Два боковых крыла здания Госбанка на Неглинной улице.
- 1920-е годы: надстройка колокольни Кафедрального костёла в Пинске.
- 1923 год — Павильон сельскохозяйственного машиностроения «Шестигранник» (бывший павильон «Механизация» на Первой сельскохозяйственной выставке в 1923 году; арх. И. В. Жолтовский, В. Д. Кокорин, М. П. Парусников) в Парке Горького. Современный владелец — Центр современной культуры «Гараж»
- 1932—1934 — Дом на Моховой.
- 1940—1949 — Дом на Калужской улице (Ленинском проспекте).
- 1950—1955 — Здание и трибуны Московского ипподрома.
- 1950 — Дом для работников НКВД на Смоленской площади.
- 1951 — Здание Института Горного Дела. (Ныне институт биоорганической химии РАН)
- 1954 — Школа № 1 им. А. С. Макаренко в Орске, по этому проекту были построены ещё две школы в Харькове и Москве.
- 1955 — жилой дом в Рижском проезде, д.3.
- 1956 — санаторий им. XX съезда КПСС (сейчас «Таврида»), Евпатория[11].
- 1957 — кинотеатр «Слава» на шоссе Энтузиастов (здание сгорело в 2006 году). По этому же проекту, ставшему типовым, в Москве построено ещё два кинотеатра: «Буревестник» (Ул. Коровий вал) и «Победа» на Абельмановской улице.
- 1957 — Дом Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) на Проспекте Мира. Близнец дома в Рижском проезде, д.3.
- 1958 — Здание МГХПУ им. Строганова на Волоколамском шоссе.
- 1963 — Санаторий «Горный» в Ливадии (Большая Ялта, Крым)
- Дом правительства (Махачкала)
- административное здание (Сочи)
Семья
Был дважды женат. С первой супругой, Амалией Константиновной Смаровской, обвенчался 26 августа (8 сентября) 1909 года в церкви св. Екатерины. Брак был неудачным[2]. В 1929 г. женился второй раз на Ольге Федоровне Аранской (Пушечниковой). Детей не имел[12].
Награды и премии
Действительный член Академии архитектуры СССР.
Память
Воспоминания современников
«лицо у него всегда было постное, беспристрастное, морщинистое, мы его за глаза называли папой римским»
— Никита Хрущёв Воспоминания: избранные фрагменты/Никита Хрущёв; сост. А. Шевеленко. — М.: Вагриус, 2007. — 512 с.; ил. ISBN 978-5-9697-0517-3
Ученики
Г. Гольц, М. Парусников, И. Соболев, Е. Розенблюм, С. Кожин, В. Кокорин, скульпторы И. Шадр, С. Конёнков, С. Меркурий. В начале 1930-х годов во вновь организованной Первой мастерской Моссовета под его руководством работали А. Власов, М. Барщ, М. Синявский, Г. Зундблат, Я. Ёхелес, К. Афанасьев, В. Колонна, П. Ревякин, Н. Рипинский и др.
Примечания
- ↑ История московских районов: энциклопедия / под ред. К. А. Аверьянова. — М.: Астрель, АСТ, 2006. — 830 с. — ISBN 5-17-029169-8, ISBN 5-271-11122-9
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Шурыгина О. С. Новые данные о И. В. Жолтовском (к 150-летию со дня рождения архитектора) // Архитектурное наследство : журнал. — 2017. — № 67. — С. 170—186. — ISSN 0320-0841.
- ↑ Борисова Е. А., Каждан Т. П. Русская архитектура конца XIX — начала XX века. — М.: Наука, 1971. — С. 229. — 239 с.
- ↑ Проект Классика: Особняк Тарасова в Москве (Проверено 4 декабря 2008)
- ↑ Золотой запас зодчества Архивная копия от 29 января 2009 на Wayback Machine (Проверено 4 декабря 2008)
- ↑ Хан-Магомедов С. О. Иван Жолтовский. — М.: С. Э. Гордеев, 2010. — 352 с. — 150 экз. — ISBN 978-5-91566-036-5.
- ↑ [Д. Хмельницкий. Загадки Жолтовского. Monumentalita & Modernita (2011).
- ↑ Н. М. Веснина | Д. В. Сарабьянов & Е. Б. Мурина: братья Веснины (недоступная ссылка)
- ↑ 1 2 Мурзина, Марина. От модерна до «панели» // Аргументы и факты. — 2014. — № 12 (1741) за 19 марта. — С. 42. (Проверено 20 июня 2016)
- ↑ Геннадий Зосимов. «Архитектор Жолтовский» В сб. «Люди и судьбы. ХХ век». М., URSS, 2005.]
- ↑ Информация
- ↑ Никитина В. Р. Дом окнами на закат : Воспоминания / лит. запись, вступ. ст., коммент. и указ. А. Л. Никитина. — М. : Интерграф Сервис, 1996. — 351 с. : ил. — (Семейный архив. XX век)
Литература
Ссылки
- Хмельницкий, Дмитрий Загадки Жолтовского. Конференция MONUMENTALITA & MODERNITA — Материалы конференции 2011. Капитель (2011). Проверено 14 сентября 2011. Архивировано 16 февраля 2012 года.
Иван, тогда еще Ян, Владиславович Жолтовский родился 27 ноября 1867 г в Пинске. В столице Полесья, ему и суждено было провести свои первые двадцать лет жизни. Его отец, Владислав Жолтовский, умер преждевременно, когда сыну было только одиннадцать лет. Его могила до сих пор сохранилось в центре старого римско-католического кладбища в Пинске.
Тут же Ян / Иван Жолтовский закончил Пинскую гимназию. Классическое образование, полученное в Пинске, позволило ему в будущем считается самым образованным и просвещенным архитектором СССР. Об Иване Жолтовском теперь знает весь мир, как о выдающемся зодчем, создавшем образ той Москвы, который известен, пожалуй, каждому – столица советской империи.
Никто из наших отечественных архитекторов не вызывал столько противоположных мнений и противоречивых оценок, но и не привлекал столь пристального внимания, как Жолтовский. Его архитектурные и эстетические взгляды развивали и оспаривали, в одно время в них видели открытие, а в другое — говорили об их вторичности.
Его обличали в тоталитаризме и сравнивали с Альбертом Шпеером, архитектором Гитлера. Тем временем самый широкий и не слишком широкий зритель тридцатых и сороковых годов (в Америке и в Европе, в Берлине или в Москве, в Варшаве или в Амстердаме) не имел подозрения, что какое-то искусство есть «тоталитарное», но попросту считал его оптимистичную эстетику современной.
Во всем западном мире царило «ар деко», мало чем отличающееся от декоративизма сталинских времен. Украшение тогдашних американских небоскребов чуть ли не как две капли воды совпадает с украшением московского метрополитена, над которым корпел зодчий из Пинска Иван Жолтовский: бронза, решетки, мрамор, римские регалии. Москву Жолтовского, среди прочих, строили и тысячи политических каторжан.
Уроженец белорусского Пинска Иван Жолтовский
Сталинские соколы-зодчие под влиянием прежнего пинчанина Ивана Жолтовского, знаменитого строителя Москвы, вернулись на полтысячи лет назад, в эпоху Палладио и Альберти. Между тем, постепенно возродился и классический косный академизм. Бродский воцарился в живописи, Жолтовский — в архитектуре.
Но, обвиняя Жолтовского в потакании вкусам кремлевских вождей, или в анахроничном классицизме, все критики должны были признать высочайший профессионализм, академическое великолепие и невероятную работоспособность Жолтовского. А вот учеба в императорской Академии искусств, куда он поступил в двадцать лет, растянулась у него на 11 лет!
Небогатая семья пинского шляхтича мало чем могла помочь своему гениальному сыну, который из-за этого должен был постоянно подрабатывать, браться за различные строительные заказы. В течение всей жизни Жолтовский много времени проводил на стройке, иногда не только совершая архитектурный надзор, но и обучая секретам мастерства плотников, каменщиков и штукатуров.
Начало карьеры и становление стиля
Наконец, Жолтовский в 1898 году закончил свой дипломный проект «Народный дом», который был сделан им в мастерской профессора Л.И. Тамишко, и получил звание архитектора-художника. По окончании Академии Жолтовский отправился в далекий сибирский Иркутск, где должен был работать, но остановился в Москве, где получил приглашение преподавать в Строгановском училище. Так, стечением обстоятельств, Жолтовский связал свою судьбу с Москвой, где и жил до конца своих дней. Одной из его первых работ стал проект гостиницы «Метрополь», которая, однако, сгорела уже в 1902 году, не успев открыть двери для гостей.
В 1903 году Жолтовский, выиграл конкурс на постройку здания Скакового общества. Согласно условиям конкурса, здание требовалось спроектировать в соответствии с модным тогда стилем английской готики. Но, выиграв конкурс на проектирование, Жолтовский выполнил сразу и новый проект, в духе вариации на темы русского ампира и итальянского ренессанса.
Зодчий из Пинска посчитал, что такая архитектура будет чуждая Москве, и смог удивить и удовлетворить тогдашнюю просвещенную публику, использовав вариации на классические темы. В его версии классические мотивы получили новый, почти неузнаваемый характер. Это был первый образец того отличительного стиля Жолтовского, который он разрабатывал всю оставшуюся жизнь.
Здание Скакового общества
Знатоки архитектуры отмечают смешение мотивов архитектуры ренессанса и российского классицизма во всех проектах Жолтовского, сделанных в начале ХХ века. Другой тогдашний проект Жолтовского — загородный дом в имении Руперт под Москвой, был поставлен в благородном духе палладианских вилл около Виченца.
Среди разнообразия вкусов, господствовавших в российском зодчестве начала ХХ века, творческие пристрастия Жолтовского, которые основывались на переосмыслении ренессансного наследия Италии, были исключением. Из-за этого, его творческое кредо нельзя с определенностью отождествлять с неоклассицизмом, который входил в те годы в силу по всему миру, так как от самых своих первых работ он вдохновлялся, прежде всего, образцами ренессанса.
Итальянский опыт
Здесь нужно отметить, что знакомство Жолтовского с Италией, ее культурой и языком не было поверхностным и только теоретическим. Начиная со студенческих лет, в перерывах между строительными сезонами он много путешествовал по Европе, прежде всего по Италии, в которой бывал двадцать шесть раз (!), даже в советское ремя.
Там он, жадный к знаниям, много рисовал, делал архитектурные обмеры, наброски орнаментов и деталей зданий. Он даже сумел зафиксировать на пленке колокольню собора Сан-Марко, рухнувшего в июле 1902 г. По причине непродуманной реставрации. Этот итальянский опыт, к которому он обращался регулярно, много содействовал в дальнейшей его работе. Жолтовский свободно владел итальянским,польским, немецким, латынью, что сильно выделяло его среди всех советских коллег-строителей. Эти знания он получил именно Пинской гимназии.
И, конечно же, колоссальным вкладом в развитие отечественной архитектурной теории и истории культуры стал его перевод «Четырех книг об архитектуре» Андреа Палладио на русский язык (издан в 1937). Он сам руководствовался палладианскими принципами и неоднократно прямо подражал им. Одним из положений этой теории было положение о визуальном увеличении архитектурного объекта.
Из ранних, явных попыток применения принципов Палладио можно отметить московский особняк Тарасова на Спиридоновке (1909-1912), который долгое время считался одним из лучших после эпохи классицизма зданий России. Особняк Тарасова значителен еще и тем, что он был один из первых свидетельств становления широко известной теории архитектурного организма, которую всю жизнь разрабатывал мастер.
Жолтовский создал образ более легкого здания, который обладает нарастающей динамикой. В основу проекта Жолтовского лег дворец Тиене в Виченца, где фасады становятся вверх более громоздкими, монументальными, а также пропорции венецианского Дворца дожей.
Особняк Тарасова на Спиридоновке
Академик А. В. Щусев, вспоминая свои студенческие годы, рассказывал, что вокруг Жолтовского всегда собирались студенты Академии художеств в Петербурге и разговаривали об искусстве. Тот период его биографии уже можно считать зарождением культовой «школы Жолтовского». Стремление к осмыслению искусства, поиски ответов на вопросы эстетики и законов мироздания, отличали его уже в юности.
Еще в те годы он начал создавать свою теорию о композиции прекрасного. Такой подход не мог не стать педагогическим. Мучительный поиск Жолтовским идеального архитектурного образа способствовал широкому подходу к решению задачи, раскрывал индивидуальности и развивал инициативу, в нем самом была заложена система совершенствования мастерства.
Именно поэтому Жолтовский обрел такую широкую популярность и любовь как воспитатель и наставник. Многие работали вместе с ним и учились на его постройках. Но еще большее количество людей, несколько поколений архитекторов, получили знания и опыт, совершенствовали мастерство под его руководством уже в советское время.
Таким образом, к 1917 году Жолтовский стал одним из наиболее востребованных зодчих, который строил дома для самых богатых людей России. Но не только особняки. Именно его пригласили братья Рябушинские, чтобы возвести поселение для работников организованного в 1916 г. московского завода АМО. Уникальность личности Жолтовского уже в царские времена была заметной: в 1909 году «за известность на художественном поприще» зодчему было присвоено звание академика архитектуры. В начале ХХ века пришло признание заслуг зодчего в педагогической и просветительской деятельности. В качестве доказательства стоит привести то, что в «архитектурно-художественном еженедельнике Императорского Общество Архитекторов — художников» за 1914 писали:
«Художник-архитектор И.В. Жолтовский много лет уже с большой любовью делится своими обширными знаниями в этой области с каждым интересующимся товарищам, и теперь уже найдется немало таких, которые многим в своем художественном развитии обязаны ему «.
Центральная тепловая электростанция МОГЭС на Раушской набережной, 1927 год
Мало кому известно, что знаменитая колокольня Кафедрального пинского костела Успения Пресвятой Девы Марии сделана по его проекту. Нижняя часть колокольни была построена в середине XIX века в духе ампира. Но после пожара Жолтовский составил новый проект ее реконструкции и надстройки, в результате чего она стала вдвое выше и полностью изменила свой облик, настолько гармонично войдя в барочный ансамбль бывшего монастыря францисканцев, что об этом уже мало кто задумывается.
Проект колокольни был утвержден в 1912 году, но из-за войны и революции, реализован только в 1923-1924 годах. Знаменитый московский архитектор Жолтовский как раз в те годы, к 1926-ому, фактически жил в Италии, наследство которой он просто боготворил. Можно допустить, что он в то время бывал и в Пинске, где мог следить за строительством этой колокольни, посещать отцовскую могилу.
Жизнь архитектора в советские годы
Судьбы абсолютного большинства архитекторов, которые получали образование до революции, сложились в БССР драматично. Например, в 1930-е годы были расстреляны главные архитекторы Минска, Гомеля, Витебска — Гайдукевич, Шабуневский, Коршиков.
Но судьба Жолтовского оказалась просто чудом. Он постепенно превратился в крупнейшего мэтра, который предопределил пути советской архитектуры середины ХХ века. Именно к Жолтовскому, строгого и последовательного хранителя классических традиций, прислушивались и власти. Известно, что после революции он добровольно включился в работу по созданию нового мира большевиков — Москвы.
Причем протекцию ему составил сам нарком просвещения А.В. Луначарский, который в 1919 году писал Ленину: «Горячо рекомендую Вам едва ли не самого выдающегося русского архитектора, который приобрел всероссийское и европейское имя — гражданина Жолтовского».
Вскоре Жолтовский был лично представлен вождю. Известно, что в июле 1919-го В. И. Ленин, действительно, говорил с зодчим в здании бывшей Московской городской думы о разработке первого большевистского плана реконструкции Москвы. Позже Жолтовский, который стал и автором своих мемуаров о встречах с Лениным писал: «В ходе беседы Владимир Ильич уделил большое внимание вопросам озеленения города. (…) Слушая Ленина, я четко представлял себе, каким прекрасным городом должна стать будущая Москва». Естественно, что главным архитектором и автором проекта стал сам Иван Владиславович Жолтовский. В первые послереволюционные годы зодчий участвовал в перепланировке Москвы.
Кинотеатр «Победа» на Абельмановской улице, 1957 год
Им же был разработан проект Всероссийской сельскохозяйственной выставки (позже ВДНХ). Именно в эти годы под руководством Жолтовского возводятся здания Московской ГЭС, Госбанка на Неглинной, кинотеатры «Слава» и «Буревестник».
К эрудиту и эстету Жолтовскому тянулась молодежь, которая недавно была предана идеям функционализма и конструктивизма. Но мэтр перевоспитывал их в духе классики, что, как тогда казалось, открывало новые перспективы обновления и высокого гуманизма. Под влиянием Жолтовского они штудировали лучшие достижения европейского наследия. Он на занятиях настойчиво доказывал ученикам, что архитектура — это не бумажное творчество, а настоящее искусство.
Он рекомендовал им вникать во все детали строительного дела, изучать работу мастеров кладки и штукатурки, альфрейное и плотницкое дело, как когда-то это делал и он. В 1933 году «для практического выполнения громадных архитектурных работ, предусмотренных планом реконструкции Москвы» были созданы архитектурные мастерские Моссовета — 10 проектных и 10 планировочных.
Во главе трех первых мастерских были поставлены соответственно крупнейшие архитекторы, которые начали свою творческую деятельность еще в дореволюционной России: академики И. В. Жолтовский, И. А. Фомин и А. В. Щусев. В течение предвоенного десятилетия архитектурная мастерская № 1 Моссовета, руководимая выдающимся зодчим, проектировала и строила на всей территории СССР, и в Беларуси тоже. Так постепенно складывался коллектив молодых архитекторов-единомышленников, который впоследствии перерастет в мастерскую-школу И. В. Жолтовского.
Здание Московского ипподрома, 1950—1955 гг.
Склонность Жолтовского к ретроспекции позволило ему с особым блеском продемонстрировать глубокое понимание природы архитектуры, филигранную технику анализа и синтеза ее художественной формы. Но только ему и, может быть, очень немногим из талантливых его последователей. В первые годы после революции Иван Владиславович готовил молодых зодчих в «ВХУТЕМАСе» и «ВХУТЕИНе», где вокруг него собирались выдающиеся творцы, которые стали впоследствии знаменитыми архитекторами.
Такие как Г. Гольц, М. Парусников, И. Соболев, С. Кожин, В. Кокорин, скульпторы И. Шадр, С. Конёнков, С. Меркурий. А в начале 1930-х годов во вновь организованной Первой мастерской Моссовета под его руководством работали А. Власов, М. Барщ, М. Синявский, Г. Зундблат, Я. Ёхелес, К. Афанасьев, В. Колонна, П. Ревякин, Н. Рипинский. Все они в той или иной степени могут считаться учениками Ивана Владиславовича. Многие из них не пережили годы репрессий.
Жолтовский vs. Сталин
Именно линия Жолтовского в большой мере определила тот путь, по которому пошло освоение классического наследия в советской архитектуре в годы культа личности, и что уже в конце 50-х годов привел к новому конфликту между архитектурными формами и общественными потребностями. По иронии судьбы, именно гуманистический и культурный пафос Жолтовского стал ярчайшим символом эпохи культа личности.
Во взаимоотношениях Сталина и известного зодчего не все было однозначно. Иван Жолтовский не раз выступал в защиту памятников древности. Иногда его авторитет срабатывал. А иногда — он попадал в ловушку. Среди других документов сохранилось письмо Сталина в ответ на обращение деятелей культуры с просьбой не разрушать знаменитую Сухареву башню — один из символов древней Москвы: «ТТ. Щусеву, Эфрос, Жолтовскому и другим. Письмо с предложением — не разрушать Сухареву башня получил. Лично считаю это решение правильным, полагая, что советские люди сумеют создать более величественные и достопамятные образцы архитектурного творчества, чем Сухарева башня. Жалею, что, несмотря на все мое уважением к вам, не имею возможности в данном случая оказать вам услугу. Уважающий вас И. Сталин. 22. IV. 34 г.».
То есть, категорически отказывая в сохранении уникального памятника, он поощряет зодчих превзойти все, что было создано до его эпохи. И Жолтовский взялся за поставленную вождем народов задачу. Он стал творцом масштаба, соответствующего культа личности.
Дом на Моховой, 1931—1935
В 1932 Жолтовскому было присвоено звание заслуженного деятеля науки и искусства РСФСР. Тридцатые годы были очень плодотворными для зодчего. Он много строит в Сочи, Грозном, Дом Советов в Махачкале, разрабатывает проекты Института литературы имени Горького в Москве, театра в Таганроге, дома на Маховой улице в Москве.
Послевоенные годы
В 1939 году И.В. Жолтовский был назначен руководителем архитектурной мастерской, которая в 1945 г. была реорганизована в школу-мастерскую Жолтовского. Ученики этой мастерской принимали участие в строительстве и восстановлении не только Москвы, но и городов Беларуси. В его московской мастерской проектировались и корректировались планы послевоенного восстановления Гомеля и строительство отдельных объектов в Мозыре и Пинске.
Именно ученики Жолтовского, прославленные зодчие Барщ и Парусников создавали ансамбль проспекта Сталина в Минске.
Место для постройки театра в Гомеле было выбрано еще перед войной Иваном Жолтовским лично. Его проект, сделанный накануне войны, в 1941 году стал основой для его постройки в 1947-1956 годах. Проект был разработан еще в 1940 — 1941 годы Всесоюзном трестом «Театрпроект».
Объемно-пространственная композиция здания подчинена строгой симметрии с акцентированием главное оси, на которой расположены все помещения, от вестибюля до большого зрительного зала и подсобок. В художественном оформлении использован традиционный для зданий Жолтовского четырехколонный портик с развитым фронтоном, украшенным скульптурой.
В 1949 году постановлением СНК БССР было решено восстановить в Гомеле строительство театра. Послевоенным строительством гомельского театра руководил один из учеников известного зодчего — ленинградский архитектор Александр Тарасенко, который, кстати, построил также театры в Ашхабаде, Нижнем Тагиле и т.д.
В строительстве и оборудовании театра с большим энтузиазмом участвовали предприятия и строительные организации Гомеля. Очевидно, что работы, сделанные архитектором А. В. Тарасенко под руководством Жолтовского, требовали корректировки на месте. Так получилось, что сценическая коробка гомельского театра, выступая за основной объем здания, не очень гармонично связана с общей архитектурной композицией.
В результате увеличения зрительного зала до 800 мест, намного больше, чем в предвоенном проекте, получилось такое несовершенство, отход от первичного образца культового зодчего. Тем временем Гомель с нетерпением ждал театрального праздника. И 6 ноября 1954 года на премьеру спектакля были приглашены горожане и сами строители. Жители Гомеля устремились в светлый храм искусства, увенчанный статуей Мельпомены, в буквальном смысле. К сожалению, первоначальный проект Жолтовского этого театра пока не найден. Как и многие другие его белорусские проекты.
Театр в Гомеле
В середине 1950-х годов в мастерской-школе Жолтовского, под его непосредственным руководством выполняются все конкурсные работы, которые проводились в Москве: Бородинская панорама, Дворец пионеров, Дворец труда, Дворец Советов на Ленинских горах (1957), там же пантеон Великим людям (1952-1954), серия проектов типовых клубов и кинотеатров, Дом союзов ВЦСПС на Крымской набережной (1953-1957).
К сожалению, не все они были осуществлены. Конкурс на дом ВЦСПС имел составные, ограничивающие условия, здание должно было соответствовать одновременно близко расположенной реке Москве, главной водной артерии столицы, и Садовому кольцу, сейчас огромной транспортной магистрали. Жолтовский сделал несколько вариантов проекта. Почти в каждом любимая архитектором башенка, увенчанная короной, завершают раскрытие площади на реку, обозначая вход в комплекс и поддерживая связь московских высотных доминант — МГУ и Кремля.
При консультации И. В. Жолтовского был создан комплекс элитного санатория «Горный» в Ялте. В сущности, он выступал вдохновителем этого проекта, реализация и ответственность за качественное выполнение которого легли на плечи членов школы-мастерской, уже самостоятельных архитекторов. Живописно разбросанные корпуса и беседки-ротонды, легкие и ажурные сооружения, пронизанные воздухом и южным солнцем, воплощали главную заповедь академика — архитектура должна гармонично соединяться с природой. Пожалуй, это сооружение есть квинтэссенция метода и взглядов великого зодчего.
В конце 1940-х годов школа Жолтовского подверглась критике и гонениям, но в 1950 году, когда мастерам школы во главе с мэтром присудили Сталинскую премию, критика и сомнения утихли. Перед Великой Отечественной войной он проектирует, а в конце сороковых годов строит два жилых здания в Москве: на Смоленской площади и на Большой Калужской улице.
Вообще, дом на Смоленской площади — одна из лучших работ мастера. Строительство было начато накануне войны и завершено в 1951 году. Несмотря на огромный объем и простую форму, здание не вызывает ощущения громоздкости и монотонности. Это объясняется умело найденными горизонтальными членениями, светлой облицовкой, но, прежде всего, — оригинальным ритмом декоративных вставок на уровне 6 и 7 этажей, стремящихся к композиционному центру.
Это «движение влево» подчеркнуто и смещено в сторону Арбата мощной аркой. Массивный объем дома завершается с торца башней, стилизующей формы итальянского ренессанса и замыкающей перспективу значительного отрезка Садового кольца. В 1958 году в цоколь здания встроили вестибюль станции метро «Смоленская», чем еще больше усилили «весомость» левой части дома.
Иван Жолтовский
В начале 1950-х гг. вместе со своими учениками Жолтовский участвует в конкурсе на фасады крупнопанельных многоэтажек. На конкурс ими были представлены шесть домов различной этажности и конфигурации.
Иван Владиславович Жолтовский глубже кого бы то ни было и, возможно, тоньше других знал классическую архитектуру. При этом отличался удивительной последовательностью в своем творчестве. От начала и до конца своей многолетней деятельности он не выходил из круга архитектурных идей и тем итальянского Возрождения. Последней крупной работой зодчего стал конкурсный проект Дворца на Ленинских горах. Великому мастеру было в то время девяносто лет.
Умер Жолтовский в Москве 16 июля 1959 года. Так получилось, что вместе с ним ушел и тот великий стиль, который был им же создан и развит в невероятных размерах, что на самом деле, как и предопределил Сталин, превзошло почти все, созданное в предыдущие эпохи. И это обстоятельство по иронии судьбы, почти разрушило память о великом зодчем во времена культа личности. В 1960-1970-е упоминать его считалось вообще неприличным.
Как это не парадоксально, большая библиография Жолтовского, его переводы, статьи и воспоминания до сегодняшнего дня слабо изучены. Насколько авторскими были, например, записи его воспоминаний о Ленине? Сегодня мы имеем большое количество мемуаров его учеников, но исследований именно в белорусском контексте не проводилось.
Остались неопубликованными мемуарные заметки о встречах с Жолтовским известных белорусских архитекторов Владимира Короля и Евгения Заславского. Наконец, недоступными для исследователей являются наброски и проекты Жолтовского для белорусских городов. Также же, как и его переписка со Сталиным.
Хата.бу
Иван Жолтовский. Архитектор : vladimirtan — LiveJournal
Иван, тогда еще Ян, Владиславович Жолтовский родился 27 ноября 1867 г в Пинске. Здесь, в столице Полесья, ему и суждено было провести свои первые двадцать лет жизни. Владислав Жолтовский, его отец, умер преждевременно, когда сыну было только одиннадцать лет. Его могила до сих пор сохранилось в центре старых римско-католических кладбищ в Пинске. Тут же Ян / Иван Жолтовский закончил школу, гимназию и реальное училище.
Пинское классическое образование позволило ему в дальшейшем считается самым образованным и просвещенным архитектором СССР. Об Иване Жолтовском теперь знает весь мир, как о выдающемся зодчем, создавшем образ той Москвы, который известен, пожалуй, каждому — имперская сталинщина 1930-50-х годов.
.
Никто из наших отечественных архитекторов не вызывал столько противоположных мнений и противоречивых оценок, но и не привлекал столь пристального внимания, как Жолтовский. Его архитектурные и эстетические взгляды развивали и оспаривали, в одно время в них видели открытие, а в другое — говорили об их вторичности. Его обличали в тоталитаризме и сравнивали с Альбертом Шпеером, архитектором Гитлера. Тем временем самый широкий и не слишком широкий зритель тридцатых и сороковых годов (в Америке и в Европе, в Берлине или в Москве, в Варшаве или в Амстердаме) не имел подозрения, что какое-то искусство есть «тоталитарное», но попросту считал его оптимистичную эстетику современной. Во всем западном мире царило «ар деко», мало чем отличающееся от декоративизма сталинских времен. Украшение тогдашних американских небоскребов чуть ли не как две капли воды совпадает с украшением московского метрополитена, над которым корпел зодчий из Пинска Иван Жолтовский: бронза, решетки, мрамор, римские регалии. Москву Жолтовского, среди прочих, строили и тысячи политических каторжан. Сталинские соколы-зодчие под влиянием прежнего пинчанина Ивана Жолтовского, знаменитого строителя Москвы, вернулись на полтысячи лет назад, в эпоху Палладио и Альберти. Между тем, постепенно возродился и классический косный академизм. Бродский воцарился в живописи, Жолтовский — в архитектуре.
Иван Жолтовский
.
Начало карьеры и становление стиля
.
В 1903 году Жолтовский, выиграл конкурс на постройку здания Скакового общества. Согласно условиям конкурса, здание требовалось спроектировать в соответствии с модным тогда стилем английской готики. Но, выиграв конкурс на проектирование, Жолтовский выполнил сразу и новый проект, в духе вариации на темы русского ампира и итальянского ренессанса. Зодчий из Пинска посчитал, что такая архитектура будет чуждая Москве, и смог удивить и удовлетворить тогдашнюю просвещенную публику, использовав вариации на классические темы. В его версии классические мотивы получили новый, почти неузнаваемый характер. Это был первый образец того отличительного стиля Жолтовского, который он разрабатывал всю оставшуюся жизнь.
Здание Скакового общества
Знатоки архитектуры отмечают смешение мотивов архитектуры ренессанса и российского классицизма во всех проектах Жолтовского, сделанных в начале ХХ века. Другой тогдашний проект Жолтовского — загородный дом в имении Руперт под Москвой, был поставлен в благородном духе палладианских вилл около Виченца. Среди разнообразия вкусов, господствовавших в российском зодчестве начала ХХ века, творческие пристрастия Жолтовского, которые основывались на переосмыслении ренессансного наследия Италии, были исключением. Из-за этого, его творческое кредо нельзя с определенностью отождествлять с неоклассицизмом, который входил в те годы в силу по всему миру, так как от самых своих первых работ он вдохновлялся, прежде всего, образцами ренессанса.
Итальянский опыт
.
.
Из ранних, явных попыток применения принципов Палладио можно отметить московский особняк Тарасова на Спиридоновке (1909-1912), который долгое время считался одним из лучших после эпохи классицизма зданий России. Особняк Тарасова значителен еще и тем, что он был один из первых свидетельств становления широко известной теории архитектурного организма, которую всю жизнь разрабатывал мастер. Жолтовский создал образ более легкого здания, который обладает нарастающей динамикой. В основу проекта Жолтовского лег дворец Тиене в Виченца, где фасады становятся вверх более громоздкими, монументальными, а также пропорции венецианского Дворца дожей.
Особняк Тарасова на Спиридоновке
Центральная тепловая электростанция МОГЭС на Раушской набережной, 1927
Мало кому известно, что знаменитая колокольня Кафедрального пинского костела Успения Пресвятой Девы Марии сделана по его проекту. Нижняя часть колокольни была построена в середине XIX века в духе ампира. Но после пожара Жолтовский составил новый проект ее реконструкции и надстройки, в результате чего она стала вдвое выше и полностью изменила свой облик, настолько гармонично войдя в барочный ансамбль бывшего монастыря францисканцев, что об этом уже мало кто задумывается. Проект колокольни был утвержден в 1912 году, но из-за войны и революции, реализован только в 1923-1924 годах. Знаменитый московский архитектор Жолтовский как раз в те годы, к 1926-ому, фактически жил в Италии, наследство которой он просто боготворил. Можно допустить, что он в то время бывал и в Пинске, где мог следить за строительством этой колокольни, посещать отцовскую могилу.
Жизнь архитектора в советские годы
Судьбы абсолютного большинства архитекторов, которые получали образование до революции, сложились в БССР драматично. Например, в 1930-е годы были расстреляны главные архитекторы Минска, Гомеля, Витебска — Гайдукевич, Шабуневский, Коршиков.
Но судьба Жолтовского оказалась просто чудом. Он постепенно превратился в крупнейшего мэтра, который предопределил пути советской архитектуры середины ХХ века. Именно к Жолтовскому, строгого и последовательного хранителя классических традиций, прислушивались и власти. Известно, что после революции он добровольно включился в работу по созданию нового мира большевиков — Москвы. Причем протекцию ему составил сам нарком просвещения А.В. Луначарский, который в 1919 году писал Ленину: «Горячо рекомендую Вам едва ли не самого выдающегося русского архитектора, который приобрел всероссийское и европейское имя — гражданина Жолтовского». Вскоре Жолтовский был лично представлен вождю. Известно, что в июле 1919 В. И. Ленин, действительно, говорил с зодчим в здании бывшей Московской городской думы о разработке первого большевистского плана реконструкции Москвы. Позже Жолтовский, который стал и автором своих мемуаров о встречах с Лениным писал: «В ходе беседы Владимир Ильич уделил большое внимание вопросам озеленения города. (…) Слушая Ленина, я четко представлял себе, каким прекрасным городом должна стать будущая Москва». Естественно, что главным архитектором и автором проекта стал сам Иван Владиславович Жолтовский. В первые послереволюционные годы зодчий участвовал в перепланировке Москвы.
Кинотеатр «Победа» на Абельмановской улице, 1957
Им же был разработан проект Всероссийской сельскохозяйственной выставки (позже ВДНХ). Именно в эти годы под руководством Жолтовского возводятся здания Московской ГЭС, Госбанка на Неглинной, кинотеатры «Слава» и «Буревестник».
К эрудиту и эстету Жолтовскому тянулась молодежь, которая недавно была предана идеям функционализма и конструктивизма. Но мэтр перевоспитывал их в духе классики, что, как тогда казалось, открывало новые перспективы обновления и высокого гуманизма. Под влиянием Жолтовского они штудировали лучшие достижения европейского наследия. Он на занятиях настойчиво доказывал ученикам, что архитектура — это не бумажное творчество, а настоящее искусство. Он рекомендовал им вникать во все детали строительного дела, изучать работу мастеров кладки и штукатурки, альфрейное и плотницкое дело, как когда-то это делал и он. В 1933 году «для практического выполнения громадных архитектурных работ, предусмотренных планом реконструкции Москвы» были созданы архитектурные мастерские Моссовета — 10 проектных и 10 планировочных. Во главе трех первых мастерских были поставлены соответственно крупнейшие архитекторы, которые начали свою творческую деятельность еще в дореволюционной России: академики И. В. Жолтовский, И. А. Фомин и А. В. Щусев. В течение предвоенного десятилетия архитектурная мастерская № 1 Моссовета, руководимая выдающимся зодчим, проектировала и строила на всей территории СССР, и в Беларуси тоже. Так постепенно складывался коллектив молодых архитекторов-единомышленников, который впоследствии перерастет в мастерскую-школу И. В. Жолтовского.
Здание Московского ипподрома, 1950—1955
Здание Московского ипподрома, 1950—1955Склонность Жолтовского к ретроспекции позволило ему с особым блеском продемонстрировать глубокое понимание природы архитектуры, филигранную технику анализа и синтеза ее художественной формы. Но только ему и, может быть, очень немногим из талантливых его последователей. В первые годы после революции Иван Владиславович готовил молодых зодчих в «ВХУТЕМАСе» и «ВХУТЕИНе», где вокруг него собирались выдающиеся творцы, которые стали впоследствии знаменитыми архитекторами. Такие как Г. Гольц, М. Парусников, И. Соболев, С. Кожин, В. Кокорин, скульпторы И. Шадр, С. Конёнков, С. Меркурий. А в начале 1930-х годов во вновь организованной Первой мастерской Моссовета под его руководством работали А. Власов, М. Барщ, М. Синявский, Г. Зундблат, Я. Ёхелес, К. Афанасьев, В. Колонна, П. Ревякин, Н. Рипинский. Все они в той или иной степени могут считаться учениками Ивана Владиславовича. Многие из них не пережили годы репрессий.Жолтовский vs. СталинИменно линия Жолтовского в большой мере определила тот путь, по которому пошло освоение классического наследия в советской архитектуре в годы культа личности, и что уже в конце 50-х годов привел к новому конфликту между архитектурными формами и общественными потребностями. По иронии судьбы, именно гуманистический и культурный пафос Жолтовского стал ярчайшим символом эпохи культа личности.
Во взаимоотношениях Сталина и известного зодчего не все было однозначно. Иван Жолтовский не раз выступал в защиту памятников древности. Иногда его авторитет срабатывал. А иногда — он попадал в ловушку. Среди других документов сохранилось письмо Сталина в ответ на обращение деятелей культуры с просьбой не разрушать знаменитую Сухареву башню — один из символов древней Москвы: «ТТ. Щусеву, Эфрос, Жолтовскому и другим. Письмо с предложением — не разрушать Сухареву башня получил. Решение о разрушении башни было человеком в свое время Правительством. Лично считаю это нужны правильным, полагая, что советские люди сумеют создать более величественные и достопамятные образцы архитектурного творчества, чем Сухарева башня. Жалею, что, несмотря на все мое уважением к вам, не имею возможности в данном случая оказать вам услугу. Уважающий вас И. Сталин. 22. IV. 34 г.». То есть, категорически отказывая в сохранении уникального памятника, он поощряет зодчих превзойти все, что было создано до его эпохи. И Жолтовский взялся за поставленную вождем народов задачу. Он стал творцом масштаба, соответствующего культа личности.
Дом на Моховой, 1931—1935
В 1932 Жолтовскому было присвоено звание заслуженного деятеля науки и искусства РСФСР. Тридцатые годы были очень плодотворными для зодчего. Он много строит в Сочи, Грозном, Дом Советов в Махачкале, разрабатывает проекты Института литературы имени Горького в Москве, театра в Таганроге, дома на Маховой улице в Москве.
Послевоенные годыВ 1939 году И.В. Жолтовский был назначен руководителем архитектурной мастерской, которая в 1945 г. была реорганизована в школу-мастерскую Жолтовского. Ученики этой мастерской принимали участие в строительстве и восстановлении не только Москвы, но и городов Беларуси. В его московской мастерской проектировались и корректировались планы послевоенного восстановления Гомеля и строительство отдельных объектов в Мозыре и Пинске.Именно ученики Жолтовского, прославленные зодчие Барщ и Парусников создавали ансамбль проспекта Сталина в Минске.
Место для постройки театра в Гомеле было выбрано еще перед войной Иваном Жолтовским лично. Его проект, сделанный накануне войны, в 1941 году стал основой для его постройки в 1947-1956 годах. Проект был разработан еще в 1940 — 1941 годы Всесоюзном трестом «Театрпроект». Объемно-пространственная композиция здания подчинена строгой симметрии с акцентированием главное оси, на которой расположены все помещения, от вестибюля до большого зрительного зала и подсобок. В художественном оформлении использован традиционный для зданий Жолтовского четырехколонный портик с развитым фронтоном, украшенным скульптурой.В 1949 году постановлением СНК БССР было решено восстановить в Гомеле строительство театра. Послевоенным строительством гомельского театра руководил один из учеников известного зодчего — ленинградский архитектор Александр Тарасенко, который, кстати, построил также театры в Ашхабаде, Нижнем Тагиле и т.д. В строительстве и оборудовании театра с большим энтузиазмом участвовали предприятия и строительные организации Гомеля. Очевидно, что работы, сделанные архитектором А. В. Тарасенко под руководством Жолтовского, требовали корректировки на месте. Так получилось, что сценическая коробка гомельского театра, выступая за основной объем здания, не очень гармонично связана с общей архитектурной композицией. В результате увеличения зрительного зала до 800 мест, намного больше, чем в предвоенном проекте, получилось такое несовершенство, отход от первичного образца культового зодчего. Тем временем Гомель с нетерпением ждал театрального праздника. И 6 ноября 1954 года на премьеру спектакля были приглашены горожане и сами строители. Жители Гомеля устремились в светлый храм искусства, увенчанный статуей Мельпомены, в буквальном смысле. К сожалению, первоначальный проект Жолтовского этого театра пока не найден. Как и многие другие его белорусские проекты.
Театр в ГомелеВ середине 1950-х годов в мастерской-школе Жолтовского, под его непосредственным руководством выполняются все конкурсные работы, которые проводились в Москве: Бородинском панорама, Дворец пионеров, Дворец труда, Дворец Советов на Ленинских горах (1957), там же пантеон Великим людям (1952-1954), серия проектов типовых клубов и кинотеатров, Дом союзов ВЦСПС на Крымской набережной (1953-1957). К сожалению, не все они были осуществлены. Конкурс на дом ВЦСПС имел составные, ограничивающие условия, здание должно было соответствовать одновременно близко расположенной реке Москве, главной водной артерии столицы, и Садовому кольцу, сейчас огромной транспортной магистрали. Жолтовский сделал несколько вариантов проекта. Почти в каждом любимая архитектором башенка, увенчанная короной, завершают раскрытие площади на реку, обозначая вход в комплекс и поддерживая связь московских высотных доминант — МГУ и Кремля.
При консультации И. В. Жолтовского был создан комплекс элитного санатория «Горный» в Ялте. В сущности, он выступал вдохновителем этого проекта, реализация и ответственность за качественное выполнение которого легли на плечи членов школы-мастерской, уже самостоятельных архитекторов. Живописно разбросанные корпуса и беседки-ротонды, легкие и ажурные сооружения, пронизанные воздухом и южным солнцем, воплощали главную заповедь академика — архитектура должна гармонично соединяться с природой. Пожалуй, это сооружение есть квинтэссенция метода и взглядов великого зодчего.
В конце 1940-х годов школа Жолтовского подверглась критике и гонениям, но в 1950 году, когда мастерам школы во главе с мэтром присудили Сталинскую премию, критика и сомнения утихли.Перед Великой Отечественной войной он проектирует, а в конце сороковых годов строит два жилых здания в Москве: на Смоленской площади и на Большой Калужской улице.Вообще, дом на Смоленской площади — одна из лучших работ мастера. Строительство было начато накануне войны и завершено в 1951 году. Несмотря на огромный объем и простую форму, здание не вызывает ощущения громоздкости и монотонности. Это объясняется умело найденными горизонтальными членениями, светлой облицовкой, но, прежде всего, — оригинальным ритмом декоративных вставок на уровне 6 и 7 этажей, стремящихся к композиционному центру. Это «движение влево» подчеркнуто и смещено в сторону Арбата мощной аркой. Массивный объем дома завершается с торца башней, стилизующей формы итальянского ренессанса и замыкающей перспективу значительного отрезка Садового кольца. В 1958 году в цоколь здания встроили вестибюль станции метро «Смоленская», чем еще больше усилили «весомость» левой части дома. В начале 1950-х гг. вместе со своими учениками Жолтовский участвует в конкурсе на фасады крупнопанельных многоэтажек. На конкурс ими были представлены шесть домов различной этажности и конфигурации.
Памятник на могиле И. В. Жолтовского на Новодевичьем кладбище
Памятник на могиле И. В. Жолтовского на Новодевичьем кладбищеИван Владиславович Жолтовский глубже кого бы то ни было и, возможно, тоньше других знал классическую архитектуру. При этом отличался удивительной последовательностью в своем творчестве. От начала и до конца своей многолетней деятельности он не выходил из круга архитектурных идей и тем итальянского Возрождения. Последней крупной работой зодчего стал конкурсный проект Дворца на Ленинских горах. Великому мастеру было в то время девяносто лет.Умер Жолтовский в Москве 16 июля 1959 года. Так получилось, что вместе с ним ушел и тот великий стиль, который был им же создан и развит в невероятных размерах, что на самом деле, как и предопределил Сталин, превзошло почти все, созданное в предыдущие эпохи. И это обстоятельство по иронии судьбы, почти разрушило память о великом зодчем во времена культа личности. В 1960-1970-е упоминать его считалось вообще неприличным.Как это не парадоксально, большая библиография Жолтовского, его переводы, статьи и воспоминания до сегодняшнего дня слабо изучены. Насколько авторскими были, например, записи его воспоминаний о Ленине? Сегодня мы имеем большое количество мемуаров его учеников, но исследований именно в белорусском контексте не проводилось. Остались неопубликованными мемуарные заметки о встречах с Жолтовским известных белорусских архитекторов Владимира Короля и Евгения Заславского. Наконец, недоступными для исследователей являются наброски и проекты Жолтовского для белорусских городов. Также же, как и его переписка со Сталиным.
Жолтовский старался по-своему осмыслить их причастность к новым общественным условиям и возможностям строительства. Это творческое изобретательское начало парадоксально проявилось даже в тех случаях, когда архитектурные мотивы и формы, заимствованные в Италии, кажутся почти буквальными, как, например, в известном доме на Маховой улице в Москве, за которым стоит своеобразная и глубокая философия архитектуры, составляя самую сильную сторону творческой индивидуальности Жолтовского. И именно эта неуловимая граница между компиляцией, подражанием и вдохновением оказалась очень тонкой, почти неуловимой. И именно ее понимание Жолтовский, гениальный учитель и зодчий, не смог передать своим многочисленным ученикам. Они, застроив Беларусь и всю шестую часть мира своими зданиями, не смогли подняться до тех высот, над которыми сиял его гений. На память о земляке в Беларуси остались два шедевра, которые приписываются именно ему — колокольня костела в Пинске и театр в Гомеле, а также и сотни зданий, возведенных по всей Беларуси в эпоху Сталина, его учениками и подражателями.
hata.by
Александра Селиванова, администратор авангардного центра Библиотеки просвещения трудящихся, рассказывает о 12 зданиях эпохи конструктивизма в Москве, которые могут быть снесены в ближайшем будущем.
Общежитие Института красных профессоров
История сноса здания Таганской АТС стала тревожным звонком для всех, кроме активистов исторической охраны и историков архитектуры: мы быстро теряем наши авангардные памятники, проекты, которые буквально повлияло на всю современную архитектуру.В настоящее время даже перечисленные здания находятся в опасности.
С 1980-х (и даже 1960-х) исследователи и туристы со всего мира приезжают в Москву, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Иваново, Новосибирск и другие города, чтобы взглянуть на эти полуразрушенные здания, которые никогда не ремонтировались, не говоря уже о восстановлении. Нынешняя ситуация абсурдна: памятники русского авангарда используются в качестве узнаваемого образа на Олимпиаде в Сочи; Министерство культуры Российской Федерации приказывает Музею архитектуры им. Щусева разработать общенациональную программу сохранения наследия конструктивизма, и в то же время памятники эпохи конструктивизма по всей стране продолжают разрушаться или обновляться, 70% их первоначального дизайна было уничтожено (е.грамм. Общежитие текстильного института по проекту Ивана Николаева).
За прошедшее десятилетие российские города потеряли несколько десятков выдающихся авангардных зданий и в несколько раз больше объектов, которые по существу составляли образ города в 1920–1930-х годах. Журнал «Стрелка» составил список зданий, которые могут быть снесены в ближайшее время. Здание Наркомфина, Дом Мельникова и Башня Шухова, три подписных авангардных здания в отчаянном ожидании реставрации, истории которых рассказывались в предыдущих публикациях журнала «Стрелка», были намеренно исключены из этого списка.
Студенческое общежитие, Джулиан Марчлевский Коммунистический университет национальных меньшинств Запада
Здание в его нынешнем состоянии
Здание в его нынешнем состоянии
Архитектор: Григорий Данкман
Построен: 1929 — 1930
Расположение: Петроверигский переулок 8/6
Статус: региональное наследие
Гигантское зеленое здание в стиле конструктивизма, спрятанное в переулках улицы Маросейка, — настоящий призрак: вряд ли кто-нибудь, кроме местных лингвистов и поклонников авангардной архитектуры даже знает о его существовании.Большая часть здания оставалась заброшенной на протяжении десятилетий и постепенно разваливается. Тем не менее, бывшее общежитие является великолепным памятником архитектуры 1920-х годов, в котором есть все разнообразие выразительных элементов, включая изящную грациозность полукругов и прямоугольников, вертикальные стеклянные стены, монументальные полосы балконов и лоджий, круглые окна, колонны и тонкие навесы. Три растянутые секции, составляющие здание, разделены выступающими полукругами его башенных лестничных клеток.Данкман воспользовался кривизной Ивановской возвышенности, так что башни хорошо видны при наблюдении с улицы Солянки и Спасоглинищевского переулка внизу. Выбор места был не случаен: генеральный план города 1925 года предусматривал Московскую малую дорогу с полукругом, рельефную дорогу для Бульварного кольца, проходящую вдоль длинного фасада здания. Ближайшая к улице сторона имеет вертикально выровненное крыло столовой с полукруглой проекцией, которая когда-то поддерживалась колоннами. Дизайн позволил студентам, приходящим с улицы Маросейка, сделать остановку в столовой перед входом в общежитие.
Общежитие было построено для размещения студентов института, созданного Коминтерном в 1922 году по указу Ленина. Институт обучал этнических студентов из западных частей СССР, в том числе латвийских, литовских, эстонских, еврейских, немецких, польских, румынских, болгарских, молдавских и других студентов, на различные государственные должности. В 1927 году, за год до объявления конкурса на дизайн общежития, в институте обучались студенты 14 национальностей. После закрытия института в 1936 году общежитие перешло в Московский институт иностранных языков, позднее переименованный в Московский государственный лингвистический университет.
Сгоревший и разрушенный, заброшенный участок здания долгое время размещался в университетской медицинской клинике. Несмотря на указанный в списке статус, ближайшее к Кремлю заброшенное здание может вскоре быть снесено: с 2012 года знак на заборе уведомляет прохожих, что здесь будет построен жилой отель.
Дворец культуры «Серп и молот»
Дворец в его нынешнем состоянии / фото Вячеслава Ерофеева
Архитектор: Игнатий Милинис
Построен: 1929 — 1933
Расположение: Улица Волочаевская 11/15
Статус: объект регионального наследия
Клубы конструктивистского стиля были построены в Москве в два этапа.Первый, произошедший в середине 1920-х годов, использовал кинетическую архитектуру и лаконичные формы, предпочитаемые Мельниковым и Голосовым. Следующий, который происходил в период с конца 1920-х до начала 1930-х годов, создавал сложные, разбросанные многофункциональные дворцы (Дворец культуры имени Лихачева братьев Весниных, Горбуновский дворец культуры имени Якова Корнфельда). Дворец культуры «Серп и молот» представляет вторую волну.
Игнатий Милинис, который вместе с Моисеем Гинзбургом спроектировал здание Наркомфина, решил построить здание на склоне холма и сделал точный расчет перспектив, открывающихся для людей, поднимающихся по лестнице, ведущей к главному входу.Два крыла здания, спортивный клуб и театр, выровнены перпендикулярно и связаны проходами, поддерживаемыми колоннами. Вестибюль театра пропитывает дневной свет длинной полосой сплошных окон. Длинный изогнутый навес над главным входом отвечает сводчатому потолку над театральным залом, который можно наблюдать со стороны фасада — аналогичная техника использовалась в Московском планетарии, разработанном Барщем и Синявским.
В 1950-х годах дворец претерпел реставрацию, приобретая неоклассические элементы фасада (рустикация) и внутренние отделочные штукатурки.1980-е годы стали вторым золотым веком Дворца культуры, поскольку он стал одним из самых популярных рок-центров Москвы. Позже, между 1993 и 2002 годами, в здании размещался гей-клуб Chance, который был столь же популярен. В середине 2000-х годов во дворце начались восстановительные работы. Интерьеры в главном зале и вестибюле были демонтированы, а кровля заменена. С тех пор работы были приостановлены, и будущее здания остается неясным.
Издательский дом «Правда»
Здание в его нынешнем состоянии
Здание в его нынешнем состоянии
Здание в его нынешнем состоянии
Здание в его нынешнем состоянии
Архитектор: Пантелеймон Голосов
Построен: 1931 — 1937 гг. эпохи позднего конструктивизма.Проекты типографий и редакций газет приобрели значительную популярность в ранний период авангардной архитектуры, возглавляемой работами Мельникова и Бархина. Этот конкретный проект имеет определенные, законченные функции. Восьмиэтажное здание, выходящее на улицу Правда, рассечено тонкими полосами сплошных окон. Поднятый главный центральный вход подчеркнут монументальным округлым прямоугольником его навеса. Вертикальная стеклянная стена тянется через четыре этажа прямо над входом.Баланс между монументальными бетонными поверхностями и стеклом, между застроенными и встроенными пространствами (лоджиями, входными арками и балконами), между симметричным и асимметричным, почти безупречен. Изысканные интерьеры здания в стиле ар-деко включали специальную мебель и иллюминаторы, созданные мастерами 12-й архитектурной мастерской (Наум Боров, Иосиф Ян, Григорий Замский). В 2006 году здание пострадало от сильного пожара, в результате которого остались невредимыми только три нижних этажа. С тех пор он оставлен заброшенным и, вероятно, будет разрушен в будущем.
Всесоюзный энергетический институт Комплекс
Архитекторы: Александр Кузнецов, Лев Мейлман, Владимир и Геннадий Мовчаны
Построен: 1929
Расположение: 12, 12/10-12, 12/39 Ул. Красноказарменная,
Статус: без специального статуса
Работы этого бывшего научно-исследовательского центра были когда-то опубликованы в ведущих журналах, и комплекс был символом новой советской Москвы. Команда ведущих архитекторов во главе с Александром Кузнецовым создала целый «электрический город» на Красноказарменной улице, создав институты, лаборатории и экспериментальные производства, а также жилье для сотрудников института и студентов.Комплекс Всесоюзного энергетического института с его изысканными белыми конструктивистскими зданиями современного дизайна снаружи и передовыми технологиями, скрытыми внутри, оставался закрытым для исследователей архитектуры с 1930-х годов.
Когда в 2014 году был предоставлен публичный доступ, стало очевидно, что высоковольтный объект, самое известное здание всего комплекса, на фасаде которого были установлены два пятиметровых кабельных люка, был сильно поврежден пожаром в 1960-х годах. и был реконструирован заново.Машинное оборудование было также восстановлено. Тем не менее, электрофизическая база, общественный офис и несколько других зданий дошли до наших дней в своем первоначальном состоянии, в то время как некоторые здания даже сохранили свое первоначальное оборудование. Была также определена лаборатория, в которой в 1930-х годах работал выдающийся богослов, философ и ученый Павел Флоренский. Ограниченный доступ к объекту в течение всех этих лет — несмотря на то, что он служил местом съемок фильмов «Весна» и « Девять дней в году » — означало, что комплекс никогда не был признан памятником авангарда, перечислены или исследованы.В настоящее время он остается частично заброшенным.
Жилой комплекс Погодинская (Хамовнический кооператив)
Здание в его нынешнем состоянии
Здание в его нынешнем состоянии
Архитекторы: Александр Волков, Яков Островский, Валентин Бибиков
Построен: 1928 — 1929
Расположение: 4 / 1-2 2-й Тружеников переулок; 2/3, 2 / 3с1, 2 / 3c2 Улица Погодинская
Статус: Здания Улица Погодинская — особого статуса нет, 2-й переулок Тружеников — ценные градообразующие здания
Это поместье, состоящее из пяти домов, образует единый ансамбль вместе с знаменитый клуб фабрики Каучук по проекту Константина Мельникова.Его каскадные пятиэтажки выровнены перпендикулярно 2-му Тружениковому переулку, обращенным к нему своей верхней стороной. Здание r-формы на Погодинской улице имеет усеченный угол с вертикальной стеклянной стеной — ответ на изогнутый фасад клуба в полоску с линиями окон от пола до потолка.
Сторона здания, обращенная к переулку, — трехэтажное крыло с большими витринными окнами — изначально была предназначена для магазина, но была перестроена в 1950-х годах. Комплекс нельзя рассматривать как организацию, независимую от фабричного клуба Каучука: его функция контекста и гармоничного фона для клуба была предопределена на этапе планирования в конце 1920-х годов.Тем не менее, арендаторы зданий, расположенных на 2-м Тружениковом переулке, были переселены, и ожидается, что здесь будет происходить новое, более высокое развитие нео-сталинской империи. В этом случае Каучук Фабричный Клуб также получит серьезный удар.
Павильон инструментов и оборудования Всесоюзной сельскохозяйственной и промышленной выставки (Gear Pavilion)
Здание в его нынешнем состоянии
Здание в его нынешнем состоянии
Здание в его нынешнем состоянии
Здание в его нынешнем состоянии текущее состояние
Архитектор: Иван Жолтовский
Построен: 1923
Местонахождение: Улица Крымский Вал 9/28 (Парк Горького)
Статус: потенциальный объект культурного наследия (промежуточный период после того, как заявка на статус объекта официально приобретена) принимается Департаментом культурного наследия г. Москвы и до проведения экспертизы.Экспертный анализ определяет, будет ли ориентиру присвоен статус культурного наследия. В промежуточный период павильон считается охраняемым — Журнал «Стрелка» )
Единственное сохранившееся сооружение, построенное для знаменитой выставки 1923 года, в настоящее время находится на территории, занимаемой Центральным парком культуры и отдыха имени Горького. Экспо, коллективная работа многих выдающихся архитекторов, художников и скульпторов 1920-х годов, стало местом, где новая советская эстетика оказалась в центре внимания.Иван Жолтовский находился в то время в поисках нового архитектурного языка и временно отошел от неоклассической архитектуры. Для создания конструкций для Экспо Жолтовский в основном использовал дерево, смешивая упорядоченные классические композиции с конструктивно-ориентированным исполнением.
Павильон машиностроения, названный Gear Pavilion, сделал его по сей день благодаря своей железобетонной конструкции, ритм которой во многом определяет выражение его фасада. В нетипичной символической планировке Жолтовского, которая намекала на содержание павильона, можно было увидеть шесть древних храмов, исходящих из одного центра.Позже павильон использовался в качестве места для выставок автомобилей, затем разместился кафе, а после этого — небольшое производство безалкогольных напитков, кафетерий для персонала парка и ночное хранилище для продавцов мороженого.
В 1950–1960-х годах здание, по ошибке названное «Шестиугольником» после снесенного главного павильона, приобрело общероссийскую известность: один из его «лучей» превратился в танцпол и стал популярным местом сбора среди молодежной контркультуры Стиляги. Это легендарное место было запечатлено в советском фильме «Прогулки по улицам Москвы» .Позже павильон сгорел и был заброшен. В настоящее время здание принадлежит Музею современного искусства «Гараж». Хотя реставрационные работы продолжают откладываться, павильон, находящийся под защитной сеткой, продолжает медленно разрушаться.
Фабрика-кухня № 8 на Микоянском мясокомбинате
Здание в его нынешнем состоянии
Архитектор: неизвестно
Построено: 1930 — 1933
Расположение: 43 Сосинская улица
Статус: особого статуса нет, ожидают сноса
Эта двухэтажная фабричная кухня имеет стандартную планировку, которая использовалась, по крайней мере, еще раз для строительства еще одной фабричной кухни в Твери.В 1937 году Иван Леонидов реконструировал интерьеры тверского здания для целей Дворца юных пионеров — недавно эти интерьеры были открыты исследователями. Оригинальные интерьеры фабрики-кухни в Москве не сохранились. Четырехстороннее здание с наклонными углами имеет сложный внутренний двор и замечательный ступенчатый полукруглый разрез на его главном фасаде. Непрерывные окна, ступенчатый силуэт и выступающий круглый обеденный зал с длинным балконом на вершине придают зданию динамичное, растянутое, похожее на корабль впечатление и маскируют его статическую планировку.Выбор места для этой большой «вкусной фабрики» — термин, придуманный Львом Кассилом, — был очевиден: в 1920-х и 1930-х годах на Остаповском шоссе было проложено множество вновь построенных заводов, а также первый крупный объект в Москве. Государственная электрическая станция. В наши дни склады, руины и название «Остаповский переулок» — это все, что осталось от былой промышленной славы этого района.
Перово Локомотиворемонтная мастерская Дворца культуры
Здание в его нынешнем состоянии
Архитектор: неизвестно
Построено: 1925 — 1928
Расположение: 18а Плющева Улица
Статус: Ценное градообразующее здание
В отличие от многих других профсоюзов, железнодорожники с самого начала поставили задачу построить большие клубы и без колебаний реализовали свою клубную программу в большом масштабе.В 1925 году в Перовском локомотиворемонтном цехе был объявлен конкурс на разработку собственного клуба, и уже через два года был завершен строительство Дворца культуры по проекту неизвестного архитектора. Просторный театральный зал, способный вместить 1000 зрителей, окружен двумя симметричными кубами без окон, между которыми простираются окна вестибюля. Главный зал выровнен на 90 градусов по направлению к одноэтажной части здания, где расположены уроки хобби.
Огромная масса форм клуба подчеркивается и контрастирует с его деликатным внешним убранством: плоский рельефный рисунок, украшающий стены, некогда полукруглые пилястры терракотового цвета, разделяющие окна первого этажа.Клуб никогда не менял своей основной цели, привлекая жителей относительно скучного района. В клубе размещались различные детские кружки, была своя библиотека, а также место для киносеансов, сцена для театральных представлений и танцевальный зал. После пожара в 2007 году здание осталось заброшенным. Здание Дворца культуры в настоящее время выставлено на продажу.
Общежитие института красных профессоров
Усадьба в современном состоянии
Здание в современном состоянии
Архитекторы: Дмитрий Осипов, Алексей Рухлядев
Построен: 1929 — 1932
Расположение: 51/2-8 Пироговская улица
Статус: лишен статуса объекта наследия, внесен в список ценного градообразующего здания
Два дореволюционных школьных архитектора из Санкт-Петербурга построили этот замечательный памятник конструктивистской архитектуры для учащихся привилегированного образования создание.Расположенный в Страстном монастыре, этот институт готовил будущих специалистов Коммунистической партии по преподаванию общественных и гуманитарных наук (юристы, экономисты, философы, историки, юристы). До конца 1930-х годов каждый студент университета получал звание профессора по окончании обучения. Позже институт был переименован в Институт марксизма-ленинизма, а затем в Академию общественных наук.
Восемь шестиэтажных зданий, составляющих комплекс, связаны друг с другом в чередующемся порядке, который имеет собственное прозвище: Гребень и Дом Пилы.Комплекс использует обширный арсенал выразительных средств эпохи авангарда, включая галерейные балконы в центральном здании, угловые и диагональные окна, стеклянные стены, вертикально расположенные окна, полукруглые башни с лестничными клетками и закругленные балконы. Опыт «деконструктивистов» Осипова и Рухлядева позволил им внедрить ряд тонких элементов (например, округлые балконы, расширяющиеся в одной плоскости с проекциями лестничных колодцев, с использованием опорных и сплошных заборов, закругленных углов), что добавило большей гибкости относительно ограниченному дизайну.«Зубы» расчески вмещали жилые комнаты, общественные туалеты и кухни. Центральное здание с балконами галереи содержало квартиры для учителей. Арендаторы общежития были частично переселены. Комплекс, издевающийся над «цыганским посольством» в онлайн-кампании, по-видимому, готовится к сносу.
Русаковский жилой комплекс
Усадьба в современном состоянии
Усадьба в современном состоянии
Архитекторы: Михаил Мотылев, Борис Улинич, Анатолий Жуков
Построен: 1925 — 1930
Расположение: ул. Русаковская 4-8, ул. Русаковская 2/1-4 (ожидается снос), ул. Гаврикова 3/1,
Статус: не имеет особого статуса
Процесс строительства в жилом комплексе «Русаковский» не проводился по единому плану, и здания, составляющие его, могут быть легко восприняты как отдельные комплексы.В отличие от многих других проектов массовой застройки того периода, поместье имеет схему застройки по периметру, а не ленточную, что экономит пространство для просторных зеленых дворов. Большинство зданий, входящих в состав поместья, имеют элементы традиционной конструктивистской архитектуры, включая парные треугольные эркеры, угловые балконы, приподнятые брандмауэры и полосатые узоры на стенах, которые теперь скрыты под слоем краски — которые чередовались между кирпичом и штукатуркой в попытке подражать популярным тогда непрерывным окнам.Среди других выделяются два r-образных дома с видом на Русаковскую улицу, которые были спроектированы в начале проекта Бориса Улинича. Их симметричные фасады, украшенные лесенами с индивидуальными узорами для каждого уровня, выглядывают на улицу через щели их узких центральных окон. Кирпичные круглые розетки украшают центры обоих фасадов. Фотографии 1930-х годов показывают, что палитра зданий включала красный кирпич, силикатный кирпич, белую штукатурку и окрашенную штукатурку. Внешние украшения напоминают мебель, созданную советскими кооперативами в 1920-х годах, вдохновленную рационалистическим современным стилем.В наши дни эти дома ждут сноса под уличной рекламой.
АТС
Здание в его нынешнем состоянии
Здание в его нынешнем состоянии
Архитектор: V. Patek
Построен: 1927 — 1928
Расположение: Ул. Бакунинская, 5
Статус: без специального статуса
Проект, разработанный В. Патеком, использовался для строительства первых трех телефонных станций Москвы на улицах Бакунинская, Ордынка и Арбат.Четырехэтажные здания в форме буквы Т были открыты для посетителей: помимо телефонной станции в них также размещались местные почтовые и телеграфные отделения и магазины междугородной телефонной связи. Ступенчатый монументальный фасад с большими гладкими верхними площадями для размещения крупных уличных знаков «столб», «телефон» и «телеграф» был рассечен как по вертикали, так и по горизонтали с помощью контрастных якобы красных и серых полос, поддерживающих линии окон и рамок. Эти здания имеют простую, лаконичную конструкцию, оптимизированную для работы со стандартным оборудованием и выполнения тщательно определенных общественных функций.В то же время эти станции, а также нестандартная Таганская АТС, которая была недавно снесена против воли 38 тысяч москвичей и экспертного сообщества, на самом деле не являются промышленными зданиями. Эти соединительные центры эпохи авангарда в настоящее время находятся под угрозой сноса как «не функционирующие промышленные объекты». Официальная позиция девелоперской компании, поддерживаемой Департаментом культурного наследия Москвы, гласит, что эти обмены не что иное, как «вызывающие депрессию» «гнилые зубы центра города», и их следует снести, чтобы освободить место для новых разработок.Станция, расположенная на улице Бакунинская, является следующей в очереди на снос.
Школа № 600 (Школа на деревянной площади)
Школа в ее нынешнем состоянии
Школа в ее нынешнем состоянии
Школа в ее нынешнем состоянии
Архитектор: Анатолий Антонов, Игорь Антипова
Построен: 1929 — 1935
Расположение: Улица Хавская, 5
Статус: лишен статуса объекта наследия, внесен в список как ценное градообразующее здание
Проект этой гигантской школы для 2 400 учеников следовал новые принципы организации учебного процесса: большое количество места отведено под просторные залы, комнаты отдыха, специализированные рабочие классы и лаборатории.Школа даже получила свою собственную башню с двухуровневой смотровой площадкой для метеорологических экспериментов и астрономических исследований. Школы, спроектированные конструктивистами, отличаются от школ, построенных в более поздние годы, их неограниченным, разложенным планированием, которое следовало определенной логике внутренних пространств и связей. Школа на деревянной площади, спроектированная в форме буквы F конструктивистом Анатолием Антоновым, опирается на две оси: n-образную главную лестницу внутри и уже упомянутую башню с круглыми иллюминаторами снаружи.Большой театральный зал со сводчатым потолком расположен в кубическом пространстве справа от главного входа. В начале 1930 года к проекту присоединился архитектор Игорь Антипов, который придал зданию «постконструктивистский» блеск, добавив портик к фасаду здания и украсив его интерьеры колоннами, терраццо и кессонными потолками. Сегодня почти все школьные здания эпохи конструктивизма, которые еще не были восстановлены, подвергаются либо сносу, либо полной реконструкции.Здания подпадают под действие закона, который был издан осенью прошлого года и который обеспечивает соблюдение определенных стандартов для учебных заведений, запрещает использование деревянных потолочных балок в строительстве и запрещает дальнейшее использование невосстановленных зданий 1920–1930-х годов в образовательных целях. Образцовую школу, которая когда-то принимала сотни посетителей, включая Индиру Ганди, Джавахарлала Неру, Эрнста Кренкеля и Никиту Хрущева, могут снести уже в 2017 году.
Текст: Александра Селиванова
Фото Ильи Егоркина / Стрелка, институт
.Конкурс на проект Дворца Советов (1931–1933)
Конкурс на строительство Дворца Советов в Москве стал ключевым событием в истории отечественной культуры. Дворец был спроектирован в течение нескольких десятилетий, в любом случае не было построено ни одного здания, но история конкурентных предложений, их презентаций и дискуссий оказала решающее влияние на формирование и развитие всей советской архитектуры.
История соревнований началась в 1922 году с решения о строительстве Дома СССР в Москве.Спустя два года Ассоциация новых архитекторов (АСНОВА) предложила идею строительства Дворца Советов. 16 инновационных авангардных предложений предварительного этапа конкурса были сбиты прессой. Таким образом, идеи архитектурного авангарда были дискредитированы в СССР.
272 проекта было предложено на Всесоюзный открытый конкурс, условия которого были опубликованы в газете «Известия» в 1931 году. Среди авторов конкурсных предложений были архитекторы разных школ: братья Веснины, Николай Ладовский, Алексей Щусев, Иван Жолтовский, Алексей Душкин, Владимир Щуко, Владимир Гельфрайх и др.
В начале 1932 года жюри конкурса присудило три первых приза проектам Бориса Иофана, Ивана Жолтовского и американского архитектора Гектора Гамильтона.
К тому времени, когда был объявлен конкурс на «главное здание страны», академик архитектуры Жолтовский уже успел стать талантливым мастером неоренессанса и неоклассицизма. Его проект Дворца Советов представлял собой монументальный ансамбль, относящийся к постройкам республиканского Рима.Вход в ансамбль был организован в виде рядов колонн и окружен высокой квадратной в плане многоярусной башней со скульптурой на вершине. За входом находился парадный квадратный двор в виде трапеции, обрамленной колоннадой без выходов на улицу или набережную. Центр организации был занят круглым Большим Залом, задуманным как амфитеатр, подобный римскому Колизею. За ним, через кортиль, который выходил наружу через аркады к улице Волхонка и набережной Москвы-реки, находился Малый зал в форме полукруга, как древнегреческий театр.Дизайн Жолтовского представлял собой новый городской ансамбль, вписанный в контекстную зону. Пространство Малого зала обрамлено фортификационным корпусом с узкими бойницами, а входная башня относится к структурам Московского Кремля.
Дворец Советов Жолтовского был наиболее последовательным развитием архитектурного историзма. Комплекс «главного здания» был основан на классическом методе — соотношение большого цилиндрического объема, квадрата и вертикали башни. Прямая адаптация архитектурных заказов, предложенных архитектором, была раскритикована за «мертвую имитацию классики», отсутствие творческой переделки «наследия прошлой эпохи».
Однако стремление к регулярности и симметрии, попытка иерархической таксономии объемов и идея крупномасштабного и внушительного ансамбля соответствовали требованиям «новой официальной архитектуры», и, таким образом, дизайн получил один из самых высоких награды.
A R C H I T E C T S
Выберите страну объединенное Королевство Соединенные Штаты Америки Аландские острова Афганистан Албания Алжир американское Самоа андорра Ангола Ангилья Антарктида Антигуа и Барбуда Аргентина Армения Аруба Австралия Австрия Азербайджан Багамские о-ва Бахрейн Бангладеш Барбадос Беларусь Бельгия Белиз Бенин Бермудские острова Бутан Боливия Босния и Герцеговина Ботсвана Остров Буве Бразилия Британская территория Индийского океана Бруней-Даруссалам Болгария Буркина-Фасо Бурунди Камбоджа Камерун Канада Кабо-Верде Каймановы острова Центрально-Африканская Республика Чад Чили Китай Остров Рождества Кокосовые (Килинг) острова Колумбия Коморские острова Конго Острова Кука Коста Рика Берег Слоновой Кости Хорватия Куба ликер кюрасо Кипр Республика Чехия Демократическая Республика Конго Дания Джибути Доминика Доминиканская Респблика Эквадор Египет Сальвадор Экваториальная Гвинея Эритрея Эстония Эфиопия Фолклендские острова Фарерские острова Фиджи Финляндия Франция Французская Гвиана Французская Полинезия Южные Французские Территории Габон Гамбия Грузия Германия Гана Гибралтар Греция Гренландия Гренада Гваделупа Гуам Гватемала шерстяная фуфайка Гвинея Гвинея-Бисау Гайана Гаити Острова Херд и Макдональд Гондурас Гонконг Венгрия Исландия Индия Индонезия Иран Ирак Ирландия Остров Мэн Израиль Италия Ямайка Япония Джерси (Нормандские острова) Иордания Казахстан Кения Кирибати Кувейт Киргизия Лаосская Народно-Демократическая Республика Латвия Ливан Лесото Либерия Ливия Лихтенштейн Литва Люксембург Макао Македония Мадагаскар Малави Малайзия Мальдивы Мали Мальта Маршалловы острова Мартиника Мавритания Маврикий Майотта Мексика Микронезия, Федеративные Штаты Республика Молдова Монако Монголия Черногория Монсеррат Марокко Мозамбик Мьянма Намибия Науру Непал Нидерланды Нидерландские Антильские острова Новая Каледония Новая Зеландия Никарагуа Нигер Нигерия Niue Остров Норфолк Северная Корея Северные Марианские острова Норвегия Оман Пакистан Palau Палестина Панама Папуа — Новая Гвинея Парагвай Перу Филиппины Питкэрн Польша Португалия Пуэрто-Рико Катар Республика Косово воссоединение Румыния Россия Руанда Сент-Китс и Невис Сент-Люсия Святой Винсент и Гренадины Самоа (Независимый) Сан-Марино Сан-Томе и Принсипи Саудовская Аравия Сенегал Сербия Сейшельские острова Сьерра-Леоне Сингапур Синт-Мартен Словакия Словения Соломоновы острова Сомали Южная Африка Южная Георгия и Южные Сандвичевы острова Южная Корея южный Судан Испания Шри-Ланка СвятойЕлена Сен-Пьер и Микелон Судан Суринам Острова Шпицберген и Ян-Майен Свазиленд Швеция Швейцария Сирия Тайвань Таджикистан Танзания Таиланд Восточный Тимор Идти Токелау Тонга Тринидад и Тобаго Тунис Турция Туркменистан Острова Теркс и Кайкос Острова Теркс и Кайкос Тувалу Уганда Украина Объединенные Арабские Эмираты Уругвай Малые отдаленные острова США Узбекистан Вануату Город-государство Ватикан (Святой Престол) Венесуэла Вьетнам Виргинские острова (Британские) Виргинские островаС.) Острова Уоллис и Футуна Западная Сахара Йемен Замбия Зимбабве
,Эксперименты в массовом жилищном строительстве, которые предшествовали культовым панельным домам «Хрущевка».
ул. Маршала Бирюзова, 7 Главный вход опирается на гранитный плинтус.
Шестьдесят лет назад советские сторонники строительства панелей одержали победу в необъявленном соревновании. В июле 1957 года Центральный Комитет Коммунистической партии и Совет Министров СССР издали указ о развитии жилищного строительства в стране, положив конец эпохе экспериментов с каркасными и крупноблочными конструкциями.Решению предшествовало десятилетие активного поиска решения, но самые ранние эксперименты можно проследить гораздо дальше.
Строительство рабочих поселков в 1920-х годах в Москве ознаменовало первые попытки стандартизации жилищного строительства. Тем не менее, в течение следующего десятилетия обширная индустриализация почти не повлияла на строительную отрасль. Между тем, городское население увеличилось с 1,5 млн. В 1913 году до 4 млн. В 1939 году. Прибывающие в Москву работники легкой и тяжелой промышленности жили в казармах, подвалах и переполненных коммунальных квартирах.После Второй мировой войны необходимость пересмотра строительных норм в СССР стала очевидной.
Сегодня риэлторы называют здания, которые мы будем обсуждать, «Сталинками», то есть они были построены во время правления Сталина в 1930–50-х годах, и рекламируют их как уникальные, несмотря на то, что большинство этих домов было построено по стандартным проектам. Одной из их отличительных характеристик являются потолки высотой 3 метра (2,80-2,90 метра в послевоенных зданиях), что в то время было необходимостью проектирования.Горизонтальные балки были установлены таким образом, чтобы оставалось достаточно места для дверной коробки высотой 220 см. Введение шестиметровых пустотных плит во второй половине 1950-х годов сделало балки избыточными и позволило уменьшить стандартную высоту потолка.
ПЕРВЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ
Советские градостроители поняли, что использование кирпича замедляет строительство и что требуются более крупные основные блоки. Строительство первого дома из шлакоблоков в Москве началось в 1932 году по проекту архитекторов Порфирьева и Кучерова.Здание, расположенное по адресу: ул. Мытная, 52, было завершено в 1936 году. Позже архитекторы поделились своим видением в журнале Moscow Construction:
«Наша главная цель при планировании состояла в том, чтобы сделать сборку на месте как можно проще. Ранние строительные проекты обычно имели ограниченное количество готовых элементов, доставляемых на площадку: в основном, стены, а иногда перегородки и потолочные плиты. Мы решили, что все железобетонные элементы должны быть готовы к сборке при доставке, включая балки, балконы, лестничные клетки, пролеты и площадки, потолочные плиты, перегородки и даже стропила с рейками.
В 1939 году на Большой Калужской улице (позже переименованной в Ленинский проспект) началось строительство 11 многоэтажных зданий, спроектированных мастерской Аркадия Мордвинова. Хотя до полной стандартизации строительных элементов оставалось еще много миль, все здания имели одинаковую планировку: один жилой участок, разделенный на две коммунальные квартиры. У каждой из нескольких строительных бригад, работающих на площадке, была своя специализация. Выполнив свои задачи на одном объекте, экипаж перешел на следующий.Эта конвейерная система использовала непрерывный процесс потока и следовала единому графику.
Архитектурный прорыв произошел как раз перед началом войны, когда Андрей Буров и Борис Блохин разработали несколько проектов домов, построенных из заводских шлакоблоков заводского производства. Этот проект был реализован в нескольких зданиях по всему городу, самым известным из которых был Ажурный дом на Ленинградском проспекте, 27, также известный как Аккордеонный Дом. Вместо того, чтобы скрывать блоки под слоем покрытия, во время заполнения был добавлен специальный краситель.Оставшиеся от краски сероватые пятна мраморировали фасад. Причудливые, железобетонные декоративные решетки, созданные по эскизам Владимира Фаворского, замаскированные кухонные кладовые.
Очаровательные, но повторяющиеся украшения Бурова не получили достаточной экспозиции, чтобы стать скучной городской достопримечательностью: Вторая мировая война и ее последствия отложили дальнейшие эксперименты в области стандартизированного развития до конца 1940-х годов.
ул. Маршала Бирюзова 7 7 Элегантные перила, бегущие по лестнице.
Правительство осознало актуальность жилищной проблемы в городе: этот вопрос был в числе тем 19-го съезда Коммунистической партии Советского Союза.
В 1950-х годах был создан ряд специализированных и научных организаций, в том числе Центральный научно-исследовательский институт типового и экспериментального жилищного строительства и специальное архитектурно-строительное управление, которое впоследствии было переименовано в Московский научно-исследовательский и проектный институт типологии и экспериментального проектирования. В 1953 году в подмосковном Люберцах начал работу завод по производству железобетона. Вскоре еще один объект открылся в Шелепихинском районе Москвы.
Северо-западная часть города стала главным местом для градостроительных экспериментов. Ходынское месторождение, переименованное в 1922 году в Октябрьское, было выбрано для этой цели из-за его близости к центру города в сочетании с большой транспортной доступностью. Центральный аэродром Фрунзе был единственным препятствием; однако были запланированы превращения объекта в гигантский парк с прудами.
УЛИЦА ПЕСЧАНЫХ
Улицы Песчаных были построены в 1940-х годах вдоль новой дороги, соединяющей Ленинградский проспект и Хорошевское шоссе.Эта дорога, известная сегодня как улица Новопесчаная, переходит на улицу Куусинена на Песчаной площади. Район стал первым крупным опытом экспериментального многоэтажного строительства в СССР. Район служил испытательным полигоном для новых строительных решений и материалов, которые впоследствии будут использоваться по всей стране. Разработка оставалась под личным контролем Никиты Хрущева, который в 1949 году был назначен первым секретарем Московского райкома КПСС.Специальные туры проводились как для иностранных гостей, так и для населения в целом. Макет строительной площадки получил название «школа жилой застройки».
ул. Куусинена 1 и Хорошовское шоссе 88. Смежные дома имеют разные выступы.
Петр Помазанов разработал генеральный план района, а Зиновий Розенфельд возглавил проектную группу. Архитектор до войны назвал себя дизайнером нескольких домов на проспекте Кутузова, а также на улицах Краснопрудная и Садово-Триумфальная.
Внедрение стандартных планировочных решений позволило производить до 60 процентов всех строительных элементов на фабриках, включая полы, лестничные клетки и украшения. Строителям оставалось только собрать эти элементы на месте, что позволило построить четырехэтажное здание площадью 1400 м2 с нуля за три месяца. Стоимость фасадного покрытия для стандартных проектов была ниже 10% от общего бюджета строительства, по сравнению с 30% для уникальных зданий.
Мансардные крыши компенсируют довольно скромные бетонные орнаменты первых завершенных зданий возле Ленинградского проспекта. После официального заказа с требованием увеличения количества этажей, семь-девять проектов истории получили известность. Зиновий Розенфельд не сдерживался при проектировании украшений: фасады зданий были облицованы плиткой, имитирующей алмазное ржавление, и использование бетонных украшений было широко распространено. Некоторые украшения, в том числе балюстрады вдоль крыш, пришлось убрать позже из-за опасности обрушения.Здания такого же дизайна можно найти на Большой Филевской, Новозаводской и Старокаширском шоссе.
Шестнадцать зданий, образующих квартал между 1-й и 2-й Хорошевской улицами, стали последним дополнением к району, созданным Розенфельдом и его командой. Здания № 15, 17 и 19 на улице Куусинена и 14, 16 и 18 на улице Зорге имеют выступающие эркеры и большие арочные витрины. Еще один блок той же конструкции планировалось построить ближе к Песчаной площади, но было построено всего пару зданий.Прямо под кронштейнами крыши несуществующего пятого этажа все еще остаются балконы — строительство остановилось на четырех этажах. Нина Панкратова, инженер-строитель, живет в одном из этих «обрезанных» зданий на улице Зорге 20.
16 Zorge St. Фасад облицован красной черепицей, благодаря чему здание выделяется среди соседей.
«Наш дом сразу был передан в ведение Главмосстроя», — говорит Нина. «После того, как они заложили фундамент, они поняли, что самолеты взлетали и приземлялись прямо над строительной площадкой.За последние несколько лет несколько организаций проявили интерес к завершению строительства, но каждая из них потеряла интерес, заметив заметную трещину в стене. В 90-х годах планы по строительству бизнес-аэропорта на Ходынском поле развивались. Тогда жители района стояли вместе и защищали поле. Но разработчики получили в свои руки это позже, в любом случае ».
Чтобы посмотреть, как бы выглядел дом Главмосстроя, если бы он был завершен, пройдите 150-метровую прогулку на юг к восьмиэтажному зданию по улице Зорге, 16.Оба здания облицованы необычной красновато-коричневой керамической плиткой — деталь, которую они разделяют с еще более знаменитым зданием неподалеку.
Проекты улиц Песчаные были впоследствии использованы для каталога Специального бюро архитектуры и строительства (серия I-410). Восемь стандартизированных секций легли в основу 17 конфигураций зданий, причем наиболее популярными являются U- и L-образные конструкции. По всей Москве было построено около 180 таких зданий из силикатного кирпича без покрытия, в основном пятиэтажных. Их можно отличить по линии красного кирпича, опоясывающей здание чуть выше третьего этажа, и по форме арки вокруг окон на четвертом этаже.Два Г-образных здания этой серии расположены на Хорошовском шоссе у станции Полежаевская (здания 35/1 и 35/2). Третий рухнул во время строительства станции в начале 1970-х годов. В кварталах рядом со следующей станцией, Октябрьским полем, многие здания Особого архитектурно-строительного бюро украшены большими пятиконечными звездами. В этих зданиях когда-то размещались многочисленные сотрудники Советской военно-дипломатической академии и Института КГБ (сегодня известный как Академия внешней разведки).
ПИЛОТНЫЙ ДОМ
Красный дом, или Дом генерала, на улице Куусинена 6, вероятно, самое замечательное здание на всей улице. Когда-то он был неофициально известен как Дом АКДОН — особой дивизии Красной Армии, члены которой были первыми жителями этих двухкомнатных коммунальных квартир.
Здание, являющееся моделью серии II-02, имеет несколько близнецов по всему городу. Римские цифры в названии серии служат для обозначения особенностей строительства здания.Римская цифра I означала, что несущие стены были выровнены вдоль здания, а II обозначала поперечное выравнивание (например, стены лестницы). Во II серии потолочные плиты обычно имели две опорные точки.
Первый блок, состоящий из 14 зданий II-02, был построен в 1952 году на Ленинских горах под МГУ (ул. Строителей, 4 и 6). Несколько II-02 образуют двор на улице Бориса Галушкина 17; еще два не связанных между собой крыла расположены по адресу ул. Пырьева, 4.Архитекторы Дмитрий Бурдин, Мигран Лисициан и Мария Русанова определенно черпали вдохновение в стиле русского нарышкинского барокко 17-го века с его типичным сочетанием красных стен и украшений из известняка. Как и на улицах Песчаных, окрашенный бетон здесь использовался для имитации известняка.
ул. Куусинена, 15/3 Большие керамические плитки оригинального дизайна были окрашены.
Ул. Куусинен, 17/2 Надстройка с большими арочными окнами была спроектирована для размещения мастерской художника.Аналогичная структура была также добавлена к ул. Новопесчаная, 23/4.
Здесь несущая железобетонная рама скрыта за слоем красного кирпича заводского производства. Кирпичную кладку можно увидеть на внутренней стороне дома АКДОН. Фасад был облицован плиткой кирпичного цвета более 60 лет. Подобная песочная или розоватая керамика использовалась для облицовки сотен зданий по всей Москве, включая высотные здания Семи Сестер.
Распространение плитки было достижением советского инженера Александра Мелия, который в 1935 году разработал сухой пресс для изготовления керамики, а в 1949 году получил Сталинскую премию первой степени за усовершенствование своего изобретения. Автоматизированный завод по производству керамических блоков начал функционировать в 1950 году в пригороде Кучино у реки Пехорка (там был заброшен карьер из белой глины и превращен в гигантскую свалку). В дополнение к своим эстетическим качествам плитка, изготовленная по новой технологии, обеспечивает отличную теплоизоляцию.Строительство левого крыла было завершено только в 1957 году, через два года после того, как Центральный комитет и Совет министров издали знаменитый указ о сокращении перегибов в планировании и строительстве. Зданию удалось избежать участи более поздних проектов, которые были лишены большинства украшений и покрытий.
20 плиток Зорге св. Мелия необычного сорта красновато-коричневый.
Поэт Иван Зеленцов провел свое детство в Красном доме:
«Легко вспомнить мое детство, когда я жил в микрорайонах в тесных 40-метровых квартирах.Когда я жил на улице Куусинена, 100 метров жилой площади не казались мне чем-то необычным, равно как и гигантские окна, высокие потолки, маленькие внутренние окна между кухней, туалетом и ванной, которые не имели никакой очевидной цели, или мусоропровод на кухне. Прямо над нами, на шестом этаже, была коммунальная квартира с точно такой же планировкой. Иногда меня оставляли под присмотром нашего соседа, и мне приходилось проводить время в этой квартире. Общий коридор оставался абсолютно черным в каждый момент дня и ночи, как будто там жили вампиры.Жители пробирались по коридору, проходя сквозь джунгли одежды, свисающей со стен, и перепрыгивая через случайные коробки. Также все соседи знали друг друга. Разговор во время поездки на лифте был обычным делом. Перед входом стояла классическая скамейка, заполненная сплетничающими старушками, не менее семи в любое время суток. К концу 90-х годов бабушки исчезли, их место заняли сомнительные агентства безопасности, а «Мерседес» 600-й серии украл место на скамейке запасных.
РАМА ПОСОХИНА
Вместо укладки кирпича вокруг рамы архитекторы Михаил Посохин и Ашот Мндоянц, известные своим высотным зданием на площади Восстания, предложили прикрепить панели. Строительный проект был совместно разработан инженером Виталием Лагутенко. Проект был реализован в здании на 1-й Хорошовской дороге в 1948 году.
Первое каркасное панельное здание в Москве было построено годом ранее в районе Соколиная Гора (улица Буденного, 43).Здание использовало цельнометаллический каркас, как небоскребы в США — невероятные расходы за послевоенный период.
В восьми зданиях вдоль Хорошовского шоссе панели были прикреплены к железобетонному каркасу. Тогда Посохин и Мндоянц были несколько смущены использованием панелей и пытались прикрыть их прикрытием нелепых бетонных украшений. Каркас был изготовлен непосредственно на строительной площадке: железобетонному объекту еще предстояло начать работы.
Виктор, экономист, живет в одном из этих зданий на 1-й Хорошевской дороге последние пять лет: «К тому времени я уже девять месяцев ходил на охоту за квартирой, но когда я увидел это, он тут же щелкнул.Здесь я могу наслаждаться большим зеленым внутренним двором, близостью к станции метро и 2,92 м потолка за счет довольно тонких стен. Хотя в этом году на лестничной клетке появился неприятный запах: я думаю, он поднимается из подвала ».
В конце десятилетия технология каркасных панелей выглядела наиболее перспективной. В 1952 году состоялся конкурс на проектирование ямы для панельного дома Посохина и Мндоянца против команды мастерской Ивана Жолтовского, которая вошла с шестью различными вариантами. Сам Жолтовский позже прокомментировал в своей статье для журнала «Архитектура и строительство»:
«Мы предполагаем, что гладкие панели, свободные от гнетущих архитектурных форм, ограниченное количество различных декоративных элементов, способных создавать уникальные комбинации, модули, легко собираемые в необычные пространства.Мы видим места для магазинов и общественных организаций, помогающих создавать выразительные композиции. Это, по нашему мнению, предпосылки, позволяющие создавать бесконечное количество интересных, вдохновляющих и красочных композиций.
Широкие улицы, заполненные достаточным пространством между зданиями, выглядят дружелюбно и ярко, ансамбли уникальных зданий, обилие зелени, скульптур, фонтанов и монументальных заборов — это образ будущего, который, я надеюсь, мы достигнем с помощью новой панели районы развития.”
Ул. Куусинен, 11 Вместо бетонных украшений здания Посохина украшены желтой глазурованной плиткой, выложенной сложными узорами.
Ул. Маршала Бирюзова, 7 Центральные и боковые здания соединены балконами.
Улучшенный проект, разработанный Посохиным и Мндоянцем, использовался при строительстве жилого квартала между Хорошовскими улицами, идущего на юг к зданиям Розенфельда (7, 9 и улица Куусинена, 11 и улица Зорге, 6 и 10).Каждое из зданий было разделено на три секции: центральное, 10-этажное здание и два шестиэтажных крыла. Двухэтажные панели были использованы в строительстве. В отрывке из «Новых районов Москвы», изданном в 1960 году, говорится: «Просторная композиция многоэтажной застройки отражает повсеместную приверженность чрезмерной сложности и осевым выравниваниям этого архитектурного периода (1952–1955 гг.). В то же время это демонстрирует разумный подход к устройству блоков ».
Позже Посохин и Мндоянц неоднократно объединяли свои силы для реализации различных проектов, в том числе проспекта Калинина (проспект Новый Арбат).Инженер проекта Лагутенко продолжил разработку пятиэтажной серии К-7, в которой были бы воплощены как преимущества, так и недостатки архитектурной политики Хрущева.
ПАНЕЛИ ВМЕСТО БЛОКОВ
В то время как различные типы каркасных конструкций испытывались в новых разработках возле улиц Песчаное и Хорошевского шоссе, тихая строительная революция развернулась всего в нескольких сотнях метров к западу от 6-го Октябрьского Улица Полюс, позднее переименованная в улицу Маршала Бирюзова.Здание № 7, спроектированное командой Специального архитектурно-строительного бюро в составе Зои Нестеровой и Любови Врангель и возглавляемой учеником Андрея Бурова Натаном Остерманом, не нуждалось в каркасе: его большие панели были опорными. Этот же метод впоследствии был использован для крупномасштабного строительства пятиэтажных жилых зданий по всей стране.
Ул. Маршала Бирюзова, 7 На одной из кухонь внутри до сих пор установлена оригинальная предварительно установленная сушилка.
ул. Маршала Бирюзова, 7Один этаж ниже, оригинальная кухонная мебель и раковина выдержали испытание временем.
В проекте для U-образного здания использованы поперечно выровненные несущие стены, обеспечивающие три точки горизонтальной опоры. Центральное здание имело семь этажей, а его два крыла были пятиэтажными. У местных жителей есть легенда, что первоначально здание предназначалось для проживания подчиненных пресловутого шефа тайной полиции Лаврентия Берии, но они отказались там жить. Вместо этого архитекторы и инженеры были рады переехать в новые квартиры, которые были предварительно оборудованы кухонной мебелью.Андрей Бунин, редактор отдела общей истории архитектуры, был самым известным человеком, жившим в этом здании.
Архитектор Елена Пожарская, которая живет в здании с 1970 года, делится своими мыслями:
«Здание было построено в два этапа. Сначала был собран центральный семиэтажный участок, а затем были добавлены два пятиэтажных здания, по одному с каждой стороны. Панели были отлиты прямо здесь, во дворе. Недавно, когда они заменяли радиаторы, они случайно оторвали кусок стены и обнаружили окурки, запонку и другое барахло внутри.У нас была масштабная реконструкция в течение трех лет. Все трубы загерметизированы внутри стен одним окном доступа ».
Здание было первым в серии SM-01 (SM обозначает серию Moscow Project). Все законченные модели SM-01 были построены в Октябрьском Полюсском районе. Помимо первого корпуса, серия SM-01 включает в себя улицы Расплетина 17 и 19 и шестиэтажный дом на улице Маршала Бирюзова, 41. Круглые вентиляционные отверстия на чердаке и необычные, маскирующие пилястру швы панелей являются отличительными чертами этой серии.
ПОСТ-СТАЛИНКА ИЛИ ПРОТО-ХРУЩЕВКА?
Натан Остерман сосредоточился на других вещах, кроме панелей. Используя довоенные эксперименты своего учителя Андрея Бурова, Остерман вместе с Яковом Дихтером, Владимиром Калафатовым и Сергеем Лященко спроектировал серию восьмиэтажных зданий с наружными стенами из крупных шлакоблоков шириной почти полметра. Серия получила название II-04. II-05, более короткая, пятиэтажная версия II-04 без лифтов и мусоропроводов, изредка используется кирпич.II-08, еще одна кирпичная серия, с потолками высотой три метра.
Блок из пяти шлакоблоков зданий II-04 (88, 90 и Корошовское шоссе, 92, улица Зорге 2 и улица Куусинена 1) был построен рядом с перекрестком Куусинен-Хорошовское.
ул. Куусинена 4/1 и 4/3 Здание, выходящее на улицу Веры Волошиной, имеет шесть этажей из-за неровной местности.
4a / 1 и 4a / 2 Улица Куусинена II-08 была последней серией, показывающей стандарты квартир в Сталинке.
ул. Куусинена, 4а / 1 и 4а / 2Первоначальные планы предусматривали расширение дороги для строительства большого бульвара, аналогичного тому, который расположен на 2-й Песчаной улице.
При ближайшем рассмотрении выясняется, что бежевые восьмиэтажные здания на Хорошевском шоссе имеют разные выступы. На одном здании они округлены и украшены произведениями подсолнечника, а соседнее здание имеет более простой дизайн с прямоугольным рисунком. Архитектор Александр Свирский помог Натану Остерману спроектировать коллекцию блоков с рельефными узорами. Эти блоки, однако, в основном использовались для украшения входов в здание.Посреди большого внутреннего двора среди яблонь по-прежнему стоит типичная советская статуя девушки с кувшином.
Ровная сторона улицы Куусинена начинается с кирпичных зданий серий II-05 (улица Куусинена 2 и 4) и серии II-08 (улица Куусинена 4а). Ольга Майер живет в одной из кирпичных пятиэтажек Остермана, построенных возле станции Полежаевская:
«В этих зданиях изначально не было лифтов; они были установлены позже. Когда в 2000-х годах они устанавливали пластиковые оконные рамы, они вытащили из стены старые газеты и куртку.Вещи, которые я когда-то видел в качестве выгоды, превращались в недостатки. Планирование странное, любая попытка что-либо исправить вызывает ряд проблем, стены и потолок наклонены, электропроводка в стиле фанк. Здание популярно среди иммигрантов из-за его близости к центру города и соседству. Это тоже недостаток, я бы сказал ».
Кроме того, на Полежаевской модели шлакоблоков II-04 можно найти возле станций метро Спортивная и ВДНХ, а также в средней части Варшавского шоссе.Серия II-05 была выбрана для застройки возле станции метро Университет, 11-го квартала района Новые Черемушки и района Марьина Роща. В 50-х годах Новые Черемушки стали новой площадкой для массовых экспериментов. Девятый блок, спроектированный командой Натана Остермана, стал прототипом микрорайонов, построенных в ближайшие несколько десятилетий.
Текст: Дмитрий Гончарук