10 вещей, которые стоит знать о «Капричос» Франсиско Гойи
08/04/2017
Мара Павула
С 25 марта до 16 июля в зале Боссе художественного музея «Рижская Биржа» выставляется серия графических работ «Капричос» (Los Caprichos) классика испанской живописи Франсиско Гойи (Francisco José de Goya y Lucientes, 1746–1828) – один из самых известных шедевров мирового искусства.
«Капричос» – первая из созданных Франсиско Гойей четырёх больших графических серий, она считается одним из важнейших произведений художника. Большая часть включённых в серию работ создана в период с 1796 по 1797 год, который художник провёл в Мадриде и Андалузии. Во вступлении к серии она характеризуется как «цензура человеческих ошибок и пороков». Объединив реалистичные ситуации с фантастическими образами, эта графическая серия предлагает зрителю беспощадную критику общества своего времени. Гротескные, сатирические и временами полузагадочные работы дополняются ироничными и комичными комментариями автора.
В серию «Капричос» всего входят 80 графических работ, но на выставке в «Рижской Бирже» мы увидим 54 листа из собрания Латвийского Национального художественного музея. Как и на выставке работ из коллекции музея Прадо «12 характеров Прадо», открывшейся в «Рижской Бирже» с 25 марта, в экспозиции «Капричос» Гойи главное внимание обращено на образ женщины.
Перед тем как отправиться на выставку, заглянем в факты биографии Гойи, связанные с возникновением серии «Капричос».
Франсиско Гойя. «Автопортрет». 1-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Болезни в жизни Гойи
«Капричос» были серьёзным отходом от тематики предыдущего творчества художника. До этого Гойя главным образом создавал гобелены для королевского дома Испании, портреты королевской семьи и аристократов, а также заказные работы – росписи церковных потолков и алтарей. Время создания графической серии тесно связано с испытанными художником проблемами со здоровьем и непростыми личными переживаниями.
В 1793 году Гойя тяжело заболел. Болезнь, причины которой до сих пор неясны, вызвала сильный душевный и физический кризис и сделала художника совершенно глухим. Существует версия, что причиной болезни было отравление свинцом, т.к. Гойя часто использовал токсичный белый пигмент свинца. Отсутствие слуха сделало художника подозрительным в отношении окружающих людей. Возможно, вызванное болезнью потрясение, неудовлетворённость своей внезапной изоляцией и борьба с внутренними демонами послужили причиной радикальных перемен в его художественной манере. Существует точка зрения, что его положение ещё больше ухудшили переживания из-за разрыва романтических отношений со вдовой герцога Альбы.
Франсиско Гойя. Duendecitos (Маленькие домовые). 49-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Идеи просвещения
Франсиско Гойя жил и работал в тот период, когда в культуре наступило время перемен. Вместе с классицизмом в искусстве распространялись идеи Просвещения, предлагая новый взгляд на искусство. До момента, когда Гойя начал работать над серией «Капричос», классицизм уже начал ощущать давление, которое оказывали на него такие представители романтизма, как Генри Фюссли (Henry Fuseli) и Уильям Блейк (William Blake).
Гойе были близки идеи Просвещения. Он выступал против религиозного фанатизма, суеверия, инквизиции, хотел более честного законодательства и новой образовательной системы. Однако он не следовал напрямую идеалам классицизма, свои идеи он выражал с помощью скорее характерных для романтизма средств («тёмные», фантазийные образы и мистицизм), объединяя их с идеями Просвещения и беспощадно критикуя современное ему общество.
Франсиско Гойя. «Сон разума рождает чудовищ». 4-й лист из серии «Капричос». Бумага, офорт, акватинта. Коллекция ЛНХМ. Рекламное фото
Мечты и капризы
Первоначально Гойя наметил дать серии «Капричос» название Sueños, т.е. «Мечты». Офорты должны были стать иллюстрациями к работе сатирика Франсиско де Кеведо (Francisco de Quevedo) «Мечты и речи» – сборнику текстов, созданному между 1607 и 1635 годами, в котором писатель представляет, что он находится в аду и говорит с демонами и грешниками. Как и в серии «Капричос», в тексте книги «Мечты и речи» грешники могут и сохранять свой человеческий образ, и получать черты животных, символизирующие их пороки, и даже превратиться в ведьм.
Вначале были намечены 72 гравюры, и в 1797 году было опубликовано объявление о поступлении серии в продажу. Однако Гойя изменил название серии и придержал почти все уже напечатанные гравюры серии. Решение назвать серию «Капричос» определённо не было случайным. Вариации слова «капризы, причуды» использовали многие художники – от античного времени до Возрождения в Италии в XV веке, чтобы обозначить победу воображения над реальностью. Название серии – отклик на работы предшественников – Боттичелли, Дюрера, Тьеполо и Пиранези, однако, в отличие от них, Гойя с помощью воображения не уводит зрителя в другой мир, а высвечивает «причуды» своей эпохи.
Гойя верил, что искусство может изменить мир, и использовал своё положение, чтобы попробовать на зуб бюрократические государственные институции, глупые привычки и ложные представления.
Франсиско Гойя. Linda maestra! (Вот так наставница!). 68-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Личности или универсалии
Начиная с момента опубликования этой серии не утихают дискуссии о личностях, изображённых на созданных Гойей графических листах. Более ранние комментаторы работы утверждали, что гравюры – прямой отклик на широко известные в то время в Испании лица. Нередко высказываются версии, что во включённых в серию образах можно увидеть портретное сходство с королевой Марией Луизой, премьер-министром Мануэлем Годоем ( Manuel Godoy), королём Карлосом IV и другими.
Хотя Гойя всегда отрицал отражение любой конкретной личности в этой серии и утверждал, что его интересует только нечто универсальное, ему великолепно удалось с помощью сатиры отразить политический климат своего времени. Неизвестно, утверждал это художник для своей защиты или сходство с конкретными личностями объясняется нечаянным заимствованием «черт лица» у известных лиц. Сознавая возможные риски и желая защитить себя, автор дал многим гравюрам довольно туманные названия – особенно тем, которые отображают аристократию и духовенство.
Ясно, что Гойя искал рациональную истину. Он «нападал» на ложные идеи и приёмы и обращался против общепринятых норм, позволяющих служить положению личности в обществе уважительным прикрытием для коррупции.
Франсиско Гойя. Por que fue sensible (За то, что она была слишком чувствительна). 32-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Техника акватинты
Особый эстетический эффект работы вызвала использованная Гойей новая графическая техника, которую он заимствовал во Франции, – акватинта позволяла выгравировать не только линии, как в обычном офорте, но и поля зернистых тонов и создать характерные для листов «Капричос» непрозрачно-серые фоны и тени.
Хотя технику этой графики уже в XVII веке изобрёл нидерландский художник Ян ван де Вельде (Jan van de Velde), именно «Капричос» часто приводят как пример того, как впервые по-настоящему раскрылся потенциал акватинты.
В технике акватинты используются металлические пластины (часто медные или цинковые), которые покрываются воском и выдерживающей воздействие кислоты смолой. Художник иглой выцарапывает изображение на воске, и затем пластина замачивается в кислоте, проедающей не покрытые воском места. Когда кислота достаточно всосётся, пластину обмывают. После этого художник распрыскивает порошкообразный воск на пластину, нагревает её, чтобы отвердить порошок, и она ещё раз обмакивается в кислоту. Кислота разъедает металл вокруг порошка смолы, создавая своеобразную фактуру поверхности. Позже в выеденные кислотой углубления в пластине накладывается краска, и пластина кладётся на бумагу, чтобы под давлением оттиснуть изображение.
Франсиско Гойя. El Si pronuncian y la mano alargan al Primero que llega (Они говорят «да» и протягивают руку первому встречному). 2-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Тема лицемерия в отношениях мужчин и женщин
Например, графическая работа El Si pronuncian y la mano alargan al Primero que llega (Они говорят «да» и протягивают руку первому встречному), на которой изображена молодая красивая девушка, которая выходит замуж за некрасивого мужчину старше её. Художник в этом месте, чтобы выразить сочувствие молодой девушке, цитируя строчки из стихотворения Гаспара Мельчора де Ховельяноса (Gaspar Melchor de Jovellanos), напоминает, что девушка выходит замуж за старого мужчину только из-за денег. Оба героя одинаково втянулись в эту «пантомиму»: мужчина получает новый трофей – жену, а женщина приобретает финансовую стабильность.
Франсиско Гойя. Ni así la distingue (Он даже так не разглядит её). 7-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Вторая тема, связанная с отношениями между мужчиной и женщиной, которой Гойя посвятил немало графических работ, – это культ проституции. В работе Ni así la distingue (Он даже так не разглядит её) художник изобразил хорошо одетого мужчину, который через монокль разглядывает проститутку. Проститутка не может сразу раскрыть, кто она такая, потому что это сломает романтическую иллюзию и, возможно, оттолкнёт её клиента. Господин также не желает принять правду и с охотой лицемерно воображает, что барышня проводит с ним время из-за его неотразимого шарма.
Изображая эту тему, Гойя часто использует аллегорию с ощипанной птицей. Слово «ощипать» (
Франсиско Гойя. Ya van desplumados (Вот они и ощипаны). 20-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Отношения с церковью
Гойя не только критикует алчность и коррупцию церкви, но также осуждает слепую веру людей. Священники и верующие часто ассоциируются с семью смертными грехами, в особенности – с похотью, ненасытностью, жадностью и ленью. Например, ироническая работа ¡Lo que puede un sastre! (Чего только не сделает портной!), на которой изображена женщина, упавшая на колени перед одетым в накидку священника деревом, одновременно указывает и на слепоту веры человека, и на возможную поверхностность слуг божьих.
В графических работах очень часто появляются и темы магии, ведьм и инквизиции. Испания в конце XVIII века стояла перед предстоящими общественными переменами. Современное, рациональное, основанное на науке мышление, доминирующее сегодня в Европе, тогда только начинало оспаривать традиционные представления и суеверия. Многие люди по-прежнему верили в ведьм, считали, что это – посланники Сатаны на земле, и инквизиция пыталась активно бороться со всем, что могло быть с этим связано.
Закономерно, что и сама серия графики не была защищена от лицемерия церкви и инквизиции: в то время, когда «Капричос» были закончены, испанская инквизиция ещё по-прежнему активно действовала, и столь острая критика церкви была большим риском. Именно гнев инквизиции был причиной снятия серии с продажи. Самого художника охранял только статус художника королевского двора; хотя Гойя в своей серии беспощадно критиковал и королевскую семью, и аристократию, хорошие отношения с королевским домом и особый титул «художника короля» (pintor del rey) спас автора от суда инквизиции.
Франсиско Гойя. Los Chinchillas (Сурки). 50-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Под крылом критикуемой аристократии
Гойя остро критиковал также лицемерие и одержимость аристократии кровными узами.
Одной из самых сильных работ в серии, посвящённых критике аристократии, является «Сурки» (Los Chinchillas). Предпосланный работе комментарий автора повествует: «Тот, кто ничего не слышит, и ничего не знает, и ничего не делает, принадлежит к огромному семейству сурков, которые ни на что не годятся». В работе аристократы показаны как жертвы своей собственной гордости, живущие в замкнутости и отгородившись от всего окружающего.
Франсиско Гойя. ¿Si Sabra más el discípulo? (А не умнее ли ученик?). 37-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
Использование образов животных для отражения людских пороков
Средневековое духовенство использовало образы животных и фантастических существ, чтобы символично отобразить общественную мораль и поведение. Вопреки средневековой христианской традиции, в которой была точно определена роль отображаемых животных в дидактическом послании, Гойя преобразовал композиции аллегорий животных, чтобы просветить зрителя относительно врождённой, универсальной и губительной для человечества безнравственности. Художник изменил присущие средневековой иконографии образы – сирен, сову и осла, чтобы воплотить аморальные аспекты общества Испании своего времени.
В графическом листе ¿Si Sabra más el discípulo? («А не умнее ли ученик?») Гойя показывает, как осла учит учитель-осёл, подводя к мысли – пока образованием занимаются люди с закоснелыми взглядами, ничего не изменится.
Франсиско Гойя. Estan calientes (Горячо). 13-й лист из серии «Капричос». 1797–1799. Бумага, офорт, акватинта. Коллекция музея Прадо
«Капричос» во время жизни Гойя – финансовая неудача
Серия в первый раз была опубликована в феврале 1799 года в газете Diario de Madrid. Затем её можно было купить в одном магазинчике духов и напитков – в доме, где в то время жил Гойя; интересно, что дом находится на Calle del Desengano – улице Разочарования, № 1. В первом выпуске было напечатано около 300 копий. Однако уже через 15 дней, боясь реакции инквизиции, автор забрал серию из продажи, и это стало финансовым провалом.
Четырьмя годами позже, чтобы защитить свою работу от инквизиции, непроданные 240 копий, а также оригиналы гравированных пластин Гойя подарил королю Карлосу IV для хранения в Королевском институте каллиграфии в обмен на пенсию своему сыну Хавьеру.
Только через солидный промежуток времени после смерти Гойи «Капричос» стали широко доступными, оказав сильное влияние на искусство XIX и XX веков.
Точное число экземпляров, опубликованных со дня первого издания серии в 1799 году и до последней публикации в 1937 году, неизвестно. Найдены 12 изданий, но вполне возможно, что были выполнены и другие. Оригинальные пластины в наши дни хранятся в Национальном институте каллиграфии Сан-Фернандо Королевской академии художеств в Мадриде.
lnmm.lv
«Причуды» Франсиско Гойи
«Капричос» (исп. Los Caprichos — «причуды») — знаменитая серия, состоящая из 80 офортов, которая была создана испанским художником Франсиско Гойей в 1799 году. Извещение об этом событии появилось в одной из мадридских газет почти сразу после того, как первые 300 экземпляров «Капричос» поступили в продажу: «Сеньор Франсиско де Гойя изготовил серию офортов на фантастические сюжеты. Из всех странностей и несуразностей, присущих нашему обществу, из многочисленных предрассудков и заблуждений автор отобрал те, что показались ему наиболее подходящими для фантастических и вместе с тем поучительных картин. Сеньор де Гойя далек от намерения с насмешкой или осуждением касаться определенных лиц и событий, его цель — заклеймить черты типические, пороки и извращения, присущие многим…»
Большинство людей, приходивших посмотреть на «Капричос», выставленные на продажу, не извлекали из них урока, не черпали познания, они лишь недоуменно перелистывали содержимое папки с офортами. Интересно, как на очередную публикацию «Капричос» отреагируют наши современники?
(Всего 26 фото)
1. Определив, в каком порядке будут лежать листы, и пронумеровав офорты, Гойя стал придумывать для них названия. Если название получалось слишком «бледным», он прибавлял к нему коротенькое толкование. «Тантал» — такое название он дал рисунку, на котором любовник горюет над мертвой, исподтишка наблюдающей за ним возлюбленной, и высмеял в объяснении самого себя: «Будь он более учтив и менее назойлив, она, быть может, ожила».
2. В этом альбоме причудливых офортов художник изобразил буквально все, что приключается с женщинами города Мадрид. Они выходят замуж за уродливых богачей, они используют влюбленных простаков, они обирают всякого, кого только можно обобрать, а их самих обирают ростовщики. Офорт «Они говорят «да» и протягивают руку первому встречному» Гойя прокомментировал так: «Легкость, с которой многие женщины соглашаются на брак, объясняется надеждой жить в нем более свободно, чем раньше».
3. «Какая жертва!»: «Как водится, жених не из самых привлекательных, но он богат, и ценою свободы несчастной девушки нищая семья покупает благополучие. Такова жизнь».
4. «Родословная»: «Здесь стараются обольстить жениха, показывая ему по родословной, кто ее родители, деды, прадеды и прапрадеды. А кто она сама? Это он узнает после».
5. «Ее похитили!»: «Женщина, которая не умеет себя соблюсти, оказывается во власти первого встречного, а когда уже ничего не поделаешь, удивляется, что ее похитили».
6. «Вот они и ощипаны»: «Раз их уже ощипали, пусть убираются, другие придут на их место».
7. «Как ее ощипывают!»: «Но и на цыпочек находятся коршуны, которые обдерут их до перышка. Недаром говорят: как аукнется, так и откликнется».
8. Мадридские женщины любят и любезничают, горделиво прогуливаются и катаются в пышных каретах или, жалостно съежившись, предстают перед судом за распутство. При этом их неизменно окружает рой безнравственных щеголей, грубиянов и сводниц. Офорт под названием «Один другого стоит» Гойя объясняет так: «Немало было споров о том, кто хуже: мужчины или женщины. Пороки тех и других происходят от дурного воспитания. Распутство мужчин влечет за собой разврат женщин. Барышня на этой картинке так же безрассудна, как и щеголь, беседующий с ней, а что до двух гнусных старух, то и они друг друга стоят».
9. «Он даже и так не разглядит ее»: «А как же ему распознать ее? Чтобы узнать женщину как следует, мало лорнета. Нужен здравый смысл и жизненный опыт, а этого-то и недостает нашему бедняжке».
10. Под офортом, на котором секретарь священного трибунала читает приговор жрице любви, Гойя подписал: «Можно ли так дурно обходиться с честной женщиной, которая за кусок хлеба с маслом усердно и успешно служила всему свету! Безобразие!»
11. «Никто не знает себя»: «Свет — тот же маскарад. Лицо, одежда и голос — все в нем притворно. Все хотят казаться не тем, что они есть на самом деле. Все обманывают друг друга, и никого не узнаешь».
12. Гойя делает удивительно точные и актуальные даже для нашего времени наблюдения относительно самых разных жизненных ситуаций и проблем. Не обходит своим вниманием он и тему воспитания детей. Описание офорта «Вот идет бука» звучит так: «Пагубная ошибка в начальном воспитании состоит в том, что у ребенка вызывают страх перед несуществующим и заставляют его бояться буки больше, чем отца».
13. Офорт «Небрежное воспитание»: «Потворство и баловство делают детей капризными, упрямыми, заносчивыми, жадными, ленивыми, несносными. Вырастая, они становятся недорослями. Таков и этот маменькин сынок».
14. «Ведь он разбил кувшин!»: «Кто из них хуже?»
15. Франсиско Гойя высмеивает человеческие пороки: глупость, скупость, жажду наживы, безнравственность, предательство… Офорт «А не умнее ли ученик?» художник сопровождает метким комментарием: «Неизвестно, умнее ли он или глупее, но нет сомнения, что более важной, глубокомысленной особы, чем этот учитель, невозможно сыскать».
16. Офорт «Брависсимо!» Франсиско Гойя объясняет так: «Если для понимания довольно иметь длинные уши, то лучшего ценителя не найти; но как бы он не стал хлопать тому, что совсем плохо звучит».
17. «Вплоть до третьего поколения»: «Это бедное животное свели с ума знатоки геральдики и родословных. Оно не одиноко».
18. «От какой болезни он умрет?»: «Врач — отменный, способный к размышлению, сосредоточенный, неторопливый, серьезный. Чего же еще желать?»
19. «Точь-в-точь»: «Он заказал свой портрет — и хорошо сделал. Те, кто с ним не знаком и не видел его, все узнают по портрету».
20. «Доносчики»: «Из всех видов нечисти доносчики — самые противные и в то же время самые несведущие в колдовском искусстве».
21. «Чего не сделает портной!»: «Нередко приходится видеть, как смешной урод преображается в надутое ничтожество, пустое, но весьма представительное на вид! Поистине велико могущество ловкого портного и столь же велика глупость тех, кто судит по внешности».
22. «А у него горит дом»: «Пока пожарные насосы не освежат его, ему никак не удастся снять штаны и прервать беседу со светильником. Такова сила вина!»
23. «Зачем их прятать?»: « Ответ очень прост: потому что он не хочет их тратить, а не тратит их потому, что, хотя ему уже исполнилось 80, он все еще боится, что ему не хватит денег на жизнь. Столь обманчивы расчеты скупости».
24. «До самой смерти» — офорт, являющий перед нами мерзкую, грустную картину, сотни раз перепетую на все лады, — осмеяние стареющей кокетки. «Она прихорашивается — и очень кстати. Сегодня день ее рождения, ей исполнилось 75 лет, и к ней придут подружки». Но, как ни бедна идея рисунка, сам по себе он хорош. В этой старухе, жадно глядящейся в зеркало, нет назойливой морали, нет и пустой издевки, а есть бесстрастная, печальная, простая и голая правда.
25. Второй тираж «Капричос» был издан в королевской художественной типографии большим тиражом, комплект офортов можно было купить во всех крупных испанских городах. «Капричос» бойко раскупались, несмотря на то, что большинству они по-прежнему были непонятны. Люди только потому выкладывали за комплект офортов 288 реалов, что уж очень много шумихи и болтовни поднялось вокруг них. К офорту «Все погибнут» Гойя оставил пояснение: «Удивительно! Опыт погибших не идет впрок тем, кто стоит на краю гибели. Ничего тут не поделаешь, все погибнут».
26. Материал подготовлен при поддержке Центра пропаганды и развития творчества людей, страдающих психическими расстройствами, Дарьи Евсеевой evseeva-centre.ru
Информация о лекциях и мероприятиях Центра Дарьи Евсеевой — evseeva-centre.ru/meropriyatiya.
Смотрите также: «Поверженный демон» Михаила Врубеля
А вы знали, что у нас есть Instagram и Telegram?
Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!
Офорты Гойи: живые мертвецы, призраки и хомячки (почти сетевые) | Артхив
Знакомим с Гойей-гравером и поясняем смысл сатирических, гротескных и одного сентиментального офорта художника.
«От какой болезни он умрёт?» (Серия «Капричос», страница 40), 1799Мы слышим «Гойя», и перед глазами возникает «Обнаженная Маха». Потом «Сатурн, пожирающий своих детей», «Расстрел повстанцев», возможно, «Похороны сардинки». Но великий испанский художник писал не только картины, он достиг невиданных высот в графике. В творческом наследии Франсиско Гойи на 500 картин приходится 300 гравюр и 1000 рисунков.
Обнаженная Маха, до 1800 годаСатурн, пожирающий своих детей, 1823Работы Гойи сложны и глубоко противоречивы. Его экспрессивная манера, изображение разнообразных проявлений зла, насилия, образы несправедливости и страданий, несмотря на очевидную гротескность подачи, отражали реальные переживания лучшей части испанской национальной элиты, не способной вначале осуществить так необходимые Испании демократические преобразования, а затем – отстоять страну в период французской оккупации. Образы на работах мастера часто аллегоричны и архетипичны: они опираются на глубочайшие слои народного сознания, используют народные сказания и легенды.
Похороны сардинки, 1814Все это характерно как для картин, так и для гравюр Гойи. Кстати, в своих графических работах он соединял технику офорта и акватинты. Художник покрывал металлическую пластину кислотоупорным лаком и процарапывал иглой в слое высохшего лака рисунок; следующий этап – погружение пластины в азотную кислоту; места, процарапанные иглой, протравливались кислотой, после чего заполнялись краской и оттискивались на бумагу на специальном станке. Представили? Адский труд.
Рассмотрим несколько гравюр Франсиско Гойи вблизи.
Серия «Бедствия войны», лист 61: Они другой породы, 1814, 16×23 смЖуткий офорт Гойи «Они другой породы» (№61) из серии «Бедствия войны», где из кучи умирающих и полумёртвых поднимается человек в саване с ввалившимися глазами и щеками, почти живой мертвец, а рядом стоят благополучные хорошо одетые господа, – этот офорт не просто болезненная фантазия Гойя, а, что называется, based on real events, «основан на реальных событиях».
Сохранились записи младшего современника Гойи, писателя Рамона де Месонеро Романоса «Воспоминания 17-летнего» о голоде в Мадриде 1811 года:
«Мужчины, женщины и дети, умирая, лежали на улицах. Они умоляли дать кусочек хлеба, ломтик картофеля, немного зелени. Это был раздирающий спектакль отчаяния и боли. Потрясал вид бесчисленных людей на улицах, тщетно боровшихся со смертью, вопли женщин, плач детей, умиравших бок-о-бок с их отцами. Два раза в день приезжали телеги, чтобы увозить трупы. Беспрерывные стенания несчастных в последней агонии ужасали тех, кто осмеливался выйти на улицу. Но они и сами имели вид живых трупов. Ядовитым саваном смерти одет был город».Серия «Капричос», лист 53: Какой златоуст! 1799, 21.5×15 см
Лист 53 из серии «Капричос» называется «Какой златоуст!». Гойя изобразил проповедующего с кафедры попугая. Раскрыв рты и затаив дыхание, ему внимают довольно безобразные льстивые слушатели. Их мимика и жесты выражают предельное восхищение.
Обратите внимание, что персонажи офорта одеты в рясы, а у попугая на голове пилеолус – маленькая круглая шапочка, традиционный головной убор католического клира. Считают, что офорт «Какой златоуст!» — злая сатира на лицемерие и дешевое трюкачество монахов-проповедников.
Почему художник использует в главной роли именно попугая? Высказывалось предположение, что Гойя вдохновлялся популярной в его время французской карикатурой «Отец Окэ, знаменитый капуцин-проповедник» и заложенным в ней каламбуром: по-французски Пер Окэ – это «Отец Окэ», а перрокэ — попугай.
Серия «Капричос», лист 52: Чего не сделает портной! 1797, 21.5×15 см«В офорте «Что может сделать портной» Гойя запечатлевает религиозные предрассудки народа, – считает искусствовед, специалист по истории искусства стран Пиренейского полуострова Татьяна Каптерева. – Толпа в страхе склонилась перед грозной, надвигающейся на нее фигурой монаха, но это лишь пустая ряса, напяленная на засохшее дерево. Однако темные, пугающие воображение силы отнюдь не иллюзорны, как бы говорит далее Гойя: из складок капюшона возникает образованное рисунком коры дерева жуткое лицо призрака, к нему слетаются из пустого пространства светлого неба гнусные существа, оседлавшие летучих мышей».Серия «Капричос», лист 50: Сурки, 1799, 21×15 см
Название листа № 50 из серии Капричос переводят по-разному: «Сурки», «Хомяки», в литературе встречается название «Ленивцы», хотя Гойя назвал этот офорт Los Chinchillas – «Шиншиллы».
Но изображены тут не животные. Точнее, не вполне. Мы видим двух человекообразных, которые могут напомнить нам персонажей каких-нибудь фантастических мультфильмов. Их глаза закрыты добровольно, а на ушах – еще и замки, зато они охотно раскрывают рты, чтобы поглощать варево, которым их пичкает некто с завязанными глазами и ослиными ушами.
Комментарий Гойи: «Те, кто не хотят ничего знать, видеть и слышать, принадлежат к многочисленному семейству шиншилл (ленивцев, сурков, хомяков), которые никогда ни на что не были полезны».
Подумать только, а ведь Гойя ничего не мог знать о таких явлениях, как, к примеру, телевизионная пропаганда или сетевые «хомячки»!
Серия «Капричос», лист 03: Тихо, бука идет! 1797, 21.5×15 смЛист № 3 из серии «Капричос» — «Тихо, бука идёт!», другой перевод – «Привидение!»
Судя по резким теням, перед нами ночь. Некто, укрытый плащом с капюшоном, чьего лица мы не видим, явился в дом, где есть маленькие дети. Мальчик испуганно выглядывает из-за материнского плеча, а девочка с криком порывается бежать. Вот только почему у их матери совсем иное выражение лица? Оно не столько даже любопытное, сколько томное.
Во времена Гойи в Испании были очень популярны байки и анекдоты о том, как горячие синьоры впускают ночью в дом своих любовников под видом привидений. Дети со страху прятались по своим комнатам и поглубже зарывались под одеяло, в то время как их темпераментным мамашам больше ничто не мешало предаться греховным радостям. Похоже, именно это и стало темой для офорта Гойи.
«Да простит её Бог, это была её мать» (Серия «Капричос», страница 16), 1799, 19.7×15 смЛист №16 из серии «Капричос». Называется «Да простит её Бог, это была её мать», или «О Боже! Это была её мать!»
Прекрасно одетую сеньориту (в перчатках, мантилье, туфельках на каблучках и с веером) преследует нищая оборвака. На лице первой – смесь недоверия и омерзения, вторая что-то говорит, предъявляя чётки, вероятно, апеллирует к христианской заповеди накормить голодного.
Собственноручный комментарий художника к гравюре сообщает: «Ребёнком покинула родной дом; выучилась ремеслу в Кадисе; переехала в Мадрид и там «вытащила счастливый билет». Во время прогулки по Прадо к ней пристала старая и грязная нищенка. Она прогоняет её, но потом зовёт обратно. Старуха оборачивается: кто бы мог подумать, что убогая попрошайка — мать этой модницы!»
Сентиментальный сюжет этого офорта Гойи мог бы с успехом лечь в основу латиноамериканской мыльной оперы. Кстати, сходный эпизод есть и в фильме режиссёра Милоша Формана «Призраки Гойи». И мать-нищенку, и красавицу-дочь там сыграла Натали Портман.
Автор: Анна Вчерашняя, artchive.ru
Подписывайтесь на канал Артхив в Яндекс.Дзен!
Другие интересные истории о картинах и художниках – в телеграм-канале Артхив.
Пушкинский музей покажет полные циклы «Капричос» Гойи и Дали
Цикл Гойи «Капричос» из 41 гравюры с оригинальными комментариями художника, а также те же гравюры, переработанные и переосмысленные Сальвадором Дали, покажут в Пушкинском с 24 января по 12 марта
ГМИИ им. А. С. Пушкина
24 января — 12 марта 2017
Главное Здание, зал 31
Москва, ул. Волхонка, 12
Коллекция гравюр Гойи будет представлена из собрания ГМИИ, а цикл «Капричос Гойи», созданный Сальвадором Дали, — из коллекции Бориса Фридмана. Оттиски XIX века с оригинальных досок 1799 года были выполнены Гойей в технике офорта с акватинтой. Работы Сальвадора Дали исполнены в техниках офорта, сухой иглы и пошуара и печати поверх гелиогравюр с оригинальных офортов Гойи.
К каждой паре листов Гойи и Дали приводится комментарий Гойи. Таким образом, экспозиция представляет собой литературный текст (комментарии Гойи) и иллюстрации к нему (офорты Гойи и Дали). Такая конструкция экспозиции позволит зрителю лучше понять то, что сделано художниками, почувствовать современное звучание произведения искусства, созданного более двухсот лет тому назад и продолженного в ХХ веке.
Одной из вершин графического творчества Франсиско Гойи является создание им серии офортов «Капричос». Капричос (итал. capricci; фр. caprices; исп. caprichos) — особый жанр, сложившийся в искусстве Западной Европы на рубеже XVI–XVII веков, предполагающий создание в изобразительном искусстве, музыке или поэзии серии капризов, причуд или фантазий, объединенных какой-либо темой.
Первые зарисовки к серии «Капричос» художник создал в 1793 году. В окончательном виде графическая серия была оформлена им в 1799 году. Сам Гойя назвал серию «Собрание эстампов на фантазийные сюжеты».
Все сюжеты серии «Капричос» рассказывают о современных художнику реалиях политической и социальной жизни Испании, переживающей в тот период глубокий кризис. Еще одним сюжетом серии является история счастливой и трагической любви художника к герцогине Каэтане Альба. В своих работах он выступает критиком общественной морали, последовательно обнажая скрытый смысл действительности и разрушая существующие устои старого мира. Среди сюжетных линий, которые он разрабатывает, можно выделить самообман и притворство, женскую ветреность и несчастья, метафору человеческого мира как животного, сон разума и пробуждение человеческого сознания. Гойя высмеял Испанию зло и саркастически: пороки простых людей, лицемерие дворянства, придворные круги, правящую чету, церковь, инквизицию.
Сложный замысел графической серии из 80 офортов потребовал более развернутого комментария. Первым его дал сам Гойя. На одном из альбомов, подаренных королю художником, были собственноручно пером сделаны дополнительные разъяснения к каждому из листов. Этот так называемый «официальный комментарий» Гойи из альбома, хранящегося в музее Прадо, лежит в основе большинства современных публикаций «Капричос». В рамках данной экспозиции сделан новый перевод на русский язык всех комментариев Гойи к офортам графической серии. Чтобы глубже понять созданное художником, рассматривать эту серию следует совместно с его комментариями.
Почти через 180 лет после публикации графической серии Франсиско Гойи его соотечественник Сальвадор Дали, один из ярких представителей направления сюрреализма в искусстве ХХ века, представил свое прочтение содержания и смыслов офортов, созданных Гойей. Дали воспринимал листы «Капричос» как что-то близкое собственному сюрреалистическому методу.
Взяв за основу серию из 80 офортов Гойи, повторенную в технике гелиогравюры специально для этой работы, художник вводит в изображения Гойи дополнительные персонажи, детали и красочные элементы, используя технику сухой иглы, офорта и пошуара. В одних случаях он переиначивает персонажей гравюр Гойи, в других — добавляет свои действующие лица. Дали создает новые смыслы, придавая всей серии иной вид и характер. Дорисовывая фон, изображая ставшие знаменитыми «потекшие» часы или подпорки, художник помещает героев Гойи в свое пространство. Иногда он просто следует за образами Гойи, не вторгаясь ни в изображение, ни в смысловую составляющую подписей, применяя только раскраску. Так он или комментирует произведения Гойи, или вовлекает его героев в свою игру, а иногда и вступает в диалог со своим великим соотечественником.
Принципиальной особенностью работы Дали с графической серией является замена всех наименований изображений, данных Гойей, на комментарии, сделанные самим Дали, которые не столько поясняют сюжеты, сколько задают еще одну линию их интерпретации, дополняя фантазии Гойи сюрреалистическими видениями Дали, вступающими спустя почти два века в своеобразный диалог с великим предшественником. В экспозиции выставки и в сопровождающем ее издании впервые приводится перевод на русский язык наименований, данных Дали. К загадке Франсиско Гойи Сальвадор Дали добавил свои собственные.
Как и «Капричос» Гойи, серия Дали начинается с автопортрета Гойи. Дали помещает его в уменьшенном виде внутри фигуры сфинкса, лежащего на фоне пустынного пейзажа. Из тела сфинкса открывается ящик с ветрами, а на заднем плане вырисовывается профильный черный силуэт в старинном испанском костюме. Глаза сфинкса закрыты, что усиливает впечатление сна, в который Дали погружает все образы. Сфинкс у него символизирует тайну и решен в традиционной для художника манере: плавная тональная проработка создает эффект акварели, контуры фигуры очерчены тончайшей линией; глаза закрыты — он спит, он видит сон о том, как этот мир рождается в голове Гойи.
Выставку сопровождает большая лекционная программа. К участию в ней приглашены ведущие зарубежные специалисты. Об истории создания Франсиско Гойей серии офортов «Капричос» расскажет сотрудник отдела живописи музея Прадо (Мадрид), профессор кафедры истории искусства Мадридского университета Вирджиния Албаран Мартин. Большой интерес для любителей искусства будет представлять встреча с известной французской печатницей, автором нескольких изданий по техникам печати Николь Ригаль. Николь Ригаль печатала офорты к семи изданиям livre d’artiste Сальвадора Дали и была с ним хорошо знакома. Она же печатала и экспонируемую на выставке серию гравюр «Капричос» Дали, о чем запланирована ее отдельная лекция. Достигнута также договоренность о приезде в Москву в период работы выставки испанского писателя и философа, профессора Игнасио Гомеса де Лианьо, близко дружившего с Дали, автора книги воспоминаний о художнике. Во время визита в Музей он расскажет о своих встречах с Дали. С конкретными датами запланированных мероприятий можно будет ознакомиться на сайте Музея.
К открытию выставки приурочен выход отдельного издания «Капричос. Гойя. Дали». Во время выставки состоится презентация книги. Посетители выставки встретятся с сотрудниками издательства, автором, состоится обсуждение с участием ведущих российских и зарубежных специалистов.
Источник: пресс-релиз ГМИИ им. А.С.Пушкина
Внимание! Все материалы сайта и базы данных аукционных результатов ARTinvestment.RU, включая иллюстрированные справочные сведение о проданных на аукционах произведениях, предназначены для использования исключительно в информационных, научных, учебных и культурных целях в соответствии со ст. 1274 ГК РФ. Использование в коммерческих целях или с нарушением правил, установленных ГК РФ, не допускается. ARTinvestment.RU не отвечает за содержание материалов, представленных третьими лицами. В случае нарушения прав третьих лиц, администрация сайта оставляет за собой право удалить их с сайта и из базы данных на основании обращения уполномоченного органа.
✅ Капричос гойя с названиями и описанием. Гойя капричос полная сюита офортов на причудливые сюжеты
Зачем Гойя создал знаменитые гравюры «Капричос».
В 1792 году Гойя страдал от менингита и практически оглох. Его зрительное восприятие усилилось и окружающий мир выглядел уже не таким как прежде.
Художник немного оправился от болезни и берется за работу. В эти годы он занимается переосмыслением своих беспечных рисунков про ведьм, колдунов и шабаш. Болезнь возвращается, случаются обмороки, головокружения и постоянные головные боли. Гойя становится подозрительным к окружающим. Он все чаще замечает грязь и пороки общества, которые его окружают. Людей видит совсем не такими, за кого они себя выдают.
Гойя верит в то, что людей можно исправить, если показать им самих себя со стороны. Рисунки приобретают новый смысл, становятся глубже и злее. Он высмеивает все стороны социальной жизни. Обличает известных людей в разнообразные образы, в ослов, в уродливых ведьм, сурков и дряхлых старух. Гойя понимает, что он тоже не идеален и изображает себя в образе неуклюжего любовника или коварного испанского щеголя.
Так появляется альбом, с сюрреалистичными, ужасными и ни на что не похожими картинами. Художник называет альбом «Капричос» — причуды. Это двусмысленные приключения его соратников, среди пороков, полчища призраков и демонов. Причем все эти уродства отражают их внутренний мир. Женщины выходят замуж за старых богачей ради выгоды, проститутки соблазняют и обманывают. Всюду шныряют щеголи, лжецы, зазнавшиеся гордецы и блюдолизы.
«Лёгкость, с которой многие женщины соглашаются на брак, объясняется надеждой жить в нём более свободно, чем раньше». Комментарий художника к гравюре.
Девушка выходит замуж за богатого старика, для нее это свобода от бедности. Он же покупает себе в жены красивую игрушку, которой можно похвастаться перед друзьями. Любовь здесь просто иллюзия.
«Она прихорашивается — и очень кстати. Сегодня день её рождения. Ей исполняется семьдесят пять лет. К ней придут подружки». Комментарий художника к гравюре.
Старуха выряжается перед зеркалом, у неё сегодня день рождения. Она ждет подруг и хочет выглядеть красиво, как и любая женщина. Но как бы не старалась, зеркало напоминает ей об ушедшей красоте. Окружающие смеются над ее стараниями. Печальная история.
«Они так торопятся проглотить, что глотают кипящее. В удовольствиях тоже необходимы умеренность и воздержание.» Комментарий художника к гравюре.
Гойя на этой картине показывает жадность и чревоугодие. Монахи обжигаются, но продолжают есть горячий суп.
«Ай-ай-ай! Можно ли так дурно обходиться с честной женщиной, которая за кусок хлеба с маслом усердно и успешно служила всему свету!». Комментарий художника к гравюре.
На этой гравюре священный трибунал, зачитывает приговор проститутке. Чувствуется сарказм.
«Раз их уже ощипали, пусть убираются, другие придут на их место.» Комментарий художника к гравюре.
История о том, как проститутки обокрали своих клиентов. Обобрали до гола и выгоняют, потому что взять с них больше нечего. На их место придут новые, которые тоже обворуют.
«Он заказал свой портрет — и хорошо сделал. Те, кто с ним не знаком и не видал его, все узнают по портрету.» — Комментарий художника к гравюре.
Гойя высмеивает тщеславие и лесть. Один из них считает себя красавцем, а другой талантливым художником. Этих качеств нет у обоих, но это не мешает им льстить друг другу.
Художник долго думал какую картинку сделать заглавной в альбоме. В итоге выбрал рисунок, на котором изобразил себя. Он упал головой на стол и закрывается от чудовищ, которых сам и породил. Назвал гравюру «Сон разума рождает чудовищ» и добавил описание: «Когда разум спит, фантазия в сонных грезах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусств и всех их чудесных творений»
В 1799 окончательно измученный болезнью и почти глухой, Гойя заканчивает 80 гравюр. В книжной лавке на продажу он выставил 300 альбомов «Капричос». Но люди не вдохновились его откровениями и не почерпнули из них никакого урока. Они приходили в лавку, в недоумении разглядывали гравюры и уходили. Из 300 альбомов продали всего лишь 27. Народ не понял великое творение художника.
А вот священная инквизиция заинтересовалась Гойей. Чтобы избежать наказания, он подарил гравюры королю Карлосу IV для хранения в Королевском институте каллиграфии.
После смерти Франциско Гойи, гравюры стали доступны и популярны. Они оказали большое влияние на художников следующих поколений.
«Капричос» Франсиско Гойи
1. Определив, в каком порядке будут лежать листы, и пронумеровав офорты, Гойя стал придумывать для них названия. Если название получалось слишком «бледным», он прибавлял к нему коротенькое толкование. «Тантал» — такое название он дал рисунку, на котором любовник горюет над мертвой, исподтишка наблюдающей за ним возлюбленной, и высмеял в объяснении самого себя: «Будь он более учтив и менее назойлив, она, быть может, ожила».
2. В этом альбоме причудливых офортов художник изобразил буквально все, что приключается с женщинами города Мадрид. Они выходят замуж за уродливых богачей, они используют влюбленных простаков, они обирают всякого, кого только можно обобрать, а их самих обирают ростовщики. Офорт «Они говорят “да” и протягивают руку первому встречному» Гойя прокомментировал так: «Легкость, с которой многие женщины соглашаются на брак, объясняется надеждой жить в нем более свободно, чем раньше».
3. «Какая жертва!»: «Как водится, жених не из самых привлекательных, но он богат, и ценою свободы несчастной девушки нищая семья покупает благополучие. Такова жизнь».
4. «Родословная»: «Здесь стараются обольстить жениха, показывая ему по родословной, кто ее родители, деды, прадеды и прапрадеды. А кто она сама? Это он узнает после».
5. «Ее похитили!»: «Женщина, которая не умеет себя соблюсти, оказывается во власти первого встречного, а когда уже ничего не поделаешь, удивляется, что ее похитили».
6. «Вот они и ощипаны»: «Раз их уже ощипали, пусть убираются, другие придут на их место».
7. «Как ее ощипывают!»: «Но и на цыпочек находятся коршуны, которые обдерут их до перышка. Недаром говорят: как аукнется, так и откликнется».
8. Мадридские женщины любят и любезничают, горделиво прогуливаются и катаются в пышных каретах или, жалостно съежившись, предстают перед судом за распутство. При этом их неизменно окружает рой безнравственных щеголей, грубиянов и сводниц. Офорт под названием «Один другого стоит» Гойя объясняет так: «Немало было споров о том, кто хуже: мужчины или женщины. Пороки тех и других происходят от дурного воспитания. Распутство мужчин влечет за собой разврат женщин. Барышня на этой картинке так же безрассудна, как и щеголь, беседующий с ней, а что до двух гнусных старух, то и они друг друга стоят».
9. «Он даже и так не разглядит ее»: «А как же ему распознать ее? Чтобы узнать женщину как следует, мало лорнета. Нужен здравый смысл и жизненный опыт, а этого-то и недостает нашему бедняжке».
10. Под офортом, на котором секретарь священного трибунала читает приговор жрице любви, Гойя подписал: «Можно ли так дурно обходиться с честной женщиной, которая за кусок хлеба с маслом усердно и успешно служила всему свету! Безобразие!»
11. «Никто не знает себя»: «Свет — тот же маскарад. Лицо, одежда и голос — все в нем притворно. Все хотят казаться не тем, что они есть на самом деле. Все обманывают друг друга, и никого не узнаешь».
12. Гойя делает удивительно точные и актуальные даже для нашего времени наблюдения относительно самых разных жизненных ситуаций и проблем. Не обходит своим вниманием он и тему воспитания детей. Описание офорта «Вот идет бука» звучит так: «Пагубная ошибка в начальном воспитании состоит в том, что у ребенка вызывают страх перед несуществующим и заставляют его бояться буки больше, чем отца».
13. Офорт «Небрежное воспитание»: «Потворство и баловство делают детей капризными, упрямыми, заносчивыми, жадными, ленивыми, несносными. Вырастая, они становятся недорослями. Таков и этот маменькин сынок».
14. «Ведь он разбил кувшин!»: «Кто из них хуже?»
15. Франсиско Гойя высмеивает человеческие пороки: глупость, скупость, жажду наживы, безнравственность, предательство… Офорт «А не умнее ли ученик?» художник сопровождает метким комментарием: «Неизвестно, умнее ли он или глупее, но нет сомнения, что более важной, глубокомысленной особы, чем этот учитель, невозможно сыскать».
16. Офорт «Брависсимо!» Франсиско Гойя объясняет так: «Если для понимания довольно иметь длинные уши, то лучшего ценителя не найти; но как бы он не стал хлопать тому, что совсем плохо звучит».
17. «Вплоть до третьего поколения»: «Это бедное животное свели с ума знатоки геральдики и родословных. Оно не одиноко».
18. «От какой болезни он умрет?»: «Врач — отменный, способный к размышлению, сосредоточенный, неторопливый, серьезный. Чего же еще желать?»
19. «Точь-в-точь»: «Он заказал свой портрет — и хорошо сделал. Те, кто с ним не знаком и не видел его, все узнают по портрету».
20. «Доносчики»: «Из всех видов нечисти доносчики — самые противные и в то же время самые несведущие в колдовском искусстве».
21. «Чего не сделает портной!»: «Нередко приходится видеть, как смешной урод преображается в надутое ничтожество, пустое, но весьма представительное на вид! Поистине велико могущество ловкого портного и столь же велика глупость тех, кто судит по внешности».
22. «А у него горит дом»: «Пока пожарные насосы не освежат его, ему никак не удастся снять штаны и прервать беседу со светильником. Такова сила вина!»
23. «Зачем их прятать?»: « Ответ очень прост: потому что он не хочет их тратить, а не тратит их потому, что, хотя ему уже исполнилось 80, он все еще боится, что ему не хватит денег на жизнь. Столь обманчивы расчеты скупости».
24. «До самой смерти» — офорт, являющий перед нами мерзкую, грустную картину, сотни раз перепетую на все лады — осмеяние стареющей кокетки. «Она прихорашивается — и очень кстати. Сегодня день ее рождения, ей исполнилось 75 лет, и к ней придут подружки». Но, как ни бедна идея рисунка, сам по себе он хорош. В этой старухе, жадно глядящейся в зеркало, нет назойливой морали, нет и пустой издевки, а есть бесстрастная, печальная, простая и голая правда.
25. Второй тираж «Капричос» был издан в королевской художественной типографии большим тиражом, комплект офортов можно было купить во всех крупных испанских городах. «Капричос» бойко раскупались, несмотря на то, что большинству они по-прежнему были непонятны. Люди только потому выкладывали за комплект офортов 288 реалов, что уж очень много шумихи и болтовни поднялось вокруг них. К офорту «Все погибнут» Гойя оставил пояснение: «Удивительно! Опыт погибших не идет впрок тем, кто стоит на краю гибели. Ничего тут не поделаешь, все погибнут».
Кроме того, мой пост несколько слов о Гойи
Дневник живописи
В каждой картине – тайна, судьба, послание
Капричос Гойи. Неудобная правда о пороках общества
Капричос Франсиско Гойи – это 80 гравюр.
80 пороков, суеверий, грехов общества.
Глупость. Тщеславие. Разврат. Обман. Клевета.
Время идёт. Но ничего не меняется. Поэтому многие гравюры Капричос актуальны и сейчас.
Почему Гойя решил создать Капричос?
Он был придворным художником. Писал портреты королей и аристократов. И вдруг такое.
Мерзкие, порочные лица. Проститутки. Ведьмы. Мошенники.
Действительно, разница между его заказными портретами и гравюрами Капричос просто огромна. Как выразился об этом художник Максим Кантор, «вообразите писателя, который переходит с фельетонного жаргона на стиль высокой трагедии».
Талант Гойи был очень многогранен. Нужно написать отпрыска аристократов? Пожалуйста. Очень милое личико. Тщательно выписаное.
Но однажды нужно сказать правду о людях. О том, что они творят. И это будет совсем другой стиль. Это будут резкие линии. Беспощадные образы.
Франсиско Гойя. Слева: Портрет дона Мануэля Осорио Манрике де Суньига . 1788 г. Музей Метрополитен, Нью-Йорк. Справа: Гравюра Капричос “Тут ничего нельзя поделать”. 1799 г. Музей Прадо, Мадрид
Как же публика отреагировала на его гравюры? Удивительно, но… никак.
Покупатели заходили в книжную лавку. Молча и без понимания просматривали страницу за страницей. И уходили. За 4 года было продано лишь 27 альбомов из 300. Почему?
Потому что люди не были готовы к такому. До Гойи в Испании никто ничего подобного не создавал. И не удивительно. Абсолютная монархия в сочетании со свирепой инквизицией у кого угодно отобьёт желание что-либо обличать.
Гойя же решил сказать правду. Его современникам эта правда оказалась не нужна. А вот на последующие поколения эти работы оказали колоссальное влияние. У Делакруа, Дали, Мане были все гравюры Гойи. Они учили их говорить правду.
Какие же пороки обличал Гойя? Вот лишь несколько гравюр из его Капричос.
1. Корысть.
Гравюра 14. Какая жертва!
Франсиско Гойя. Капричос. Какая жертва! 1797-1799 гг. Музей Прадо , Мадрид. Wikipedia.org
Эта история стара, как мир. Миловидную девушку выдают замуж за уродливого горбача. Она бедна, но красива. Он богат, но уродлив. Она товар. Он покупатель. Свобода девушки отдаётся за благополучие ее семьи.
Ее родители выглядят довольными (кстати, отец девушки тоже лицом страшен, а мать миловидна). Расстроена только пожилая женщина. Скорее всего, няня или крестная девушки.
Только она понимает, что девушка обречена на несчастье. А как же иначе. Взгляните, насколько уродлив и похотлив ее суженый.
2. Обман и коварство.
Гравюра 19. Все погибнут
Франсиско Гойя. Капричос 19. Все погибнут. 1799 г. Музей Прадо, Мадрид . Wikipedia.org
Эта история о женском коварстве. Наверху изображена приманка в виде девушки-птицы. Она привлекает птиц-мужчин. Те, что попадутся, будут ощипаны коварными дамами.
Это, конечно, аллегория. И палку ощипанному мужчине вставляют, чтобы выскребсти его изнутри. Не в прямом смысле, конечно. Скорее всего, Гойя имел в виду, что такая любовница не только обдерет до последней нитки, но и душу всю вытрясет.
Разделавшись с одним несчастным, она вернётся к охоте. На ее приманку попадётся очередной простак. И самое удивительное, он слепо пойдёт на погибель. Не восприняв урока своего предшественника.
Чтобы вы не подумали, что Гойя сексист, взгляните на другую гравюру (21). На ней уже ощипывают птичку женского рода. А делают это лживые и алчные сеньоры.
Франсиско Гойя. Капричос. Как ее ощипывают! 1799 г. Музей Прадо , Мадрид. Wikipedia.org
3. Осуждение
Гравюра 24. Тут ничего нельзя поделать
Франсиско Гойя. Капричос. Тут ничего нельзя поделать. 1799 г. Музей Прадо, Мадрид . Wikipedia.org
Гойя жил, когда Инквизиция ещё процветала. В Испании ведьм сжигали редко. Но могли неугодной женщине сильно попортить жизнь. Заточить на много лет в тюрьму. Или провести полуголую по улицам. Что собственно и показано на данной гравюре.
На несчастной позорный колпак. На шее хомут. Грудь огалена. Посмотрите на лица в толпе. Люди злорадствуют.
Хотя сейчас ведьм уже не сжигают и даже в колпаке по улицам не возят, эта сцена актуальна. “Публичные порки” любили во все времена. Осуждение других – частое явление. Потому что людям хочется видеть того, кто якобы хуже. Очерняя других, мы якобы обеляем себя.
4. Тщеславие и Лесть
Гравюра 41. Точь-в-точь
Франсиско Гойя. Капричос. Точь-в-точь. Музей Прадо, Мадрид . Wikipedia.org
На нескольких гравюрах Гойи главным героем является осел. В 18-19 веках это животное также олицетворяло глупость. Так что мастер лишь подчёркивает, что тщеславие – от глупости нашей. Лесть же хороша лишь для ушей глупого.
Осел так тщеславен, что хочет увековечить себя. Мартышка же готова льстит за хорошую плату. Подчёркивая образ заказчика благородным париком.
Удивительно, что Гойя по сути высмеивает свой же труд и труд своих коллег. Портретистов. Он сам был придворным художником и создал немало портретов.
Правда льстецом его назвать нельзя. Он не преукрашивал внешность даже короля с королевой. Об этом читайте в статье о семейном портрете короля Карла IV “ Женщина без лица” .
5. Социальная несправедливость
Гравюра 42. Ты, которому невмоготу
Франсиско Гойя. Капричос. Ты, которому невмоготу. 1799 г. Музей Прадо, Мадрид. Wikipedia.org
Два осла оседлали мужчин. У одного из них даже шпора виднеется. Пожалуй, самая красноречивая гравюра Гойи о социальной несправедливости.
Бедным трудягам приходится тащить на себе всю тяжесть общества. И их спины гнуться от непосильной ноши. А на поверку оказывается, что на их спинах не благородные достойные граждане, а ослы. Которые по сути сами верховые животные. Вот такая социальная несправедливость.
6. Жизнь с уснувшим разумом
Гравюра 43. Сон разума рождает чудовищ
Франсиско Гойя. Капричос. Сон разума порождает чудовищ. 1799 г. Музей Прадо, Мадрид. Wikipedia.org
Это самая известная гравюра из Капричос Гойи. Вот как мастер сам прокомментировал ее: “Воображение, покинутое разумом, порождает немыслимых чудовищ; но в союзе с разумом оно — мать искусств и источник творимых им чудес”.
Эту гравюру Гойя задумывал поместить в самом начале альбома. Но по каким-то причинам передумал.
На самом деле, гравюра показывает, в чем корень всех бед человека. И она логично бы смотрелась в самом начале. Отключая свой разум, нами начинает управлять наша глупость. Наши эмоции. Наши страхи. А от этого происходят все несчастья и пороки человеческие.
7. Зависимость от чужой воли
Гравюра 50. Хомячки
Франсиско Гойя. Капричос. Хомячки. 1799 г. Музей Прадо, Мадрид
Гойя показывает людей, готовых жить чужим умом. Они – марионетки. Они физически и ментально зависят от чужой воли.
Потому что не хотят ничего слышать. Их уши под замком. Они не хотят ничего делать. Их руки безвольно висят. Они не хотят видеть правду. Их глаза закрыты. Они лишь рты открыли. Чтобы в них вложили то, что угодно властьдержащим.
Эту гравюру Гойя назвал “Шиншиллы”. Но принято переводить ее “Хомячки”. Так как именно так называют подобных людей в наши дни.
Кстати, никого вам этот гойевский образ не напоминает? Конечно, Франкенштейна. И неспроста. Именно эти “хомячки” когда-то и стали прообразом знаменитого монстра в фильме 1931 года.
8. Глупая наивность
Капричос 52. Чего не сделает портной!
Франсиско Гойя. Капричос. Что не сделает портной! 1799 г. Музей Прадо, Мадрид
Люди преклонились перед грозным монахом-проповедником. Но этот образ мнимый. На самом деле перед ними умело сшитый портным балахон монаха. А под ним ничего, кроме… трухлявого дерева.
Так Гойя обличает людскую наивность. Насколько легко люди “клюют” на внешние атрибуты. Не видя настоящей сути.
Так люди следуют за лже-пророками. Так попадают в лапы бесчисленных мошенников. В общем, идут на поводу своей собственной глупости.
Так если в Испании была цензура, как же гравюры Гойи сохранились? Почему их не сожгли прилюдно на костре? Более того, все непроданные альбомы были выкуплены королём Испании Карлом IV.
Может быть несколько причин. Обычный обыватель не понял. А значит не увидел опасности. Мог и авторитет Гойи сыграть свою роль. К тому моменту он уже был очень уважаемым придворным художником. Самое главное, что его труд дошёл до нас.
Источники:
http://zen.yandex.ru/media/id/5c50a5104d5f1400ad919a43/5c6d87d1e9ad0800b479d17b
http://vakin.livejournal.com/939391.html
http://arts-dnevnik.ru/goya-kaprichos/
Пушкинский музей открыл выставку «Капричос». Гойя и Дали»
Выставка «Капричос». Гойя и Дали» занимает один зал Пушкинского музея. Здесь показывают половину великого и исключительно популярного цикла офортов Франсиско Гойи и половину менее знаменитой и мало популярной серии гелиогравюр Сальвадора Дали с тем же названием и сюжетами. Но если Гойя вложил в свою сатиру пыл, горечь и страсть, то Дали холодно и не дерзко подкрасил его гравюры, кое-что в них дорисовал, как бы попортил, и снабдил новыми названиями. Никакого особого смысла эти внедрения не внесли, скорее, это был еще один артистический жест знатного сюрреалиста, великого мастера эпатажа, к 1977 г., времени издания его серии, заметно уставшего и теряющего задор и популярность.
Жест, однако, вполне удачный, до сих пор соединение двух хорошо знакомых широкой публике имен привлекает зрителей, и выставки двух «Капричос» устраиваются часто. Последняя московская была 12 лет назад в Российской академии художеств, а потом объездила несколько городов страны. Но еще чаще офорты Гойи показывают в разных музеях и выставочных залах мира.
Пушкинский музей постарался обновить показ двух «Капричос» и к парам гравюр добавил еще и пояснения, написанные Гойей, заказав их новый перевод, а также привел названия, данные своим листам Дали. Вообще, музей представляет выставку как проект познавательно-образовательный и делает упор на лекционную программу, в которой запланированы выступления лично знавших Сальвадора Дали Николь Ригаль и Игнасио Гомеса де Лианьо. Французская печатница много лет работала с художником, а профессор с ним дружил. Возможно, их рассказы изменят сложившееся на выставке представление о малой значимости для истории искусства нового воплощения шедевра Гойи.
Не боясь сравнений
Шедевр Гойи удачно использовал не только Сальвадор Дали. Сейчас в музее «Гараж» идет выставка современного американского художника Роберта Лонго, выставившего свои работы вместе с офортами Гойи и рисунками Сергея Эйзенштейна.
На обывательский взгляд Дали не слишком задумывался над своим детищем. Хотя владелец его «Капричос» и куратор выставки Борис Фридман так не считает, объясняя, что художник работал над серией четыре года и чисто коммерческих задач перед собой не ставил. Ему виднее, но только некоторые листы привлекают внимание. Прежде всего заглавный, где автопортрет Гойи поставлен на тело смешного чудовища с соплей на носу, а на заднем фоне изображена условная фигура то ли Дон Кихота, то ли опереточного черта. На одной из гравюр он пририсовывает свои «текущие» часы. Но в основном веселит мрачные гойевские осуждения пороков розовым и желтым цветом, иногда добавляя кровавого красного, как в самый знаменитый лист «Сон разума рождает чудовищ».
В подписях он так же снижает пафос обличений и нравоучений. Если под изображением разодетой девицы, подающей нищенке копеечку, Гойя сетует: «Бог ее простит. То была ее мать», – то Дали смешит: «А также ее отец». «Какая жертва!» – восклицает художник в 1799 г., написав уродливых стариков, пускающих слюни при виде обнаженной груди смущенной девы, но циник другого века над такой сценой только издевается: «Какие чудные вишенки!» Серьезно Дали обращался к наследию Гойи, учась у него композиционным приемам, в других работах. Например, «Ужасы гражданской войны» заставляют вспомнить о «Сатурне, пожирающем своего сына». Так что у автора перепетых «Капричос» сохраняется уважение к оригиналу.
Борис Фридман: «Гойя не только великий художник, но ещё и крупный мыслитель»
Времени до окончания выставки ««Капричос». Гойя и Дали» остается всё меньше, а интереса к фантасмагорическим работам двух великих испанцев у посетителей с каждым днём всё больше: билеты на экспозицию и образовательные мероприятия ГМИИ имени А.С. Пушкина раскупают вмиг. Куратор «Капричос», коллекционер Борис Фридман рассказал корреспонденту ArtУзла Марии Хвалибовой о концептуальном и структурном своеобразии выставки, а также о том, почему раньше российские музеи не покупали издания livre d’artiste и чем объясняется рост популярности графики сегодня.
Борис Фридман — в1988 году основал компанию «Микроинформ», одну из первых негосударственных компьютерных фирм в СССР. Почти всю свою жизнь, с того момента, как начал зарабатывать первые деньги, увлекался коллекционированием книг. С первых лет работы в «Микроинформе», особенно с началом реставрации здания компании, тесно сотрудничает с московскими художниками. Все помнят замечательные календари «Микроинформа» с работами Юрия Аввакумова, Ильи Уткина, Александра Бродского, Леонида Тишкова, Сергея Шутова. Многие любители современного искусства до сих пор их хранят. Фридман с восхищением рассказывает о работе Юрия Аввакумова в здании «Микроинформа» — знаменитой пространственной композиции из колес на лестнице
Мария Хвалибова: Как появилась выставка ««Капричос». Гойя и Дали»? Вы были инициатором — предложили идею, и руководство музея поддержало?
Борис Фридман: Я давно хотел сделать такую выставку — показать Гойю именно вместе с Дали. У меня в голове есть N-ное количество идей, какие проекты хотелось бы подготовить, базируясь на изданиях livre d’artiste из моей коллекции. «Капричос» — это один из эпизодов. Livre d’artiste — направление в искусстве ХХ века, в котором работали практически все первые имена — лучшие художники, скульпторы, даже архитекторы. Такие издания делал не один человек, а целая команда: livre d’artiste — результат совместного творчества автора текста, художника, дизайнера, типографа, печатника и издателя. Главное здесь — оригинальная графика: это может быть или офорт, или литография, или ксилография, но ни в коем случае не просто полиграфия. В livre d’artiste изобразительный ряд не всегда соответствует содержанию. Текст нужен, но он используется скорее как способ представить изображение.
М.Х.: Получается, текст вторичен, находится в подчинении?..
Б.Ф.: Да, в большинстве случаев так. Есть работы, где изображения буквально следуют за текстом, но таких немного… Вообще, «Капричос» — 15-я за 7,5 лет выставка, которую мы делаем на основе изданий из моего собрания. В Пушкинском музее это уже 6-я. Как я говорил, идея появилась давно, и вот наконец подвернулся случай: ко мне пришли из издательства РИП-холдинг и сказали, что готовят книгу «Капричос. Гойя. Дали». Изображения Гойи у них были, а Дали нет. Они знали, что у меня есть издание, и спросили, можно ли воспользоваться, чтобы отснять графику для книги. Я, конечно, разрешил, и тут же пришла в голову мысль: коль готовят издание, значит, пришло время и для выставки. Я обратился с инициативой в музей — моё предложение поддержали. Для издательства единственным условием с моей стороны было предъявить книгу публике лишь после начала «Капричос» в Пушкинском. В книге так и написано: «Выход издания приурочен к открытию выставки».
М.Х.: А как бы вы сформулировали концепцию выставки?
Б.Ф.: Главной задачей было — показать гениальные произведения Гойи «Капричос» максимально приблизившись к тому, что сделал художник. Это непросто, потому что само по себе произведение непростое. Именно поэтому на выставке и появляется Дали в качестве помощника, позволяющего нам ещё с одной стороны, другим взглядом посмотреть на первоисточник. Вся концепция выставки служит одной-единственной цели: сделать так, чтобы посетитель смог увидеть произведения Гойи такими, какими он хотел, чтобы мы увидели их, поэтому все рисунки собраны вместе, ко всем представлены комментарии, которые обычно не показывают, — то есть сама структура выставки выстроена так, чтобы можно было понять, о чём «Капричос» Гойи.
Франсиско Гойя. Капричос. Серия из 80 офортов. «Франсиско Гойя-и- Лусьентес, художник». 1799
М.Х.: Вы сказали, что Дали выступает в роли помощника. То есть в данном случае речь идёт о диалоге с Гойей, иной интерпретации его произведений, а не о борьбе, споре, противоречиях?..
Б.Ф.: Здесь допустимо множество трактовок: искусствоведы увидят одно, посетители — другое… Я, естественно, не претендую на истину: специально глубокими исследованиями предмета не занимался. Когда готовил выставку, разумеется, много читал, смотрел… «Капричос» — очень серьёзная работа Гойи. Не ёрничание, не ирония, не развлечение — о каком развлечении может идти речь, когда он занимался этим 4 года? И работу Дали я рассматриваю как весьма серьёзную. Он вводит в произведения новые элементы, но очень аккуратно, с огромным уважением к Гойе. На мой взгляд, Дали делает это ещё и для того, чтобы привлечь внимание современного зрителя. Причём он не рисует усы, как делал Дюшан у Моны Лизы, — там была игра, была цель поиздеваться в хорошем смысле слова. Здесь этого нет — здесь серьёзная работа Гойи: где-то Дали комментирует, где-то отвечает… Конечно, некая ирония присутствует: всё-таки Дали — сюрреалист. Да и Гойя сюрреалист! Мы не произносим этого вслух, но у него есть масса сюжетов абсолютно сюрреалистических. Я думаю, Гойя ещё этим близок Дали. И «Капричос» Дали — это не эпатаж, а глубокое произведение, позволяющее нам лучше понять Гойю. Но это несамостоятельная работа.
М.Х.: Значит, отдельно показывать произведения Дали нельзя?
Б.Ф.: Думаю, нет. Если показывать Дали отдельно, то получится неправильно и непонятно. Как это будет выглядеть? «Смотрите, вот комментарий к тому, чего здесь нет». Это как с литературным произведением: есть основной текст, в конце — примечания, их можно читать, а можно не читать, в отличие от основного текста, который обязательно нужно прочесть, если хотите понять суть. Здесь то же самое.
М.Х: А почему, на ваш взгляд, особенно важно показать «Капричос» именно сегодня?
Б.Ф.: Потому что это всё — про нас.
Франсиско Гойя. Капричос. Серия из 80 офортов.«Брависсимо!» 1799
М.Х.: Про современный мир?
Б.Ф.: Абсолютно! Гойя не только великий художник, но ещё и крупный мыслитель. И в «Капричос» он выступает как раз философом — высказывает мысли и раскрывает их в своем произведении, в каждом из 80 офортов. Если вы спросите: «Что сделал Гойя?», я пойду в зал и буду читать объявление о начале продаж «Капричос», написанное Гойей. Он сам очень ёмко, очень точно в 3-х абзацах сказал о сути своей работы — добавлять ничего не надо. А говоря о своей работе он заодно обозначил, как вообще надо делать социально важные произведения искусства. Это не просто объявление о продаже, это — манифест. Гойя высмеял пороки людей, недостатки мироустройства, власть, он сумел подняться до такой степени обобщения, что показал эти черты как характерные для всего общества. И к сожалению, мало что меняется: все эти проблемы живут в веках, живут сегодня. Поэтому так важно о них говорить.
М.Х.: Мне кажется, сама выставка «Капричос» — это своего рода livre d’artiste: есть текст — комментарии Гойи — и есть иллюстрации к нему — офорты Гойи и Дали.
Б.Ф.: Совершенно верно. Такой формат оправдан здесь, потому что это литературное произведение Гойи. Я даже думаю, что можно было бы сделать отдельное издание, если печатать сейчас офорты и комментарии, — получился бы livre d’artiste в чистом виде! Вот только доски уже использовать нельзя…
М.Х.: Что касается комментариев: сначала появился так называемый «официальный комментарий» Гойи, потом — новый комментарий Дали. В Пушкинском сейчас проходит большая образовательная программа — в некотором смысле тоже комментарий, только уже кураторский. «Капричос» — сложный материал, требующий пояснений?
Б.Ф.: Именно так. Материал сложный. Казалось бы, Гойя говорил о простых истинах, но говорил он в очень тяжелых условиях — условиях инквизиции. Он не мог говорить прямо — везде иносказания, подтексты, скрытые смыслы. В этом и заключается сложность: надо суметь пробиться через эти полунамёки и увидеть суть того, что он хотел сказать. Для этого и сделана внушительная образовательная программа. Кстати, профессор Мадридского университета Вирхиния Албаран Мартин, которая вела первую лекцию, сказала, что считает нашу выставку одной из лучших, посвященных Гойе, которые ей когда-либо доводилось видеть. Должна была ещё Николь Ригаль выступать, но она, к сожалению, попала в больницу: Николь лично знала Дали и печатала его «Капричос». Сделала 7 изданий — одно из них представлено на нашей выставке. Следующей была лекция писателя, философа Игнасио Гомеса де Лианьо, написавшего воспоминания о встречах с Дали. Скоро приедет директор Дома-музея Пикассо в Малаге, расскажет о творчестве художников, об исторической обстановке в Испании в конце 18 века. Ещё будем делать презентацию издания «Капричос. Гойя. Дали» — точная дата пока не определена. Плюс музыкальный вечер намечается. Оказывается, итальянский композитор Марио Кастельнуово-Тедеско написал к 24 офортам Гойи музыкальные произведения для гитары — я и не знал!.. Появилась идея сделать концерт в музее — это должно быть очень интересно! Представляете: на стенах — огромные изображения гравюр, а на сцене — гитаристы, исполняющие оригинальное содержание этих гравюр!
М.Х.: Да, звучит впечатляюще! Насколько я знаю, в истории «Капричос» есть ещё один новый поворот: теперь в Главном здании представлены 12 работ японского художника Ясумасы Моримуры…
Б.Ф.: Да, не так давно открылась его выставка в Галерее искусства стран Европы и Америки. Моримура работает в жанре присвоения и сделал несколько фотографий с сюжетами из «Капричос». Их должны были показывать в Галерее, но «придержали» специально для нашей выставки. Вообще, «Капричос» вызывает большой интерес и у посетителей, и у прессы. И сколько всего вокруг одного события происходит: презентация книги, музыкальный концерт, «Новые «Капричос»» Моримуры!..
Сальвадор Дали. «Капричос» Гойи Сальвадора Дали. «Нет». 1977
М.Х.: Читала в одном из ваших интервью, что вообще в последнее время растёт интерес к графике. Чем появление такого тренда объясняется? Почему это происходит?
Б.Ф.: Да, это действительно тренд. Во всём мире так, потому что живопись, да и вообще искусство, растёт в цене, и те коллекционеры, которые раньше собирали картины, теперь не имеют возможности их приобретать. То есть стоимость работ увеличивается быстрее, чем доходы собирателей. Живописные произведения стоят уже десятки, а то и сотни миллионов!.. Переключаются на графику. А если профессиональные коллекционеры выбирают графику, значит, и галереи начинают выставлять больше графики, а где им её брать? Они ищут livre d’artiste, разбирают по листочкам и вывешивают. Тиражи изданий падают, стоимость их растет… Это целый ряд факторов, цепляющихся один за другой. Пройти по галереям Парижа, Нью-Йорка, Сан-Франциско — там на стенах сейчас практически нет живописи. А если и есть, то современная. А классической, прошлого века — скажем, Пикассо, Миро, — очень мало. Но зато стены полностью завешаны печатной графикой.
М.Х.: И напоследок — о планах: встретилось мне в одном из материалов, что вы собираетесь делать выставку «Скульпторы в livre d’artiste»…
Б.Ф.: Это пока только идея: я предложил музею, мы сейчас обдумываем, но сроки ещё не назначены. Великолепные livres d’artiste делали Роден, Цадкин, Майоль, Мур, Джакометти… В общем, порядка 20 известнейших имен набирается. Хотелось бы попробовать показать их вместе. Все скульпторы — прекрасные графики, ведь прежде чем делать статую, они её рисуют — линии, тонкости, мельчайшие детали… Очень интересная работа должна быть.
М.Х.: А принимать участие в жизни Дома текста, который должен открыться в 2019 году как часть комплекса «Музейный городок», будете?
Б.Ф.: Да, конечно! Я уже участвую. Процесс идёт — мы консультируемся, обсуждаем, как и что делать. Большая часть Дома текста будет занята livre d’artiste, там предусмотрены выставочные залы специально под эти издания.
Франсиско Гойя. Капричос.«Погоди! Еще не домазали». 1799
М.Х.: Вы будете свои издания предоставлять во временное пользование?..
Б.Ф.: Сейчас этот вопрос открыт. У самого музея практически нет работ livre d’artiste — надо понять, как решить эту проблему… Очевидно, что делать Дом текста и говорить о таких изданиях, не имея их, нельзя. Поэтому будем думать, как эти фонды наполнить. Ещё время есть, почти 2 года.
М.Х.: Как вы считаете, почему наши музеи не покупали издания livre d’artiste в своё время?
Б.Ф.: Глупость. Великая глупость. Непонимание, незнание, недальновидность — как угодно назовите. Музеи могли за небольшие деньги — тогда цены были невероятно низкие! — получить потрясающее собрание. На Западе ведущие музеи имеют огромные коллекции этих изданий. У нас, к сожалению, очень мало работ — только те, что дарили: Шагал много подарил, Делекторская, секретарь Матисса… Сам музей, по-моему, ничего толком не покупал — жаль. Но оправдание этому тоже есть: раньше livre d’artiste у нас не ценились. Эта работа сравнивалось чуть ли не с полиграфией: ничего особенного, какая-то печатная техника!.. Тогда издания livre d’artiste не то, что не понимали, — они не воспринимались так, как должны были восприниматься. Хорошо, что в последнее время отношение к livre d’artiste коренным образом изменилось.
Офорты Гойи о мрачном и запутанном прошлом
Одним из преимуществ истории искусства является то, что она дает ощущение перспективы. Если вы думаете, что у нас все плохо, с нашим финансовым кризисом, войнами и стихийными бедствиями, просто посмотрите на Испанию конца 18-го и начала 19-го веков. Блестящее, отрезвляющее и дальновидное окно в этот мир дает серия из 80 офортов Франсиско Хосе де Гойя и Люсьентеса (1746-1828) «Los Caprichos (Каприсы)», которая в настоящее время находится в Музее искусств округа Нассау в гавани Рослин.
Гойя сделал гравюры, которые были первоначально опубликованы в 1799 году, на основе рисунков и наблюдений, записанных в двух альбомах, подробно описывающих злоупотребления со стороны Римско-католической церкви, социальные болезни от педофилии до проституции и безудержные суеверия в эпоху революции и террора.
Хотя аристократия также была мишенью, королевские покровители Гойи защищали его после того, как он был передан инквизиции. Гойя был назначен «pintor del rey» (художник короля) двумя последовательными монархами, и в 1803 году он подарил медные пластины для «Los Caprichos» второму из них, Карлу IV, который предоставил единственному выжившему сыну Гойи, Хавьеру. , с пенсией.
Личная борьба Гойи также заслуживает упоминания. В 1792 году он заболел болезнью — точная природа которой неизвестна, хотя среди возможных виновников — брюшной тиф, болезнь Меньера и отравление свинцом от его красок — и потерял слух. Опасно слишком полагаться на биографии художников для объяснения их работ, но нет никаких сомнений в том, что творчество Гойи вскоре после этого приняло мрачный оборот.
Помимо «Капричос», он наиболее известен тревожными шедеврами «Третье мая 1808 года» и гравюрами «Военные бедствия», в которых запечатлены зверства во время наполеоновских вторжений; и необычные «Черные картины», нанесенные прямо на штукатурные стены дома за пределами Мадрида, в котором он жил ближе к концу своей жизни.
Текущая выставка, на которой представлено первое издание офортов, приобретенных непосредственно у Гойи герцогом и герцогиней Осуной около 1799 года, начинается с изображения, которое использовалось в качестве фронтисписа. На гравюре изображен автопортрет Гойи в элегантной бобровой шляпе, куртке и галстуке. Слова «Франсиско Гойя-и-Люсьентес, художник» написаны плавным шрифтом под портретом. На этом изображении вы также можете увидеть, как Гойя использовал акватинту, относительно новую технологию печати в то время, которая использовала гранулированную смолу для создания смывов, усиливая затемненные участки, созданные линиями, вырезанными на медной пластине.
Самый известный офорт из этой серии, который, по мнению многих, Гойя рассматривал в качестве обложки публикации, появился намного позже. «Сон разума порождает чудовищ» (фото 43), которое обычно встречается в учебниках истории искусства, посвященных этому периоду, изображает художника с поджатой головой, лицом вниз в руках, лежащим на столе с инструментами для рисования вокруг него. Совы, летучие мыши и монстры роятся над ним, а на полу рядом с ним сидит кот с широко открытыми глазами.
Хотя немного знать иконографию конца 18 века не повредит — совы олицетворяли безумие; летучие мыши означали невежество; кошки были признаком колдовства — легко увидеть, как образ Гойи передает смятение в эпоху перемен.Он прославляет разум Просвещения или романтическую иррациональность? Верит ли он в способность человека действовать, или он говорит нам пригнуться, укрыться и вернуться, когда берег будет чистым?
Неопределенность была достоинством во многие периоды европейского искусства, особенно когда инквизиция дышала вам в шею. Но даже в этом случае критика духовенства Гойей откровенна на таких пластинах, как «Хобгоблины» (фото 49), где они изображены пьяными и прожорливыми упырями. «Удар» (фото 69), одно из самых ужасающих изображений, с графически вздутым ребенком в центре, обращается к педофилии.Проститутки и ведьмы появляются часто, иногда вместе. В «Симпатичном учителе!» (Фото 68) старая ведьма перевозит молодую проститутку на метле. Сова, летящая над ними, фиксирует сообщение: Слово «сова» (búho) на жаргоне означало проститутку.
Истинное преступление появляется в «Потому что она была восприимчивой» (фото 32), где изображена женщина, которая помогла своему любовнику убить ее мужа в 1797 году (также один из чистых акватинтов в сериале). А «Шиншиллы» (фото 50) включают двух персонажей, которые выглядят странно знакомыми: глупые аристократы из названия использовались в качестве моделей для макияжа персонажа Бориса Карлоффа в фильме 1931 года «Франкенштейн.”
Презентация« Лос-Капричос »в музее Нассау, организованная Landau Traveling Exhibitions в Лос-Анджелесе, включает в себя ряд элементов — некоторые хорошие, некоторые не очень, — которые следует отметить.
Одно сомнительное решение заключалось в том, чтобы включить в верхние части стен галереи крупноформатные репродукции нескольких пластин. С одной стороны, это дополнение к серии, напечатанное крупным шрифтом. Но это также несколько удешевляет презентацию.
Вторая, так себе идея, заключалась в текстах на стенах, которые включают трехсторонние комментарии к каждому изображению: два написаны Гойей, каждое из разных испанских коллекций, и один Роберт Флинн Джонсон, почетный куратор Фонда графики Ахенбаха. Искусство Музея изящных искусств Сан-Франциско.Это скорее академическое упражнение, которое приносит лишь скромные плоды.
Г-н Джонсон также написал прекрасное эссе, хотя оно включает резкий вывод из книги «Гойя» искусствоведа Роберта Хьюза, который сетует на отсутствие современного художника, «который мог бы успешно сделать красноречивое и нравственно актуальное искусство из человеческая катастрофа ». Это типичное суждение стариков о молодых — и, конечно же, мы не можем знать, какой художник из нашего нынешнего момента мог бы быть почитаемым, как Гойя, через 200 лет.
Этот указ о гибели также несколько подорван включением в него работ двух более поздних художников. Эдвард Хагедорн переделал изображения из «Капричос» в рисунок, а Энрике Чагоя — в серию офортов. В произведении г-на Хагедорна «Они наряжаются» примерно с 1930 по 1935 год, после фото 51 в «Лос-Капричос», Гойя взял изображение одного гоблина, представляющего коррумпированного человека, отрезавшего ногти другому человеку, и перерисовав его, чтобы перекликалось с крахом Уолл-Стрит 1929 года. Истребители и вертолет заменяют существ, парящих над человеческой фигурой в Mr.«Сон разума рождает чудовищ» из его сериала 1999 года «Возвращение к Капричосу Гойи», в котором хобгоблинами конца 20-го века были Джесси Хелмс, Джерри Фалуэлл и яппи.
Ни работы г-на Хагедорна, ни г-на Чагойи не столь оригинальны, как работа Гойи. Но оригинальность больше не является стандартной единицей измерения в искусстве. Разумный синтаксический анализ и перепрофилирование ценятся одинаково. И в их цитировании «Лос-Капричос» и демонстрации того, насколько сериал остается актуальным сегодня, оба они красноречивы и морально достаточно важны, чтобы показывать их в непосредственной близости от Гойи.
Лос-Капричос
Прочие объекты, представляющие интерес:
Гойя, Франсиско де Los desastres de la Guerra Оксфорд: уровень 1933 года
12 Основная библиотека
Сп Колл Роксбург 197
Баро, Джульетта Уилсон Гравюры Гойи: Томы Коллекция Харриса в Британском музее Лондон: 1981, уровень 11, главный Lib Изобразительное искусство EH 1304 BAR
Хьюз, Роберт Гойя Лондон: 2003 г., уровень 11, главный либ Изобразительное искусство Ch2304 HUG
Клингендер, Фрэнсис Дональд Гойя в демократических традициях Лондон: 1968 год, главный университет 11 уровня Изобразительное искусство Ch2304 KLI
Розанд, Дэвид.Введение в графику Дженис А. Томлинсон эволюции (см. ниже)
Стедман, Дэвид В. Графика Франсиско Гойи из Norton Simon Foundation, Художественный музей Norton Simon, Inc. и Помона Коллекции колледжа Клермонт [Калифорния]: 1975, уровень 11, главная библиотека Изобразительное искусство Eh2304 1975-S
Стирлинг-Максвелл, Уильям Сэр Анналы художников Испании Лондон: 1848 г., Пристройка библиотечных исследований К4-ф.23-25
Томлинсон, Янис А. Эволюция графики: печатная серия Франциско Гойя, , Нью-Йорк: c1989, уровень 11 Main Lib Изобразительное искусство Eh2304 TOM
Томлинсон, Янис А. Франсиско Гойя и Люсьентес Лондон: 1994, Основная библиотека 11 уровня Изобразительное искусство Ch2304 TOM2
Уильямс, Гвинн А. Гойя и невозможная революция Лондон: 1976 год, главный либ 11 уровня Изобразительное искусство Eh2304 WIL
Los Caprichos — 80 — Офорты Франсиско Гойи
Los caprichos — это набор из 80 гравюр в акватинте и офорте, созданный испанским художником Франсиско Гойя в 1797 и 1798 годах и опубликованный в виде альбома в 1799 году.Эти гравюры были художественным экспериментом: средством осуждения Гойей всеобщего безумия и глупости испанского общества, в котором он жил. Критика далеко идущая и едкая; он выступает против преобладания суеверий, невежества и неспособности различных членов правящего класса, педагогических недостатков, супружеских ошибок и упадка рациональности. Некоторые гравюры имеют антиклерикальную тематику. Гойя описал сериал как изображающий «бесчисленные слабости и безрассудства, которые можно найти в любом цивилизованном обществе, а также от общих предрассудков и обманных действий, которые стали обычным явлением по обычаю, невежеству или личным интересам.Работа представляла собой просвещенную и резкую критику Испании XVIII века и человечества в целом. Неформальный стиль, а также изображение современного общества в Caprichos, делают их (и самого Гойи) предшественниками модернистского движения почти столетие спустя. «Сон разума порождает монстров», в частности, стал культовым. Гойя добавил краткие объяснения каждого изображения к рукописи, теперь находящейся в Музее Прадо; они очень помогают объяснить его часто загадочные намерения, как и заголовки, напечатанные под каждым изображением.Серия Гойи и последняя группа гравюр в его серии «Бедствия войны», которые он назвал «caprichos enfáticos» («выразительные капризы»), далеки от духа беззаботной фантазии, которую обычно предполагает термин «каприз» в искусстве. .
Капричо Гойи | NGV
В 1976 году отдел эстампов и рисунков Национальной галереи Виктории приобрел первую серию рисунков Гойи Los Caprichos . 1 Полный набор Los Caprichos был приобретен через Felton Bequest. Офорты напечатаны теплой светлой тушью сепия на прочной, но мягкой бумаге хорошего качества. Размер каждого листа составляет 32 х 22 см. Это первое издание из восьмидесяти офортов было опубликовано Гойей в виде книги в 1799 году. Он объявил о публикации и продаже серии в Diario de Madrid 6 февраля 1799 года. В этом публичном объявлении он подчеркнул, что
ни в одной из композиций, составляющих эту коллекцию, автор не предлагал высмеять отдельные недостатки того или иного человека.. Живопись (как и поэзия) отбирает из всеобщего то, что считает наиболее подходящим для своих целей; объединяет в одном фантастическом человеке обстоятельства и характеры, которые природа представляет распределенными среди многих; и из этой остроумной комбинации получается то удачное подражание, благодаря которому хороший мастер получает титул изобретателя, а не рабского переписчика. 2 Diario de Madrid , 6 февраля 1799 г., стр. 149–50.
Модель Caprichos , безусловно, имеет универсальное значение.Тем не менее, из-за инквизиции и политической ситуации в Испании Гойе пришлось скрывать истинное значение многих своих гравюр. Поэтому его публичное заявление и многие его рукописные комментарии, содержащиеся в рукописи, находящейся сейчас в музее Прадо, намеренно скрывают конкретные нападки и личные упоминания. Фактически, даже написанные названия для Los Caprichos часто бывают неоднозначными по иронии судьбы. В других современных рукописях, например, в рукописи Аделардо Лопеса де Аяла или в анонимной рукописи в Мадридской национальной библиотеке, указаны личности того периода и даются более конкретные комментарии. 3 Рукопись Лопеса де Аяла появляется в Cipriano Muñoz y Manzano, Conde de la Viñaza, Goya: su tiempo, su vida, sus obras , Madrid, 1887, стр. 327–59. Рукопись Мадридской национальной библиотеки и рукопись Лопеса де Аяла воспроизведены Эдит Хельман, Trasmundo de Goya , Madrid, 1963, стр. 219–41. Современников Гойи явно не обманула его литературная двусмысленность. Отсылки к самим графическим изображениям обычно были слишком четкими. Спустя всего два дня Гойя снял Caprichos с публичной продажи.В письме от 20 декабря 1825 года своему другу Хоакену Ферреру Гойя объяснил, что о нем доложили инквизиции. 4 Это письмо воспроизведено в: Francisco Zapater y Gómez, Colección de cuatrocientas cuarenta y nueve dupliciones de cuadros dibujos y aguafuertes de Don Francisco de Goya , Madrid, 1924, p. 55. Никаких записей о каких-либо судебных процессах не существует. Тем не менее, в 1803 году Гойя подарил Карлу IV медные пластины для Los Caprichos и 240 непроданных наборов первого издания для Real Calcografía. 5 Там же, стр. 55–56.
Первые идеи Гойи для многих из Caprichos представлены в двух альбомах для рисования, известных как альбом Sanlúcar и альбом Madrid. Он начал работу над альбомом Sanlúcar летом 1796 года во время своего пребывания у герцогини Альбы в ее резиденции в Санлукар-де-Баррамеда недалеко от Кадиса. Он рисовал кистью и тушью на обеих сторонах каждой страницы альбома, чтобы создать свою первую унифицированную серию рисунков.Герцогиня Альба появляется на нескольких рисунках, в то время как другие представляют различных молодых девушек, которые могут быть ее слугами. Интимный характер некоторых сцен предполагает, что Гойе было позволено наблюдать самые личные моменты дома Альбы. Его легкие, тонкие мазки и техника стирки идеально передают живые позы фигур и непосредственное настроение каждой сцены. Он показывает нескольких молодых женщин, наслаждающихся летней сиестой или послеобеденной прогулкой, в то время как другие лениво лежат в обнаженном виде.Два рисунка предвосхищают Caprichos . Молодая девушка, одетая как «maja» и сидящая на стуле (рис. 1), является источником Capricho 15 «Bellos Consujos» (Прекрасный совет) (рис. 2), а девушка, которая ее подтягивает. Чулок (рис. 3) становится моделью для Capricho 17 ‘Bien tirada està’ (Хорошо подтянутый) (рис. 4).
Мадридский альбом Гойи, вероятно, был начат в Санлукаре и закончился в Мадриде в 1797 году.Эти рисунки, как и рисунки из альбома Санлукар, нарисованы кистью и тушью на обеих сторонах каждой страницы. Однако страницы больше, тщательно пронумерованы и часто ретушируются Гойей пером и тушью сепия. В первой части альбома изображены «мажасы», занятые любовными встречами с разными женихами-мужчинами. Эти встречи иногда заканчиваются любовными ссорами или даже смертью. В целом же Гойя показывает нам беззаботный мир рококо с концертами, качелями, послеобеденными прогулками и «тертулиями».Композиции сложнее, чем в альбоме Sanlúcar, но тонкий стиль напоминает более ранние рисунки. Однако стиль и настроение резко меняются с появлением листов с рисунками под номерами 55 и 56. 6 Этот лист с рисунками находится в частной коллекции в Париже. Его размеры 23,7 х 15 см. На одной стороне этого листа изображена женщина, похожая на герцогиню Альба, одетую в костюм «маха» (рис. 5). В руке она держит полумаску, и ее сопровождают две замаскированные карнавальные фигуры.Над этим рисунком написано название Mascaras crueles (Жестокие маски). На спине ведьмы впервые появляются в искусстве Гойи (рис. 6). Показано, как они празднуют гротескную ведьмовскую мессу. Внизу страницы Гойя написал значительную надпись «Brujas á bolar» («Ведьмы, собирающиеся летать»). После этой страницы в альбоме преобладают маски, ведьмы и карикатуры. Стиль становится более грубым и угловатым, а на фигурах меньше моделирования и более широкое определение. Краткие подписи, такие как «Confianza» (Доверие) и «Humildad contra soberbia» (Смирение против гордости), вводятся для ироничного подчеркивания значений рисунков.Все эти изменения указывают на новый сатирический замысел, кульминацией которого станет сериал Los Caprichos . Они также выражают чувство растущего разочарования в человеке. Это разочарование, похоже, было вызвано затяжной болезнью и глухотой Гойи, а также тем, что герцогиня Альба отвергала его. Этот отказ привел к тому, что Гойя жестоко напал на нее в нескольких из Caprichos .
Когда Гойя заканчивал рисунки для Мадридского альбома, он постепенно развил идею создания коллекции сатирических эстампов под названием «Sueños» (Мечты).Подготовительные рисунки для этой серии «Sueño» послужили источниками для окончательного Caprichos . Все эти рисунки были выполнены пером и тушью сепия с периодическим добавлением красок индийской тушью cr, в одном случае — сангиной. Гойя подписывал каждый рисунок карандашом и, в некоторых случаях, исправлял заголовок пером и тушью сепии. Двадцать из двадцати шести рисунков «Суэньо» в музее Прадо также пронумерованы карандашом вверху страницы. Пьер Гасье использовал эти числа, чтобы восстановить исходную последовательность «Sueño». 7 См. Пьер Гассье, Рисунки Гойи, Наброски, этюды и отдельные рисунки , перевод Джеймса Эммонса, Лондон, 1975, стр. 73–103. Названия и тематика этой серии имеют много общего с Мадридским альбомом, и, фактически, ряд композиций непосредственно взяты из этого альбома. Напротив, окончательные подготовительные рисунки для большей части Los Caprichos отличаются, поскольку они выполнены сангинальным мелом или краской и никогда не имеют надписей.
Один из важных рисунков «Суэньо» в музее Прадо — это рисунок под номером 18 (рис. 7). Он выполнен пером и тушью сепия и содержит карандашную надпись: «Художник-миниатюрист. Через несколько минут он ухаживает за ней, пересекая площадь Сан-Антонио в Кадисе ». Поперек этой надписи, сделанной карандашом, Гойя написал чернилами:« Древнее и современное, источник гордости ». 8 Полная надпись на испанском языке:« Pintor de миниатюра.A minutos la corta [т.е. кортежа] аль-крусар-ла-Пласа-де-Сан-Антонио-де-Кадис. Antiguo y moderno, Origen del orgullo ». Две основные фигуры взяты из рисунка из Мадридского альбома. 9 Этот рисунок воспроизведен в книге Пьера Гасье, Рисунки Гойи, Полное собрание альбомов , перевод Роберта Аллена и Джеймса Эммонса, Лондон, 1973, стр. 80, пл. B.40. Этот рисунок «Sueño», в свою очередь, послужил источником для Capricho 27 «Quien mas rendido?» (Какой из них более преодолен?) (Рис.8). Фактически, две основные фигуры: собаки, женщина слева, женщина позади основной группы и женщина со старой Селестиной справа очень похожи как на рисунке «Суэньо», так и на гравюре. Однако рисунок имеет подробный фон, изображающий колокольню и городские стены. Башня напоминает башню церкви Сан-Антонио в Кадисе и, вероятно, была нарисована Гойей во время его пребывания в Кадисе летом 1796 года. Мужчина похож на Гойю, а женщина в костюме «маха», безусловно, должна быть герцогиней Альбы. .Собака слева — та же, что изображена на портрете герцогини Альбы Гойи 1795 (Коллекция Альбы, Мадрид). На рисунке и офорте две собаки повторяют позы мужчины и женщины. Одна собака ласкается перед другой, как художник лается перед герцогиней. Рукопись Лопеса де Аяла и Рукопись Мадридской национальной библиотеки идентифицируют две фигуры в Capricho 27 как Гойю и герцогиню Альба. Рукопись Прадо, однако, носит более общий характер.В финале Capricho Goya исключил конкретные ссылки на Кадис. Точно так же он придает произведению более универсальное значение, комментируя взаимные любовные обманы, существующие между мужчиной и женщиной. Он утверждает:
Что больше преодолено? Ни того, ни другого. Он шарлатан любви, который говорит им всем одно и то же, и она думает отменить 5 свиданий, которые она назначила между 8 и 9, а сейчас 7:30.
Гойя и герцогиня Альба также появляются в Capricho 19 «Todos Caerán» (Все падет) (рис.9). На этом офорте две пышные девушки ощипывают человека-птицу, а толстогубая старая сводница радостно смотрит вверх туда, где другие крылатые мужчины летают вокруг женщины-птицы, сидящей на дереве в качестве приманки. На подготовительном рисунке красным мелом у женщины-птицы выпуклая грудь и черты лица королевы Марии Луизы (рис. 10). Человек-птица, который прилетает слева в военной шляпе и с мечом, напоминает фаворита королевы Мануэля Годоя. Его подбородок, меч и шляпа похожи на те, что на портрете Мануэля Годоя Гойи «» (Real Academia de San Fernando, Мадрид).Голова в профиль женщины-птицы напоминает «Конный портрет » Гойи «Портрет Марии Луизы » из музея Прадо. Гойя, несомненно, понимал, что эта атака на Королеву была опасно очевидной, поскольку он изменил окончательный офорт. Он придал женщине-птице черты герцогини Альбы и поместил рядом с ней человека-птицу с его собственным лицом. Тем самым он прокомментировал свои отношения с герцогиней Альбой. Однако общий смысл печати выходит за рамки этой конкретной ссылки. Он показывает, как красивые женщины бесчувственно заманивают мужчин, а затем эксплуатируют их, но также показывает, что мужчина является жертвой его собственной глупой чувственности.В комментарии Гойи говорится: «И те, кто вот-вот упадет, не услышат предупреждений от тех, кто упал! Но лекарства нет: все рухнет ».
Фигура с чертами герцогини Альбы также появляется в Capricho 61 «Volaverunt» (рис. 11). Название — это латинское слово, которое использовалось в испанском языке в эпоху Гойи для юмористического обозначения того, что улетело или ушло навсегда. 10 См. Jose López-Rey. Caprichos Гойи: красота, разум и карикатура , Princeton, 1953, I, p. 151. В известной пьесе испанского драматурга Рохаса Соррильи (1607–1648) « Lo que queria ver el Marqués de Villena » («Что хотел увидеть маркиз де Вильена») этот термин используется в связи с темой колдовства. Колдун Филено пытается убедить маркиза де Вильена в существовании колдовства, заставляя декорации и фигуры улетать. Персонаж Замбапало комментирует: «Волаверунт.’ 11 Хулио Каро Бароха, Teatro popular y magia , Мадрид, 1974, стр. 61–62. Гойя также связывает это слово с колдовством, показывая герцогиню Альбу, летящую над группой из трех ведьм. Они летят к герцогине в трех разных направлениях, но носят жакеты maja, похожие на ее. Она расправляет мантилью и взмахивает крыльями бабочки, которые вырастают из ее головы. Эти крылья, кажется, указывают на то, что она переходит от человека к человеку, как бабочка от цветка к цветку. Офорт с горечью комментирует отчуждение Гойи от герцогини Альбы. 12 На одном из самых значительных рисунков «суэньо» в музее Прадо изображен Гойя, страстно сжимающий руку герцогини Альбы. У нее два лица, символизирующие ее двуличие, и крылья бабочки, символизирующие ее непостоянство. На рисунке написано «Sueño. De la mentira y la ynconstancia ’(Сон. О лжи и непостоянстве). Однако на более универсальном уровне эта женщина с крыльями бабочки символизирует женскую непостоянство и непостоянство. Ее раздутая гордость и тщеславие возвышают ее без помощи колдовства.Как говорится в комментарии Гойи:
Группа ведьм, служащих пьедесталом для этой модной леди, скорее украшение, чем потребность. Есть головы, настолько набухшие от горючего газа, что они могут летать без помощи воздушного шара или ведьм.
Дизайн Гойи для фронтисписа его серии «Sueño» находится в музее Прадо (рис. 12). Он выполнен пером и тушью сепия, содержит три надписи. В верхнем поле написано «Sueño I» (Первая мечта). На боковой стороне стола написано «Универсальный язык.Нарисовано и выгравировано Франсиско де Гойя в 1797 году ». На нижнем поле написано« Автор мечтает. Его единственное намерение — изгнать вредные общепринятые убеждения и увековечить с помощью этой работы Caprichos твердое свидетельство истины ». На рисунке изображен сидящий художник, ссутулившийся над своим столом в глубоком сне. За ним прячутся летучие мыши, совы и зловещий кот с блестящими глазами. В более ранние века такие животные были связаны с колдовством из-за веры в то, что дьявол может преобразовать своих последователей в эти и другие формы животных.Лопес-Рей указывает, что в мифологии летучие мыши являются адскими божествами сновидений, и наводит на мысль физиогномиста о «неблагородной страсти, избегающей света». 13 Лопес-Рей, указ. соч., стр. 137. На рисунке эти различные создания тьмы и суеверных верований не могут проникнуть через выдающуюся дугу света, расположенную над спящим художником. Лучи света исходят из его головы и связывают его с этой светящейся дугой. Этот свет является светом разума или просвещения и предназначен «для изгнания вредных убеждений, которых обычно придерживаются».Таким образом, рисунок символически противопоставляет свет тьме, реальность мечте и просвещение суеверным верованиям.
Соответствующий рисунок пером и тушью сепия в музее Прадо также изображает сидящего художника, спящего над столом (рис. 13). Светящейся дуги нет, но лучи света исходят от его головы, освещая его частично видимое лицо. К его стулу по диагонали прислонена медная пластина с выгравированным изображением Минервы, богини мудрости и искусств. Кот выходит из-за стула и смотрит на зрителя, а над ним другой кот с крыльями присоединяется к орде адских летучих мышей.Различные лица других животных смешаны с человеческими лицами. Осел со скрещенными копытами возглавляет сцену как символ безумия и глупости человека. В центре этих закрученных видений появляются профиль и два вида лица Гойи спереди. Он показывает себя в ловушке неконтролируемого мира снов. Человеческие лица и животные кружатся вокруг него, как бурные воды бесконечного водоворота. Эти хаотические, бессвязные образы доминируют в абсурдном мире, где свет и разум не могут бороться с человеческими суевериями, глупостью и иррациональностью.
Первым рисунком «Суэньо»Гойи стал Capricho 43 в последней гравированной серии (рис. 14). Знак и складки на этом чертеже показывают, что он действительно был перенесен на медную пластину, на которой было выгравировано Capricho 43 . Окончательный офорт был первоначально задуман как фронтиспис для Los Caprichos , как указано в рукописи Мадридской национальной библиотеки, в которой говорится: «Фронтиспис этой работы: когда люди не слышат крика разума, все превращается в видения».Однако позже Гойя передумал и использовал свой язвительный автопортрет в цилиндре в качестве фронтисписа (рис. 15). Он также изменил название серии с Sueños на Los Caprichos . Тем не менее, он сохранил сновидческий вид своих первоначальных замыслов. Термин «капричо» на испанском языке относится к произведениям, в которых художник использует свое творческое изобретение, чтобы отойти от традиционных правил искусства. 14 Словарь Real Academia Española дает следующее описание слова «capricho» — «Obra de arte en que el igenio rompe, con cierta gracia o buen gusto, la observancia de las reglas», Diccionario de la Lengua Española , Мадрид, 1956, стр.257. Для анализа многих возможных значений термина «капричо» в эпоху Гойи см. Paul llie, «Capricho / Caprichoso: A Glossary of Eighteen-Century Usages», Hispanic Review , XLIV, 1976, pp. 239–2 55. Для Гойи этот термин означал все, что мог делать художник, не обремененный официальными заказами. Как он заявил в знаменитом письме Бернардо де Ириарте:
Я посвятил себя написанию ряда кабинетных картин, в которых мне удалось сделать наблюдения, для которых обычно нет возможности в заказных работах и в которых «капричо» и изобретение не имеют границ. 15 Zapater y Gómez, op cit., P. 53.
Между рисунком Capricho 43 и оригинальным рисунком Sueño есть несколько важных отличий. В отличие от рисунка и других Caprichos , этот офорт имеет надпись, которая эффектно вписывается в композицию. В нем говорится: «EΙ Sueño de la razón произвести monstruos» (Мечта разума порождает монстров). Гойя уменьшил гигантскую летучую мышь на рисунке и переместил ее выше в дизайне, чтобы сделать больший акцент на своей спящей фигуре.Он также уменьшил количество света, увеличил количество летучих мышей и сов в небе и поместил новую группу из четырех сов и кошку позади своего стула. Одна сова рядом с художником схватила подставку для карандашей и, кажется, протягивает ему. Совы — традиционные символы тьмы, глупости и невежества. Однако они также являются символами Минервы, богини мудрости и искусств. Эта выдающаяся сова, кажется, сочетает в себе оба значения, побуждая Гойю объединить свой разум с его фантазией. Дуга света, сдерживающая силы тьмы на рисунке, исчезла.Теперь в зловещем окутанном небе рои ночных существ. Гойя показывает себя в самом центре этого непросвещенного мира. Он, как и человечество в целом, может преодолеть суеверия, невежество и иррациональность, только объединив разум с фантазией. Как заявляет Гойя в своем комментарии, «Фантазия, покинутая разумом, порождает невозможных монстров: вместе с ней фантазия является матерью искусств и источником всех его чудес».
За оригинальным фронтисписом Гойи к сериалу «Sueños» следовали девять сцен колдовства и колдовства.Однако в финальной версии Caprichos Гойя поместил эти колдовские сцены после Capricho 43 : «Мечта разума порождает монстров». Он сопоставил сцены социальной сатиры в первой половине со сценами колдовства во второй, чтобы показать взаимосвязь между иррациональными социальными злоупотреблениями человека и суеверными верованиями. Он рассказал о похотях первой части ведьмам второй части, поскольку видел и то, и другое как добычу порока и зла. Для него ведьмы были циничными наблюдателями за жизнью, которые создавали препятствия и смеялись над всем.Он использовал их, чтобы высмеивать суеверия и зло своего времени, но, вероятно, он также испытывал к ним определенную симпатию. Он показал их как злых существ, но также как беззаботных «полуночников», которым нужна была только метла, чтобы отправиться на поиски приключений.
Использование Гойей предметов колдовства также отражает интерес к сверхъестественным темам, который преобладал на протяжении всего восемнадцатого века в Испании.Испанские писатели того периода, такие как Фейхо, Торрес Вильярроэль, Кадалсо, Ириарте, Моратин и даже Ховельянос, очаровывали своих читателей рассказами о магических ужасах и колдовстве. Испанская публика стекалась в театр, чтобы увидеть пьесы о магии и сверхъестественном, такие как « Marta la Romarantina», «El magico de Salerno», «La peregrina doctora», «El hechizado por fuerza» и «Duendes son los alcahuetes y el espiritu foleto ». Работы Падре Фейхоо показывают, что вера в ведьм все еще существовала во многих частях Испании.Также в Арагоне, родном регионе Гойи, легенды о колдовстве оставались живыми в воображении простых людей. Недалеко от Бараона в провинции Сория равнина, известная как «Кампо де Брухас» (Поле ведьм), считалась местом встречи как ходячих, так и летающих ведьм. Даже в Мадриде были особняки с привидениями, такие как дом под названием La Casa del Duende (Дом гоблина), расположенный на улице Calle del Conde Duque de Olivares. 16 Луис Бонилья, Historia de la Hechicería y de as Brujas , Мадрид, 1962 г., стр.278–79.
Кроме того, близкий друг Гойи, драматург Леандро Фернандес де Моратин, работал над новым изданием самого известного судебного процесса над колдовством в истории Испании, The Auto de Fe, празднуемого в Логроньо 6 и 7 ноября , 1610 . Моратин, возможно, начал свое издание и сатирические заметки еще в 1797 или 1798 году. 17 Helman, op. соч., стр. 186. Вполне вероятно, что он показал Гойе подготовительную рукопись.
Второй рисунок «Sueño» представляет сцену колдовства (рис.16). Он выполнен пером и тушью сепия и изображает двух ведьм, пытающихся летать. Внизу страницы есть подпись карандашом, которая гласит: «Испытание начинающих ведьм во время их первого полета, и они со страхом испытывают себя для выполнения этой задачи». В итоге этот рисунок стал Capricho 60 «Ensayos» (Испытания) ( рис.17), который Манускрипт Прадо описывает следующим образом: «Мало-помалу она делает успехи. Сейчас она делает свои первые шаги и со временем узнает столько же, сколько и ее учитель.’Рисунок и гравюра очень похожи, но имеют некоторые существенные различия. На земле в обоих мы видим человеческий череп, кость, мертвое животное со связанными ногами и двух кошек рядом с горшком с мазью с двумя ручками. Есть также две катушки, которые, согласно Лопес-Рей, «скорее всего, являются символами индивидуальных судеб ведьм, которые, по их мнению, они вырвали у Судьбы благодаря своему пакту с сатаной». 18 López-Rey, op. соч., стр. 150. На рисунке центральная кошка имеет широко открытые глаза и смотрит немного в сторону.В офорте, однако, у него более зловещие прищуренные глаза, и он прямо смотрит на зрителя. Козел-дьявол с закрученными рогами и сверкающими глазами похож в обоих, но на эскизе он выглядит более загадочным из-за эффектов затенения вокруг его тела. Коробчатый объект справа от эскиза исчезает на офорте. Небольшие холмики в левой части рисунка приобретают в офорте ярко выраженные диагональные формы. В офорте более эффектно использованы светлые и темные контрасты, чтобы выделить козла и летающие фигуры.На скетче летящая ведьма справа старая и уродливая, с длинной зубастой улыбкой. Однако на гравюре она молода и привлекательна, с меньшей улыбкой и более правильными чертами лица. Что наиболее важно, центральная ведьма явно изображает женщину на эскизе, но на гравюре выглядит как мужчина. Молодая ведьма тянет его за ухо, и он хмурится в ответ. Поэтому в офорте Гойя добавил еще один уровень смысла. Теперь он комментирует супружеские отношения. Рукопись Мадридской национальной библиотеки ближе к актуальной теме в своем комментарии: «Для супружеской пары прекращение половых отношений, постоянные ссоры, грабежи и постоянная походка на кошек — это испытания и начало рогоносца.’
Интересно проследить один из оригинальных рисунков Мадридского альбома Гойи до его окончательной концепции в виде принта Caprichos . Таким образом можно изучить эволюцию сочинения и сатирического смысла Гойи. На одном из рисунков Мадридского альбома внизу есть надпись «Caricatura alegre» (Веселая карикатура) (рис.18). Он выполнен тушью, нанесенной индийской тушью, и может быть датирован периодом между 1796 и 1797 годами. На нем изображены пять монахов, сгруппированных вокруг стола. У главной сидящей фигуры слева очень фаллический нос, который опирается на палку, так что он может набить себя ложкой. Центральный монах также держит ложку и имеет удлиненное угловатое лицо с опухшими глазами и плоским носом. Фигура, сидящая справа, имеет черепоподобное лицо и демонически ухмыляется. Стоящий позади монах с острым лицом держит миску с едой и смотрит на сидящего монаха с длинным носом.Второй стоящий монах, которому лишь слегка подсказывают кончиком кисти, поворачивается, чтобы посмотреть на другие фигуры. Он держит поднос и у него ярко выраженный крючковатый нос. Натюрморт на столе с бутылкой вина, куском хлеба и тарелками с едой представлен лишь вкратце. Фон и сторона стола обработаны в технике свободной заливки. Фигуры обозначены широко, без множества деталей, а их угловатые одежды выделяются на темном фоне мыла. Широкая, свободная техника этого произведения прекрасно передает сатирический смысл Гойи.Он использует эту ироническую «веселую карикатуру», чтобы комментировать монашескую похоть и обжорство.
Вторая версия этого предмета представлена на рисунке «Sueño» под номером 25 (рис. 19). Он выполнен пером и тушью сепии, а внизу есть надпись: «Сон о людях, которые нас ели». Фигура на левом фоне была удалена, и теперь на ней изображено козлоподобное существо. его место.Композиция по-прежнему задумана в виде двух треугольных групп, но у сидящего слева монаха больше нет большого фаллического носа. У него и центральной фигуры головы более округлые. Оба закрывают глаза и слепо ложат еду в разинутые рты. Лицо сидящего справа монаха больше не похоже на череп. Теперь у него прожорливая ухмылка, как будто он облизывает свои отбивные. Более простоватый монах-официант сзади смотрит на свой поднос, на котором стоит человеческий череп. Более детально прорисованы детали натюрморта на столе, добавлены стакан и нож.Тени обозначены очень точными параллельными штрихами пера, и вся работа намного более детализирована, чем первый набросок. В правом верхнем углу есть дуга света, напоминающая дугу на первом рисунке «Sueño», озаглавленном «Универсальный язык». Кажется, эта светящаяся дуга не может проникнуть в эту темную, непросветленную сцену. Группировка фигур напоминает картины «Ужин в Эммаусе » таких художников, как Караваджо и Рембрандт. Однако Гойя переворачивает значение этого религиозного предмета и показывает нам прожорливых монахов, которые явно слепы к посланию и значению Христа.Он концентрируется именно на чревоугодии монахов, но коза на заднем плане также может относиться к похоти. Человеческий череп на подносе указывает на то, что эти монахи живут за счет своих последователей. На этом рисунке Гойя высмеивает чрезмерное богатство и чрезмерное развлечение монашеских орденов своего времени.
Третий рисунок этого предмета выполнен в сангинах (рис. 20). Это гораздо менее подробное исследование, очень напоминающее финальную модель Capricho . В отличие от предыдущих рисунков, объекты на столе практически не обозначены.У сидящего слева и монаха в центре глаза прищурились. Их рты — это зияющие пещеры, а лысым головам уделяется больше внимания. Сидящая фигура справа более демоническая и имеет роговидные пучки волос. Стоящий официант больше похож на монаха, чем в ручном кабинете. Он все еще смотрит на свой поднос, но теперь он пуст. Область справа теперь представляет собой большой арочный проем, напоминающий зияющие пещерные рты монахов. Отсутствие деталей и широкая трактовка этого произведения напоминают «Веселую карикатуру».Однако здесь Гойя создает более упрощенные и драматические контрасты света и тьмы. Он устраняет любые упоминания о похоти и сильно концентрируется на чревоугодии монахов.
Последний Capricho — номер 13 — имеет более галлюцинаторный эффект (рис. 21). Все фигуры в темноте, кроме сидящего слева монаха. Диагональные лучи света падают на его голову, плечи и нижнюю одежду, а также на часть стола. Полировка используется для выделения воротника, носа и рук центрального монаха и лысой головы сидящего монаха справа.У левых и центральных монахов по-прежнему зияющие пещеристые рты, но теперь их глаза приоткрыты. Центральный теперь полностью лысый и с острыми зубами. Фигура справа наклоняет голову внутрь по диагонали и демонически ухмыляется, обнажая три зуба. Официант-монах смотрит на группу и вспоминает фигуру из «Веселой карикатуры». Аркообразная область справа четко очерчена, но теперь полностью затенена акватинтой. Мало света проникает в этот кошмарный мир излишеств.Ироничная выгравированная надпись «Están calientes» имеет двоякое значение: монахи горячие и «в тепле». Связывая чревоугодие монахов с их похотью, эта надпись вызывает ассоциации с «Веселой карикатурой» Гойи. Capricho эффективно описан в рукописи Лопеса де Аяла: «Глупые монахи набивают себя во время еды в своих столовых, смеясь над миром; как они могут быть совсем не горячими [в жару]! »
Рисунок«Sueño» под номером 27 предвосхищает знаменитую серию ослов в Los Caprichos (рис.22). Он выполнен пером и чернилами сепии и содержит карандашную надпись: «Ведьмы, переодетые в обычных врачей». Эдит Хельман указала, что в испанской литературе восемнадцатого века было довольно распространено изображать людей в виде ослов. Она упоминает Memorias de la insigne Academia Asnal ( Records of the Famous Asinine Academy ), написанные неким доктором Баллестеросом. Эта книга стихов с гравюрами ослов была опубликована в Байонне в 1792 году. 19 Helman, op.соч., стр. 63. Это было хорошо известно в Мадриде, и Гойя, вероятно, видел его копию. Тем не менее его концепция этого рисунка очень оригинальна. Он показывает нам треугольную группу, состоящую из двух врачей-ослов, женщины и пациента-мужчины. Кровать пациента расположена под углом к наблюдателю, а на переднем плане слева находится большой осел-лекарь, который измеряет пульс человека. Женщина кладет правую руку на плечо осла-лекаря и смотрит немного вверх. Еще одна задница в напудренном парике и в больших очках наклоняется вперед из-за кровати.Он радостно читает книгу или рецепт, которые держит в копытах в перчатках. Гойя связывает этих звериных врачей с ведьмами, которые также известны своими смертоносными зельями и мнимыми лекарствами. Здесь может быть автобиографическая ссылка, поскольку Гойя был более чем знаком со зверскими врачами после своей тяжелой болезни. Кроме того, женщина на рисунке любопытно напоминает герцогиню Альбу. Гойя может предполагать, что любовь этой чарующей женщины так же фальшива, как мнимые лекарства этих лекарей-ослов.
На рисунке красным мелом и сангиной Гойя значительно упростил композицию, убрав женщину и большого осла в парике (рис. 23). Эффектный диагональный луч света теперь направляет нас к более неповоротливому врачу-ослу, который помещен ближе к картинной плоскости и показан прямо над пациентом. В отличие от своего аналога на первом наброске, у этого осла ботинки на нижних копытах и бриллиантовое кольцо на вытянутом правом копыте. Его глаза закрыты от незнания, когда он измеряет пульс пациента.Теперь пациент и его кровать располагаются параллельно картинной плоскости, а его голова повернута вверх. На заднем плане виднеется большая занавеска, а за кроватью зловеще парят две темные фигуры.
Заключительный офорт «De que mal morirá?» (От чего он умрет?) — Capricho 40 (рис.24). Это очень похоже на подготовительный рисунок сангвиника, но еще более угрожающе. Есть более резкие контрасты света и темноты из-за того, что Гойя эффективно использовал акватинту. Он использует тонкие параллельные вытравленные линии, чтобы изобразить детали на шубе осла, шарфе, напоминающем ошейник, а также на простыне и наволочке. Глаза глупого доктора снова закрыты, он неловко измеряет пульс пациента. Прикованный к постели мужчина близок к смерти, а мрачные фигуры перед темной занавеской подобны затаившимся призракам смерти.С этим скотским невежественным доктором, который будет его лечить, пациент наверняка умрет. В ироническом комментарии Гойи говорится: «Врач отличный, медитативный, рефлексивный, спокойный, серьезный. Чего еще можно желать? »
Последний Capricho из серии называется «Ya es hora» (время пришло) (рис. 25). На нем изображены четыре монахоподобных монстра, которые потягиваются и зевают на рассвете. Диагонали, образованные их телами и вытянутыми руками, уводят нас обратно в космос, но линии горизонта нет.Все они одеты в монашеские одежды и имеют гротескные лица. Фигура на переднем плане имеет два небольших рога на макушке и несет на талии группу скелетов. Яркий дневной свет, который заливает сцену, указывает на то, что пришло время этим ночным монстрам исчезнуть. Как говорится в комментарии Гойи:
Затем, когда наступает рассвет, каждый продолжает свой путь. Ведьмы, хобгоблины, привидения и привидения. Хорошо, что эти существа не позволяют видеть себя, кроме как ночью и под покровом темноты.Никто не смог узнать, где они закрываются и прячутся днем. Тот, кто сможет поймать логово хобгоблинов и показать их в клетке в 10 часов утра на площади Пуэрта-дель-Соль, не нуждался бы в другом наследстве.
Гойя предполагает, что эти монстры — порождение человеческой иррациональности. Их существование сохраняется из-за плохого образования и суеверных убеждений. Однако, когда рассветает свет разума, эти ночные создания должны исчезнуть. Гойя завершает серию Los Caprichos светлой сценой физического пробуждения, чтобы показать, что чудовища, порожденные непросветленным человеческим разумом, могут быть изгнаны только тогда, когда человек просыпается с разумом.
В Los Caprichos Гойя дал полную свободу мечтам и кошмарам, преследовавшим его во время болезни и роковой встречи с герцогиней Альбой. Он имел в виду их как сатирические обличения невежества, бесполезности и тщеславия общества, в котором он жил. Однако по мере развития рисунков и гравюр они стали универсальным обличением всех пустых банальностей, предрассудков, лицемерия и глупостей непросвещенного человечества. Их письменные названия часто неоднозначны по иронии судьбы, но их графические изображения образуют ясный и простой универсальный язык.В отличие от многих художественных и литературных произведений, Los Caprichos постоянно сохраняет свою актуальность. Они — вечное отражение двуличия, обмана и лицемерия человечества. Они показывают, что человек может улучшить свой мир только с помощью разума.
Фрэнк И. Хекес , преподаватель истории искусств, Университет Ла Троб (1978).
Банкноты
1 Полный набор Los Caprichos был приобретен через Felton Bequest.Офорты напечатаны теплой светлой тушью сепия на прочной, но мягкой бумаге хорошего качества. Размер каждого листа составляет 32 х 22 см.
2 Diario de Madrid , 6 февраля 1799 г., стр. 149–50.
3 Рукопись Лопеса де Аяла появляется в Cipriano Muñoz y Manzano, Conde de la Viñaza, Goya: su tiempo, su vida, sus obras , Madrid, 1887, стр. 327–59. Рукопись Мадридской национальной библиотеки и рукопись Лопеса де Аяла воспроизведены Эдит Хельман, Trasmundo de Goya , Madrid, 1963, стр.219–41.
4 Это письмо воспроизведено в: Francisco Zapater y Gómez, Colección de cuatrocientas cuarenta y nueve dupliciones de cuadros dibujos y aguafuertes de Don Francisco de Goya , Madrid, 1924, p. 55.
5 Там же, стр. 55–56.
6 Этот лист с рисунками находится в частной коллекции в Париже. Его размеры 23,7 х 15 см.
7 См. Пьер Гассье, Рисунки Гойи, Наброски, этюды и индивидуальные рисунки , перевод Джеймса Эммонса, Лондон, 1975, стр.73–103.
8 Полная надпись на испанском языке: «Pintor de miniatura. A minutos la corta [т.е. кортежа] аль-крусар-ла-Пласа-де-Сан-Антонио-де-Кадис. Antiguo y moderno, Ориген-дель-Оргулло. ’
9 Этот рисунок воспроизведен в книге Пьера Гасье, Рисунки Гойи, Полное собрание альбомов , перевод Роберта Аллена и Джеймса Эммонса, Лондон, 1973, с. 80, пл. B.40.
10 См. Хосе Лопес-Рей. Caprichos Гойи: красота, разум и карикатура , Princeton, 1953, I, p.151.
11 Хулио Каро Бароха, Teatro popular y magia , Мадрид, 1974, стр. 61–62.
12 На одном из самых значительных рисунков «суэньо» в музее Прадо изображен Гойя, страстно сжимающий руку герцогини Альбы. У нее два лица, символизирующие ее двуличие, и крылья бабочки, символизирующие ее непостоянство. На рисунке написано «Sueño. De la mentira y la ynconstancia ’(Сон. О лжи и непостоянстве).
13 López-Rey, op. соч., п. 137.
14 Словарь Real Academia Española дает следующее описание слова «capricho» — «Obra de arte en que el igenio rompe, con cierta gracia o buen gusto, la observancia de las reglas», Diccionario de la Lengua Española , Мадрид, 1956, стр. 257. Для анализа многих возможных значений термина «капричо» в эпоху Гойи см. Paul llie, «Capricho / Caprichoso: A Glossary of Eighteen-Century Usages», Hispanic Review , XLIV, 1976, стр.239–55.
15 Zapater y Gómez, op cit., P. 53.
16 Луис Бонилья, Historia de la Hechicería y de as Brujas , Мадрид, 1962 г., стр. 278–79.
17 Helman, указ. соч., стр. 186.
18 López-Rey, op. соч., стр. 150.
19 Helman, op. соч., стр. 63.
«Los Caprichos» Гойи — едкий комментарий
«Лос-Капричос», набор из 80 гравюр и гравюр с акватинтами, созданный испанским художником Франсиско Гойя в 1797 и 1798 годах, считается одним из самых влиятельных произведений искусства в западном мире.
Странные, графические и часто загадочные, эти изображения намного опередили свое время в их резком изображении испанских социальных обычаев и использовались Гойей для критики всего, от богатых и могущественных до крайностей церкви.
Художественный музей Аллентауна представляет прекрасную возможность увидеть этот полный набор ценных гравюр, которые за последние два столетия оказали влияние на таких художников, как Эдуард Мане, Пабло Пикассо и Джаспер Джонс.
«Los Caprichos» — что означает «безумие» или «капризы» — был создан в то время, когда страдал Франсиско Хосе де Гойя-и-Люсьентес (1746-1828), уже почитаемый как художник испанских королей и высшей знати. от загадочной болезни, которая, казалось, изменила не только его художественный стиль, но и его отношение к обществу, превратив его гений из величавого придворного живописца в проницательного общественного критика.
«Мир — это маскарад. Смотри, одевайся и говори, все только притворство. Каждый хочет казаться тем, кем он не является. Все обманывают и никто никогда не знает себя».
Эта цитата из Гойи висит над произведениями как дантеовское предупреждение о мрачном повествовании, которое таится в этих изображениях. Тарелка за тарелкой высмеивают испанские суеверия, нелепые социальные условности и социальные злоупотребления, отмеченные Гойей — и которые, по-видимому, все еще актуальны сегодня.
Эта актуальность иллюстрируется включением работ современных художников Эмили Ломбардо и Энрике Чагойи, а также Эдварда Хагедорна из 1925 года, которые связывают «Капричос» с современными тревожными временами.
«Это современный компонент, который действительно оживляет выставку», — добавляет Фишер, указывая на то, что Чагойя рассматривает Таблицу 51 Гойи с надписью «Они наряжают себя». На нем изображены два гоблина, занятые тщетной повседневной практикой стрижки ногтей на ногах и ухода друг за другом, чего нельзя было ожидать от демонических фигур в 18 веке.
«Чагоя делает здесь небольшую политическую вещь, — говорит Фишер, — привнося послание Гойи в 21 век.»В версии Чагойи два гоблина становятся ведьмами, а ведьмы — Моника Левински и Линда Трипп.
Первоначально изданный Гойей в виде альбома в 1799 году набор гравюр в музее является редким первым изданием, одним из четырех купленных наборов. непосредственно из Гойи герцогом и герцогиней Осуной, прогрессивной испанской парой, которая полностью осознавала, что Гойя высмеивает их собратьев-дворян, а также ужасную инквизицию, которая к тому времени в истории была сведена к роли книжного цензора.
Этот набор гравюр затем попал в руки Педро Фернандеса Дурана из дома маркиза Пералеса, величайшего испанского коллекционера XIX века и крупного дарителя Прадо. Его коллекционный знак присутствует на всех 80 гравюрах.
Выставка была организована Landau Traveling Exhibitions, Лос-Анджелес, совместно с Denenberg Fine Art of West Hollywood, Калифорния.
В музее репродукции расположены в два ряда по 40 штук — но будьте осторожны — здесь так много всего, на что стоит взглянуть, что может быть устрашающе, даже утомительно, чтобы понять всю суть изображений.Каждый из них относительно невелик — примерно 6 на 8 дюймов — и в каждом из них есть две техники печати в одной — травление и акватинта, выполненные в светлом цвете сепии.
Но это странный сюжет: гоблины, монахи, сводники, проститутки, ведьмы, животные, которые ведут себя как человеческие дураки, и аристократы, ведущие себя плохо, втягивают вас в каждую картину. Сказочное качество пронизывает каждую работу, поскольку Гойя иллюстрирует уроки жизни мрачной, юмористической, едкой сатирой, которая способствует статусу художника как «первого из современников».«
» Это было время Просвещения, — говорит Дайан Фишер, главный хранитель музея, — и люди делали частные книги общедоступными. К 1799 году Гойя уже был глухим из-за загадочной болезни. В 46 лет Гойя был придворным художником, который оказался изолированным и замкнутым. Это был конец испанской инквизиции, была безудержная безработица, и это было реакцией на социальные бедствия в Испании ».
Что на самом деле было загадочной болезнью, остается неизвестным. Спекуляции варьируются от сифилиса и полиомиелита до болезни Меньера и отравления свинцом.Известно, что Гойя использовал чрезмерное количество белой свинцовой краски для подготовки своих картин, и его прогрессирующая глухота и приступы физического дисбаланса после 1792 года привели к периоду выздоровления. Два года спустя он появился с новой целью и снова посвятил себя живописи и офорту, а к концу 1790-х годов создал «Лос-Капричос».
Серия начинается с автопортрета Гойи и продолжается в произвольном порядке. Далее следует настоящая комната ужасов и сатиры с подписями, предоставленными Гойей, чтобы доказать свою точку зрения.Например, на фото 2 «Они говорят« да »и протягивают руку первому встречному» показывает молодую женщину, представленную как новую жену очень старого, некрасивого и явно богатого человека. Она носит маску как на передней, так и на задней части головы как символ ее двуличной натуры.
Табличка 12 «Охота за зубами» — жуткая иллюстрация, на которой изображена женщина, крадущая золотые зубы у трупа. Она поворачивает голову в ложном отвращении, когда ее рука тянется ко рту трупа, все еще свисающего на веревке, на которой он был повешен.
Таблички с 37 по 42 — серия, где люди представлены буквально как ослы. Табличка 37 подписана «Может ли ученик знать больше?» и показывает ученика-осла, которого учит учитель осла, причем урок состоит в том, что даже самые мудрые из нас могут передать плохое образование.
Одно из самых знаковых изображений — тарелка 43 «Сон разума порождает чудовищ». Большинство ученых согласны с тем, что на нем изображен сам Гойя, спящий за своим столом, обхватив голову руками, в то время как зверинец диких животных, кажется, поднимается и кружится вокруг него.Сопроводительный текст Гойи гласит: «Художник мечтает. Его единственная цель — изгнать вредные, пошлые верования и увековечить в этой работе капризов твердое свидетельство истины».
«Оригинальные отпечатки продавались примерно по 35 долларов за штуку, — говорит Фишер. «Гойя продал их в магазине, в котором также продавались духи и спиртные напитки». Но «Los Caprichos» не был бестселлером. Известно, что из 245 напечатанных наборов было продано только около 27, и что Гойя снял серию через короткое время на рынке.В конце концов, Гойя пожертвовал пластины и все непроданные копии испанской Royal Calcografia в 1803 году в обмен на пенсию для своего сына.
Акцент на экспонате представляет собой витрина с инструментами для гравировки, подаренными Эмили Ломбардо, а также материалами, предоставленными Институтом экспериментальной гравюры колледжа Лафайет, которые очень похожи на инструменты, которые Гойя использовал два столетия назад. Они показывают, насколько физически изнурительным может быть искусство офорта как тогда, так и сейчас, особенно на руках.«Известно, что рука Гойи в этот момент дрожала», — говорит Фишер.
Тим Хиггинс — писатель-фрилансер.
Джоди Дакетт, редактор
610-820-6704
‘LOS CAPRICHOS’
• Испанский художник Пример: 9049 Франсиско Гойя наряду с работами современных художников Эмили Ломбардо и Энрике Чагойи, а также Эдварда Хагедорна с 1925 г.,
• Когда: с по сентябрь.7
• Где: Художественный музей Аллентауна, 31 N. Fifth St.
• Сколько стоит: Бесплатно
• Часы работы: с 11:00 до 16:00. Со среды по субботу с полудня до 16:00. Воскресенье
• Особое мероприятие: 13:00. 19 августа выступление Ричарда Асте на тему «Гойя и колониальное Пуэрто-Рико: наследие испанского придворного портрета и социальной критики в Карибском бассейне». Асте — хранитель европейского искусства в Бруклинском музее. Билеты: 15 долларов США; 5 долларов США, участники.
• Информация: 610-432-4333, allentownartmuseum.org
Анализ Лос-Капричо Гойи | Майя Егорова
Франсиско Гойя Los Caprichos и Бедствия войны включают темные офорты, изображающие простых испанцев и затрагивающие сложные темы, такие как война, нападение и смерть. Гойя зарекомендовал себя как художник, важный для испанского художественного наследия. Однако сюжеты этих офортов не соответствуют его предыдущим картинам испанских аристократов. В этой статье будет использован формальный анализ «Сна разума» и «Сейчас некогда», где он будет утверждать, что Гойя использует свои предметы, чтобы подчеркнуть темную сторону человечества, и работает с печатной средой, такой как темные гравюры, чтобы раскрыть свое осуждение войны, подтверждая мирное Развитие, в котором Гойя переключается с пешки в искусстве для богатых на художника, который подчеркивает центральные темы его личных взглядов.
Темные наброски в Los Caprichos подтверждают идею о том, что эта серия является новаторской, потому что сюжеты — типичные испанские граждане, показывая, что Гойя перешел от рисования аристократических портретов к рисованию простых людей. Например, гравюра «Сон разума рождает монстров» подтверждает, что Гойя заменил нежность своих ярких религиозных картин мрачной реальностью. На этом офорте художник спит, а над ним летают совы и летучие мыши. Глаза зрителя привлекает большая летучая мышь, летящая над всеми другими существами, и эта летучая мышь имеет самый темный цвет из всех.Элементы разбиты на отдельные части: художник в белом, совы серые, а последний элемент зла - черная летучая мышь — в верхней части офорта. Летучая мышь, расправляющая свои крылья, сообщает, как он распространяет гибель, и он утверждает свое господство, побеждая всех других субъектов. Это способствует чувству безнадежности, поскольку лежа художник предполагает, что он пытается предотвратить обрушившиеся на него ужасы. Более того, этот офорт демонстрирует, насколько оригинальна эта серия, потому что сюжеты Гойи сейчас меняются.Жесткость богатой клиентуры теперь заменяется отчаянием простых людей. Гойя получил признание за завершение «Портрета графа Флоридабланки», и этот успех принес ему титул Первого придворного художника. Los Caprichos отменяет его наследие как признанного художника-портретиста для богатых. В то время как в офорте «Сон разума» изображены монстры, изображающие самого художника, в других его работах серии также изображены проститутки и ведьмы. Los Caprichos занимает заметное место в мире искусства благодаря тому, что делает упор на забытых членах общества.
Экспериментальное использование гравюры Гойей, резко контрастирующее с его традиционным способом рисования красок, триумфально отражает тему повышения доступности искусства, обнажая более суровые стороны испанского общества и осуждая элитарные взгляды. Например, Los Caprichos может служить средством демократизации искусства. В то время как репутация Гойи захватывает богатых с их семьями, этот элемент исчезает в Los Caprichos , поскольку Гойя не уклоняется от изображения бедных.Отключение от живописи элегантности высшего класса говорит о том, как он теперь очеловечивает испанский простой народ и презирает высший класс [1]. Картина Гойи, такая как «Граф Флоридабланка», считается грандиозной, потому что красная форма графа и рука на его бедре демонстрируют его уверенность в себе. Хотя такая картина является синонимом пропаганды, офорты в Los Caprichos не являются рекламным контентом, и Гойя отходит от навязчивой идеи запечатлеть превосходство. Кроме того, цвета, используемые в этой среде, передают наиболее ужасные ситуации в обществе.В своих предыдущих картинах графа Гойя использовал широкую палитру цветов — красный, белый, желтый и зеленый — которые способствуют его миссии рекламировать графа как просвещенного человека. Los Caprichos имеет только два цвета — белый и темный — и вместо этого исследует, как грех возникает в обществе, когда логика и творчество находятся в покое [2]. Это свидетельствует о взрослении и росте Гойи как артиста, поскольку теперь он расширяет свой репертуар и не ограничивается одним предметом.
Бедствия войны — одно из самых ярких произведений Гойи, потому что этот художник смел в своих сюжетах, что свидетельствует о том, что он хочет, чтобы зрители осудили жестокость войны.Это видно на офорте вроде «Сейчас некогда». Чтобы проиллюстрировать это, взгляд зрителя сразу же переводится на мужчину с мечом, центральный образ этой работы, поскольку он пытается убить охваченную паникой женщину. Все компоненты отключены друг от друга: мужчины уверены, а женщины напуганы. Темная одежда мужчин вместе с тем, что они держат женщин, является зловещим признаком будущего изнасилования и добавляет чувство ужаса. Откровенное представление о физическом нападении доставляет зрителю дискомфорт, и это тревожное чувство подчеркивает, как Гойя преуспевает в использовании своих предметов, чтобы понять, как насилие подчеркивает худшее в человечестве.Гойя апеллирует к пафосу зрителя, так как он хочет, чтобы люди поняли, что в том, что мужчины убивают женщин, нет морали. Таким образом, сюжеты Гойи являются инструментами перемен, поскольку зрители смотрят на смерть и понимают, что безоружные женщины скоро примут поражение. Это резкое отличие от изображения графа Гойи: в то время как изображение графа подчеркивает авторитет, Гойя открывает новую ветвь своего творческого пути, когда сталкивается с тревожными темами, такими как война. The Disasters of War — это остро [3], поскольку Гойя показывает отсутствие милосердия, а способность убивать — самая садистская черта человека.
Печатный носитель также является свидетельством того, как Гойя использует гравюры как инструмент, чтобы выделить людей, совершающих бесчеловечные действия, осудить войну, осмыслить свое личное мировоззрение и обозначить свой опытный уровень художника. В качестве иллюстрации на гравюрах изображен только черный цвет — цвет, связанный с убийством и злым умыслом. Печатный носитель также служит для Гойи средством продемонстрировать трагедию войны и сделать политическое заявление о том, как он выступает против войны. Ужасающие офорты рассказывают, как Гойя превращается из художника, который прославлял испанских аристократов, в художника, который теперь имеет большее чувство индивидуальности и делает свои убеждения очевидными в своих работах.
Таким образом, Гойя бесстрашно освещает физические страдания и войну в фильмах Los Caprichos и The Disasters of War . Животные, оружие и напуганные женщины производят неизгладимое впечатление на зрителя. Ужасная реальность того, как война влияет на невинных жертв, также запечатлена через темные гравюры. Изображение простого испанского народа в сочетании с темными цветами является показателем того, как Гойя переходит на новый этап своей творческой карьеры и использует искусство в качестве политического комментария.
[1] Энрикета Харрис, «Современный обзор Caprichos Гойи», The Burlington Magazine, Vol. 106, №730 (январь 1964 г.): 41.
[2] Александр Нехамас, «Сон разума рождает чудовищ», Репрезентации , Vol. 74, №1 (весна 2001 г.): 38.
[3] Хесуса Вегас, «Датировка и интерпретация бедствий войны Гойи», Print Quarterly , Vol. 11, №1 (март 1994): 8.
Капричос: Гойя и Ломбардо
- Франсиско де Гойя, Фран [цис].co Goya y Lucientes, Pintor, тарелка I из «Los Caprichos», 1799, Художественная галерея Онтарио, Дар Джои и Тоби Таненбаумов, 1999.
- Эмили Ломбардо, Эмили Ломбардо Принтер, пластина I из «Капричос», 8/12, 2013-2016 офорт AAM 2016.032
- Франсиско де Гойя, Que pico de Oro !, тарелка 53 из «Los Caprichos», 1799, Художественная галерея Онтарио, Дар Джои и Тоби Таненбаумов, 1999.
- Эмили Ломбардо, Какой алмазный череп !, из книги «Капричос», 2013 г., таблица 53, издание 8/12 Офорт и акватинта AAM 2016.085
«Капричос» Эмили Ломбардо представляет собой серию офортов, которые являются прямым разговором и данью уважения к картине «Капричос , 1799» Франсиско Гойи. Оба они исследуют и представляют сатирическую критику современной культуры и сил, влияющих на общество в экономической, расовой и политической сферах , религиозные и гендерные линии. Франсиско Гойя родился в 1746 году в сельском Арагоне, Испания, получил образование в Сарагосе. Он с раннего возраста познакомился с профессиональной художественной средой благодаря своему отцу, золотому мастеру.Проучившись несколько лет у Лусана в Сарагосе, Гойя переехал в Мадрид, чтобы работать у Франсиско Байё. В Мадриде Гойя укрепил свое положение при дворе и снискал расположение богатых и влиятельных людей благодаря многочисленным заказным работам. Серия впечатляющих гобеленовых карикатур и портретов влиятельных членов двора привела к его назначению придворным художником короля Карлоса IV в 1789 году. Искусство Гойи примечательно тем, что весь его стиль и подход к живописи изменились в зрелые годы после того, как он подписал контракт с Загадочная болезнь 1792 года.Тип заболевания остается неизвестным, но он привел к полной потере слуха. Гойе потребовалось некоторое время, чтобы полностью вернуться к своему искусству, и во время периода восстановления, освободившись от порученной ему работы, он много экспериментировал со стилем.
В течение 1790-х годов Гойя создал серию рисунков под названием Sueños (Dreams) , которые он первоначально планировал опубликовать под названием Universal Language, которые подготовили почву для Los Caprichos 1799 года. Внимание Гойи привлекло внимание Джульетты Уилсон-Бареу. пишет о расширяющемся круге «социальных и религиозных бедствий», более прямо: соблазнах, злоупотреблениях и обмане устроенных браков; проституция и социальное развлечение; жадность и корысть монахов, которые живут за счет своих собратьев; дурацкая некомпетентность врачей; и претензии аристократической элиты.Его стиль и предмет стали мрачнее, когда он исследовал мир религиозных суеверий, колдовства, инквизиции и устаревших традиций испанского общества. Все работы исходят из разума «спящего автора» и образуют темный каталог воображения художника после его столкновения с глухотой и тяжелой болезнью.
Франсиско Гойя опубликовал Los Caprichos в 1799 году. 6 февраля того же года на первой полосе Diario de Madrid появилось объявление о Los Caprichos:
Серия гравюр на причудливые сюжеты, изобретенные и вытравленные доном Франсиско Гойей.Художник, убежденный в том, что осуждение человеческих ошибок и пороков — хотя оно, по-видимому, принадлежит собственно ораторскому искусству и поэзии — также может быть предметом живописи, выбрал в качестве подходящих сюжетов для своей работы множество экстравагантных и безумных поступков, которые являются предметом живописи. распространены во всем цивилизованном обществе, а также среди вульгарных предрассудков и обмана, коренящихся в обычаях, невежестве или интересе, те, которые, по его мнению, наиболее подходят для насмешек и в то же время для развития его воображения.
Далее реклама убеждает потенциальных коллекционеров, что сюжеты гравюр являются вымышленными и что «ни в одной из композиций, составляющих эту серию, художник не предлагал высмеивать конкретные недостатки того или иного человека…».
Он закрывается адресом, по которому можно купить гравюры — Calle del Desengaño № 1 или Улице разочарования № 1 — и ценой: 320 реалов за набор, что эквивалентно одной унции золота. По словам биографа Гойи Роберта Хьюза, необычное место — парфюмерный магазин рядом с квартирой Гойи — возникло в результате того, что художник не смог найти обычный книжный магазин для продажи.Эта затея окончилась полным провалом. Было продано всего 27 комплектов из 300 экземпляров, и Гойя снял с публичной продажи Los Caprichos вскоре после их выпуска. Для художника это была значительная денежная потеря. Некоторые из первых изданий были раскрашены вручную коллекционерами, хотя, вероятно, без одобрения Гойи.
«Серия принтов на причудливые сюжеты» все изменила. Как писал Роберт Флинн Джонсон, «Los Caprichos — это величайшее произведение искусства, созданное в Испании со времен произведений Сервантеса и картин Веласкеса более ста пятидесяти лет назад.Эти удивительные принты бросили тень вдохновения на поколения художников с момента их создания. Эжен Делакруа владел копиями всех восьмидесяти пластинок, и их влияние очевидно в социально сознательном искусстве Оноре Домье и Эдуарда Мане, среди прочих ». И воздействие продолжается по сей день.
Эмили Ломбардо (1977) — американская художница, которая жила и работала в Бостоне более пятнадцати лет и в настоящее время проживает в Бруклине, Нью-Йорк. Она получила степень бакалавра искусств Массачусетского колледжа искусства и дизайна в Бостоне (2002 г.) и степень магистра иностранных дел Университета Тафтса (2013 г.).Ее работы находятся в коллекции Музея изящных искусств в Бостоне, Бостонской публичной библиотеки, Художественного музея Мида в Амхерст-колледже и Художественного музея Академии в Истоне, штат Мэриленд. Она преподает гравюру с 2011 года и получила множество наград.
Ломбардо применяет свои знания в области скульптуры и печати в широком спектре концептуальных проектов. Она занимается присваивающими художественными практиками как способом исследования личной и культурной идентичности и делает концептуальную, персонализированную работу, исследуя архетипы культурной идентичности.
Эмили Ломбардо утверждает, что «копирование было определяющим компонентом структуры ученика-наставника с момента зарождения искусства. Отношения были успешно завершены, когда в руке ученика стала заметна оригинальность. Мое первое ученичество проходило с газетой, ручкой и бумагой. Я без устали копировал политические карикатуры, изображающие Никсона, Рейгана, Кастро и бесчисленное множество других, с некоторым пониманием исторического значения и намерений автора.Этот метод превратился в личное повествование, рожденное реакцией на отсутствие резонанса с общепринятыми разговорами ».
Художественный музей Академии недавно приобрел серию Ломбардо «Капричос » для своей постоянной коллекции. Издание было опубликовано в Childs Gallery в Бостоне и напечатано в Центре современной графики (Норуолк, Коннектикут) типографом Полом ДеРуво. Музей приобрел восьмой набор в оригинальном издании из двенадцати. В то время как офорты Гойи обращаются к испанским экономическим, политическим и религиозным проблемам эпохи Просвещения, восемьдесят гравюр Ломбардо освещают современные социальные проблемы через призму феминизма.Используя работы Гойи в качестве отправной точки, Ломбардо демонстрирует узнаваемые фигуры и события, включая выступление Майли Сайрус на церемонии вручения премии MTV Video Music Awards в 2013 году (пластина 6), выступление Марины Абрамович The Artist is Present (2010) (пластина 26) и работы Дэмиена Херста с алмазными черепами (фото 53) — для критики арт-рынка, международной политики, гендерных ролей и ожиданий общества.
На пластине 52, На что способен портной! , изображена политическая двуличность использования космической гонки как средства продвижения холодной войны.В то время как нация сплотилась вокруг миссии на Луну, государственные расходы были направлены на разработку ракет и войну во Вьетнаме. Сцена демонстрирует космическую гонку как гонку вооружений, а также демонстрирует невежество и самоуспокоенность населения в этой ситуации.
Ломбардо сказала, что она рассматривает присвоение «как способ исследования личной и культурной идентичности, помещая маргинальные идентичности в центр или смещая эту ось», и как центральный элемент традиции ученичества художника.Использование узнаваемых политиков, знаменитостей, событий и учреждений делает Caprichos мгновенно доступным для современной аудитории.
Художница заявляет о своей вере в то, что «я» создается в результате серии ассимиляции и отрицания атрибутов других. Таким образом, посредством сложной культурной диеты потребительства, воспитания и обучения, а также сети социальных означающих формируется личность. Ее работа направлена на то, чтобы отодвинуть то, что она называет «туманной мембраной коллективной и индивидуальной истории», чтобы построить повествования о «других» и о том, как мы находимся в культурном пространстве.
Она использует присвоение как рамочную историю, позиционируя себя как зеркало, или mise-en-abyme (французский термин, буквально означающий «помещенный в бездну»), чтобы показать способ создания, контроля и потребления субъективности. Эти сценарии «кадр в кадре» привлекают знакомых, в то время как авторство используется для искажения перспективы зрителя. Ломбардо заявляет, что «цель этой практики — выявить соединительную ткань, которая связывает нас как людей, независимо от расы, религии, класса, пола и сексуальности.Эти тщательно сконструированные рамки созданы, чтобы ослабить систему путем повторной калибровки и рециркуляции знакомого повествования через причудливую линзу. Эти акты присвоения носят предписывающий характер; они расшатывают структуру идентичности, жертвой которой я чувствовал себя, точно так же, как небольшая доза болезни может быть лекарством ».
Эмили Ломбардо продолжает создавать гравюры через исторические исследования и в настоящее время готовит серию гравюр на основе ярких, но трагических дневников монахини, жившей в Италии эпохи Возрождения.
Чтобы прослушать интервью Эмили Ломбардо, нажмите ЗДЕСЬ.
Посмотреть отрывок из каталога выставки ЗДЕСЬ.
Мы выражаем нашу глубокую благодарность Художественной галерее Онтарио в Торонто за любезное предоставление редкого первого издания «Капричос» Франсиско Гойи (1746–1828). Этот набор раскрашенных вручную гравюр, первоначально помещенный в альбом девятнадцатого века, был подарком Джои и Тоби Таненбаум канадскому музею.