Впечатляющие проекты 7 японских архитекторов — лауреатов Притцкеровской премии
Притцкеровская премия была учреждена в 1979 г., и с тех пор стала самой престижной наградой в мире архитектуры. Ежегодно лауреатов путем закрытого голосования оценивает компетентное международное жюри, состоящее из наиболее авторитетных архитекторов, архитектурных критиков и бизнесменов. Первостепенное значение при оценивании кандидатов имеет инновационность их идей и значимость вклада в развитие архитектуры. Одним из главных постулатов Притцкеровской премии является независимость от национальной принадлежности, цвета кожи, вероисповедания и политических убеждений.
За 38 лет существования Премии, ее лауреатами стали архитекторы из 18 стран мира, среди них 7 зодчих из Японии.
Кэндзо Тангэ
Первым японским архитектором, получившим эту престижную премию в 1987 г., стал Кэндзо Тангэ. Это ключевая фигура в японской архитектуре ХХ века.
Архитектурное образование Кэндзо Тангэ получил в Токийском университете, куда он поступил в 1935 году, а уже через три года он начал свою профессиональную деятельность в архитектурном ателье Кунио Маэкава.
Становление Кэндзо Тангэ как архитектора пришлось на непростое для Японии время. Конец 30-х годов ознаменовался серьезными мировыми политическими противостояниями, Япония была вынуждена подстраиваться под новую ситуацию, темпы строительства в стране упали до критичной отметки. Оставшись практически без работы, Кэндзо Тангэ решил продолжить образование в аспирантуре.
После войны Япония активно отстраивалась, Тангэ принял активное участие в этом процессе. На его плечи легло возрождение Хиросимы, в соавторстве с другими архитекторами Тангэ разработал генеральный план Хиросимы, его авторству принадлежит Мемориальный парк мира.
Среди других выдающихся работ архитектора: Олимпийский центр в Токио, Отель Grand Prince Akasaka (Токио), Площадь UOB (Сингапур), Здание Fuji Television в Одайбе (Токио), Пресс-центр в Сидзуоке.
Кэндзо Тангэ удалось привнести в традиционную восточную архитектурную школу с современными тенденциями западной жизни. Тангэ очень много внимания уделял разработке городской среды, которая бы побуждала людей к общению и социализации.
Он не боялся смелых идей, его авторству принадлежит идея создания второго Токио над морским заливом.
В 1987 г. Кэндзо Тангэ был удостоен самой престижной профессиональной награды – Притцкеровской премии.
Фумихико Маки
Свое обучение Фумихико Маки начал в Токийском университете, а продолжил за пределами Японии, закончив Академию Художеств Крэнбрук и Школу дизайна Гарвардского Университета. Свою карьеру архитектора Фумихико начинал на западе – в архитектурном бюро Skidmore, Owings & Merrill в Нью-Йорке и Sert, Jackson & Associates в Кембридже. Но в 1965 г. Фумихико Маки вернулся в Японию, где основал собственную мастерскую Maki and Associates.
Западное образование и опыт работы позволили Фумихико выйти за границы привычной японской архитектуры. Фумихико Маки стал одним из основателей метаболизма – нового движения в архитектуре и градостроительстве, в основу которого был положен онтогенез.
В своих работах Маки использует принцип «коллективной» формы, он группирует индивидуальные элементы для создания большого целостного.
Архитектор считает, что любое здание должно быть ориентировано на человека.
Авторству Фумихико Маки принадлежит комплекс зданий Hillside Terrace, Токийский дворец спорта, Всемирный торговый центр 4 в Нью-Йорке и др.
Лауреатом Притцкеровской премии Фумихико Маки стал в 1993 году, в 2011 году архитектору была присуждена Золотая медаль Американского института архитекторов (AIA).
Тадао Андо
Тадао Андо – необычная личность в японской архитектуре. Бывший профессиональный боксер, водитель грузовика, архитектор-самоучка сумел достичь небывалых высот в архитектуре и удостоится наивысшей награды – Притцкеровской премии.
Увлечение архитектурой подтолкнуло молодого Тадао на смелый шаг – отправиться в кругосветное путешествие. Знакомство с наследием мировой архитектуры укрепило желание стать архитектором. И вернувшись через 4 года в Японию, Тадао открыл собственное архитектурное бюро. Работы архитектора узнаваемы благодаря особому подходу к проектированию.
В своем творчестве он особое внимание уделяет гармонии с природой, ландшафт становится частью проектов, а естественный свет играет чуть ли не ключевую роль в большинстве работ Тадао Андо.
Среди наиболее выдающихся работ архитектора: Церковь Света, Музей современного искусства на Наосине, «Фабрика» в Венеции для Бенеттона, знаменитый дом 4х4, Здание Пулитцеровского центра искусств в Миссури.
В 1995 г. Тадао Андо был удостоен Притцкеровской премии.
Кадзуо Седзима и Рюэ Нисидзава
Архитекторы Кадзуо Седзима и Рюэ Нисидзава работают в тандеме в мастерской SANAA, которую основали в 1995 г.
Кадзуйо Сэдзима окончила архитектурный факультет Японского женского университета в Токио, Рюэ Нисидзава получил образование в Национальном университете в Иокогаме. Оба архитектора до создания SANAA работали по специальности, у Кадзуйо была собственная мастерская Kazuyo Sejima & Associates.
Творческий тандем Кадзуо Седзима и Рюэ Нисидзава оказался очень удачным, за время работы бюро SANAA было создано множество интересных проектов не только в Японии, но и за ее пределами.
Среди наиболее значимых проектов SANAA – здание Нового музея современного искусства в Нью-Йорке, филиал Лувра в Ленсе. Мировое сообщество оценило талант архитекторов, и в 2009 году SANAA было предложено разработать проект павильона лондонской галереи Serpentine.
В 2010 г. Кадзуо Седзима и Рюэ Нисидзава стали лауреатами Притцкеровской премии.
Тоёо Ито
Тоёо Ито родился в Сеуле, в Японию он отправился получать образование в Токийский университет. После окончания учебы, Тоёо остался работать в Японии. К 30 годам он основал собственную мастерскую Urban Robot, которая позже была переименована в Toyo Ito & Associates.
Тоёо Ито не ограничивает себя формами, традициями и материалами, он открыт к экспериментам. В его работах прослеживаются отголоски японской и вьетнамской архитектурной школы, он работает с самим разнообразными материалами, в его проектах можно встретить алюминиевые листы с перфорацией, металлические панели и пр.
Авторству японского архитектора принадлежит музей Ятсуширо, Башня Ветров, ресторан Номад. Визитная карточка мастера – Медиатека.
В 2013 г. Тоёо Ито получил Притцкеровскую премию, но не за конкретный проект, а в целом за портфолио.
Сигэру Бан
Творческие способности будущего архитектора проявились еще в детстве, вероятно, он унаследовал тягу к прекрасному от своей матери, которая занималась дизайном одежды. Будучи девятиклассником, Сигэру Бан собрал модель своего первого дома, тогда же в нем укрепилось желание стать архитектором. Получать образование Сигэру отправился в США, где окончил Архитектурный институт Южно-Калифорнийского университета, базирующегося в Лос-Анджелесе, и нью-йоркскую Архитектурную школу The Cooper Union.
В 1984 г. он открыл собственную архитектурную студию в Токио. Выполняя заказы своих клиентов, молодой архитектор находил время для творчества и экспериментов.
В своих работах Сигэру Бан старается объединять современность и традиции.
Для воплощения своих идей архитектор активно использует бумагу, картон, бамбук, линолеум, упаковочный целлофан и другие не совсем традиционные материалы.
Его авторству принадлежит концепция строительства быстровозводимого дешевого жилья из бумаги и картона. По такой технологии строится жилье для беженцев, людей, пострадавших от природных катаклизмов и пр.
Среди наиболее выдающихся работ архитектора – павильон Японии на всемирной выставке Expo 2000 в Ганновере, Кочующий музей, филиал Центра Помпиду в городе Мец во Франции, «Нагой дом» в Сайтаме в Японии.
В 2014 г. за свой вклад в развитие архитектуры Сигэру Бан был удостоен Притцкеровской премии. Источник: Property Times
Танге Кендзо
Кендзо Танге — бесспорно, крупнейший японский архитектор 20-го столетия. Его творчество по своему характеру глубоко национально, однако вместе с тем Танге принадлежит к числу зодчих, чье значение не ограничено рамками национальной культуры.
Его произведения дерзки и необычны, их новизна объясняется бескомпромиссным поиском правдивого отражения действительности.
Кендзо Танге родился 4 ноября 1913 года в городе Имабари (префектура Эхимэ на острове Сикоку). Школьные годы его прошли в Хиросиме. Оба эти города лежат на берегах Сэто Найкай, японского Внутреннего моря, в чем некоторые критики усматривают причину тяготения Танге к творчеству Ле Корбюзье, представителя средиземноморской традиции в «новой архитектуре» Запада.
На архитектурный факультет Токийского университета Танге поступил в 1935 году, а в 1938 году, по его окончании, стал работать в ателье архитектора Кунио Маэкава.
От Маэкава, под руководством которого Танге начинал свою деятельность, он перенял свое увлечение идеями учителя и достаточно серьезное представление о его творческом методе. В период работы у Маэкавы Танге написал свой первый литературный труд — эссе о Микеланджело (1939).
Тема была неожиданной для ученика и помощника рассудочного мастера. Сам выбор ее свидетельствовал о сомнении в непреложности догм ортодоксального функционализма, безоговорочно отвергавшего значение искусства Ренессанса, и о поиске — пока интуитивном — своего направления.
В этом эссе Танге впервые касается идей, которые многое определили в его творческой биографии его интересует сочетание рационально-эстетического и стихийно-чувственного, «аполлонического» и «дионисийского» начал в едином потоке творчества. Танге проводит казавшуюся в то время неожиданной параллель между Микеланджело и Ле Корбюзье, как открывателями нового, достигающими зрелых результатов на новых, открытых ими путях. Время подтвердило меткость этого сравнения, а вместе с тем и чуткость Танге к тенденциям, обладающим перспективой развития.
Деятельность Танге начиналась в тяжелый для японского народа период. Во второй половине 1930-х годов в правящих кругах Японии взяли верх наиболее агрессивные политики.
Свертывание мирного строительства сказалось, прежде всего, на сторонниках «новой архитектуры», стремившихся сохранить верность ее принципам. Испытывало трудности и ателье Маэкавы. Из-за отсутствия работы Танге был вынужден в 1941 году перейти в аспирантуру Токийского университета.
Во время второй мировой войны «бумажное проектирование» стало единственной формой деятельности для архитекторов, еще не попавших под «тотальные мобилизации». Танге в 1942-1943 годах выполнил несколько конкурсных проектов. Они имели успех и, казалось, не противоречили официальным лозунгам «японского духа» их прототипами послужили святилище в Исе и комплекс императорского дворца в Киото.
Но отнюдь не шовинистические устремления руководили творчеством архитектора. Отталкиваясь от классических образцов, Танге стремился проникнуть в искусство организации архитектурного пространства, среды, окружающей человека. Замкнутую форму недоступного для непосвященных ансамбля в Исе он переосмысляет, совершенно неожиданно сочетая ее элементы с интерпретацией древнегреческой агоры.
Агора, место общения людей, становится его мечтой японские города не имеют общественных площадей, феодальная диктатура не допускала развития социальных функций, которым площадь служила в европейских городах.
В первые послевоенные годы Танге создал несколько градостроительных проектов, самым крупным среди которых был генплан Хиросимы, разработанный вместе с Асада, Отани и Исикава в 1947 году. Он следовал принципам функционализма, но стремился воплотить и мысли, выходящие за его пределы. Столкновение с действительностью быстро развеяло иллюзии. Танге понял, что города преобразуются не одной лишь силой замысла, но складываются в сложном взаимодействии социальных, экономических и политических реальностей.
Олимпийский центр в Токио (1964) — пример структурного экспрессионизма
Работа над генеральным планом Хиросимы стала для Танге как бы подготовительным этапом к проектированию мемориального комплекса мира в этом городе (1949-1956).
Этот ансамбль — суровое напоминание об уязвимости человеческих ценностей и об их мужественном утверждении. В основе композиции — сугубо национальное по духу представление о пространстве-символе. Пустота площади, первого звена системы, кажется зловеще громадной среди пестрой и суетливой тесноты современной Хиросимы. Производимый ею эффект особенно впечатляющ для японцев, которым вообще непривычно открытое пространство, нарушающее непрерывность «городской ткани», плотной в городах Японии, как нигде в мире.
Мемориал в Хиросиме был первым произведением японского архитектора, вносившим нечто существенно новое в развитие современной архитектуры. Танге стал одним из наиболее известных и влиятельных архитекторов современности. Он превратился и в единственного властителя дум архитектурной молодежи Японии, отодвинув на задний план старых лидеров — Маэкаву, Сакакуру, Раймонда.
В 1953 году было завершено строительство спроектированной Танге детской библиотеки в Хиросиме.
Композиция этого изящного сооружения связала чуждую японской традиции конструкцию с традиционной зрительной раскрытостью вовне и со столь же традиционной легкостью постройки.
В 1951-1953 годах Танге строит собственный дом в пригороде Токио. Здесь он использует — едва ли не единственный раз — традиционные материалы дерево, черепицу, перегородки, затянутые рисовой бумагой.
Отель Grand Prince Akasaka в Тиёде, Токио(1982) (демонтирован 2011-13 гг.)
За этим единственным исключением, деятельность Танге в 1950-е годы была связана со строительством крупных общественных зданий, типы которых были новыми для Японии. Большую часть заказов его мастерской составляли здания для выборных органов местной администрации.
В 1952-1957 годах Танге работал над комплексом муниципалитета в Токио. Он стремился создать нечто отвечающее типу ратуши, сложившемуся в Западной Европе в конце средневековья, — здание как средоточие общественной жизни города, «имеюшее отношение к каждому из его жителей».
Создавая в 1955-1957 годах ратушу в Кураёси и мемориальный зал Суми в Итиномия, Танге использует для бетонных конструкций тектонические закономерности традиционной стоечно-балочной системы.
В преувеличенности масс Танге искал сближения с не отмеченной официальными историками линией японского искусства — простонародной, крестьянской, с грубоватыми постройками деревень. Самое известное среди традиционалистских произведений Танге — здание офисов и конференц-зала совета префектуры Кагава в ее центре, тихом городке Такамацу на острове Сикоку (1955-1958).
Важным этапом в развитии пластического языка архитектуры Танге было создание зала собраний в городе Сидзуока (1956-1957), используемого теперь как крытый стадион. Быть может, в ходе этой работы Танге почувствовал в полной мере силу выразительности крупной формы. Во всяком случае, в последующих постройках основной объем являет единую целостность и уже не растворяется в нагромождении утрированных деталей.
OUB Centre, Сингапур (1986)
Подобные черты отличают здание центра искусств Согэцу в Токио (1956-1958). Танге удается сохранить ощущение целостности главного объема, к которой он теперь стремится, даже в административном корпусе рекламного агентства «Дэнцу» в Осаке, «японском Милане» (1957-1960). Используя глухие плоскости там, где на фасад выходят не нуждающиеся в естественном свете радио- и телестудии, вводя глубокие лоджии на флангах, организуя солнцезащиту, Танге достигает богатой ритмической системы, далекой от механистических схем стандартных конторских зданий Токио и Осаки.
Здание ратуши в Курасики (1958-1960), которое кажется мощным монолитом, высящимся среди пыльной площади уютного старинного городка, стало завершающим аккордом творчества Танге в 1950-е годы. Контрастно введенное в сложившуюся среду, оно закрепило роль центра за историческим ядром города, который на рубеже 1960-х годов был втянут в активное промышленное развитие.
Этот сознательный жест, предопределивший судьбу старых кварталов, — свидетельство убежденности Танге в том, что необходимы кардинальные преобразования.
Тема традиций и их роли для творчества современного художника в 1950-е годы преобладает в литературных работах Танге. Большим эссе в книге «Кацура. Традиции и творчество в японской архитектуре» (1960) он как бы подводит итог своим размышлениям о двойственности японской традиции, стремится предметно показать борьбу в ней двух культур — простонародной и аристократической. К подобному типу эссе относится и книга о святилище в Исе, опубликованная двумя годами позже.
К концу 1950-х годов разнообразных построек, спроектированных Танге, было уже довольно много. Все они, однако, за исключением мемориала в Хиросиме, потонули в хаотической городской среде. Их полноценному использованию и восприятию препятствовали и неупорядоченность непосредственного окружения, и случайность их места в системе города.
На международной конференции по дизайну в Токио (1960) Танге декларирует как главную задачу творческого созидания «наведение мостов» через углубляющуюся пропасть между человеком и техникой. При его сочувственной поддержке на конференции выступила группа молодых японских архитекторов, возглавлявшаяся Киёнори Кикутаке, Кисе Курокавой и критиком Нобуру Кавадзоэ.
Эта группа выступает против завершенности архитектурной формы и попыток связать ее с человеческим масштабом. Ее члены применяют к структуре города понятие «метаболизма» — циклической последовательности стадий развития, в которой они видят отражение динамики человеческого общества.
Под впечатлением идей этой талантливой и агрессивной молодежи Танге создает утопический проект «Токио-1960». Для него эта работа была этапной — от функционалистического творческого метода, пусть усовершенствованного, совершался переход к структурному методу, основанному на логике системы коммуникаций, физических и визуальных.
Материальные структуры в проекте Токио рассматриваются как символические, они образуют систему, открытую для дальнейшего развития и изменений.
Танге исходит из того, что дальнейшее разрастание гигантского города, население которого превысило десять миллионов и увеличивается на триста тысяч человек в год, неизбежно. Он ищет систему, при которой «сверхгород» сохранил бы жизнеспособность. Проблема для него целиком сосредоточивается в организации систем коммуникаций. Само движение выступает как символ города-гиганта, его специфической жизни.
Рассматривать архитектурные проблемы любого масштаба через призму градостроительного мышления стало определяющим принципом Танге в 1960-е годы. В 1961 году он возглавил группу «URТЕК», которая стремилась соединить воедино архитектуру с теорией градостроительства на основе идей, сформулированных в плане «Токио-1960». Группа, включавшая людей разных профессий — архитекторов, социологов, технологов, инженеров-конструкторов, — участвовала во многих крупных работах ателье Танге и занималась исследованием проблемы реконструкции городов.
Широта замыслов, однако, неизменно сталкивалась с хаосом частного землевладения и стихией капиталистической экономики. Идеи оставались неосуществленными или осуществлялись фрагментарно.
Вершиной творческой карьеры Танге стал комплекс спортивных сооружений, построенный к Олимпийским играм 1964 года, проходившим в Токио. Два могучих объема как бы вырастают здесь из земной поверхности. Они связаны динамикой криволинейных форм и соединены между собой — и физически, и зрительно — низким прямоугольным подиумом. Извне объемы кажутся сгустками материи, вовлеченной в движение гигантского вихря. Внутри объемов открываются огромные пространства, сформированные конструкцией из напряженных стальных тросов.
Пресс-центр в Сидзуоке
Больший объем заключает в себе плавательный бассейн, меньший — универсальный спортивный зал. Громадные внутренние пространства не только физически объединяют участников и зрителей спортивных состязаний — напряженная динамика их формы рождает своеобразное «чувство локтя».
Как главное в функции сооружений архитектор избрал общую идею Олимпийских игр — сближение людей на основе благородного, «рыцарственного» соперничества. Эта идея стала основой символического образа.
Сила выразительности спортивного комплекса Иойоги увлекает. Однако внимательный анализ позволяет обнаружить неразделимую связь пластичности, почти скульптурной, со строгой логикой построения пространства, функцией и конструкцией. Сложнейшие формы кровель обеспечивают не только эффективное использование материала, но и условия кондиционирования воздуха и акустики залов. Чувство и разум, художественная интуиция и точный инженерный расчет соединились. Такой результат был достигнут, в большой мере, благодаря гармоническому сотрудничеству между Танге и инженером-конструктором Есикацу Цубои.
Олимпийские сооружения сложились во фрагмент городского ландшафта нового типа, нетрадиционного для Японии. Расположенные на участке близ крупных транспортных артерий Токио, они образовали заметную веху среди угнетающего хаоса японской столицы, своего рода заповедный участок архитектурной гармонии.
Почти в одно время с комплексом Иойоги Танге работал над крытым стадионом префектуры Кагава в Такамацу (1962-1964). И здесь стремление создать крупную символическую форму, рационально организованную «функциональную» скульптуру было положено в основу работы над композицией.
Здание Fuji Television в Одайбе, Токио (1996)
В 1963-1964 годах по проекту Танге, разработанному также с участием Цубои, был построен собор Св. Марии в Токио. Архитектурная форма собора не связана какими-либо ассоциациями с национальной традицией. Однако сам характер образного мышления Танге определил ее специфику, свидетельствующую о принадлежности здания японской культуре.
Первая половина 1960-х годов — самый плодотворный период для Танге. Постройкой, завершившей этот период, стало здание центра коммуникаций префектуры Яманаси в Кофу (1962-1967). Здесь в пределах одного здания Танге стремился осуществить идеи плана «Токио-1960».
В сооружении как бы заложен «генетический код» развития городского организма нового типа.
Вместе с тем оно было реализацией идеи многофункционального использования зданий и городских структур, заявленной в «Манифесте» японских метаболистов, сочетая в единой структуре элементы постоянные, устойчивые и гибкие, меняющиеся, допускающие различное использование. Традиционным представлениям о завершенной гармоничной композиции полемически противопоставлена система, открытая для дальнейшего развития, незаконченность которой получила символическое значение. Для Танге это был жест солидарности с группой метаболистов, о присоединении к которой он заявил в 1964 году.
Своеобразная выразительность здания неотделима от его символической незавершенности. Не все пространства между ядрами обслуживания заполнены и использованы — пустоты Танге оправдывает как резерв для расширения и роста. Однако если этот рост будет осуществляться, пустоты постепенно заполнятся и острая формальная выразительность композиции исчезнет.
Фиктивность открытой системы, которая заявлена символически, но может быть осуществлена лишь ценой уничтожения символа, определяет внутреннюю противоречивость композиции.
Здание префектруры в Кагаве, Япония (2000)
Здание в Кофу находится где-то около нижнего предела абсолютной величины, позволяющей, по мнению Танге, воплотить принципы его урбанистической теории. Однако оно еще достаточно велико и достаточно сложно для того, чтобы создать образ городского организма, растущего по «генетической программе» метаболистов. Но в 1966-1967 годах, когда экономическая конъюктура изменилась к худшему и новый заказчик, газетная и радиовещательная компания «Сидзуока», выдвинул жесткие ограничения программы, Танге вновь обращается к той же архитектурной теме. Форма здания строится на обнаженных контрастах, на режущих глаз диссонансах. Это уже символ не города будущего, а современной Японии. Образ здания воплощает призыв изменить условия, которыми сковано развитие жизни.
Впервые Танге удается связать свои идеи с реальными задачами реконструкции и развития города при проектировании центра югославского города Скопье, разрушенного землетрясением 1963 года. На проект центра под эгидой ООН в 1964 году был проведен международный конкурс, первую премию присудили Танге и его бригаде.
Главной идеей проекта было внести четкую структуру в пространство центра, организуя стройную систему транспортных коммуникаций и создавая крупные символические формы, облегчающие людям восприятие города как целого. Символы, по мысли Танге, должны выражать характер использования городских пространств таким образом, чтобы побуждать горожан к участию в общественной жизни.
В работе над проектом Всемирной выставки ЭКСПО-70 в Осаке Танге, столкнувшись с особенно сложными формами коллективного труда, сумел, однако, тактично и мудро провести глубоко личную идею, определившую общий характер комплекса, не ущемляя проявления индивидуальности других архитекторов.
Танге принадлежит идея разветвленной системы обслуживания, обеспечивающей не только физическую связность огромного количества павильонов, но и вносящей гармонию и порядок.
Национальный Банк Македонии
Всемирная выставка с ее грандиозными потоками людей казалась Танге испытательным полигоном для новых градостроительных идей. Он осуществил здесь идею непрерывности городских структур, заявленную еще в проекте «Токио-1960», и старался исследовать возможности структурной организации обширного пространства. Инфраструктуры ЭКСПО проектировались им с расчетом, что после завершения временных функций выставки они станут основой для развития нового города-спутника Осаки. Однако и эта мечта, выросшая на рациональной основе, оказалась иллюзией. Когда погасли выставочные огни, территория была практически заброшена.
Одновременно с работами для выставки Танге руководил целой серией архитектурно-градостроительных проектов, выполнявшихся группой «URТЕК» и его мастерской в Токийском университете.
Среди них — генеральный план спортивного парка Флашинг-Мидоус в Нью-Йорке (1967), генеральные планы центра Киото (1967-1968), города Мориока (1970-1971), спортивный центр и аэропорт в Кувейте (1969), вокзал в Скопье (1970) и др. Эта серия проектов-исследований послужила фундаментом для глубоко продуманного плана развития Болоньи — одного из древних очагов культуры Италии (1969-1970). Танге был приглашен возглавить эту работу муниципалитетом, левое большинство которого было озабочено судьбой культурных ценностей города, подвергающихся медленной эрозии под непрерывным давлением «деловой жизни», захлестнувшей исторический центр.
Основной смысл его предложения — защитить историческую часть города, освободив ее от избыточного давления функций. Для этого Танге проектирует вне старого центра, но в органической связи с ним новое «сити» — крупную зону деловых, торговых и учебных учреждений, оставляя за исторически сложившимся районом роль центра культурной и общественной жизни.
Мысли Танге все больше занимает исследование вопросов расселения на всей территории Японского архипелага, ставших в сознании мыслящих японцев проблемами выживания или гибельного упадка нации. В 1967 году он опубликовал исследование «Образ Японского архипелага в будущем», где доказывает спасительность перехода от развития хаотических агломераций вокруг «сверхгородов» к линейной системе, основанной на мощном коммуникационном стволе, который связал бы в органическое целое все центры страны. Свобода пространственных передвижений, облегчающая социальные контакты, приводит Танге к размышлениям о переходе к «открытому обществу» и его благотворных последствиях.
Во всех поисках и заблуждениях Танге неизменно остается большим художником. И результаты его творчества — как у любого подлинного художника — значительнее тех концепций, которые он формулирует.
AD Classics: Центр прессы и вещания Shizuoka / Кензо Танге
А.Д. «Сегодня архитекторы склонны принижать себя, считать себя не более чем обычными гражданами, не имеющими силы изменить будущее».
— Kenzo Tange
В честь 100-летия со дня рождения Kenzo Tange AD Classics представляет один из самых знаковых проектов японского мастера — Shizuoka Press and Broadcasting Center. Построен в 1967, здание было первой пространственной реализацией метаболистских идей Танге об органическом структурном росте, разработанных в конце 1950-х годов. Центр прессы и вещания Сидзуока имеет гораздо большее значение, чем можно было бы предположить из-за его относительно небольшого размера, поскольку он воплощает в себе концепции нового метаболического порядка в архитектуре и городском планировании, преобладавшего в Японии после Второй мировой войны.
Подробнее об этой иконе Метаболизма после перерыва….
Построенный в токийском районе Гиндза Центр прессы и вещания Сидзуока дал Танге возможность материализовать свои метаболические идеалы, которые призывали к новой городской типологии, которая могла бы самовоспроизводиться в органическом, народном, «метаболическом» стиле.
Узкий, 189квадратный метр, треугольный участок вдохновил Танге на проектирование вертикальной структуры, состоящей из основного инфраструктурного ядра, которое могло бы развиться в городскую мегаструктуру (термин, придуманный коллегой-метаболистом, японским архитектором Фумихико Маки), в которую постоянно растущее число готовых капсул могут быть «подключены».
Инфраструктурное ядро представляло собой цилиндр диаметром 7,7 м и высотой 57 м с лестницей, двумя лифтами, кухней и санузлами на каждом этаже. Ядро служило шахтой доступа к модульным офисным блокам: консольным стеклянным и стальным коробкам длиной 3,5 метра, которые чередовались с основным ядром с разных сторон.
Предоставлено Петром Шмидеком — www.archiweb.cz В общей сложности тринадцать отдельных офисов были расположены в пяти группах по два или три модуля, соединенных асимметрично с центральной балкой. Балконы образовывались в промежутках между кластерами, позволяя будущим единицам потенциально быть «подключенными», идея, которая так и не была реализована.
Структура сегодня состоит из того же количества единиц, что и при первом возведении в 1967 году, поэтому метаболистское видение Танге о постоянно регенерирующей сборной городской мегаструктуре так и не было реализовано.
Утопические идеалы метаболизма развивались в Японии после Второй мировой войны, когда разрушенные бомбардировки города страны восстанавливались и двигались к быстрому экономическому росту. Танге, который был наставником группы, а не ее официальным членом, представил концепции движения на конгрессе ЦИАМ в 1959 году — концепции, которые позже были разработаны Танге и его учениками, когда он работал приглашенным профессором в Массачусетском технологическом институте. Манифест Группы, Метаболизм: предложения для нового урбанизма был выпущен в 1960 году и открывался следующим заявлением:
Модель «Города в воздухе» Арата Исодзаки (1960). Изображение © Design Observer«Метаболизм — это название группы, в которой каждый участник предлагает дальнейшие проекты нашего грядущего мира через свои конкретные проекты и иллюстрации.Мы рассматриваем человеческое общество как жизненный процесс — непрерывное развитие от атома к туманности. Причина, по которой мы используем такое биологическое слово «метаболизм», заключается в том, что мы считаем, что дизайн и технология должны обозначать человеческое общество. Мы не собираемся принимать обмен веществ как естественный процесс, а пытаемся своими предложениями способствовать активному метаболическому развитию нашего общества».
Мы рассматриваем человеческое общество как жизненный процесс — непрерывное развитие от атома к туманности. Причина, по которой мы используем такое биологическое слово «метаболизм», заключается в том, что мы считаем, что дизайн и технология должны обозначать человеческое общество. Мы не собираемся принимать обмен веществ как естественный процесс, а пытаемся своими предложениями способствовать активному метаболическому развитию нашего общества». Хотя большинство их идей остаются теоретическими, их нереализованные проекты, такие как «Город в форме башни», а также построенные проекты, такие как выставка 1970 года в Осаке или башня-капсула Накагин (1972), повлияли на бесчисленное количество архитекторов 20-го века на Востоке и Западе, включая историка Рейнера Бэнэма и британскую авангардную группу Archigram.
Архитекторы: Кензо Танге
- Площадь Площадь этого архитектурного проекта Площадь: 1500 м²
- ГодГод завершения этого архитектурного проекта
Год :
1967 г.
- Фотографии
Фотографии :Design Observer
Местоположение используется только для справки. Он может указывать город/страну, но не точный адрес.
Ссылка: Гили Мерин. «Классика рекламы: Центр прессы и вещания Сидзуока / Кензо Танге» 04 сентября 2013 г. ArchDaily. Доступ .
Центр прессы и вещания Сидзуока
Архитектор: Кензо Танге
Адрес: 8-3-7 Гиндза, Тюо-ку, Токио, Япония
Завершение:1966-67
Площадь:1493 м 2
Застроенная площадь:162 м 2
Площадь участка:189 м 2
офисные здания
«Я пришел к идее построить «столп города» со значением косвенного стимула.
.. Я построил эту башню с идеей привнести городской масштаб в эту динамичную точку города» .
Kenzo Tange
Наряду с коммуникационным центром в Кофу, токийский филиал Сидзуокской газетно-радиовещательной корпорации, возведенный в 1966/67 гг., является одним из первых зданий, в которых Танге удалось реализовать именно новую пространственно-архитектурную концепция, которая в то же время является градостроительной концепцией. Зародыши этой концепции присутствовали в Токийском плане 1960 года.
Здание общей высотой 57 метров стоит на узком перекрестке в районе Гиндза и окружено близлежащими транспортными артериями и линией нового поезда Токайдоэкспресс. Остроугольный участок имеет площадь всего 189квадратных метров, так что архитектор был практически вынужден развивать здание в вертикальном направлении, что также соответствует жизненному интересу фирмы к рекламе.
Основным принципом конструкции является круглая вертикальная шахта доступа, из которой лучами расходятся отдельные офисные этажи с их коммуникациями.
Общая площадь этажей составляет 1493 квадратных метра. Отдельные офисные блоки имеют высоту 3,46 метра. Поверхности пола, выступающие наружу по бокам, можно использовать по мере необходимости. В подъездной башне диаметром 7,7 метра есть два лифта и лестничная клетка, а также кухня и санузел на каждом этаже. 901:00 На первом, чуть заглубленном этаже разместился «блинный» домик. Над двумя соседними этажами находится открытый балкон, который занимает щель, где теоретически можно было бы установить дополнительный этаж. Два этажа выше ориентированы на существующую рядную застройку. За ними следуют два комплекса по три этажа, выступающие в сторону пересечения: между ними в промежутке устроен еще один открытый балкон.
Значение этого относительно небольшого здания состоит не только в его общественной эффективности, но, прежде всего, в лежащей в его основе концепции, указывающей на новую урбанистическую систему порядка. Танге рассматривал архитектуру здесь как компонент большой, более всеобъемлющей городской структуры и, таким образом, предполагал возможности будущего типа городской архитектуры, который до сих пор существовал только в фрагментарной форме или на бумаге.