Москва скульптурная. Москва Франгуляна — Мы родом … — LiveJournal
Ещё путешествия по Москве и ещё известные скульпторыГеоргий Франгулян в МосквеФотоэкскурсии по Москве и вокруг
Имя этого скульптора известно меньше, чем его работы. Если же собрать хотя бы три вместе, то можно задуматься над «почерком мастера». Что-то странное, непривычное есть в этих фигурах, стоящих на улицах Москвы. Впрочем, мягко говоря, необычны были и люди, которых увековечивал [Георгий] Франгулян. Давайте посмотрим.
Ещё с Франгуляном: «Стена скорби»
Бродский — поэт в двух измерениях
Самое удивительное в памятнике Бродскому, открытому весной 2011 года (между прочим, создал он на личные деньги скульптора, который не один год добивался, чтобы его установили) — то, что он напрочь лишен толщины. То есть, если снимаешь его «в фас», то Бродский фактически исчезает…
2.
Взгляд поэта устремлен к ему одному ведомым далям.
3.
Наполовину бесформенные фигуры других людей — как отражение того, что поэту не было до них дела??
4.
Кстати, много было написано о том, что памятник стоит напротив американского посольства. Это не совсем так: скорее напротив торгового центра (Новинский пассаж). Но на американское посольство (бело-желтый дом) действительно неплохо проецируется.
Хачатурян — танец для скрипки и фортепьяно
5.
Этот памятник привлекает внимание прежде всего своей позой: сидя? стоя? а может быть, в танце, в движении? Во всяком случае название первого музыкального произведения композитора (см. заголовок) здесь кажется уместным, тем более, что и скрипка, и фортепьяно — здесь же.
6.
А лицо — тревожное и обрюзгшее. А какое еще лицо, как вы думаете, может быть у четырежды лауреата Сталинской премии, секретаря Союза композиторов — и при этом великого музыканта и достойного человека?
7.
Памятник (дар Армении Москве) поставлен в 2006 году во дворе в Брюсовом переулке, где находится тот самый Союз композиторов, где жил сам Хачатурян и многие музыкантыю Поэтому и «соседи» у него соответствующие — Ростропович и Муслим Магомаев.
Окуджава — «дворянин Арбатского двора»
8.
Окуджава стоит на Арбате с 2002 года. Две арки, два дерева, стол со скамеечкой… остались ли такие Арбатские дворы где-то, кроме как в виде памятника? Сутулая фигура московского интеллигента, рубашка без галстука, газета торчит из кармана непарадного пиджака. Лицо… что в этом лице?
9.
Величия нет точно. Доброта? Печаль замотанного жизнью человека? Житейские тревоги?
…
Есть и еще один памятник Окуджаве работы Франгуляна — в Теплом Стане в школе Ямбурга, куда Окуджава приезжал в школу в 1982 году, пел, читал стихи, общался со старшеклассниками (Ямбург Е.А. является автором культорологического проекта «Арбат на Юго-Западе». В рамках проекта в 2007 году в Центре образования №109 был открыт памятник поэту, музыканту Б.Ш. Окуджаве).
…И еще один памятник — не вполне на тему, потому что не Москва. Но если бы я его не увидела сравнительно недавно, вряд ли стала писать этот пост. Балтийск, Калининградская область, императрица Елизавета Петровна.
14.
15.
Бродский — Новинский бульвар, около дома 22. Хачатурян — двор дома 9 по Тверской улице. Окуджава — угол Арбата и Плотникова переулка.
16.
yarodom.livejournal.com
Скульптуры, а не памятники: Георгий Франгулян о московском монументализме :: Город :: РБК Недвижимость
Большое интервью со скульптором Георгием Франгуляном — о настоящем и будущем монументального искусства в России
Фото: Михаил Джапаридзе/ТАСС
28 июня в петербургском Музее современного искусства Эрарта открывается персональная выставка Георгия Франгуляна, а осенью в Москве состоится официальное открытие его памятников Евгению Примакову и Михаилу Булгакову.
В интервью «РБК-Недвижимости» Франгулян рассказал о том, кто определяет стиль сегодняшней эпохи, как Москва переживает «ветрянку» и почему скульптура не инструмент пропаганды.
— Последние пять-семь лет Москва переживает настоящий ренессанс монументального искусства. Причем очень своеобразный: мы видим в основном памятники царям, вождям, полководцам, святым. Вы чувствуете, что скульптура сегодня превращается в инструмент политической пропаганды?
— Во-первых, я бы не называл это памятниками. Да, появляется огромное число скульптур, но они не являются памятниками в нормальном смысле слова. Это декоративная скульптура или что-то третье. Но вы правы в том, что сейчас наблюдается не вполне здоровый бум монументального искусства. Обычно это свойственно развивающимся империям.
— Думаете, Россия сейчас именно такую фазу переживает?
— Я ничего не утверждаю, но монументальное искусство финансируется в большей степени государством, а государство действует в привычной парадигме: кто платит, тот и заказывает музыку. Именно поэтому пропагандистский момент, о котором вы говорите, присутствует почти во всех сегодняшних скульптурах. Но чрезвычайно низкое качество этих работ дискредитирует идею, которую преследует заказчик. В этом самая большая проблема, потому что халтура сегодня становится на коммерческие рельсы. Зачем делать хорошее, если и плохое купят? Качественных работ появляется мало в том числе из-за того, что упало качество образования. Я нигде не преподаю, но ко мне в мастерскую иногда приводят студентов, и я поражаюсь нижайшему уровню образования.
— Справедливости ради — самые одиозные проекты последних лет выполнены не студентами, а заслуженными скульпторами, которые учились вместе с вами.
— Ошибаетесь. Почти все делают наемные скульпторы-недоучки, которые и определяют качество большинства памятников. Это объяснимо, потому что есть предел возможностей: человек не может лепить 58 часов в сутки. Когда такое число заказов, нужны помощники, которым вместо каких-то вспомогательных вещей в итоге полностью доверяют художественную сторону дела. И мы видим результат.
Памятник Альберту Эйнштейну работы Георгия Франгуляна у Еврейского университета в Иерусалиме
(Фото: Zuma/TASS)— Насколько вообще эта ставка — скульптура как инструмент пропаганды — оправдана?
― Абсолютно не оправдана, потому что скульптура ― это не иллюстрация и не плакат. Даже если взять гениальное произведение «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной, ясно, что это не скульптура, а часть грандиозной архитектурной идеи, которая декларирует устремление в будущее, идеологию советского государства. И в этом смысле она работала. То, что мы видим сейчас, появляется как грибы и существует вне всякого контекста. Так что количеством здесь не возьмешь ― оно все равно не перейдет в качество. Я, конечно, рад, что мои коллеги имеют возможность зарабатывать деньги своей профессией, правда, слово «профессия» я бы тут взял в кавычки. Но, повторюсь, кто платит, тот и заказывает музыку.
― Платит и заказывает музыку у нас в основном Российское военно-историческое общество. Вы в их конкурсах не участвуете. Это принципиальная позиция или просто пока нет интересных конкурсов?
― Я просто не верю в те конкурсы, которые они проводят.
― В смысле, не верите, что они честные?
― Конечно.
― Был повод усомниться?
― Лично у меня нет, но я же вижу, какие проекты выигрывают. Я вообще к конкурсам очень осторожно отношусь: за всю жизнь участвовал в трех или четырех. Всегда первым делом смотрю на состав жюри: сразу все становится понятно. Поэтому, например, когда объявили конкурс на памятник жертвам политических репрессий и я увидел, что в жюри 24 человека, среди которых Дмитрий Муратов, Павел Лунгин и другие достойные люди, решил — попробую.
— Ну это же совсем особая история, вне зависимости от жюри.
― Для меня это не новая тема, потому что когда-то я участвовал в кон
realty.rbc.ru
интервью о работе и жизни
Скульптор, получивший признание как в России, так и во многих странах Европы, автор памятников Булату Окуджаве, Араму Хачатуряну, Иосифу Бродскому и многих других, рассказал TopCrop.ru о своей жизни, работе, вдохновении и вечных ценностях.
TopCrop.ru: Георгий Вартанович, мы сейчас находимся у вас в мастерской. Вам нравится здесь работать?
Георгий Франгулян: Безусловно, нравится, иначе я бы столько лет здесь не провел. Единственное, с годами мне стало немного тесно, так как работы заполняют все пространство. Как бы я их отсюда ни вывозил, плодятся они довольно качественно. И в этом основная проблема. А так, по местоположению, по духу, по тому, какое здесь пространство, мною, моими же руками созданное, – меня все вполне устраивает. И технические возможности, которые здесь заложены, в принципе, достаточны, чтобы работать в скульптуре в определенном размере. Конечно, монументы требуют более развернутых площадей, но существуют общественные места, которые можно взять внаем, чтобы еще больше не загромождать мастерскую.
TC: Действительно, количество работ в вашей мастерской впечатляет. Вы считали, сколько их?
ГФ: Я никогда в жизни ничего не считал. Я даже деньги не могу посчитать нормально. Понимаете? И это не мое занятие. Я считаю, что это нехорошо – считать. Ну вот вам кажется много. А может, это мало? Мне мало. «Мне всегда по-хорошему мало» – знаете, такая песня была? «Мне всегда чего-то не хватает: зимою – лета, осенью – весны». И я в этом состоянии постоянно живу. Мне все время мало. Если я за день чего-то не сделал, я вообще к вечеру опасный человек.
TC: А как обычно начинается ваш день?
ГФ: С большой кружки крепкого кофе. Потом я прихожу в себя, еду в мастерскую и часов до десяти вечера работаю. Это обусловлено не тем, что в Москве пробки и так легче ездить. Даже когда их не было, я работал в таком же режиме. А если какая-то работа требует больших временных затрат, то задерживаюсь дольше. Вечер, кстати, для меня очень комфортен. Днем – затраты энергии и какая-то живая работа, а вечером – уединение и рождение чего-то нового, мысли, мечтания и рисование. Все это вместе и есть мой процесс творчества.
TC: Расскажите, что вы больше всего любите делать в жизни?
ГФ: Больше всего мне нравится, на самом деле, жить. А моя жизнь уже состоит из каких-то следующих компонентов. Без работы я себя не мыслю, ни в семье, ни в общении с друзьями. Так что, очевидно, все-таки на первом месте жизнь сама по себе, на втором – работа, на третьем – близкие, друзья, любовь или нелюбовь – в общем, человеческие чувства. Работа в искусстве – это тоже проявление чувств. И вот это чувственное наполнение и насыщение каждой минуты жизни, собственно, и наполняет энергией и содержанием работы. Потому что это не то что сел, придумал и сделал. Работа – это твои чувства. Если ты в состоянии что-то создавать и хочешь создать произведение искусства, то, если ты его создаешь, оно основано все-таки на чувствах, а не на разуме. Прагматично построенная работа не есть искусство. Но таких, к сожалению, большинство.
TC: Как вы относитесь к современному искусству?
ГФ: Сейчас в современном искусстве есть тенденция создания всяких объектов. На самом деле, это не имеет абсолютно никакого отношения к изобразительному искусству, как бы это ни подавалось. Это искусство камуфляжа, это искусство проявления каких-то фантазийных вещей, это такая эстетика универсама. Повесить, прибить, посадить обезьяну или, наоборот, повесить ее за хвост, а вместо пальмы сделать руку. Понимаете? Это фокусы, которыми замещается подлинный талант, кропотливое фундаментальное образование и работа. И это вполне понятно. Великолепных художников в мире никогда не было много. А это индустрия, она должна существовать и приносить доход. Поэтому развиваются такие виды, не хочу называть это искусством, – жанры изображений, которые могут претендовать на инсталляционные площади, на продажу, на коллекционирование определенными лицами. Есть круг дилеров и кураторов, которые все это поднимают, развивают, пытаются создать коммерческую стоимость продукта. И индустрия так устроена во всем мире, а не только у нас. Вы учтите, что дефицит талантов был всегда. Нельзя воспитать тысячу Рембрандтов, нереально – он все равно будет один. Другое дело, что со временем его произведение будет стоить столько, что оно вберет в себя стоимость всех бездарных работ. Из этого сложится стоимость подлинного произведения искусства. Не подумайте, что я против современного искусства – я сам представляю современное искусство. Никак не удастся быть несовременным в этом мире.
TC: И все-таки есть понятие «современное искусство»…
ГФ: Я до сих пор не согласен с этими понятиями. Эти бирочки, которые развешиваются опять-таки искусствоведами и кураторами, это все архивные дела – вот пусть они сидят и копаются на своих полочках и пытаются навесить ярлычки на кого-то. Это, на самом деле, не имеет отношения к процессу. Можно как-то обозвать направление – поп-арт или что-то еще, дело же не в этом. В любых областях и жанрах могут быть высочайшие произведения. И вот если кто-то этого сможет добиться – это и есть вершина. Это не бывает массовым. А сейчас все заполоняет массовая культура. Мало того, она пытается как бы исключить из жизни то базовое, что должно существовать. В этом большая проблема. Я считаю, что следующие поколения еще будут пожинать плоды. Все не так безобидно. Не хочу показаться ретроградом, просто я профессионально и очень трезво оцениваю ситуацию.
Есть еще понятие «актуальное» – и это как раз то, о чем я говорю. В самом этом понятии заложена мелкота. Сегодня актуально, а завтра уже нет. Вот сегодня вы носите такие сапоги, а завтра вы наденете другие. А потом попытаетесь вернуться, но это уже невозможно, так как они будут восприниматься как винтаж и стилизация. И вот это очень сложная материя. Актуальное – ну пусть будет актуальное. Есть газета, есть высокая журналистика, есть желтая журналистика. Газета живет сегодняшним днем, и в этом ее актуальность. А есть роман. Есть Лев Толстой. Есть то, и есть это. И, наверное, оно должно существовать параллельно. И не надо оскорблять или унижать то или другое. Просто то, что мы называем актуальным, не настолько, на самом деле, актуально. Во-первых, этим заполнен весь мир, неважно, находишься в России или где-то еще. Ну, может, хватит повторять друг друга и бесконечно перепевать? Можно сейчас сесть, надергать из Интернета то, другое, посмотреть, что-то перекрасить, что-то убрать. Ничего не изменится. И вот весь твой креатив. И этому учат многие училища. Выпускников нанимают, а эти ребята ничего не умеют – ни рисовать, ни понимать. Опять-таки, может, кто-то добьется чего-то, найдет какой-то выход, какую-то кнопочку, которая вдруг заиграет. Все может быть. Пусть этим занимаются те, кто сейчас пытается этим заниматься. Я пока не видел каких-то сумасшедших достижений. Пусть поспорят с теми, кто до этого создавал. Но базу мы теряем – вот что самое страшное. Все меньше и меньше мест, где можно обучиться чему-то.
TC: Чем вызвана такая ситуация в образовании?
ГФ: Многими причинами. Бытует такое мнение, что можно преподавать, имея талант педагога, и при этом вовсе не обязательно быть художником. Какие-то вещи можно преподать, какие-то можно объяснить, если их тебе объяснили. Но заразить, пробудить и развить все равно может только художник. Недаром в эпоху Возрождения великие мастера имели подмастерьев. Они терли краски, постепенно приучались – и это была школа. Кто-то из них – один или два – становились профессиональными художниками. А сейчас вузы заполонили средние преподаватели. Они получают звания доцентов, защищают диссертации, становятся профессорами. Ноль в результате – вот все, что мы имеем. Раньше были личности, которые отдавали даже в рамках образовательной программы, которая спущена сверху. Подлинный художник мог себе позволить отступление, свободу мыслей, свободу оценки своих же учеников. Вот этого я сейчас не вижу.
TC: А вы сами преподаете?
ГФ: Я – нет. Не могу тратить на это время. Мне самому на себя не хватает. Зачем я буду преподавать, если за это время могу сделать пять рисунков? Что дороже?
TC: И не хочется передать свой опыт?
ГФ: Может быть, теоретически хотелось бы. А практически – нет. Но на самом деле ко мне приходят люди, приводят академических стипендиатов. Я читаю лекции в формате мастер-классов. Но этого не так много, как могло бы быть. Вот, например, искусствоведов ни разу не приводили. Я разговаривал с искусствоведами, которые закончили искусствоведческий факультет, – они вообще не знают, что такое скульптура. Они знают, что была Греция. А что сейчас происходит, какой была советская скульптура: из чего она сформировалась, каким образом сталинский ампир и те ремесла, которые вокруг, развивались, повлияли на формирование языка пластических искусств разных видов, которые сейчас вдруг стали востребованными? Вот как это все было? Как в хрущевские времена все рухнуло? От излишеств избавились, потеряли кучу ремесленных училищ. Не стало резчиков и еще целого ряда мастеров. Сейчас такие специалисты – дефицит. Все это связано с развитием общества, со строем и системой, и это исторический процесс. Зачем мне в нем участвовать? Я участвую своим творчеством. И если кто-то хочет учиться на моих работах – пусть учится. Мне же Микеланджело не преподавал, но я могу учиться на его работах. И я могу сказать, что он мой педагог. Вот пусть и я для кого-то тоже буду. У меня есть последователи: люди, которые ценят то, что я делаю. И вот таким образом, опосредованно, я готов передавать свой опыт, то есть воспитывать не словами, а своей профессией. И вот еще в чем беда тех людей, которые преподают: они вынуждены формулировать свои соображения и ценности, и сами же попадаются в свои сформулированные постулаты, и тем самым зажимают сами себя. А художник должен быть свободен. К тому же участвовать в программе и быть окруженным какими-то учителями, два или три раза в неделю ходить в институт и убивать там пять часов – это не для меня. Мне это неинтересно. При этом замечательные скульпторы Александр Рукавишников и Михаил Переяславец приглашают меня в качестве председателя государственной экзаменационной комиссии в Московский государственный академический художественный институт им. В. И. Сурикова, и я раз в год принимаю там дипломные работы. О каждой работе я что-то рассказываю и объясняю – и вот в таком формате я готов участвовать в преподавании. Если надо объяснить человеку что-то конкретное, я помогу. У меня нет секретов. Я не боюсь показывать, не боюсь, что у меня кто-то что-то украдет, потому что у меня переизбыток всего, и идей в том числе. Скульптура отличается от других видов искусства тем, что требует больших временных и материальных затрат. Ведь вы же не можете снять кино без денег? Можно снять авторское малобюджетное кино, и это тоже будет произведение. И вот, собственно, это все и делают.
TC: Раньше в сфере скульптуры было задействовано больше профессионалов?
ГФ: Да, их было больше. Школы были более высокого уровня. Другое дело, кто как это потом использовал. Средний уровень профессионального образования был высоким, а сейчас его просто нет. Есть, конечно, исключения, кто-то вырывается вперед. Но это касается станкового искусства, то есть тех, кто выставляется на выставках. Это определенный жанр. Но ведь важно монументальное искусство, а оно требует понимания стилей архитектуры, пространства, формирования среды. И здесь так просто не выскочить и ловко вылепленной скульптуркой ничего не решить. Нужно найти место в пространстве, определить масштаб и так далее – это требует профессиональной подготовки. По существу, сейчас ни один вуз этого не дает.
Но все же есть отдельные личности – буквально два–три человека, с которыми я могу сесть поговорить профессионально о своем деле.
TC: Вы всегда привлекаете средства для изготовления монументальных работ?
ГФ: Иногда бывают полные обломы. Вы знаете памятник Бродскому в Москве? Это целиком и полностью мой подарок. Да, вроде бы было много спонсоров, но потом все воспользовались кризисом и отказались участвовать. А я уже все сделал под честное слово, и в итоге я подарил. Вот, пожалуйста. Финансовый провал, но я не жалею. Стоит знаковая работа, которая имеет смысл в городе. Она имеет ту неповторимость, которая необходима произведению искусства. Ведь многие памятники ставятся так, что они не видны и не слышны, и это такой распил денег и национальная трагедия – а может, и национальное увлечение. На этом фоне очень сложно соперничать в получении заказов. Придуманная система тендеров обеспечивает то, что заказы продаются.
TC: И все же вы довольно часто выигрываете тендеры. В чем ваш секрет успеха?
ГФ: Все, что я делаю, как мне кажется, имеет какие-то знаковые решения. Возьмите, например, памятник на Арбате – это было событие и новое решение пространства в городе. За это я стал профессором Международной академии архитектуры.
Бродский, Хачатурян – совершенно необычные памятники. Елизавета в Балтийске с гигантским фортом. Все, что я делаю, – это момент какого-то открытия для меня. А раз для меня, то, значит, и еще для кого-то. И именно таким образом для меня это интересно. А для меня интерес – это главное. Мне не должно быть стыдно за то, что я сделал.
TC: Какой опыт в мировом искусстве повлиял на ваш стиль работы со скульптурой?
ГФ: Все мировое искусство. Я качественно и влюбленно изучал историю искусств. Вообще я поздно начал заниматься изобразительным искусством: в 10-м классе школы. Со мной вместе поступали ребята, которые закончили средние профессиональные учебные заведения, такие уже снобы и великие художники по сравнению со мной. Для меня обучение было вызовом, видимо, поэтому и пошло.
TC: Что для вас стало переломным моментом? Почему вы решили пойти учиться искусству?
ГФ: Исключительно ненависть к математике. Я учился в самой сложной математической школе (прим. ред. – физико-математическая школа № 2 в Москве). И я ее окончил, но при этом чувствовал дискомфорт и понимал, что это не мое. Вокруг меня были одни математические гении, а я был страдальцем. Но все равно я безумно благодарен этой школе за то, что там были очень достойные педагоги и высокого уровня соученики.
Знаете, в 10-м классе, когда все уже знают, куда и почему идут, а также понимают, какие нужно сдавать экзамены, у меня в голове были только велосипеды и девочки. Уже стыдно было перед самим собой. И вот когда я почувствовал свое призвание, – ринулся туда со всей своей энергией.
TC: Ваша семья одобряла сделанный вами выбор?
ГФ: Да. У меня замечательная семья, которая всячески поддерживала меня, всегда и во всем. Они же меня в математическую школу и толкнули, так что у них выход был какой – спасать положение. Но спасал я сам.
Нет, они совершили подвиг, я не могу этого забыть. У нас в семье был средний достаток, а мне, чтобы подготовиться к поступлению, требовалась модель, так как нужно было рисовать. Конечно, мы собирались ребятами, скидывались, но все равно постоянно требовались деньги . И мои родители продали участок в шесть соток. Все вырученные деньги я разбазарил на моделей – на голых женщин, можно сказать, и мужчин. Я очень много рисовал в течение года.
Но в первый год я не поступил. В «Строгановке» было всего семь мест на весь Советский Союз, из них половина были блатными. Некоторые поступали по десять лет! Тогда я понял, что не имею права ходить ни в театр, ни в кино, а должен серьезно готовиться. Весь следующий год я потратил на подготовку, делал по двадцать рисунков в день и в результате поступил номером один.
TC: И все-таки как вы поняли, что искусство – это ваше призвание на всю жизнь?
ГФ: У меня была тяга. Мне нравилось изучать книги по искусству. Хотя раньше не было множества таких красивых книг, как сейчас, у нас дома кое-что хранилось, так как моя бабушка была музыкантом. Помню, на меня произвела большое впечатление книга Рубенса: полное собрание его произведений в черно-белом цвете, царское издание, подаренное соседкой в Тбилиси.
Еще я коллекционировал художественные открытки: Перова, Серова, Репина. Я мечтал купить открытку с изображением Ивана Грозного, убивающего своего сына, но в Тбилиси этого нигде невозможно было сделать. Тогда я отправил в конверте три рубля в Третьяковскую галерею и через два месяца получил ответ с долгожданной открыткой, после чего долгое время спал с ней.
Еще был случай в московской школе. Владимир Рогов, довольно известный искусствовед, переводчик античной литературы и режиссер, в качестве эксперимента решил поставить на школьной сцене трагедию Софокла «Филоктет». Так как в те времена у меня были густые вьющиеся темные волосы и кривой нос, все решили, что я похож на злодея Одиссея, – и мне предложили сыграть эту роль в трагедии. Мне нужно было подготовить костюм, включая меч и шлем. Также я расписал задник на сцене, где было изображено море, скала и чахлое дерево. Мне очень понравился весь этот процесс. К премьере я решил сделать режиссеру подарок: вылепил из пластилина античную фигурку Филоктета с луком, который стоит на поверженном щите Одиссея с изображением совы. Это был настоящий символизм. Среди публики оказался скульптор Михаил Смирнов, который заметил мой подарок. Он подошел ко мне узнать, лепил ли я когда-то до этого. Узнав, что это был первый раз, он сказал: «Ну так ты скульптор!» Вероятно, именно тогда я понял, что это увлечение на всю жизнь.
TC: Искусство – это ваше главное увлечение на всю жизнь. А есть какие-то еще?
ГФ: Автомобили, естественно. Раньше, когда не было возможности покупать зарубежные, переделывал советские: форсировал двигатели и полностью перебирал. Начинал я с «Москвича-407». Он ездил у меня быстрее «Волги». Конечно, были поездки на юг и в Тбилиси, в багажнике была целая мастерская, потому как доехать без поломок было нельзя. Такая у меня была страсть. Да и сейчас она осталась, только теперь автомобили уже не нуждаются в «рукоприкладстве». Сейчас у меня машины, которые мне нравятся, такие как Porsche Carrera разных моделей, BMW M3 и другие. Я не могу сказать, что гоняюсь, сейчас я в этом плане уже успокоился. Но все равно обладание вот таким породистым конем мне доставляет удовольствие даже в пробке. Это трудно объяснить тем, кто не понимает, что это такое, когда ты держишь руль и считываешь все, что есть в этой машине, даже если просто сидишь и слушаешь музыку.
Конечно, сама жизнь, которая меня окружает, есть мое увлечение. У меня, слава богу, много детей и внуков. И хотя от разных женщин, они все мои и всегда вокруг меня. Я являюсь центром, и мне это очень нравится.
TC: Что, на ваш взгляд, является базовым при воспитании детей?
ГФ: Личный пример и верно выбранная мать, но это не всегда получается. А дети все равно должны быть твоим продолжением. Как мне кажется, все сильно зависит от отца.
Что касается меня, времени на воспитание не хватает. Я всегда думал: «Вот с этим ребенком я точно буду ходить в театр, зоопарк и так далее». Но они так быстро растут, потом появляются внуки. И вот как-то меня пока не хватило на то, чтобы пойти в Политехнический музей, а он уже и закрылся. Сейчас будет новая площадка – может быть, наконец и схожу.
TC: Кто-то из ваших детей и внуков занимается искусством?
ГФ: Мой старший сын, Андрей Франгулян, – скульптор. Он окончил «Строгановку». Его мама – тоже замечательный скульптор. У Андрея своя студия, которая специализируется на интерьере и строительстве домов на очень высоком уровне. Его семья уже живет в Париже, и он вынужден постоянно ездить оттуда сюда.
Старшая внучка в этом году окончила МАРХИ, она очень талантливый архитектор.
TC: Вы приняли участие более чем в ста международных выставках. Расскажите о трех самых запоминающихся.
ГФ: Всегда самое запоминающееся – это первое. Я еще был студентом, когда впервые выставился со скульптурой чертика, в 1967 году. А потом было множество выставок. На самом деле я особенно не стремлюсь участвовать, так как мне это не очень интересно. Но, например, чтобы вступить в Союз художников, куда отбор был очень тщательным и качественным, нужно было иметь не менее трех выставок разного уровня. Таким образом, выставки были необходимостью.
В 1993 году у меня была большая выставка в Академии художеств, которая включала 16 залов с моими скульптурами. Ее посетили множество академиков и президент.
В 2006 году прошла моя персональная выставка в Пушкинском музее. Это музей западноевропейского искусства, и важно отметить, что для меня Ирина Антонова сделала исключение – обычно российских художников там не выставляют.
Сейчас как раз подходит момент, когда нужно организовывать очередную выставку, ведь у меня скопилось более трехсот работ, которые я не показывал. Но сейчас очень сложно найти достойную площадку. Не хочу нарушать традицию делать все первым. Нужно найти пространство, которое меня увлечет, а это непросто. По существу, я сейчас творю наследие, так называемый запасник. А какая судьба будет у этого всего, мне, думаю, не дано узнать.
TC: Какие страны для путешествий вы любите больше всего?
ГФ: Для меня это Италия, из-за истории искусств: 75 % мирового наследия находится именно там. Архитектура, природа, пейзажи, виды, цвета… И первые мои визуальные открытия случились именно в этой стране.
Сейчас можно ездить с самого детства. А я впервые оказался в Италии, когда мне было около 45 лет. Наше поколение все получало из книг. Я 13 лет стоял в очереди в Союзе художников на путевку в Италию. Когда получил эту специализированную автобусную экскурсию для художников, я был абсолютно сражен.
TC: Вы создали первое авторское литейное производство в 38 лет. Как вы решились на это?
ГФ: В 1982 году я поехал в Венгрию на скульптурный симпозиум, где как раз была литейная печь. Я провел там полтора месяца и за это время отлил тридцать шесть скульптур. Меня тогда все это очень поразило, так как в Советском Союзе была монополия государства на цветной металл, из-за чего делать что-то было возможно только на государственных предприятиях. К примеру, ювелиры не могли работать в серебре и золоте, и выдающиеся художники были вынуждены делать свои произведения «из ничего». Таким образом, художественную ценность они имели, а материальную – нет. То же самое касалось и скульптуры: на выставках все работы выставлялись в гипсе, дереве и камне, и только академики имели возможность отлить за год одну работу в бронзе.
После возвращения со страхом я сразу построил себе маленький цех. Года три все окружение ожидало моего ареста. Я же призывал всех начинать отливать скульптуру, был готов объяснить, как. Я был заинтересован, чтобы все начинали это делать, однако все выжидали. А для меня все обошлось.
Тридцать лет прошло с тех пор. Все, что вы видите в студии, отлито здесь. Бродский, Окуджава и большинство других памятников – тоже.
TC: Сколько человек работают вместе с вами?
ГФ: У меня был один помощник, гениальный Толя Гусев, которого я обучил и воспитал. Лучшего литейщика, чем он, я не знаю. К сожалению, последние пять лет он уже не может работать. Некоторых людей очень трудно заменить.
Инструменты скульптора Георгия ФрангулянаTC: Каковы основные этапы создания скульптуры? Сначала вы ее придумываете, зарисовываете. Что происходит после?
ГФ: Первый счастливый момент – это когда ты придумал на бумаге. Можно считать, что работа уже родилась. А дальше начинается рутинный процесс, который я не люблю. Мне нравится придумывать и нравится конечный результат, когда работа готова. Видимо, поэтому быстрее меня никто не работает. Когда я рисую – уже понимаю, какой будет вещь, поэтому все, что за этим следует, – оно очень целенаправленно. Конную статую в Балтийске, которая на полтора метра больше Медного всадника в Санкт-Петербурге, я сделал за год. Работы включали подготовку проекта, лепку, отливку, построение шестидесятиметрового форта из гранита в виде креста.
Второй счастливый момент – это когда ты поставил работу и можешь развернуться и уйти навсегда.
Любимый рабочий инструмент Георгия ВартановичаTC: Вы часто возвращаетесь к своим скульптурам?
ГФ: Нет, очень редко. Вот Окуджава рядом, а я его за десять лет видел всего несколько раз. Я не любуюсь собой и своими работами. Еще есть некоторое чувство страха, что увижу какую-то ошибку, а исправить уже нельзя. На тот день я сделал то, что мог, и надо иметь мужество подписать. Нельзя всю жизнь мечтать сделать шедевр и всю жизнь его делать. Вообще, никто не понимает, когда рождается шедевр, да и не нужно об этом думать. Главное – идти вперед. А все, что было, – оно уже во мне. Не нужно тратить время на то, чтобы ходить и смотреть на это. Бетховен писал музыку, будучи глухим, – ему не нужно было ее слышать, она была внутри него.
Памятник Булату Окуджаве на Старом Арбате, скульптор — Георгий ФрангулянTC: Какие человеческие ценности вы считаете фундаментальными?
ГФ: Честь – она в любой ситуации должна быть путеводной звездой. Отсюда следует отсутствие подлости, воровства и другие христианские ценности. Любовь к людям и к жизни – это главный двигатель нашей повседневности.
9 марта 2014
Интервьюер: Юлия Душутина
Фото: Алексей Демин
www.topcrop.ru
Франгулян Георгий Вартанович — Энциклопедия фонда «Хайазг»
Дополните информацию о персоне
| Франгулян Георгий Вартанович | |
| Дата рождения: | 29.05.1945 |
| Место рождения: | Тбилиси, Грузия |
| Краткая информация: Художник, скульптор, педагог | |
Родился 29 мая 1945 в Тбилиси.
С 1967 — постоянный участник художественных выставок в России и за рубежом.
В 1969 — окончил отделение скульптуры Высшего художественно-промышленного училища (б. Строгановского) в Москве.
В 1983 году создал первое в СССР авторское литейное производство.
Руководитель мастер-класса скульпторов в фонде «СТОРНиК».
В 1990 — создал новый жанр, который условно можно назвать «скульптурным дизайном».
Участие в выставках, аукционах
- 1982 — Выставка молодых художников. Париж
- 1992 — Третье измерение. Художники Москвы — Чернобылю. Флоренция. Италия
- 1993 — Персональная выставка. Академия художеств. Москва
Работы
Монументальные работы
- 1977 — «Венок славы», мемориальный комплекс «Бульвар Героев», Новокузнецк (бронза)
- 1986 — фонтан «Кан и Енисей», Зеленогорск (бронза)
- 1990 — «Распятие» для собора Святого Франциска, Равенна, Италия (бронза, освящено Ватиканом)
- 1994 — Аллегорические фигуры на здании Российской академии наук, Москва (бронза)
- 1998 — Памятник Петру I (Антверпен), Бельгия (бронза)
- 1999 — Памятник Александру Пушкину, Брюссель, Бельгия (бронза)
- 2002 — Памятник Булату Окуджаве, Москва, Арбат (бронза)
- 2004 — Памятник Елизавете Петровне, Балтийск (бронза)
- 2006 — Памятник Араму Хачатуряну, Москва, Брюсов переулок (бронза)
- 2007 — «Ладья Данте», Венеция (бронза)
- 2008 — Надгробие Бориса Ельцина на Новодевичьем кладбище, Москва (белый мрамор, голубая византийская мозаика, красный порфир)
- 2011 — Памятник Борису Ельцину, Екатеринбург (мрамор)
- 2011 — памятник Иосифу Бродскому, Москва (бронза)
- 2011 — Памятник Исааку Бабелю, Одесса, (бронза)
- 2013 — памятник Егору Гайдару, Москва
- 2014 — скульптурная композиция «Белый город», Москва (нержавеющая сталь)
- 2015 — памятник Дмитрию Шостаковичу, Москва (бронза)
- 2015 — памятник Альберту Эйнштейну, Иерусалим (бронза)
В собраниях музеев
- Москвы (Государственная Третьяковская галерея)
- Сочи
- Тамбова
- Бердянска
- Калининграда
В частных коллекциях
- Италии
- Германии
- США
- Франции
- Швеции
- Испании
- Венгрии
- Чехии
- Болгарии
Достижения
- Народный художник Российской Федерации
- Действительный член Российской академии художеств
- Лауреат международных конкурсов
- Профессор Международной академии архитектуры
- призёр международных конкурсов скульпторов в Венгрии, Польше, Италии
Награды
- Серебряная медаль им. Грекова за Мемориальный комплекс в Новокузнецкеи (1979)
- «Гран-при» Международного конкурса малой пластики (Ньиредьхаза, Венгрия, 1982)
- Орден «Знак Почёта» (1986)
- «Гран-При» Международного конкурса скульптуры (Познань, Польша, 1987)
- Приз жюри Международного конкурса скульптуры Центра «Дантеско» (Равенна, Италия, 1988)
- Золотая, серебряная и бронзовая медали центра «Дантеско» (Равенна, Италия, 1990)
- Серебряная медаль Российской академии художеств (1996)
- Золотая медаль Российской академии художеств (1998)
- Диплом Российской академии художеств (1999)
- Золотая пушкинская медаль Союза художников Российской федерации (1999)
- Медаль муниципалитета г. Антверпен, Бельгия (1999)
- Заслуженный художник Российской Федерации (2004)
- Высший орден Российской Академии художеств Золотой крест (2011)
Изображения
Работы
Мастерская Франгуляна Г.В.
Разное
- Работает во всех жанрах скульптуры. Основные материалы — бронза, мрамор.
ru.hayazg.info
«Нужно объяснять на понятном людям языке» — Армянский музей Москвы и культуры наций
— Художники часто переосмысливают свои работы, бывает, от чего-то открещиваются. Есть ли проекты, которыми вы сейчас недовольны?
Я многократно говорил, что не люблю смотреть на свои работы. Ручаюсь за всё, что делаю, но дальше мне это не интересно. В частности потому, что я не хочу видеть в них какие-то ошибки — исправить их уже нельзя, так зачем переживать? Я себя берегу для следующих работ. (Улыбается). Единственное, что могу сказать — никогда и никакие идеи я не повторяю. Каждый памятник для меня интересен тем, что я делаю нечто новое для себя. Есть художники, которые из вещи в вещь повторяют сами себя. Я считаю, что это тупиковая ситуация. Нужно открывать что-то новое каждый раз — только тогда ты живёшь. Слава богу, пока оно приходит мне в голову легко и быстро. (Смеётся).
— А есть ли у вас любимые проекты?
Нет, всё, что я делал, мне в целом нравится. Я несу за всё это ответственность. А любить свои вещи — это как любить свою ногу. Было бы очень странно!
— Вы беретесь за все, что вам предлагают, или у вас есть некий внутренний фильтр? Как вы выбираете тендеры, в которых участвуете?
Я делаю только то, что мне интересно. Либо сам считаю, что этот памятник необходим, либо слышу, что кто-то хочет его установить. Ко мне часто приходят с предложением сделать монумент, и это самый приятный момент в жизни: ты понимаешь, что тебя ценят, ты востребован, тебе доверяют. Когда это конкурс, естественно, я тоже выбираю, участвовать или нет. Если это нечто противоречащее моим убеждениям или интересам, я не буду участвовать добровольно. А силой меня не заставишь. (Смеётся). Пока благодаря моему везению я в жизни всегда делал то, что мне интересно.
— Вам ближе скульптура как политический манифест или как личное переживание?
Как политический жест мне это вообще не интересно. До поры до времени я вообще считал, что политической скульптурой заниматься не буду никогда. Но потом сделал надгробие Ельцину. И хотя по всему выходит, что это нечто политическое, моё решение нельзя назвать стандартным для политической задачи. Всё-таки, мне кажется, я сделал из этого произведение искусства. А если это произведение искусства, то я считаю, не нужно определять, к какому жанру оно относится. Конечно, я не буду делать монумент политическому деятелю, если это противоречит моим убеждениям. Допустим, никогда не сделаю памятник Сталину — не позволит моё отношение к его исторической роли. Вообще любой человек и любая личность представляют интерес для художника, но можно просто изучить, понять и не делать.
— По каким признакам вы определяете, искусство это или нет?
Очень просто: всё, что я делаю — это произведение искусства. (Смеётся). А в чужих работах я это чувствую. Опыт и профессиональный взгляд позволяют мне легко видеть это независимо от жанра. Чувствование гораздо глубже понимания, я ориентируюсь именно на него.
— Последние несколько лет Москва переживает беспрецедентный подъём монументального искусства. Как вам кажется, в чём причина этого бума?
Этот бум не только в Москве, но и по всей стране. Обычно причины чисто идеологические, и грешат этим в основном империи. Монументальное искусство — одно из орудий в их арсенале воздействия на людей. Эти памятники, как правило, идеологизированы — вы много видите декоративных скульптур? Всё идет по нарастающей. Значит, есть востребованность этого жанра и он будет ещё какое-то время, пока не надоест или пока не изменится ситуация. Надежду вселяет только то, что архитектура сейчас развивается в довольно правильном направлении. Я не говорю о массовой застройке, но появляются отдельные произведения архитектурного искусства, которые несут в себе находки формального и пространственного характера, используются новые материалы и технологии. Архитектура и скульптура — в принципе очень близкие виды искусства. Если скульптура не несёт в себе архитектуру, то это нечто, которое вы видите повсеместно, не имеет отношения к настоящей скульптуре.
Это жанровые сценки, отлитые в бронзе, сюжет которых работает за счёт самой тематики. Скульптура гораздо глубже по воздействию и своим задачам. Но к сожалению, мало кто это ценит и понимает. Это требует определённой популяризации, разъяснения, создания специальных передач, фильмов, воспитания со школьной скамьи. Но должны быть люди, которые могут это преподавать, которые сами это понимают. И это уходит — как ни странно, при советской школе изобразительного искусства это было, поэтому мы имели очень хороших художников, несмотря на сталинский период в искусстве. Вспомните мозаики Дейнеки на станции «Маяковская». А на каком уровне была архитектура Душкина в метро! Была школа, было преподавание архитектуры, которое основывалось на её классических образцах. Для того, чтобы перейти к неожиданным решениям, нужно иметь базу, на основе которой может родиться что-то новое. Попытки создания без понимания основ приводят к поверхностному решению.
— В советское время работалось проще, чем сейчас, или наоборот?
Я бы не стал делить своё творчество на советский и постсоветский период, потому что тогда был так же независим, как и сейчас. Мне удавалось идти по той, линии, которую я себе наметил. Конечно, не могу отрицать воздействие социума, его невозможно не учитывать, но всё-таки моя генеральная профессиональная линия в искусстве позволяет мне очень многие вещи переживать. Я занимаюсь задачами, которые стоят вне времени. Как мне кажется, это звено в цепи истории искусств.
— А вещи, которые вас вдохновляют, со временем меняются?
Меня как вдохновляли женщины, так и вдохновляют. (Смеётся). Это у художников идёт с доисторических времён. Сколько сменилось всего в этом мире за 4000 лет, но это не меняется. Есть вечные ценности, они могут трансформироваться — возьмите для примера творчество Пикассо или Матисса. Но какая за этим школа! Какие они блестящие рисовальщики и насколько владели академическим искусством, чтобы быть убедительными в тех средствах, которые затем использовали. К сожалению, профессиональная школа сейчас на очень низком уровне. Мне говорят, что в других областях то же самое — не знаю, поэтому говорю только об искусстве.
www.armmuseum.ru
Франгулян, Георгий Вартанович — Википедия
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Франгулян.Гео́ргий Варта́нович Франгуля́н (арм. Գեորգի Վարդանի Ֆրանգուլյան; род. 29 мая 1945, Тбилиси, СССР) — советский и российский скульптор, профессор.
Академик РАХ (2009; член-корреспондент 2001). Народный художник Российской Федерации (2011). Член Союза художников СССР с 1973 года.
Биография
Родился 29 мая 1945 года в Тбилиси в старинном районе Сололаки. Место рождения, по словам скульптора, во многом определило его творческий метод и отношение к жизни:
«Я родился и вырос в Грузии, в Тбилиси, среди гор. И мое ощущение пространства было воспитано именно там. Когда видишь, что облака плывут ниже тебя, что орлы летают внизу, и ты следишь за их скольжением на фоне гор, за движением воздушных потоков, поднимающегося тумана, тогда и рождаются ощущения, определяющие твою жизнь»[1].
Имеет армянское происхождение.
Бабушка Франгуляна была пианисткой, в доме приветствовалось всё, связанное с искусством. Атмосфера музыки и творчества создавала определённую ауру, формируя особое отношение к жизни и будущий творческий метод скульптора.
В 1956 году семья Франгуляна переехала в Москву. Здесь будущий скульптор поступил в знаменитую физико-математическую «Вторую школу», известную тем, что помимо мощного математического образования давала ученикам широчайший пласт гуманитарных знаний. В то время там преподавали такие мастера отечественной педагогики, как Феликс Раскольников[2] и Израиль Сивашинский[3]. Учитель литературы Раскольников, рискуя статусом и положением, открывал ученикам запрещённых авторов, в том числе одного из любимых писателей Франгуляна — Исаака Бабеля. Спустя годы, работая над памятником писателю, установленном в Одессе в 2011 году, скульптор признавался, что колорит и сущность бабелевского языка во многом его сформировали:
«Здесь нет пустых мест, есть невероятная плотность образов и необычный русский язык ….пожалуй, Исаак Бабель — скорее скульптор от литературы»[1]
В школе также работал шекспировед и специалист по античности Владимир Рогов[4]. Инициатива Рогова поставить в школьном театре трагедию Софокла «Филоктет» сыграла решающую роль в определении будущей профессии. В подарок режиссёру Франгулян вылепил статуэтку Филоктета. Случайно увидев статуэтку, друг семьи, скульптор Михаил Смирнов[5] дал ей высокую оценку, открыв Франгуляну двери в мир искусства.
В 1964 году поступил на отделение скульптуры Высшего художественно-промышленного училища имени Строганова. В Строгановке Георгий Франгулян воспитывался на пересечении двух школ — Георгия Мотовилова и Александра Матвеева, чьи ученики преподавали пластическое искусство (этюд, лепка фигуры). Однако поступить с первого раза в училище будущему скульптору не удалось. В отличие от ребят, окончивших средние специальные заведения, Франгулян поздно начал заниматься и не был достаточно подготовлен, поэтому пришлось ещё год активно работать, обучаясь ремеслу рисовальщика. Как впоследствии отмечал скульптор, это сыграло существенную роль в осмыслении профессии. Каждый художник должен быть идеальным рисовальщиком, потому что ремесло формирует личный почерк, определяющий художника как индивидуальность. И только впитав в себя все этапы развития мирового искусства, можно стать его частью[6].
Ещё учась в Строгановке, Франгулян стал постоянным участником отечественных и международных художественных выставок. На протяжении творческого пути скульптор принял участие более чем 100 выставках[7].
В 1983 году создал первое в СССР авторское литейное производство[8]. В то время в СССР существовала монополия на цветные металлы, отлить скульптуру из бронзы было возможно только на государственных предприятиях, а возможность попасть туда без специального госзаказа была исключена. Однако в 1982 году, после посещения симпозиума по литью в Венгрии, Франгулян попал под обаяние процесса и во дворе своей мастерской построил собственный литейный цех. Желание творить было сильнее обстоятельств, художник рискнул и первым в СССР стал самостоятельно отливать бронзовые скульптуры, подчиняясь только своим убеждениям и желаниям.
Георгий Франгулян работает в жанре станковой и монументальной скульптуры с различными материалами, в том числе бронзой, мрамором, деревом, керамикой, если нужно, использует воск, стекло, зеркала и даже воду. Особое место в творчестве Франгуляна занимает графика.
Одной из граней графического творчества художника является созданная им оригинальная техника восковых рисунков[1], отдаленно напоминающая технику энкаустики. В ней работали древние египтяне, создавая знаменитые фаюмские портреты. В своей авторской технике художник использует графит, тушь, акварель и расплавленный воск. Такое сочетание как бы оживляет бумагу, дает возможность создавать на плоскости пластически-подвижные образы.
В 1990-е годы Георгий Франгулян создал новый жанр, который условно можно назвать «скульптурным дизайном» — оригинальные по своему образному воплощению функциональные вещи (серия «Часы», 1993 г., бронза, позолота, серебрение, полудрагоценные камни)[9].
Широкой публике Франгулян известен своими монументальными работами в разных городах России и бывшего СССР, а также в Венгрии, Болгарии, Италии, Бельгии.
Творчество
Мастерская
Предмет отдельного интереса представляет собой мастерская художника[10], расположенная в старинном бревенчатом особняке недалеко от Арбата. Когда-то в соседнем доме работал Илья Репин, а Валентин Серов брал здесь уроки рисования. Помимо пространства мастерской, во дворе расположен литейный цех и галерея скульптурных и живописных произведений. Уникальное, живое пространство, созданное художником, несёт атмосферу прекрасного мгновения жизни, искру эмоции, абсолютной победы над повседневностью.
Во всех произведениях Франгуляна сочетается проникновенный лиризм и трезвый расчёт, тонкая интуиция и высокая профессиональная культура, открытое жизнелюбие и склонность к профессиональному анализу. Фраза скульптора — эпиграф к каталогу выставки, проходившей в Академии художеств — определяет творческое кредо художника: «Можно разрушить храм, но каждая его часть будет нести в себе дух созидания»[11].
Монументальное творчество
- Основные монументальные работы
- 1977 — «Венок славы», мемориальный комплекс «Бульвар Героев», Новокузнецк (бронза)
- 1986 — фонтан «Кан и Енисей», Зеленогорск (бронза)
- 1990 — «Распятие» для собора Святого Франциска, Равенна, Италия (бронза, освящено Ватиканом)
- 1994 — Аллегорические фигуры на здании Российской академии наук, Москва (бронза)
- 1998 — Памятник Петру I (Антверпен), Бельгия (бронза)
- 1999 — Памятник Александру Пушкину, Брюссель, Бельгия (бронза)
- 2002 — Памятник Булату Окуджаве, Москва, Арбат (бронза)
- 2004 — Памятник Елизавете Петровне, Балтийск (бронза)
- 2006 — Памятник Араму Хачатуряну, Москва, Брюсов переулок (бронза)
- 2007 — «Ладья Данте», Венеция (бронза)[источник не указан 1731 день]
- 2008 — Надгробие Бориса Ельцина на Новодевичьем кладбище, Москва (белый мрамор, голубая византийская мозаика, красный порфир)
- 2011 — Памятник Борису Ельцину, Екатеринбург (мрамор)
- 2011 — памятник Иосифу Бродскому, Москва (бронза)
- 2011 — Памятник Исааку Бабелю, Одесса, (бронза)
- 2013 — памятник Егору Гайдару, Москва
- 2014 — скульптурная композиция «Белый город», Москва (нержавеющая сталь)
- 2015 — памятник Дмитрию Шостаковичу, Москва (бронза)
- 2015 — памятник Альберту Эйнштейну, Иерусалим (бронза)
- 2017 — монумент «Стена скорби», Москва (бронза)
Станковое творчество
Одна из главенствующих тем в станковом творчестве художника — тема обнажённой натуры. Это одиночные или парные композиции преимущественно в бронзе, реже в камне, дереве и керамике, детализированные или наоборот, неизменно экспрессивные по выраженному в них движению.
- Основные станковые работы
Авторские знаки и премии
Работы скульптора находятся в Государственной Третьяковской галерее, Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, в Государственном Русском музее, в музеях Сочи, Томска, Тбилиси, Тамбова, Бердянска, Калининграда, а также за рубежом — в Австрии, Венгрии, Болгарии, Италии и др. В частных собраниях России, Италии, Германии, США, Франции, Швеции, Испании, Венгрии, Чехии, Болгарии, Австралии, Англии, Японии.
В фойе Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина установлен памятник А. С. Пушкину работы скульптора (1983).
Основные выставки
- 1967 — Первое участие в художественной выставке в Москве
- 1984 — участие в Молодёжном соборе в Париже (Франция)
- 1986 — «Московские скульпторы» в Национальной галерее Болгарии
- 1990 — «В саду Милесса», Стокгольм (Швеция)
- 1990 — «50 anos de arte sovietico», Барселона (Испания)
- 1991 — выставка под эгидой Юнеско в Спаццио-центре, (Флоренция, Италия)
- 1992 — «Сказка о хлебе и слезах», Любляна (Югославия)
- 1993 — Персональная выставка «Скульптура Франгуляна» Российская академия художеств, Москва
- 1993 — Персональная выставка «Rome» Палаццо Альбертони, Рим (Италия)
- 1994 — «Жизнь. Любовь. Смерть», Бордигера (Италия)
- 1994 — Персональная выставка в г. Кольмар (Франция).
- 1994 — «Белая скульптура и рисунок». Персональная выставка Галерея «Московская палитра», Москва
- 1998 — Персональная выставка в галерее Катрин Альтин, Антверпен (Бельгия)
- 1999 — Персональная выставка на Гран плац, Брюссель (Бельгия)
- 2001 — «Иисус Христос» Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
- 2002 — Персональная выставка в редакции журнала «Наше наследие», Москва
- 2002 — Выставка, посвященная А. С. Пушкину, Государственный музей А. С. Пушкина, Москва
- 2006 — Персональная выставка «Георгий Франгулян. Пространство скульптуры» ГМИИ имени А. С. Пушкина, Москва
Награды
- 1979 — Серебряная медаль им. Грекова за Мемориальный комплекс в Новокузнецке
- 1982 — «Гран-при» Международного конкурса малой пластики (Ньиредьхаза, Венгрия)
- 1986 — Орден «Знак Почёта»
- 1987 — «Гран-При» Международного конкурса скульптуры (Познань, Польша)
- 1988 — Приз жюри Международного конкурса скульптуры Центра «Дантеско» (Равенна, Италия)
- 1990 — Золотая, серебряная и бронзовая медали центра «Дантеско» (Равенна, Италия)
- 1996 — Серебряная медаль Российской академии художеств
- 1998 — Золотая медаль Российской академии художеств
- 1999 — Диплом Российской академии художеств
- 1999 — Золотая пушкинская медаль Союза художников Российской федерации
- 1999 — Медаль муниципалитета Антверпена, Бельгия
- 2004 — Заслуженный художник Российской Федерации
- 2011 — Высший орден Российской Академии художеств Золотой крест
- 2011 — Народный художник Российской Федерации
- 2015 — Медаль Российской Академии художеств «За заслуги перед Академией»
- 2015 — Золотая медаль Союза художников России «За выдающийся вклад в изобразительное искусство России»
- 2015 — Орден «Серебряный крест» Общероссийской общественной организации «Союз армян России»
- 2015 — Медаль Мовсеса Хоренаци за выдающиеся творческие достижения в областях армянской культуры, искусства, литературы, образования, гуманитарных наук[12]
- 2017 — Юбилейная медаль в память 100-летия геноцида армян
Примечания
Литература
Ссылки
wikipedia.green
Франгулян, Георгий Вартанович — это… Что такое Франгулян, Георгий Вартанович?
Георгий Вартанович Франгулян — советский и российский скульптор.
Биография
Родился 29 мая 1945 года в Тбилиси. В 1969 году окончил отделение скульптуры Высшего художественно-промышленного училища (бывш. Строгановского) в Москве, ученик Г. А. Шульца. С 1967 года — постоянный участник художественных выставок в России и за рубежом. Призёр международных конкурсов скульпторов в Венгрии, Польше, Италии.
Георгию Франгуляну присуждены медаль имени Грекова (1979), Серебряная (1996), Золотая (1998) медали Российской Академии Художеств.
Монументальные работы установлены в Москве, Новокузнецке, Новосибирске, Красноярске, Сочи, Одессе, в Молдавии, Узбекистане, Венгрии, Болгарии, Италии, Бельгии.
Работы находятся в Государственной Третьяковской галерее, Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, Государственном Русском музее, многочисленных музеях и частных коллекциях в различных странах мира.
В 2004 году в самом западном городе России Балтийске был открыт историко-культурный комплекс «Елизаветинский форт», центральной фигурой которого и стал памятник императрице Елизавете Петровне. Комплекс был разбит на Северном молу Балтийска в ознаменование побед русской армии во время правления императрицы Елизаветы (в то время Восточная Пруссия на несколько лет стала одной из провинций Российской империи). Императрица изображена верхом на коне, в платье полковника лейб-гвардии Преображенского полка. Она как бы встречает все корабли, заходящие в Калининградский залив. Высота статуи — 6,3 метра, общая высота с постаментом — 14 метров. Вес статуи — 12 тонн.
Среди монументальных работ — памятники Б. Ш. Окуджаве на Арбате (Москва) и надгробный монумент в виде российского флага на могиле Б. Н. Ельцина на Новодевичьем кладбище (Москва). 1 февраля 2011 года Президент России Медведев открыл памятник Ельцину работы Франгуляна в Екатеринбурге. «Был выбран белый мрамор, а не традиционные бронза или гранит, потому что это живой, полупрозрачный материал; этот памятник — не обелиск, а глыба, глыба в движении, какой был Борис Николаевич», — отметил Г. Франгулян. Медведеву памятник понравился.
Живёт и работает в Москве.
Ссылки
dic.academic.ru