Как переносят здания
Среди инженерных задач, которые приходилось решать человечеству, есть такие, что вызывают в душе нечто вроде священного трепета. Перенесение зданий с места на место явно из таких. В самой идее оторвать дом от матушки земли уже ощущается что-то противоестественное и безвозвратное. Но если надо – значит, надо, и еще в XV веке легендарный Аристотель Фиораванти (до того как стать русским архитектором и военным инженером) передвинул на своей итальянской родине колокольню.
Нам, жителям России, а москвичам особенно, тема переноса зданий весьма близка, ибо были в нашей недавней истории времена, когда центр столицы России с ее «старорежимной» застройкой активно приспосабливали к светлому коммунистическому будущему. Тогда, в 1930-х, согласно Генеральному плану реконструкции Москвы через центр было решено проложить несколько широких улиц. Там, где новым проспектам было тесно, превращались в щебень целые кварталы. Но все же некоторые дома заслужили особой участи — их не снесли.
Их просто подвинули. Самые известные здания, переехавшие по новому адресу, — тогдашнее здание Моссовета (изначально дом генерал-губернатора постройки М.Ф.Казакова), подворье Саввинского монастыря, здание Глазной больницы — все на Тверской улице.
Об истории московских «перестановок», о выдающемся инженере Эммануиле Генделе, руководившем перемещениями, написано уже немало. Однако не менее интересно взглянуть на саму технологию переноса здания с места на место. Ведь даже непосвященному понятно, что главные проблемы, которые приходится решать инженерам, — это огромный вес перемещаемого объекта и его хрупкость. Дом надо очень деликатно оторвать от фундамента, приподнять, перенести и ухитриться при этом его не разрушить.
Абу-Симбел – памятник мирового значения. Здесь, в Верхнем Египте, недалеко от границы с Суданом еще в XIII веке до нашей эры были воздвигнуты, а точнее, высечены в скалах два величественных храма. Одно из этих святилищ фараон XIX династии Рамзес II посвятил своему божественному образу, а другой, поменьше – любимой жене Нефертари.
Никогда в истории Древнего Египта супруга правителя не удостаивалась такой фантастической чести. Скульптуры фараона на фронтонах храмов поражают воображение своей грандиозностью. Три с лишним тысяч лет спустя после Рамзеса II, в 1960-64 гг. Египет с братской помощью ленинградского института «Гидропроект» воздвиг на Ниле Асуанскую плотину, за которой стало наполняться водохранилище – озеро Насер.
Железо в землю
Первым делом необходимо каким-то образом отделить дом от основания. Для этого вокруг здания отрывают траншею, а затем отрезают его от фундамента. В практике московских передвижений в качестве режущего инструмента использовались металлические тросы. Разумеется, на этом этапе здание никуда не поедет: достаточно слегка сдвинуть его с места — и оно начнет разрушаться. Прежде чем путешествие начнется, кирпич, камень или дерево придется скрепить.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Первый шаг — укрепление здания так называемыми поясными балками.
Другой вариант — опоясывание дома бетонным монолитом. Следующий шаг — сооружение мощной металлической рамы, на которой здание и отправится в путь.
Воды озера Насер стремительно приближались к храмам и по расчетам должны были вскоре полностью затопить памятники. Программу спасения храмов возглавили ЮНЕСКО и правительство Египта. Деньги на перенос (около 80 млн. долларов) собирались по всему миру. В 1964-68 гг. храмы были распилены на огромные блоки и перенесены на 65 м выше и на 200 м дальше от кромки воды. Там здания собрали заново и скрепили цементным раствором. Позади храмов возвели опорные конструкции из бетона, как бы заменяющие скалу, из которой храмы были вырезаны.
Наружные и внутренние стены, которые окажутся перпендикулярными к направлению движения, наиболее уязвимы, поэтому их требуется укрепить особо. В стенах проделывают продольные борозды (штрабы), куда вмуровывают мощные железные балки в виде двутавра. Эти укрепляющие конструкции называются рандбалками. Ниже рандбалок в стенах пробивают проемы для рельсовых путей (они пойдут перпендикулярно рандбалкам).
На проложенные рельсовые пути устанавливают катки, а на них — так называемые ходовые балки. Над ходовыми балками размещают балки поперечные, которые жестко скрепляются с рандбалками, но ходовых пока не касаются. Так опорная рама обретает свой окончательный вид. Наконец, в оставшийся просвет между ходовыми и поперечными балками вбивают металлические клинья. В этот момент вес здания переносят с фундамента на катки, поставленные на рельсы. Осталось разобрать участки кладки между просветами для рельсовых путей, и дом можно катить.
Собственно, описанная технология — это лишь один из вариантов. В разных случаях, в зависимости от веса дома и других условий, конструкция опорной рамы и методы ее постановки на катки могли отличаться. Но общий принцип оставался неизменным. При передвижении здания обычно использовались толкающие домкраты и лебедки для буксирования здания вперед.
А как же мы?
Удивительно и печально то, что советские подвиги в области передвижения зданий практически неизвестны за рубежом.
На одном из хорошо посещаемых американских научно-популярных сайтов в пятерке самых тяжелых зданий, что когда-либо были передвинуты, нет ни одного московского, зато есть четыре американских, хотя рекордсменом признан некий китайский дом. Он весил 13 500 т и был передвинут на 36 м, из-за чего попал в Книгу рекордов Гиннесса. Стоит лишь напомнить, что перенесенное Генделем Саввинское подворье весит 23 000 т.
Это кажется несправедливым, но зерно истины тут есть. Наша эпопея с городскими перестановками осталась в далеком прошлом, когда СССР мерялся достижениями с США. Америку клеймили как рассадник буржуазных нравов, но втайне завидовали ее технологической мощи. А ведь именно в США передвижение зданий было впервые в истории поставлено на коммерческую и индустриальную основу. Продолжают там двигать дома и сегодня.
Домкраты и колеса
Например, еще в 2001 году перенесли здание старого терминала аэропорта Ньюарк в штате Нью-Джерси. Его вес, между прочим, около 7000 т.
1. Металлические балки подводятся под основание зданиия и жестко прикрепляются к нему, создавая опорную раму 2. Гидравлические домкраты используются для постепенного поднятия здания на требуемую высоту. Их расстановка зависит от распределения веса здания. 3. Электронная система управления позволяет синхронизировать работу домкратов и избегать крена поднимаемого здания. 4. Колесные тележки подводятся под металлическую балки и упираются в них с помощью стоек-домкратов, принимая вес здания на себя.
Начинается все стандартно. Дом окапывают траншеей для обнажения фундамента, отделяют от него и сквозь подвальное помещение в здание заводят мощные двутавровые балки (типа рандбалок). Они станут основой прочной рамы. Далее наступает самая ответственная часть всего действа — здание необходимо поднять, чтобы подвести под него колесные тележки.
Современное оборудование позволяет управлять всеми работающими домкратами одновременно, добиваясь того, чтобы поднятое здание занимало идеально горизонтальное положение. При достижении требуемой высоты под металлические балки рамы подводят колесные тележки. С помощью стойки-домкрата тележки упираются в железные балки, принимая вес здания на себя. Далее начинается транспортировка на буксире. Иногда, если здание не очень большое, вместо тележек под него подводят специальный грузовик с огромной платформой, на котором и осуществляется транспортировка.
История и технология передвижения жилых зданий в СССР
История и технология передвижения жилых зданий в СССР — Мир графики0ae8e6bfd6204f68
0ae8e6bfd6204f68Перейти к контенту
Мир графики и дизайна » Новости
Рубрика: НовостиАвтор: Администратор
Содержание
- Работа Треста
- Достижения инженеров
- Немного истории
С 1930 по 1983 год в России довольно часто производилось перемещение архитектурных сооружений с места на место.
Интересно, зачем это делали, и каким образом осуществлялось передвижение многотонных конструкций.
Работа Треста
Перемещение домов проводили для того, чтобы расчистить место для новых зданий, трамвайных путей, аллей, парков и пр.. Это было выгоднее, чем сносить дома полностью. Ведь в них жили люди и их пришлось бы расселять.
Факт!
Иногда сносили не дома, а целые кварталы. Так, в ноябре 37-го года был сдвинут целый квартал в районе гостиницы Москва.
Не всегда смещение проводилось на многие метры. Порой нескольких сантиметров было достаточно, чтобы освободить необходимое пространство.
Для выполнения работ была создана специальная контора – Трест для перестройки и перемещения зданий. Но по свидетельствам, оставшимся в газетах тех времён, работы в срок не проводились.
Московский совет Тресту помощь не оказывал, и рабочих катастрофически не хватало, потому что их просто было негде расселить. Использовали труд «зэков», а работа же было очень ответственная и тяжёлая, доверить им многое было нельзя.
Тем более именно из-за их привлечения часто случались казусы. Например, во время работ в районе Москвы-реки в районе Серебряного бора, когда надо было сдвинуть сразу пять зданий. Домкраты заправили денатуратом. В ту же ночь заключенные, несмотря на охрану, слили его. А руководству, чтобы история не дошла до высших чинов, пришлось заливать домкраты очень дорогим глицерином, покупая его за свой счёт.
Достижения инженеров
В начале своего создания Трест передвинул несколько деревянных домов и 6 небольших зданий из кирпича, отработав приемы работ и испытывая оборудования. Использовалась американская практика, где передвижение домов было давно и хорошо развито.
После Трест взялся за более серьёзные задачи.
В Москве первое здание было смещено в октябре 1935 года. Как тогда говорили, к праздникам «Ноября». Здание мешало трамвайным путям, которые проводились на Садовое кольцо. За эту попытку был ответственным инженер Э.М. Гендель.
youtube.com/embed/tPWfUnAGpno?feature=oembed&wmode=opaque» frameborder=»0″ allow=»accelerometer; autoplay; clipboard-write; encrypted-media; gyroscope; picture-in-picture» allowfullscreen=»»/>В январе 37 года сдвинули одно из строений завода грампластинок, чтобы разбить красивую живописную аллею.
Одним из самых серьезных задач Треста стало перемещение дома Садовнической (прежде Осипенко) ном. 77. Здание было выполнено в форме «Г». Дом разделили на две части, чтобы короткую его часть конструкция оставить на месте, а длинную не только передвинуть, но и развернуть на 19 градусов. Дом перемещали без отключения инженерных систем и переселения людей. Все закончилось успешно, несмотря на то, что многие инженеры называли это прямой авантюрой из-за неустойчивости грунта.
Подобная ситуация была во время возведения большого моста. Ему мешал дом на Серафимовича. Тот самый, о котором писала Агния Барто. Условия здесь были немножко лучше. Хотя дом также считался ненадежным.
Передвижка тоже осуществлялась с людьми внутри и без отсоединения коммуникаций.
Следующая работа стала самой серьёзной для Треста. Во время воплощения в жизнь генплана реконструкции Москвы было выяснено, что некоторые дома выходят за «красные линии». И их было решено снести. Но жители дома 24 по улице Горького написали письмо, которое чудесным образом попало к самому Хрущёву, с просьбой оставить их здание в целости и сохранности. Никита Сергеевич согласился. Дом весил примерно 23000 тонны. Все инженеры были категорически против, но Хрущёв стоял на своём.
Факт!
Говорят, большую роль в принятии решения сыграло то, что в Америке к тому времени самым большим и самым тяжёлым перемещенным зданием был весившее 11100 тонн. Инициатива «переплюнуть» Америку была слишком заманчивой.
Подготовка длилась более 4 месяцев. По линии отделения дома от фундамента пробили дорожки, в которые ввели мощные удерживающие строение балки.
В подвале насыпали щебень и поверх него установили рельсы. Жильцы видели все работы, очень переживали и просили предупредить, когда начнётся финальный этап, чтобы на время приехать к родственникам и знакомым. Но им сознательно постоянно говорили более поздние сроки, чем планировалось провести эти работы. В итоге ночью 4 мая 39 года в 2:00 ночи лебедкой сняли дом, и он поехал. Здание двигалось настолько плавно, что утром жильцы были просто шокированы тем, что оказались на новом месте. Есть даже история (правда, неизвестно насколько она реальна), что в одной из комнат вечером накануне девочка Инна играла в кубики, строя башенки. Утром они не рассыпались и остались в таком же состоянии.
Хотя за ночь передвинуть полностью дом не успели. Работы пришлось продолжить днем. Полностью завершены они были к трем часам дня. Этот дом до сих пор цел и расположен по улице Тверской номер 6.
Единственным недостатком работ стали проблемы с подключением к газовой сети.
Вообще этот дом оказался не очень везучим. Во время его строительства возникало много проблемных ситуаций.
А в канун Нового года дом взорвался. Погибло очень много людей, раненых было вообще не счесть. Но связаны ли процессы, неизвестно. По одной из версии причиной взрыва стал бытовой газ, а по другой – разлом коры под самым домом. Сейчас торец здания напоминает многоугольник. Дом продолжает оседать, его признали подлежащим сносу.
Ещё одним рекордом было передвижение здания Моссовета. Руководство страны поставило перед Трестом задание выполнить это не просто качественно, но также быстро и обязательно с людьми, чтобы снова-таки «утереть нос» американцам. Они выполняли движения зданий медленно при помощи лошадей, используя простые ручные механизмы.
Здание передвинули за 40 минут на 14 м. Рекордных показателей добились. Позже провели дополнительные работы и встроили в дом 24 металлические колонны.
В документации треста указано, что всего в Москве было передвинуто несколько десятков деревянных домов и 22 крупных каменных зданий.
И это только до войны. После передвижки продолжились, но в это время речь уже шла о сохранности в первую очередь уникальных зданий. Так, например, надо было передвинуть дом 24 по Осиновской улице. Под этим номером располагалось сразу нескольких сливающихся друг с другом зданий. Одно из них практически вросло в землю и для того чтобы сместить его с места пришлось рыть траншею глубиной 42 м. Это задержало работы на несколько месяцев, но позволило сохранить уникальное строение.
Интересно!
Одной из самых интересных считается передвижка и реконструкция МХАТа. В начале восьмидесятых годов старое здание в Камергерском переулке разделили по вертикали (линия пришлась прямо на театральный занавес), сценическую часть отодвинули от зала. Здание сначала переместили на 24,7 м, а потом поняли, что сильно «разогнались», и вернули обратно на 11,9 м.
Это была последняя передвижка в истории Советского Союза. Началась Перестройка и стало не до перемещения зданий.
Немного истории
В Советском Союзе все основные работы по передвижению зданий связаны с фамилией инженера Генделя. Но при этом историй перемещения архитектурных строений намного больше.
Так в 1812 году Дмитрий Петров в городе Моршанск передвинул деревянную Церковь Николая Чудотворца вместе с находящимися внутри прихожанами на 30 м.
А в 1898 году российский инженер Федорович переместил двухэтажный кирпичный дом весом 1840 тонн.
Инженер Короста на Малой Грузинской сдвинул сразу два здания, которые мешали строительству кастелло.
Следует признать, что все они при этом ориентировались на опыт американских специалистов. Хотя первооткрывателем таких «операций» был итальянский архитектор Аристотель Фиораванти, который в 1445 году первым в мире сместил здание с места. Это была колокольня церкви Санта-Мария маджоре.
Вот такие интересные факты есть в истории СССР, правда, о них мало кто знает.
Рейтинг
( Пока оценок нет )
Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
0ae8e6bfd6204f68Жизнь при Советах в Москве и ее окрестностях — архив, 1928 г.
| РоссияМосква, как и прежде, большая деревня. Только центр города, где бульвары, «европейский». Там улицы хорошо вымощены; магазин, витрины привлекательные (хотя полки внутри пустые и пыльные). Электрические трамваи и автобусы в изобилии. Плакаты и рекламные объявления (некоторые из них очень красивые) в изобилии. Объявления театров, картинных дворцов и мюзик-холлов висят над улицами, как огромные транспаранты. Громкоговорители есть на каждой площади. На улицах многолюдно, и в лучах раннего летнего солнца можно увидеть гораздо более красивых и густо накрашенных женщин, чем зимой. Иностранные газеты можно купить в киосках, но только такие номера, в которых новостей не больше, чем в советской прессе. Например, когда решалась судьба Троцкого и оппозиции, мы неделю были без иностранных газет.
Много крепких напитков. Вино можно купить только в специальных магазинах. Водку в небольшом количестве можно достать только в центре города, а в других местах ее предостаточно. Можно достать водку довоенного качества, но чаще встречается «простая водка», хотя это и прямая отрава.
Крестьяне предпочитают собственную перегонку.
За бульварами
За кольцом бульваров город приобретает другой вид. Дома низкие, маленькие и грязные; улицы плохо вымощены и редко подметаются и убираются; имеется огромное количество пивных и чайных салонов. В магазинах грязно, товар некачественный. Даже хлеб плохой.
Вокруг московских вокзалов полно всяких грубых и неблаговидных людей. Воры и карманники одеты не так уж плохо. Необходимо проявлять большую осторожность, чтобы ваши карманы не обшарили или не украли вашу сумочку, и всегда полезно посмотреть и посмотреть, кто вас преследует. Рядом со станциями идет всевозможная легальная и нелегальная торговля, и вы можете купить все виды краденого и контрабанды. Водку можно купить в любое время дня и ночи.
Кварталы, в которых живет рабочий класс, расположены на окраинах города.
Среди старых домов бросаются в глаза недавно построенные, гигантские, похожие на бараки многоквартирные дома. На окраинах и за их пределами расположены участки и бунгало, предназначенные для дачного проживания, но в основном служащие для размещения избыточного населения Москвы. Эти маленькие хижины сгруппированы вдоль железных дорог. Около 10 000 рабочих и служащих живут в 30—10 верстах от Москвы и ежедневно выезжают в город. Число помещиков огромно. Почти все бывшие помещики сохранили свои дома. Вдобавок к ним есть новые помещики — частью коммунисты, которые приобрели дачи и жилища, которыми они были поставлены в ведение, частью люди, накопившие достаточно, чтобы построить свои собственные хижины или дома. Но большая часть домов находится в руках администрации и «жилищных трестов». Теоретически их пускают к рабочим, особенно к железнодорожникам. Но «жилищные тресты» нагло коррумпированы и сдают дома «своим», то есть коммунистам и их родственникам.
Таким образом, несмотря на все противоположные законы, есть много коммунистов, у которых есть дом в городе, а также вилла или бунгало в деревне.
Этой привилегией пользуются те, у кого достаточно денег, чтобы платить взятки. Все это делается открыто. Там нет сокрытия о суммах, которые выплачиваются. Возмущаются только те, у кого не хватает денег на взяточничество.
Советы и «клетки»
В этих так называемых «колониях» — то есть в скоплениях хижин и домов, которые французы называют лотиссами, — на окраинах города и вдоль железных дорог новая жизнь развивается. Каждая «колония» имеет свой Совет, в котором обсуждаются вопросы гигиены, бытового обслуживания, пожарной команды, канализации и т. д. В скоплении колоний, где я живу, есть и аптека, и скорая помощь, и больница, так что с медицинской помощью у нас не беда. Но благотворительная работа, вообще говоря, очень примитивна. Канализации практически нет, а улицы завалены грязью и мусором. Весной, когда тает снег, а осенью буквально продираешься сквозь слякоть.
В каждой колонии есть коммунистическая «ячейка», которая занимается «культурными нуждами» жителей. Его штаб-квартира, что характерно, — местный полицейский участок.
В некоторых колониях есть «клубы», где показывают фильмы; Обычно предпочтение отдается французским фильмам. Также время от времени читается лекция о значении физической культуры (называемой физкультурой) и родственных предметах. Но эти лекции плохо посещаются. Свободное время молодые люди предпочитают проводить за выпивкой или игрой в карты. Никогда в России не потребляли столько водки, как сейчас.
Коммунистическая буржуазия
Коммунисты пьют больше всех — не потому, что они хуже других, а потому, что у них больше денег потратить. Как правило, коммуниста от простого рабочего отличить нелегко. И все же они различаются. Коммунисты более приспособляемы, гибки и способны лучше отстаивать свои интересы. «Они получают все», «Он получит дом теперь, когда стал коммунистом» — такие замечания постоянно делают трудящиеся.
Слово «буржуа» теперь широко используется для обозначения коммуниста — многие почти американцы в своих деловых инстинктах и их усердии
Слово «буржуа» теперь широко используется для обозначения коммуниста.
Все, кто вступает в коммунистическую партию, делают это ради какой-то материальной выгоды или для того, чтобы принадлежать к привилегированному кругу. Несомненно, что коммунистическая партия является ядром будущей буржуазии. Многие коммунисты по своему деловому чутью и усидчивости почти американцы. В целом коммунисты в России представляют собой более благополучный класс. Тем не менее, они не испытывают большого негодования по отношению к ним; немного зависти, может быть, немного презрения. «Не пропадет — он коммунист», — часто говорят простые рабочие люди.
Чиновники ГПУ также являются привилегированным набором. В нашей колонии их много. Большинство из них владеют домами и земельными участками и сдают их арендаторам. Их не боятся и не ненавидят, как раньше боялись и ненавидели царских полицаев. Вообще говоря, русские трудящиеся относятся к ним так же, как к любым другим коммунистам, т. е. без особого возмущения, но с известной долей презрения.
Москва 1: Два миссионерских дома 1918 – 1947
Москва была столицей России на протяжении веков до того, как Петр Великий перенес резиденцию правительства в Санкт-Петербург в 1712 году.
Москва снова стала столицей в 1918 после большевистской революции. Британское правительство официально признало Советский Союз в 1924 году, и Роберт Ходжсон, находившийся в Москве с 1919 года в качестве главы коммерческой миссии, был назначен временным поверенным в делах в том же году. Он продолжал жить и работать в арендованном им в 1921 году доме на Варовской (ныне Поварской), 46: солидном, в стиле модерн, двухэтажном доме с комнатами, расположенными вокруг двухсветного зала. Дипломатические отношения были разорваны 19 июня.27 января, когда Великобритания обвинила Россию в шпионаже, и Ходжсон был отозван. В его отсутствие британские интересы защищали норвежцы, которые по просьбе Лондона продлили аренду так называемого дома Ходжсона. Отношения были возобновлены в декабре 1929 года, и сэр Эсмонд Ови был назначен первым послом Великобритании в Советском Союзе. Он переехал в гостиницу «Савой» в Москве, где уже жил и работал его дипломатический персонал, потому что дом Ходжсона был полон коммерческого и консульского персонала.
С более чем дюжиной британских сотрудников Москва уже была большим посольством.
Первой идеей Ови было сделать дом Ходжсонов своей резиденцией и найти другое здание для персонала, но в середине января 1930 года Центральное бюро помощи иностранцам БУРОБИН показало ему дом № 14 по Софийской Набережная, принадлежавшая семье Харитоненко, с которой через реку открывался великолепный вид на Кремль. Павел Иванович Харитоненко создал большое хозяйство по выращиванию и переработке сахарной свеклы и в 1879 году мог позволить себе купить этот участок, а в 1891 снести дом, который был на нем, и начать строить свой собственный. Он нанял В.Г. Залесский как архитектор дома и других построек и Федор Шехтель как главный интерьер. Ни для кого не было секретом, что этот дом может быть предложен британскому посольству, но Ови, присматривая только за зданием канцелярии, раньше не рассматривал его. Он сказал Лайонелу Эрлу, секретарю Управления работ, в тот же день, когда посетил его, что он «очень поражен им», особенно потому, что, по его мнению, дом и его боковые постройки были достаточно большими, чтобы вместить все посольство.
Первый комиссар Управления работ Джордж Лэнсбери сказал министру иностранных дел Артуру Хендерсону, что он готов защищать предложенную сделку в Палате общин, поскольку считает, что ее условия являются наилучшими из возможных, но он предположил, что «поскольку этот вопрос действительно более политический, чем что-либо еще», Хендерсон хотел бы передать дело в кабинет.
В тот же день Управление работ подписало контракт на строительство с немецкой фирмой Gasso на программу текущих работ стоимостью 20 000 фунтов стерлингов, чтобы подготовить собственность для размещения канцелярии, других офисов посольства, посла и семьи, а также его сотрудников в Великобритании и их семьи. В тот же день был подписан новый договор об аренде на четыре года по 2500 фунтов стерлингов в год для дома Ходжсонов, чтобы обеспечить как рабочее, так и жилое помещение для торгового советника, генерального консула и их персонала: была только комната для холостяков.Особняк Харитоненко на Софийской, через реку от Кремля.
Ови переехал в дом Харитоненко незадолго до Рождества 1930 года, а остальная часть посольства — 7 января 1931 года. Внутреннее устройство было далеко от идеального, а службы — ненадежными. Посол жил в основном на первом этаже, но столовая находилась на первом этаже, а кухня в подвале. Главный коридор служил резиденции наверху, а также был комнатой ожидания канцелярии.
Секретари жили в флигелях, а библиотека на первом этаже была их столовой. Советник, Уильям Стрэнг, жил в разрозненных комнатах на первом этаже, выходящих окнами в сад. Во всех помещениях было очень холодно, неэффективные обогреватели давали ядовитые испарения, а проточной воды не было.
После этого шаткого начала в зданиях Харитоненко размещалась большая часть посольства, несмотря ни на что, в течение следующих семидесяти лет, за исключением одного восемнадцатимесячного периода после того, как осенью 1941 года Москва оказалась под страшной угрозой захвата Германией. Правительство поручило всем дипломатическим миссиям эвакуировать город в резервную резиденцию правительства в Куйбышеве (ныне Самара), на Волге, примерно в пятистах милях к юго-востоку от Москвы. Весь дипломатический корпус был предупрежден за восемь часов до отправления поездом 15 октября 1941. Потребовалось почти пять дней, чтобы добраться до Куйбышева, где уже была установлена большая часть советского правительства.