Гуру стиля (а в прошлом фарцовщик!) Юрий Дормидошин: «Мое самое нелюбимое слово — “тренд”. Это просто дно. Тотальная безвкусица»
Юрий Дормидошин родился в 1944 году в Ленинграде, в 1960-х занимался фарцовкой, в конце 1980-х вошел в антикварный бизнес, в нулевых с женой Натальей был светским обозревателем «Собака.ru», увлекся парикмахерским делом и открыл салон красоты «Частный клуб». Юрий Михаийлович первым в городе стал носить «интеллектуальные» бренды — Comme DesGar onеs, Number (N)ine, Maison Margiela, в десятых переоделся в Rick Owens и Balenciaga. Как и полагается гуру стиля, Дормидошин опережает тенденции. Сейчас экс-шопоголик все раздал и собрал капсульный гардероб из малотиражных вещей ручной работы, уверовав в мессию — авангардного лондонского дизайнера Джона Александра Скелтона и обуви ручной работы Carol Christian Poell.
Часы Bulgari Octo Finissimo S, кольца и браслеты Bulgari B.zero1 (все — Bulgari), очки The Soloist, шляпа, рубашка, пальто и брюки John Alexander Skelton
Факт, что Юрий Михайлович до сих пор не топовый инфлюенсер, объясняется лишь тем, что он сноб и идти в народ отказывается категорически.
Но, к счастью, модный консультант и фэшионист Василий Остахов ведет летопись эпичных выходов ЮрМиха.
На Васе: шляпа Junya Watanabe, очки Factory 900, рубашка Children of the Discordance, колье Number (N)ine, пальто John Alexander Skelton, брюки Rick Owens, сапоги Carol Christian Poell
На Юрии Михайловиче: все — John Alexander Skelton
На Васе: двойная кепка Maison Mihara Yasuhiro, намордник, пиджак, галстук, рубашка и брюки Undercover by Jun Takahashi, пластмассовые ботинки Takahiro Miyashita the Soloist
На Юрии Михайловиче: шляпа Kijima Takayuki, пуховик Rick Owens, брюки John Alexander Skelton, сапоги Carol Christian PoellНа Юрии Михайловиче и Васе: все — Undercover by Jun Takahashi, архивная коллекция «Clockwork orange», очки The Soloist
На Юрии Михайловиче: ботинки Hood By Air
На Васе: шляпа Kijima Takayuki, очки The Soloist, пальто Undercover, свитер и брюки Children of the discordance, кеды Recouture x Children of the discordance
На Юрии Михайловиче: шляпа, пальто и брюки John Alexander Skelton, очки и ботинки The Soloist, шарф Rick Owens
Каких-то пятнадцать лет назад все неистово наряжались, потом пришел нормкор, а теперь настал новый минимализм, когда все плюс/минус одинаковые в The Row и с Birkin.
Совершенно элитарный лондонский бренд John Alexander Skelton. Я раздал практически весь свой гардероб, потому что понял: Скелтон — мессия. Я в него уверовал. То, что он делает — очень сложно коммерчески, нечто среднее между кутюрным и портновским искусством. Это малотиражные вещи: он ищет антикварные ткани, и сколько есть в отрезе, столько и получится экземпляров. Это могут быть винтажная шерсть из редких пород шотландских овец, мешки для зерна или льняное постельное белье XIX века. У меня есть пальто, сшитое вручную из раритетной индийской ткани 1920 года, таких существует всего две штуки. Я покупаю предметы, тираж которых не больше трех.
Это же отвечает суперактуальной повестке rewearing, апсайкла и экологии.
Слушай, это все коммерческая … (ерунда). Скелтон делает это не потому, что повестка, а потому, что тканей такого качества, как в 1920-х или 1930-х, больше никто не производит.
Часы Bulgari Octo Finissimo S, кольца и браслеты Bulgari B.zero1 (все – Bulgari), очки The Soloist, шляпа, рубашка, пальто и брюки John Alexander Skelton, платок Doublet, ботинки Carol Christian Poell
Мне казалось, работать модником вам в удовольствие.
Да, но я мучаю себя этим кайфом. Кайф бывает тяжелый. Во-первых, он оплачен моими деньгами — и довольно серьезными. Во-вторых, чтобы модно одеваться в Петербурге, надо быть отмороженным. В этой стране можно смотреть только в будущее и в зеркало. Больше никуда. Все остальное — мрак. Жуткий мрак, понимаешь? От этого, как и от плохого настроения, кризисов, стрессов, меня всегда спасала одежда. Даже когда я разводился с женами, то приходил в пустой дом и часами ее примерял, развешивал на сотни вешалок. Каждый раз я выхожу из своей парадной, как тореадор на корриду — кругом быки, а я с красной тряпкой. Очень агрессивная среда. Причем агрессивны мужчины, а женщины обычно в восторге. Я недавно шел, разумеется, в тотал-луке John Alexander Skelton, слышу, девушка говорит своему мужчине: «Смотри, какой офигенный чувак!», — а он ей отвечает: «Кто? Этот старый козел, что ли?» Мне забавно. Я понял, что попал в точку.
Почему у нас мужчины так боятся быть модными? Почему оценивают себя исключительно глазами других мужчин?
Кто-то сказал, что в России нельзя удивляться.
Если удивишься, так и будешь стоять с открытым ртом. Есть вещи, которые здесь делать просто нельзя. В том числе выделяться.
Но вы не боитесь?
Боялся. А потом разрешил себе быть. Не выделяться, даже не в этом дело. Я позволил себе быть модным. Это моя профессия, мой смысл жизни. Красота не спасет мир, она спасает меня. Иногда я иду по Дворцовой площади, по набережным этого прекраснейшего города, который я искренне люблю, и думаю: я, мальчик, родившийся в семиметровой комнате у неграмотной мамы, сейчас шагаю в … (потрясающей) эксклюзивной одежде — и это меня греет.
На Васе: меховая шапка «аэродром», пальто, свитер, кеды Maison Mihara Yasuhiro, брюки и сумка Rick Owens, шарф и очки Doublet
На Юрии Михайловиче: шапка и очки Takahiro Miyashita the Soloist, шуба Maison Martin Margiela défile archive fw 2009, брюки John Alexander Skelton, сапоги Carol Christian Poell
На Юрии Михайловиче и Васе: все — John Alexander Skelton, ботинки Carol Christian Poell, очки Factory 900
На Юрии Михайловиче: шапка Comme des Garons Homme Plus by Stephen Jones, рубашка Vetements, пальто John Alexander Skelton, джинсы Kapital, ботинки Carol Christian Poell
На Васе: очки Chrome Hearts, шляпа The Soloist, свитер и шарф Doublet, куртка и брюки Undercover, ботинки Hender Scheme
На Васе: очки Factory 900, брюки, жакет и шарф John Alexander Skelton, шляпа Comme des Gar ons Homme Plus by Stephen Jones, ботинки Paul Harnden Shoemakers
На Юрии Михайловиче: монокль The Soloist, брюки, плащ и жилетка John Alexander Skelton, ботинки Carol Christian Poell
Вы — свидетель того, как менялся ленинградский стиль и во что он трансформировался.
На эту тему мне скучно разговаривать. Вообще стало скучно разговаривать, я из-за этого в своем круге общения оставил буквально несколько человек. Вот это все спрашивают: тренды, бренды… Бесит.
Кто такое спрашивает?
Вот вы же и спрашиваете. Мелко вяжете. Понимаете… Если вам надо про моду, то эту тему стоит вообще с другого ракурса поднимать, тем более у вас образования достаточно и взгляд есть. А вы все в этой колее — тренды, бренды. Давайте начнем с влагалища! Мода — это инстинкты. И самый сильный — это продолжение рода. Почему самка павлина невзрачная? Потому что павлин должен привлекать ее внимание, а не наоборот. Роскошное оперение самца задумано природой для выживания вида.
Но у людей что-то пошло не так.
Да. Во-первых, демографический кризис и войны. Во-вторых, вредные привычки. Процентов десять — алкоголики, каких-то там зависимых еще десять процентов, ну вот и пожалуйста, социальный срез.
Инструмент!
Ну вот сейчас стало больше инструментов. Раньше не было почти никаких. Нет, были, конечно, проститутки. Полсотни рублей стоили самые дорогие, высшего класса. А так пять рублей. На Московском вокзале — три. Но даже там ты должен был понравиться. Иначе не канало. Как-то нужно было причесаться, что-то надеть. Тогда же была классная интеллигенция — пришел на работу в НИИ, там в перерывах играли в пинг-понг, общались, у каждого была любовница. Я помню этот послевоенный дефицит мужчин. У моей незамужней тетки был любовник, такой приличный дяденька, чиновник. Она родила от него сына, а жена знала, что тот по определенным дням уходил в другую семью. Понимаешь, какая была солидарность.
Часы Bulgari Octo Finissimo S, кольца и браслеты Bulgari B.zero1 (все — Bulgari)
Я дико извиняюсь, но причем здесь влагалище?
Вот. Я же пожил, у меня есть опыт. Почему люди страдают? Потому что они неразборчивы. Девушка говорит: «Ой, он разбил мне сердце!» Нафига внедрять сердце, когда и так все понятно. Влагалище — самый крепкий орган. Самый надежный. Сама суть земли. Номер один по вообще всем восприятиям, по качеству жизни. Архаика — все оттуда вышло и туда вернется. Я это — самое главное — понял и испугался. До сих пор боюсь.
Правильно ли я понимаю, что ваши отношения с одеждой начались с того, чтобы побеждать в забеге за сердца, то есть за влагалища, прекрасных дам?
В школе я ухаживал за одной девушкой из богатой грузинской семьи.
Она меня позвала на день рождения, и я пришел с клуазонне — китайской вазочкой, выполненной в технике перегородчатой эмали. Уже тогда я понимал, что дарить женщинам. Не торт же. Но главное, мама сшила мне костюм-тройку. Могу сказать, приняли меня очень хорошо.
Можно назвать этот выход первым по-настоящему модным?
Это не было модно. Это было добротно. Моя мать была женщиной со вкусом. И вот с того момента, как я себя помню — это приблизительно 1949–1950 год, — она хорошо одевалась даже в послевоенные годы. Она отводила меня в ясли, а в городе еще было полно пленных немцев, которые восстанавливали Ленинград. Тогда было полно и сапожников, и портных — кто задавался целью, все мог найти. По рукам передавались какие-то замусоленные заграничные журналы — оттуда все копировалось. Ну и из кино, конечно, — французские фильмы были главным источником информации.
Часы Bulgari Octo Finissimo S, кольца и браслеты Bulgari B.zero1 (все – Bulgari), очки The Soloist, шляпа, рубашка и пальто John Alexander Skelton
Вы занимались фарцовкой и антиквариатом — было ли в вашей среде принято одеваться особенным образом?
В антикварной нет, выделяться было опасно.
А фарцовка давала пространство воображению. В 1960-х к «Астории» приезжали десятки автобусов из Финляндии, был принят водка-туризм: финны привозили вещи, а увозили водку, которая у них стоила запредельный доллар за бутылку. Я даже пошел в Публичную библиотеку, взял учебник финского языка… и оказалось, что в нем пятнадцать падежей. Я понял, что мне это не потянуть, но несколько десятков слов выучил. Однажды я за мизерную сумму купил белый переливающийся плащ фантастической красоты — на Невском я долго был героем. Потом я его засрал, вляпался в какую-то краску и решил продать. А время было такое, что даже на перекупку за вещами стояла очередь. Я не просто вернул все деньги, но и купил фальшивый диплом за десятый класс. На всякий случай.
То есть модным вы были примерно всегда?
Надо исключить из лексикона слово «мода». Мода была, когда были живы ее апостолы — Коко Шанель, Юбер Живанши, Кристобаль Баленсиага. Все забывают о том, что мода не может быть автономна, это всегда реакция на какие-то социальные явления.
В 2000-х люди хотели выделяться, они были голодными в смысле визуальном, а сейчас обленились. Я считаю, сумка «Биркин» — из бабушкиного гардероба. Это не про моду, которая всегда про новое, про авангард. Я ненавижу людей, изуродованных банальными представлениями. Ненавижу конвенциональную красоту — мне скучно. Безнадега. Когда лицо красивое, что ни надень, все будут смотреть на лицо. Круто, когда асимметрия или там нос кривой — тогда все заметят одежду. Еще ненавижу всяких айтишников — чистые уроды! У всех джинсы, шесть одинаковых футболок — и все. Сегодня одежда вернулась к тому, чем была с самого начала — к идентификации классовой принадлежности. Аристократия, буржуазия, чиновники — по дресс-коду сразу понятно, откуда человек. Ты «Невский проспект» Гоголя давно читала? Там все про это сказано. Перечитай! Как хлыщи, у которых был один пиджак, создавали впечатление значимости. А теперь одежда доступна: та же Zara уронила рынок люкса — элитарность ушла.
Как сейчас определяется элитарность?
Крутым стайлингом на ощущениях и пропорциях.
Я тебе скажу простую вещь: как рождаются со стопроцентным слухом, так рождаются со стопроцентным вкусом. Наверное, как-то можно немного его развить. Но будучи богатым человеком, лучше найти себе хорошего стилиста и не мешать ему работать. Проблема состоятельных людей в том, что большинство из них считает, что у них вкус есть, поэтому все так печально выглядят. Мое самое нелюбимое слово — «тренд». Это просто дно. Тотальная безвкусица.
Текст: Ксения Гощицкая
Фото: Данил Ярощук
Свет: Максим Самсонов Skypoint
Следите за нашими новостями в Telegram
Автор:
Татьяна Зиза,
Материал из номера:
Март
Люди:
Юрий Дормидошин
хоть и жид
Как глупо мы выглядим, когда сами себе нравимся. Этот номер – про сексуальность и демонстрируемый сознательный отказ от нее. Такое высокоэффективное самовозвышение самоуничижением. Я на дух не выношу, когда некоторые из моих друзей, абсолютно вменяемые, вдруг, по какому-то непонятному мне сигналу, превращаются в «ОГРОМНОГО-С-ОГРОМНЫМ» или в «ТУ-КОТОРУЮ-ВСЕ-ХОТЯТ-ЭТО-САМОЕ». Для меня это идиотское со стороны состояние. Лучше всего философское отношение к сексу сформулировал Юрий Михайлович Дормидошин, когда рассказывал мне, как в далекие-далекие времена первый снимал порнофильмы: «Бизнес не получился, но было очень весело…»
.
16th, 2005 @ 11:38 am