Россия, последняя колониальная империя | Общество | ИноСМИ
Когда 25 декабря 1991 года над Кремлем был опущен советский флаг, и вместо него поднят старый флаг России, это было воспринято с ликованием как крах коммунизма. Многие полагали, что наступает «конец истории» и зарождается новый мировой порядок, основанный на принципах политической демократии и экономической свободы. Но конец политической системы не всегда ведет к гибели той страны, которая эту систему использовала. И по правде говоря, Советский Союз распался в большей степени не из-за экономического кризиса или разочарования в правящей идеологии коммунизма, а из-за одновременных попыток его республик обрести суверенитет.
Российские и западные ученые заметили роль такого сепаратизма в упадке России, но они редко говорят о том, что колониальные империи Европы в процессе распада прошли через то же самое. Российские эксперты не хотят даже признавать тот факт, что история России — это история колонизации. Один из наиболее влиятельных российских историков конца XIX века Василий Ключевский утверждал, что российская колонизация отличается от колонизации, которую проводили другие европейские державы, потому что «история России есть история страны, которая колонизуется. Область колонизации в ней расширялась вместе с государственной ее территорией. То падая, то поднимаясь, это вековое движение продолжается до наших дней». Другие отмечают, что русские колонизировали не «собственные земли», а земли других народов, и тем не менее, проводят различие между ними и другими европейцами. Как отмечал русский философ Георгий Федотов, «в отличие от всех западных держав, Россия создавалась не посредством насилия, а посредством мирной экспансии, не завоеваниями, а колонизацией». Однако эта страна похожа на европейские империи гораздо больше, чем нам кажется — и такое сравнение накладывает свой отпечаток на ее будущее.
Колониальная история России
История колониализма в России действительно во многом отличается от всех прочих колониальных авантюр, но не из-за того, что колонизация была «мирной» и «по согласию». Это становится очевидно, если мы проанализируем три эпохи колонизации.
Первая эпоха длилась с XI по XIV век, когда возвысилось Московское княжество, ставшее древним предшественником России. С 1000 по 1150 годы н. э. молодые князья Киевской Руси основывали города, которые позже стали узловыми точками Московии: Владимир, Суздаль, Рязань и саму Москву. Эти колонии переселенцев обретали силу не только в процессе собственного роста, но и по причине упадка киевской метрополии из-за династических междоусобиц. Вплоть до 1230-х годов эта территория, которая позже станет «Россией», называлась Суздальским княжеством. Оно быстро расширялось, простираясь от Твери до Нижнего Новгорода и от Москвы до Устюга. В то время это княжество было больше любого европейского государства, за исключением Священной Римской империи.
В 1238 году это княжество разорили монголы, которые позднее уничтожили остатки Киевской Руси. Они управляли этой бывшей киевской колонией силой, заставляя жителей платить дань и поставлять воинов в монгольское войско. Вместе с тем, они разрешили некоторые элементы самоуправления. Надо сказать, что этот регион (улус) занимал уникальное положение в Монгольской империи. Поскольку земли московских князей не считались частью империи, они могли без особых препятствий изменять местное соотношение сил, концентрируя в своих руках светскую и религиозную власть. Со временем в Московском княжестве сформировалось «национальное» самосознание, и оно сбросило монгольское иго. Так что даже в самом начале российской истории мы видим две особенности, которые отличают эту страну от остальных: 1) она развивалась как колония переселенцев, принадлежащая другому княжеству и 2) враждебная сила относилась к ней как к своей собственности. Такой истории нет ни у одной другой европейской колониальной империи.
Вторая эпоха характеризуется тем, что Россия последовала примеру Европы, которая проводила колониальные захваты. Когда европейцы в начале XVI века приступили к своим заморским экспедициям, московиты начали экспансию в северном и восточном направлении. К 1502 году они захватили земли угров, а к 1520 году взяли Рязань. В 1552 году Москва покорила Казанское ханство, а в 1556 году Астраханское ханство. В 1557 году она положила конец существованию Большой Ногайской Орды, а в 1582 году захватила Сибирское ханство. По времени эти захваты примерно совпадают с испанскими завоеваниями в центральной и южной Америке: в 1496 году Гаити, в 1508 Куба и Пуэрто-Рико, в 1519-1521 годах Новая Испания, в 1535-1536 годах Перу и Рио-де-ла-Плата, а в 1565 году Флорида. Но русские забрали себе гораздо большие территории, продолжив свой Drang hach Osten и в следующем веке. К 1610 году они захватили Пегую Орду, дойдя до реки Енисей, а к середине XVII века подошли к границе с Китаем. К 1689 году Москва покорила всю северо-восточную Евразию вплоть до Берингова пролива.
Вскоре к испанцам и португальцам присоединились другие европейские державы, и начался дележ Америки, а британцы возглавили поход по ее северо-восточным берегам. Но и русские от них не отставали. Первые сибирские города появились практически одновременно с американскими: Тобольск (1587), Сургут (1594), Томск (1604) и Красноярск (1628) немного старше Джеймстауна (1607), Нью-Йорка (1624) и Бостона (1630). Русская Сибирь стала такой же колонией поселенцев, как Новая Англия, Квебек, Австралия и Новая Зеландия. Как говорил экономист Ангус Маддисон (Angus Maddison), все эти территории были «западными отростками» своих метрополий, поскольку колонисты численно намного превосходили коренное население. (Значительная часть этого населения была, конечно, истреблена. А когда какое-нибудь местное племя начинало бунтовать, русские первопроходцы обычно убивали до половины его членов.)
Русские добились выдающихся успехов в колонизации Евразии, потому что колонистами они были на протяжении многих веков. После монгольского правления они также переняли методы своих поработителей. Согласно одной оценке, если говорить об общей подвластной Москве площади, то Российская империя была самой большой и самой прочной изо всех существовавших империй, намного опережая Британскую и Римскую империи.
Но перенесемся на пару столетий вперед, и мы увидим поразительное сходство между Россией и другими европейскими державами. Исчерпав запасы колонистов, они решились на авантюру иного рода, полагаясь исключительно на военное превосходство. Они брали под свой контроль обширные новые земли без массового переселения людей. На сей раз экспансия пошла не на восток и запад, а на юг. Ко второй половине XIX столетия Британия захватила значительную часть Африки, Индию и Малайю. Французы контролировали Индокитай, Западную Африку и часть Ближнего Востока. Их примеру последовали голландцы, португальцы, бельгийцы и даже немцы. К 1885 году дело было сделано, и стороны все оформили официально, заключив Берлинский договор и разделив между собой Африку. В то же время, и русские двинулись в южном направлении, приступив к третьему периоду колонизации. В период с 1804 по 1810 годы империя поглотила всю Грузию, Абхазию и Армению, а к 1859 году она завершила череду войн с северокавказскими народами. За время с 1864 по 1876 годы войска Российской империи оккупировали Бухарский эмират, а также Кокандское и Хивинское ханства, выйдя к предгорьям Гиндукуша. Этот горный хребет остался единственной преградой между русскими и британскими территориями.
Эти новые владения (европейские в Африке и Южной Азии, и российские в Центральной Азии и на Кавказе) нельзя считать колониями, поскольку там жило очень мало колонистов. В 1898 году всю Британскую империю охраняли и защищали всего 120 тысяч военнослужащих, а гражданского персонала у Британии было и того меньше. То же самое можно сказать и о российских территориях на юге. К 1897 году доля русских в Сырдарьинской области составляла 2,1% от общей численности населения, в Самаркандской 1,4%, а в Ферганской всего 0,5%. Поэтому мы должны проводить различия между колониями, которые являются территориями, захваченными европейскими державами, а впоследствии заселенными в основном европейцами, и зависимыми территориями, которые были насильственно подчинены власти европейцев и контролировались ими без массового переселения людей из Европы. Это поможет нам структурировать наш анализ.
Европейские державы сделали ставку на создание зависимых территорий только тогда, когда лишились своих колоний. В конце XVIII и в начале XIX веков там началась череда волнений, а затем и революции, и это привело к отделению заморских колоний от их империй. Надо отметить, что характер такого отделения подчеркивает разницу между колониями и зависимыми территориями. Война за независимость в США и восстания в Латинской Америке возникли не из-за отторжения европейских ценностей и принципов; напротив, колонисты переняли политические традиции своих метрополий. Они просто хотели строить собственные «города на холме» в соответствии с европейскими идеалами. Томас Джефферсон и Франсиско де Миранда, Бенджамин Франклин и Симон Боливар, Александр Гамильтон и Хосе де Сан Мартин — все они были большими «европейцами», чем сторонники сохранения абсолютизма в Европе. В отличие от более раннего периода сепаратизма, то, что позднее назовут «деколонизацией» 1940-1970-х годов (назовут ошибочно, так как эти территории не были колониями, а являлись зависимыми странами), стало естественным следствием борьбы коренного населения против чужеземного военного господства и насаждения чуждых культурных традиций.
Но здесь закономерности не совпадают. Дело в том, что российская колония поселенцев Сибирь никогда не бунтовала. В ее отношениях с Россией, которые были во многом похожи на отношения европейцев со своими колониями, существовали некоторые очень важные отличия. На Сибирь наклеили ярлык колонии, потому что ее жестоко эксплуатировали на протяжении столетий (она давала России самые ценные экспортные товары, от мехов и золота до нефти и газа), но на самом деле, она была крепко-накрепко связана с исторической Московией. Посольский приказ прекратил надзирать над ней в 1596 году, и после этого Сибирь стали считать далекой, но неотъемлемой частью России. Кроме того, в отличие от европейцев, российские правители не были заинтересованы в создании влиятельной региональной элиты. (Первый сибирский университет, основанный в Томске в 1878 году, открыл свои двери на 242 года позже Гарвардского университета, созданного в колонии Массачусетского залива.) По этим и другим причинам Сибирь никогда не пыталась отделиться от Московии, а русские начали свою экспансию на юг, не лишившись колонии поселенцев. В итоге большинство европейских держав имело либо колонии, либо зависимые территории, а у России одновременно было и первое, и второе, что делало ее уникальной.
Короче говоря, Советский Союз унаследовал сложную историю, в которой Россия была поработителем и колонизатором, и в то же время, порабощенной и колонизованной страной. С учетом закономерностей европейской истории и общих социальных тенденций такая реинкарнация величайшей империи в мире имела мало шансов дожить до XXI века. Но даже сегодня в Российской Федерации и за ее пределами не очень хорошо понимают уроки советского краха.
Распад Советского Союза
Когда в 1920-х годах Россия стала Советским Союзом, старое имперское наследие слилось с новой коммунистической идеологией, причем у каждого из них был свой собственный период господства. Воспоминания об империи заставляли советских лидеров бороться за возрождение «старой России», из-за чего они вновь взяли под свой контроль Центральную Азию и к 1922 году восстановили власть центрального правительства над большей частью имперских территорий. Это также привело к примирению с Германией в 1939 году, после чего были незамедлительно «освобождены» западная Белоруссия, западная Украина и Бессарабия, а в 1940 году присоединены три прибалтийских государства. Включение в состав СССР полузависимой Тувинской республики в 1944 году и Восточной Пруссии в 1945-м стали последними территориальными приобретениями Советов, после чего Москва приступила к формированию марионеточных государств по всей Центральной Европе.
Несмотря на это, Советскому Союзу удалось пережить все прочие колониальные империи Европы, которые начали отказываться от своих зависимых территорий после Второй мировой войны. Но поскольку спад в советской экономике продолжался, а политические реформы стали неизбежны, старые конфликты вышли на поверхность с новой, поистине колоссальной силой. Демократизация соединилась со стремлением республик к новому национальному самосознанию. Даже распад Советского Союза уходит своими корнями в непростое колониальное прошлое России, и это продолжает оказывать влияние на постсоветское устройство и политику страны.
Как отмечалось выше, Советский Союз был создан из колоний и зависимых территорий. Это стало причиной нового явления, которое порой называют «самоколонизацией». В этой системе колонии приобретают вес и положение за счет центра. В период распада Советского Союза Россия не была классической метрополией, пытающейся спасти свой проект, но терпящей неудачу. Скорее, она сама способствовала демонтажу СССР. Это был уникальный случай, когда периферия объединилась с центром, чтобы разрушить некий фантом, общую для них империю, посчитав, что она не соответствует их интересам.
Столь необычное партнерство стало возможно, так как Россия боялась того, чего никогда не боялись европейские державы: что русская нация растворяется в каком-то более крупном «народе». Европейские империи XX века были географически и политически отделены от своих заморских зависимых территорий и не испытывали колоссального наплыва людей из этих регионов. К 1950 году на Британских островах проживало менее 20 тысяч «цветных» жителей родом из других стран, а в Нидерландах и Бельгии этот показатель был еще ниже. Единственное исключение составляла Франция, формально включавшая в свой состав три алжирских территории Оран, Алжир и Константин. Но их население, составлявшее около 2,2 миллиона, увеличило долю жителей Франции не французского происхождения всего на пять процентов. В отличие от них, СССР был единой в политическом плане страной, объединяющей сопредельные территории. Согласно последней переписи, проведенной в 1989 году, русские составляли лишь 50,8% от общей численности населения Советского Союза. Далее, сама структура СССР преуменьшала роль русской национальной общности и суверенитета. Коммунистическая партия России была создана только в июне 1990 года, когда в каждой советской республике уже были сформированы свои собственные компартии. Русские считали, что распуская империю, они сохраняют свою национальную идентичность. Как это ни парадоксально, такими же мотивами руководствовались и их «подданные». Так что Советский Союз стал единственной империей, которую уничтожили ее бывшие хозяева, а не восстания и ссоры на периферии.
Если избавление от зависимых территорий русские считали целесообразным, то распад Советского Союза означал для них более тягостный развод — отделение Украины. Эту страну вряд ли можно назвать российской колонией или зависимой территорией, потому что она находилась в составе России много столетий, став средоточием промышленной и деловой активности. Даже само слово «Россия» в его современном смысле пришло из середины XVI века, когда Московия включила Украину в состав своего единого государства. С уходом Украины по «исторической России» был нанесен удар невиданной силы, как если бы она вернулась в пределы прежней Московии. Збигнев Бжезинский как-то проницательно заметил, что «без Украины Россия прекратила свое существование как евразийская империя». Россия была готова дать свободу своим зависимым территориям; но внешний мир считал Украину одной из таких территорий, а из-за давних и прочных связей, делавших Украину неотъемлемой частью России, ее утрата стала для Москвы сокрушительным ударом. Именно по этой причине российское руководство начало интервенцию в момент, когда развод начал казаться необратимым, развязав в 2014 году войну между «братскими народами». Когда русские смотрят на Украину, они думают не только о 1980-х годах, но и о 1080-х или более раннем периоде. Они помнят колониальное прошлое, а не коммунистическое.
Утрата колоний делает Советский Союз уникальным образованием среди европейских колониальных держав по характеру его распада, но здесь действует еще один фактор. Она сохранила свою гигантскую, богатую ресурсами колонию поселенцев даже после того, как ее владения ушли (или попросту были брошены). Надо сказать, что от утраты колониальных владений Россия понесла лишь незначительный экономический ущерб. Совокупный ВВП новых соседей России на постсоветском пространстве составляет всего 540 миллиардов долларов (согласно оценкам МВФ за 2016 год), а российский ВВП оценивается в 1,27 триллиона долларов. Доход на душу населения в России также выше, чем во всех постсоветских странах, за исключением Прибалтики, которая сегодня входит в состав Европейского Союза и еврозоны.
После ухода советских республик Сибирь стала не просто намного важнее для России. Она превратилась в ее главную экономическую ценность. На территорию к востоку от Уральских гор приходилось 52% суши Российской империи, 7,5% населения и 19% экспорта (по состоянию на 1897 год). В 1985 году эти цифры выросли до 57, 10,5 и 46%, соответственно. В 2014 году московская колония занимала 75% территории страны, там жило 20,5% ее населения, и она давала 76-78% национального экспорта. Если Сибирь сегодня прекратит поставки сырья, экспорт у России станет меньше, чем у Венгрии. А поскольку более 55% федеральных доходов Россия получает от использования и экспорта природных ресурсов, она оказалась в уникальном положении, живя за счет колонии поселенцев, которая по-прежнему бедна и недостаточно развита. Представьте себе такую картину: 13 американских колоний не отделились от Британии, а Бразилия XIX века решила остаться в составе португальской империи. Центр России зависит от своей колонии поселенцев точно так же, как сегодняшнее Соединенное Королевство зависело бы от США, или сегодняшняя Португалия от Бразилии.
К сожалению, Россия в настоящее время тратит силы и энергию на драку с Украиной и ухаживание за бывшими зависимыми территориями вместо того, чтобы защищать самое ценное свое богатство. Ей следует отказаться от своих пост-имперских замыслов, прекратить бередить старые раны и сосредоточиться на создании сбалансированной и хорошо управляемой внутренней структуры, которая даст ее колонии то влияние, которого она заслуживает. Если Россия будет и дальше считать эту задачу маловажной и второстепенной, ее ждет крайне неопределенное будущее.
Сегодняшние риски
Родившаяся в 1992 году новая Россия унаследовала от Российской империи и Советского Союза конфликты со своими составными частями и соседями. Это самая большая проблема для страны, и она намного серьезнее, чем зависимость от полезных ископаемых или нежелание принимать демократические формы правления.
Во-первых, оставшиеся у России зависимые территории тормозят развитие ее экономики. Эти территории, включая большинство северокавказских республик, оторваны и отчуждены от метрополии, и там проживает слишком мало русских, чтобы привязать их к центру. В конце советской эпохи русские, украинцы и белорусы составляли 24,3, 9,3 и 8,5% населения Киргизской ССР, Узбекской ССР и Таджикской ССР, соответственно. Сегодня эти показатели составляют для Дагестана всего 3,6%, для Чечни 1,9%, а для Ингушетии 0,7%, и они постоянно снижаются. А ведь эти республики официально входят в состав «единой и неделимой» Российской Федерации. Кроме того, нынешние зависимые территории существуют почти исключительно на дотации центрального правительства (доля местных налогов в бюджете Дагестана составляет всего 26,7%, в Чечне 26,1%, а в Ингушетии 22,2%). Несмотря на все усилия Кремля, средние доходы населения в этих республиках увеличились лишь до 74,3, 61,2 и 41,6% от среднего показателя по России.
Чтобы закачать больше денег в федеральный бюджет, российское руководство продолжает экономическую эксплуатацию Сибири. Общая доля региональных налоговых поступлений, идущих в сибирские регионы, снизилась с 51% в 1997 до менее чем 34% в 2014 году. Центральное правительство не только вводит новые налоги и пошлины, но и создает государственные корпорации, которые работают в Сибири, имея головные офисы в Москве и Санкт-Петербурге, где они платят региональные налоги. Поэтому валовой региональный продукт Москвы и Санкт-Петербурга превышает валовой региональный продукт всей огромной территории от Урала до Сахалина и Камчатки. Формально российская статистика считает, что в 2016 году доля Сибирского федерального округа в общем объеме национального экспорта составила всего 9,2%, поскольку официальными «экспортерами» являются московские компании. Возникает такое впечатление, что весь российский газ добывается исключительно в пределах московской кольцевой дороги. Из-за такой эксплуатации Сибирь хронически страдает от недостатка инвестиций, а уровень жизни ее населения устойчиво низок. Зациклившись на «национальном единстве» и «территориальной целостности» и всеми силами удерживая оставшиеся у нее зависимые территории, Россия рискует потерять, или скорее разрушить свою колонию.
Вместе с политической перестройкой новое российское государство претерпело огромные изменения в составе населения. После распада Советского Союза в самых экстремальных случаях людей открыто изгоняли или постепенно выдавливали с зависимых территорий (так было в странах, получивших полную независимость, типа Казахстана, и в республиках, формально остававшихся в составе Российской Федерации (Чечня)). В период с 1989 по 2009 год, когда отток славянского населения почти полностью истощился, из бывшего советского Закавказья и из Центральной Азии уехали, по меньшей мере, 4,3 миллиона русских, украинцев и белорусов. Количество славян в Казахстане за эти годы уменьшилось с 44,4 до 26,2%, в Киргизии с 24,3 до 6,9%, а в Таджикистане с 8,5 до 1,1% от общей численности населения. В отличие от России, исход французов из Алжира, ставший самым крупным миграционным потоком в ходе борьбы против европейского господства, коснулся 860 тысяч человек.
Это стало серьезной травмой для психологии русских. Они создали концепцию «русского мира», которая подразумевает, что русский народ, расселившийся по всему постсоветскому пространству и по всему миру, нуждается в воссоединении. Российское политическое руководство деятельно взялось за налаживание отношений с территориями, отделившимися от Советского Союза. Поскольку в политическом плане такое воссоединение невозможно, Кремль сегодня думает главным образом об экономической интеграции, из-за чего Россия вынуждена тратить десятки миллиардов долларов на субсидии и займы бывшим советским республикам. Это не приносит никакой прибыли и выгод российской экономике, поскольку экономики постсоветских государств невелики и слаборазвиты, и подобно России очень сильно зависят от экспорта энергоресурсов.
Еще задолго до размолвки между Россией и ее наиболее зависимым партнером Белоруссией я называл формирующийся Евразийский Союз «бесполезной игрушкой Путина». Сегодня эта игрушка не просто бесполезна, она опасна. Из-за неспособности современной России сосредоточиться на своих собственных делах, а также из-за ее попыток перейти национальные границы ради помощи живущим за границей соотечественникам возникает риск политической конфронтации как вдоль российских границ, так и на более удаленных территориях. Мы можем стать свидетелями многих неприятных сюрпризов, прежде чем исчезнет российская ностальгия по колониальному прошлому, являющаяся самым большим ее недостатком.
Будущее Сибири
Теперь, когда прежние зависимые территории России ушли либо утратили свою ценность, ей необходимо переключить внимание на свою самую большую ценность, какой является колония переселенцев Сибирь. Превращение «сибирского проклятия» в «сибирское счастье» в предстоящие десятилетия должно стать важнейшей целью для российского государства. Но этот регион не нужно искусственно развивать; надо просто дать ему возможность развиваться самому, как это делают наделенные богатыми ресурсами колонии.
Сегодня России нужно развивать частный сектор, уравновешивая его с государственным. Оптимальный способ выполнить эту задачу состоит в том, чтобы дать жителям Сибири уникальные предпринимательские свободы. Это не значит, что надо приватизировать огромные государственные корпорации, работающие сегодня в этом регионе. Надо просто ослабить контроль государства над экономической деятельностью, дав людям возможность покупать землю в личное пользование; надо вкладывать деньги в инфраструктуру, строить дороги, железнодорожные магистрали, аэропорты. Надо разрабатывать новые нефтегазовые месторождения и прочие залежи полезных ископаемых. Все процветающие колониальные территории Европы — американский Запад, Канада, Аляска, Аргентина, Австралия и Южная Африка — развивались не посредством государственных усилий, а за счет энтузиазма, изобретательности и смелости колонистов. России следует превратить всю территорию Сибири и Дальнего Востока в свободную экономическую зону без многочисленных налогов и правил, которые государство вводит для бизнеса. И это должны быть свободные экономические зоны не только по названию, потому что государство уже создавало такие образования, но все они терпели неудачу, так как в действительности не были открытыми и свободными. Сибирская зона должна иметь выход на зарубежные рынки, так как она находится вблизи морских портов, и ей надо предоставлять стимулы для развития современных промышленных предприятий. То, что Москва потеряет от налогов, она с лихвой окупит в виде долгосрочной экономической прибыли.
Для обеспечения роста в Сибири Россия должна содействовать вложению местных и иностранных (что еще важнее) инвестиций в свою колонию для обеспечения максимально возможного уровня жизни населения. История удаленных и ресурсозависимых территорий показывает, что у их жителей уровень жизни обычно выше, чем в среднем по стране. В противном случае в этих регионах не было бы естественной прибыли населения, и туда никто бы не ехал из других мест. Например, существует заметная разница между средним показателем доходов на Аляске (73 400 долларов) и в США в целом (55 700 долларов). То же самое можно сказать о Северо-Западных территориях Канады, где средний показатель доходов в 112 400 канадских долларов весьма прилично смотрится на фоне усредненного показателя по стране (78 870 долларов в 2014 году). А на западе Австралии средний семейный доход в 72 800 австралийских долларов превосходит общенациональный показатель в 66 820 долларов (в 2008 году). Россия составляет исключение из этого правила: усредненный ежемесячный доход в Сибирском федеральном округе в 2015 году составлял 23 584 рубля, в то время как в среднем по стране он был равен 30 474 долларам.
Кроме того, России следует переосмыслить роль своих восточных регионов в большой геополитической игре. Кремль зациклился на своих отношениях с Китаем, считая Пекин своим главным союзником в противодействии Западу. Но сегодня альянс с Китаем менее выгоден для России, чем прежде. Он требует создания массивной стационарной инфраструктуры, которую можно использовать только для торговли с КНР и ни с кем больше. В таких условиях Россия оказывается в положении экспортера ресурсов, поскольку Китай, будучи самой мощной в мире промышленной державой, не заинтересован в оказании помощи своей северной соседке в деле индустриализации. А поскольку Китай никогда не работал на севере, у него нет опыта успешной реализации проектов в суровых сибирских условиях. Неудивительно, что программы российско-китайского сотрудничества заканчиваются строительством новых объектов по добыче сырья на российской стороне границы и современных промышленных предприятий на китайской стороне.
Было бы намного выгоднее развивать связи с японскими и корейскими компаниями, которые выступают в качестве крупных инвесторов, а также с канадскими, американскими и даже австралийскими фирмами, которые могут предоставить необходимые экспертные знания и опыт в устойчивом социально-экономическом и экологически рациональном развитии этих обширных и богатых ресурсами регионов. Укрепление связей с этими странами также снизит геополитические риски, ведь Россия должна опасаться китайских попыток «реколонизации» ее территорий, поскольку Пекин уже переселил туда большое количество своих граждан, и этот поток будет усиливаться, если появятся дополнительные инвестиции. Можно согласиться с тем, что российскому Дальнему Востоку нужны мигранты; но было бы намного лучше, если бы они приезжали из разных, даже конкурирующих между собой стран, и если бы поставляющая большую часть мигрантов страна не создавала бы одновременно большую часть компаний, работающих в регионе. Таким образом, если Россия хочет развивать свою сибирскую колонию с минимальным риском, у нее нет альтернативы, кроме сотрудничества со странами Тихого океана.
Получив Сибирь, Россия стала континентальной державой, причем намного раньше, чем Соединенные Штаты. Но если американцы успешно и быстро развивали свое тихоокеанское побережье, благодаря чему Калифорния стала самым крупным штатом США по населению и валовому региональному продукту, то русские считали свой Дальний Восток просто военным форпостом в маловажной части мира. Сегодня Россия должна сформировать такую же структуру, какую более 100 лет назад создали Соединенные Штаты. Она должна развивать если не две «основы», то два «края»: один, выходящий в Европу и на Атлантику, а второй, смотрящий на восток в сторону Америки и Тихого океана.
Как утверждал Сэмюэл Хантингтон (Samuel Huntington), колонии это «поселения, построенные людьми, покидающими родину и едущими в другие места для создания нового общества на удаленной территории». Это определение очень сильно отличается от значения слова «колония» в том смысле, которое ему придают в последнее время, имея в виду территорию и ее коренное население, которыми управляет правительство другого народа. Термин «колония» пришел из древности, когда колонизация была самым распространенным способом исследования новых территорий без их прямого завоевания. Колонии были не столько форпостами для военной экспансии, сколько «торговыми миссиями», которые создавали самые развитые страны. По различным оценкам, с X по VI век до н.э. финикийцы основали более 200 поселений с общей численностью населения свыше 450 тысяч человек по всему Средиземноморью и даже на атлантическом побережье современной Испании и Марокко. Греки с IX по V век до н. э. создали около полутора тысяч колоний от побережья Черного моря до Гибралтара, и на пике их развития там проживало более полутора миллионов человек. В отдаленных районах новый полис иногда создавали даже в партнерстве с местными племенами. Все эти города сохраняли и развивали культурные, общественные и политические традиции тех регионов, откуда пришли их основатели, и поддерживали с ними тесные связи.
Хотя Россия вместе со своими европейскими соседями в XV веке встала на путь территориальной экспансии как способа развития, она спустя половину тысячелетия остается единственной великой державой, сохранившей гигантскую колонию поселенцев. Многие из тех, кто видел сибирские просторы и богатства, считают, что эта земля может стать величайшей сокровищницей России, если только Москва признает ее реальную ценность. В интересах России и Запада развивать восточные регионы России, создавая еще один рубеж западного присутствия вдоль Тихого океана. Если мы правильно поймем колониальный характер российского востока, то увидим, что Россия и США, являющиеся продуктами европейской культуры и европейской политики, на самом деле могут развивать устойчивое партнерство и укреплять свое присутствие на тихоокеанском побережье. Если Россия не поймет это и не обезопасит собственную периферию, она не сможет стать успешной страной XXI века. Что еще хуже, она может пойти путем старых европейских империй, породив кризис, соизмеримый с кризисом начала 1990-х годов.
На протяжении столетий Россия была страной, пытавшейся расширять свою территорию за счет соседних земель. В этом нет ничего постыдного — ведь американцы гордятся своими предками, которые превратили обширные земли в современную и процветающую страну. Россияне должны переосмыслить свое прошлое и настоящее, чтобы успешно противостоять сегодняшним вызовам. Им надо забыть про свои зависимые территории и сосредоточить все усилия на огромной колонии, которая при умелом хозяйствовании снова может возвысить Россию, чтобы та заняла достойное место среди самых сильных и влиятельных стран мира.
Владислав Иноземцев — научный сотрудник Школы современных международных исследований при Университете Джонса Хопкинса.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Колониальный строй – Мир – Коммерсантъ
Газовые соглашения Украины с Россией закончились для экс-премьера семилетним тюремным сроком. Суд отобрал у Юлии Тимошенко жилье и конфисковал в пользу НАК «Нафтогаз Украины» $189 млн. Как проходило заседание по главному судебному процессу Украины — читайте в онлайн-репортаже «Ъ».
14:37
«Беркут» намертво заблокировал все выезды из суда. Все стоят и ждут, что будет дальше. С трибуны говорят: «Нам кинули вызов, мы его приняли!».
14:12
Судья вышел под крики «Позор!». Конвоиры пришли за Тимошенко.
14:08
Митингующим объявили решение суда. Толпа просто ревет. С трибуны Тимошенко называют «народным президентом».
14:05
Тимошенко признана виновной и по гражданскому иску. С нее взыщут 1,5 млрд гривен в пользу «Нафтогаза».
13:58
Тимошенко невозмутима. Киреев дочитывает приговор по гражданскому иску к ней. В окно видно как строится спецподразделение «Беркут». Шум с улицы возрастает.
13:55
Приговор — семь лет. Все. Из обвиняемой Тимошенко только что стала осужденной.
13:53
Судья тем временем ускорил темп чтения приговора и, похоже, приближается к финалу. Вопрос в том, каким будет срок. Что он будет никто не сомневается. Самый распространенный слух — семь лет колонии общего режима.
13:51
Тимошенко встала и начала говорить одновременно с судьей – говорит, что Украина избавится от авторитаризма, будет европейской страной, а с ней самой все будет в порядке. Закончила возгласом «Слава Украине!». В ответ услышала от журналистов – «Героям слава!».
13.33
После перерыва Юлия Тимошенко вернулась в пальто. Кондиционер по-прежнему работает.
13:32
Вообще, по настроению митинга все похоже на «Украину без Кучмы» в 2001 году – собравшиеся у суда люди страшно ненавидят власть и готовы к массовым столкновениям. «Беркут» нервно переговаривается между собой.
13:30
Пока на митинге затишье, но атмосфера нервная. «Сейчас будет вторая серия, более жесткая», — говорит один из участников драки на Крещатике.
13:25
Судья вернулся в зал. Читает. Причем явно воодушевился – старается читать с выражением. Но Тимошенко не обращает внимания. Ее увлек iPad – читает новости с улицы.
13:19
Активисты скандируют «Юле волю!», а со сцены беспрерывно критикуют президента Януковича. «Этот суд – политическая расправа», — срывается на крик женщина на трибуне.
13:10
Судья объявил четвертый перерыв. На этот раз на десять минут. Судя по всему, следующая часть заседания будет последней, и мы в ближайшее время услышим приговор. Каким он будет можно судить по тому, что Киреев несколько раз произносил, что доводы защиты суд считает несостоятельными.
12:40
Людей на площади около 8 тысяч. На «оранжевую революцию» совсем не похоже, там все мирно было. А тут побоище, «скорые» стоят в переулках.
12:33
Депутат от «Нашей Украины» Владимир Арьев со сцены называет судью Киреева и милиционеров фашистами.
12:26
Фото: Владимир Соловьев, Коммерсантъ
У суда пытаются задержать народного депутата от БЮТ Александра Дубового. Тут постоянные драки.
12:20
Судья продолжает читать приговор. С улицы доносится шум. Сотню омоновцев, скучавших с тыльной стороны здания суда, под окнам зала, где выносят вердикт, как ветром сдуло.
12:15
Из-за волнений на улице из раций тех спецназовцев, что внутри здания, звучат приказы о переброске к суду еще трехсот милиционеров.
12:11
Тут хаос – Крещатик перекрыт, милиционеры давят людей, каждую минуту возникают потасовки. Начальник милиции общественной безопасности Киева бледный, что-то кричит в рацию.
12:01
Беркут выдавливает людей с проезжей части. Тут страшная давка.
11:56
На вопрос будет ли просить о помиловании, Тимошенко не ответила. На этот раз ее вывели из зала. Журналистов не пускают даже в туалет
11:52
Митингующие перекрыли проезжую часть Крещатика. Сотрудники «Беркута» выходят из автобусов.
11:50
Третий перерыв. На вопрос журналистов, что она думает о приговоре, который она считает написанным заранее, Тимошенко ответила, что он будет опровергнут в других судах – не украинских.
11:40
На улице тепло – со стороны метро «Крещатик» продолжают идти группы поддержки Тимошенко с флагами.
11:35
На улице начались выступления депутатов областных советов от Блока Юлии Тимошенко. Рассказывают о том, что за ними следила местная милиция, когда узнали, что они едут в Киев.
11:29
К суду подъезжают автобусы подразделения «Беркут» с львовскими и луганскими номерами.
11:25
Судья дошел до показаний Виктора Ющенко, который был президентом в момент подписания Тимошенко и Путиным газовых соглашений, за которые ее судят.
11:22
Тимошенко говорила бы еще. Но пресс-конференцию в зале суда прервал судья Киреев. Он вернулся и продолжил читать приговор и потеть.
11:19
«Диктатура сама не уходит, — говорит Юлия Тимошенко, — Ее убирают. Это право народа». Она продолжила отчитывать Януковича. «Шапку Мономаха нельзя украсть, как ондатровую шапку», — напомнила экс-премьер о сомнительном прошлом нынешнего президента Украины.
11:14
Судья Киреев что-то слабенький. Объявил уже второй технический перерыв. Тимошенко воспользовалась его отсутствием и обратилась к прессе. Говорит, что европейская экспертиза ее дела выявила, что она невиновна. Януковича назвала диктатором, вернувшим Украину в 37-й год. Призвала не бояться и бороться за свободу.
11:10
В кафе рядом с судом сидят десять депутатов от Блока Юлии Тимошенко. Все в черном, пьют пиво и кофе, смотрят трансляцию судебного заседания по телевизору.
11:07
Тимошенко демонстративно не слушает судью. Свое отношение к суду она выразила в начале заседания. По ее словам, написанный Януковичем приговор ничего не изменит в ее жизни. И каким бы не был вердикт, пообещала Тимошенко, она продолжит свою борьбу.
11:00
Сторонники Тимошенко вывесили переиначенный плакат времен акции «Украина без Кучмы» — «Украина без Януковича». Вообще, пока митингующие откровенно скучают.
10:54
С судьи градом катится пот, а адвокаты Тимошенко надели пальто — им холодно под невыключенным кондиционером.
10:47
Сколько времени продлится заседание непонятно. Может три часа, а может и до вечера. Муж Тимошенко перебил судью просьбой выключить кондиционер, чтобы его жене не дуло в спину. Просьбу проигнорировали, и Тимошенко поменялась местами с адвокатом.
10:36
Судья вернулся с перерыва. Зачитываются показания свидетелей: бывшего замглавы «Нафтогаза» Игоря Диденко, министра иностранных дел Константина Грищенко и других. Еще бы разобрать что он говорит. Во-первых, на украинском. Во-вторых, негромко. В-третьих, галдят коллеги и постоянно щелкают затворы фотокамер.
10:25
Судья Киреев объявил технический перерыв и вышел из зала. Тимошенко с семьей остались.
10:20
Судья бубнит приговор. Удается разобрать слова «Газпром», «Нафтогаз», «премьер-министр России», «2009 год», «природный газ». Тимошенко не слушает — читает документы, говорит с дочерью. Ее супруг увлекся iPad.
10:07
Тимошенко вошла в зал с мужем и дочкой и, обращаясь к прессе, вместо «здравствуйте» сказала: «Слава Украине». Ей хором ответили: «Героям слава». Судья Киреев тихим голосом начал оглашать приговор.
9:55
В зале суда около полусотни журналистов. Буквально на головах друг у друга.
9:26
Уже пробрался)
9:20
Фото: Владимир Соловьев, Коммерсантъ
Не могу пока попасть в зал — впускают по два-три человека.
9:04
На Крещатике перед судом сторонники Тимошенко вяло скандируют: «Юле — волю!» и «Юля — наш президент!». Провластные активисты неактивны.
8:55
К суду подъехал автозак. Выходила ли из него Тимошенко, никто не видел. Через оцепление пропускают только прессу. Милиционеры тщательно рассматривают журналистские удостоверения — прошел слух, что под видом журналистов в зал намерены проникнуть сторонники бывшего премьера.
8:50
Журналисты с полуночи занимали очередь у арки перед Печерским судом Киева, где судят Тимошенко. В 8 утра по Москве их стали пропускать за выставленное оцепление. Дворик перед судом заполнен омоновцами и прессой. Больше не впускают никого.
Время московское.
Владимир Соловьев, Артем Скоропадский
Вред и польза колониализма – Власть – Коммерсантъ
60 лет назад начался распад мировой колониальной системы: 15 августа 1947 года независимость получила Индия. Оценивая последствия колониализма, обозреватель «Власти» Игорь Федюкин обратился к научным источникам.
Первый опыт деколонизации был, мягко говоря, не слишком удачным. Раздел Британской Индийской империи на независимые Индию и Пакистан спровоцировал гигантский обмен населением, сопровождавшийся гибелью от истощения, голода и рук фанатиков сотен тысяч человек с обеих сторон. Территориальные споры между двумя обломками Британской Индии не урегулированы до сих пор; в Индии последовавший за независимостью хаос приостановился лишь после того, как индуистский фанатик чуть не убил отца нации — Махатму Ганди, а от Пакистана вскоре откололась в результате кровопролитной гражданской войны его восточная часть, современный Бангладеш.
Сегодня, однако, итоги колониального владычества англичан в Индии выглядят не так однозначно. Именно от британцев Индия унаследовала свою парламентскую систему, делающую ее «самой большой демократией в мире». И не в последнюю очередь благодаря массовому знакомству индийцев с языком колонизаторов, английским, Индия сегодня стала мировым центром офшорного программирования. При этом, однако, соседний Пакистан не может похвастаться ни устойчивой демократией, ни экономическими достижениями. По-разному складывается и судьба других бывших колоний: среди них есть и успешный Сингапур, и переживающее сейчас экономическую катастрофу Зимбабве.
Таким образом, вопрос о том, идет ли колониализм на пользу колонизируемым или во вред, вряд ли имеет простой и окончательный ответ. Зато он стимулирует ученых к сравнительному исследованию колониальных и постколониальных экономик, некоторые результаты которого показались «Власти» заслуживающими внимания не только академической общественности.
Во вред
Дарон Асемоглу и Саймон Джонсон из Массачусетского технологического института и Джеймс Робинсон из Университета Калифорнии в Беркли попытались оценить влияние колониализма, опираясь на данные о сегодняшнем состоянии политических институтов и экономик в 64 бывших колониях. Экономисты предположили, что нынешнее развитие этих государств определяется стратегией, выбранной в свое время метрополией. Там, где климатические и эпидемиологические условия были благоприятными, европейцы основывали поселения и создавали стабильные политические институты, как, например, в Австралии или Новой Зеландии. Там, где смертность была высока, европейцы старались не селиться — эти регионы интересовали их лишь как источник полезных ископаемых. Соответственно, здесь создавалась репрессивная система управления, а политические институты не развивались. Кроме того, экономика, ориентированная на экспорт природного сырья, стала идеальной основой для формирования коррумпированных режимов. Один из самых ярких примеров — бывшее бельгийское Конго. Асемоглу, Джонсон и Робинсон считают, что созданная здесь колонизаторами система непосредственно легла в основу диктатуры Мобуту Сесе Секо, правившего страной вплоть до 1990-х.
Джеймс Фейрер и Брюс Сейкердот из Дартмутского колледжа приводят данные о демографических аспектах колонизации. Ученые отмечают, что численность туземного населения Пуэрто-Рико, колонизация которого испанцами началась в 1505 году, в тот момент оценивалась в 60 тыс. человек. К 1515 году она сократилась до 14 400, к 1530-му — до 1500. То же самое произошло и на Ямайке: до прихода испанцев на острове проживали десятки тысяч человек, к 1655 году, когда он перешел под власть Британии, на нем не было ни одного туземца. Шокирующий уровень смертности от оспы и других болезней наблюдался и столетия спустя — при колонизации тихоокеанских островов.
Результаты таких изысканий как будто подтверждают вывод, сделанный еще основоположниками марксизма-ленинизма: империалисты нещадно грабят колонии, принося угнетенным народам бесправие и нищету. Однако другие исследования рисуют несколько иную картину.
На пользу
Те же Джеймс Фейрер и Брюс Сейкердот из Дартмутского колледжа решили выяснить, как продолжительность колонизации сказывается на нынешнем состоянии экономики бывших колоний. Ученые составили базу данных, в которую вошли 80 небольших островов в разных морях и океанах, бывших в тот или иной момент своей истории колониями европейских держав. Поскольку острова изолированы, рассуждали исследователи, другие факторы, например войны с соседними государствами, не будут оказывать на их текущее состояние такого влияния, как в случае материковых государств. Соответственно, именно островные государства дают наиболее точную картину того, что происходит с экономикой вследствие колонизации.
Как оказалось, в среднем каждые лишние 100 лет, проведенных в качестве европейской колонии, добавляют сегодня дополнительные 40% к ВВП острова. То же самое и с другим важным показателем, отражающим уровень развития экономики и общества,— детской смертностью: чем дольше остров был колонией, тем ниже там сейчас детская смертность. Вывод напрашивается: длительная колонизация благоприятно сказывается на состоянии островной экономики. Однако и этот вывод требует, как оказывается, серьезных уточнений.
И так и так
Как показывает исследование Майкла Дакосты из Международного валютного фонда, длительность колонизации далеко не единственный фактор, от которого зависит благополучие бывших колоний. Ученый решил сравнить Гайану и Барбадос — обе страны расположены в Карибском бассейне, обе были британскими колониями, обе получили независимость в 1966 году. Более того, две страны находились в тот момент на очень близком уровне социально-экономического развития. ВВП на душу населения в Барбадосе составлял $469, в Гайане — $295; в обеих странах на сахарную промышленность приходилось примерно 20% ВВП; инфляция составляла около 2% в год. Уровень смертности на Барбадосе составлял 7,8 человека на 1 тыс. человек, в Гайане — 8,2, уровень грамотности в обеих странах — около 80%.
Но, несмотря на формальное сходство стартовых позиций, дальнейшее развитие двух стран существенного различалось. В 2004 году ВВП на душу населения на Барбадосе составлял $10 тыс., в Гайане — в десять раз меньше. В 2003 году Барбадос по своему социальному развитию занял в рейтинге UNDP (Программы развития ООН) 30-е место из 177, Гайана — 107-е.
Дакоста объясняет эти различия двумя факторами: во-первых, Барбадос стал британской колонией еще в начале XVII века, уже в 1639 году здесь было создано первое законодательное собрание, в Гайане же самоуправление сложилось гораздо позднее. Соответственно, на Барбадосе сохранялась непрерывная традиция представительной демократии, и переход к независимости прошел гладко. В Гайане же накануне независимости росла межэтническая напряженность, британские власти даже вынуждены были приостанавливать действие конституции. А затем в стране сложилась система так называемого исполнительного президентства, при которой глава государства практически никем не контролировался и мог распускать парламент по собственному усмотрению.
Во-вторых, в Гайане из-за климатических особенностей выращивание сахарного тростника велось на больших плантациях. Соответственно, здесь были все условия для формирования пролетариата и распространения левых взглядов, а сами плантации вызывали у новых властей соблазн их национализировать. Поэтому, в то время как независимый Барбадос продолжал успешно развиваться и диверсифицировал свою экономику, Гайана пережила период «кооперативного социализма», сопровождавшегося национализацией сахарной промышленности, а затем и экономическим спадом.
Наследие колонизаторов может быть весьма неоднородным даже в пределах одной страны. Абхиджит Банерджи и Лакшми Айер из Массачусетского технологического института проанализировали различия в экономическом развитии различных районов Индии. Как указывают ученые, в одних случаях колонизаторы сохраняли старую феодальную систему, когда крестьяне оставались под властью местного землевладельца, который и отвечал за сбор налогов в данной местности. В других случаях власть землевладельца упразднялась, налоги собирались британскими администраторами напрямую. Система эта складывалась на протяжении целого столетия, с середины XVIII до середины XIX века, и выбор формы управления зависел от идеологических и экономических воззрений, господствовавших в Англии на момент присоединения данной территории к британским владениям. Последствия того выбора, однако, сказываются по сей день. Как показывают Банерджи и Айер, даже сегодня, 150-200 лет спустя, в тех районах, где феодальная система была ликвидирована, распространение ирригации выше на 25%, использование удобрений — на 45%, урожайность риса выше на 17%. Более того, на 18% выше там и уровень грамотности, а детская смертность ниже на 40%.
Таким образом, оказывается, что на развитие бывших колоний влияет не столько продолжительность колонизации, сколько методы, которыми она проводилась. Но и этот вывод нельзя признать окончательным.
Ни так ни так
Бранко Миланович из Всемирного банка недавно попытался вычислить, как влияли наличие демократии, колониализм и войны на экономический рост отдельных государств в период начиная с 1800 года. Вполне предсказуемо оказалось, что наличие демократии существенно способствовало экономическому росту, тогда как межгосударственные и гражданские войны оказывали весьма негативное воздействие. Но интереснее всего то, что заметного влияния колониализма обнаружено не было: ни обладание колониями, ни попадание под власть колонизаторов практически никак не сказывались на экономическом росте. Получается, что если европейцы и угнетали другие страны, то не больше, чем это делали до них местные правители. Не было выявлено и отличий между влиянием различных колониальных империй (Британской и Французской).
Аналогичные результаты получили Никола Геннайоли из Стокгольмского университета и Илья Райнер из Университета Джорджа Мэйсона. Они показали, что в тех странах Африки, где к моменту прихода европейцев уже были собственные политические институты, создание независимых государств впоследствии проходило гораздо успешнее. Колонизация, соответственно, мало изменила исходные способности колонизируемой территории к эффективному государственному строительству.
Но это, разумеется, нисколько не мешает нынешним руководителям бывших колоний по всему миру объяснять все проблемы своих стран — бедность, политическую нестабильность, коррупцию, недостаточную диверсификацию экономики — наследием проклятого колониального прошлого.
ФРАНЦУЗСКАЯ КОЛОНИАЛЬНАЯ ИМПЕРИЯ • Большая российская энциклопедия
ФРАНЦУ́ЗСКАЯ КОЛОНИА́ЛЬНАЯ ИМПЕ́РИЯ (L’Empire colonial français), совокупность колониальных владений Франции в 16–20 вв. Выделяют две Французские колониальные империи: начало первой было положено в эпоху Великих географических открытий, но в ходе соперничества за заморские территории с Великобританией и другими колониальными державами она распалась в канун наполеоновских войн. С 1815 г. началось формирование второй Французской колониальной империи, преобразованной в 1946 г. во Французский союз, а в 1958 г. – во Французское сообщество.
Первая французская колониальная империя
Заинтересованность в освоении новых земель Франция проявила ещё в начале 16 в., когда она наряду с Португалией, Испанией и Англией приступила к освоению новых морских путей из Европы в Индию и Восточную Азию. Стремление выйти за пределы Средиземного моря стимулировалось тем обстоятельством, что его восточная часть оказалась под контролем Османской империи. На протяжении первой половины 16 в. Старый Свет был охвачен «золотой лихорадкой», идеей поиска новых земель, где можно найти золото, серебро, слоновую кость, ценные меха и пряности. Всё вышеназванное в сочетании с усовершенствованием компаса и морских карт сделало возможными дальние морские походы, к которым приобщились и французские мореплаватели. Некоторые исследователи утверждают, что в 1490 г. (по другим сведениям – в 1491) купец из Дьепа Жан Кузен достиг мыса Доброй Надежды, открытого в 1488 г. португальцем Б. Диашем (1450–1500), а в 1504 г. некий Бино Польмье де Гонвиль из Онфлёра добрался на небольшой каравелле до берегов Бразилии. Из французских портов Сен-Мало, Руан и Гавр уже в первой половине 16 в. регулярно отправлялись рыбачьи суда и целые рыболовные флотилии к берегам Ньюфаундленда. Начиная с 1534 г. капитан Ж. Картье осуществил несколько морских экспедиций в Новый Свет (1534, 1535–1536, 1541–1542), завершившихся открытием Канады, которая получила название Новая Франция и была объявлена собственностью французской короны. Начавшиеся во Франции Религиозные войны временно замедлили процесс создания и развития новых колоний. Колониальная экспансия превратилась в важный фактор возвышения Франции при Генрихе IV и в особенности в правление Людовика XIII во многом благодаря политике кардинала А. Ж. дю Плесси де Ришельё .
В 17 в. продолжилось освоение земель в Северной Америке: основаны колония Акадия [в 1603; Новая Шотландия, Нью-Брансуик, Сен-Пьер и Микелон, о. Сен-Жан (ныне о. Принца Эдуарда)], Квебек (1608), г. Труа-Ривьер (1634), Виль-Мари (1642; Монреаль) и другие поселения в долине реки Святого Лаврентия и в районе Великих озёр. Французская Канада включала в себя провинции Квебек, Онтарио и часть побережья Великих озёр. Совершались попытки колонизировать Гвиану и Малые Антильские острова, в 1635 г. была присоединена Мартиника, в 1648 г. – северная часть о. Сен-Мартен, в 1674 г. – Гваделупа и о. Гренада. В 1678 г. был захвачен о. Тобаго, а в 1697 по Рисвикскому договору с Испанией западная часть о. Сан-Доминго (Сен-Доменг) была признана французским владением. Активно шёл процесс колонизации Западной Африки. С 1637 г. началось освоение побережья Гвинейского залива. В середине 18 в. французские колонисты стали продвигаться вглубь Африки. Ещё одним направлением французской колонизационной политики было стремление закрепиться на островах вблизи морских путей в Индию. В 1638 г. французы оккупировали о. Реюньон, а в 1715–1722 гг. был захвачен о. Иль-де-Франс (ныне – Республика Маврикий). В течение первой половины 18 в. Франция сумела создать свои опорные пункты на побережье Индии – Пондишери, Карикал, Маэ, Янаон и Чандернагор (т. н. Французская Индия).
В основе французской колониальной политики поначалу лежали главным образом торгово-экономические интересы. Корона поддерживала торговые компании – Западных и Восточных Индий, Северную, Левантийскую, Сенегальскую, Гвинейскую и др., – предоставив им монопольные права на продажу товаров аборигенам и на импорт в метрополию. В отличие от Британской колониальной империи, управлявшейся с опорой на местные элиты, Франция изначально сделала выбор в пользу прямого управления колониями через своих губернаторов и интендантов. Экономическая жизнь колоний отличалась разнообразием и зависела от имевшихся в наличии ресурсов, климата, почв. Развивалось плантационное хозяйство, где выращивался сахарный тростник, приносивший огромные доходы владельцам плантаций. Активно велась работорговля.
Французская революция 18 в. принесла важные изменения в колониальную политику Франции. Декларация прав человека и гражданина (26.8.1789) провозгласила отмену рабства в колониях и запрещение работорговли. Это положение декларации было закреплено правительственным декретом от 4.2.1794; в 1795 г. Конституция 3-го года Республики зафиксировала принцип политической ассимиляции колоний, объявленных составными частями (департаментами) Республики. При этом в ряде мест (Мартиника, Маскаренские о-ва) контрреволюционно настроенным сторонникам рабства удалось сохранить прежние порядки. В 1802 г. Наполеон I Бонапарт восстановил рабство в колониях. В мае 1803 г. Бонапарт, опасаясь оккупации англичанами французской Луизианы, санкционировал уступку этой колонии США за 80 млн франков. Одним из следствий революции во Франции стала Гаитянская революция рабов 1791–1803 гг. на о. Сан-Доминго под предводительством Ф.-Д. Туссен-Лувертюра. 35-тысячной армии, отправленной Бонапартом на взбунтовавшийся остров, не удалось подавить восстание, и 1.1.1804 Франция была вынуждена признать независимость Республики Гаити (бывшего Сан-Доминго).
По Парижскому мирному договору 1763 г., завершившему неудачную для Франции Семилетнюю войну 1756–1763 гг., все французские территории в Северной Америке, а также Доминика, Сент-Винсент (Сен-Венсан), Гренада и Тобаго (в 1783 вернулся к Франции) перешли к Великобритании. Попытки колонизировать Египет оказались неудачными. Парижский мирный договор 1814 г. определил новое распределение колоний, которое было пересмотрено в заключительном акте Венского конгресса 1814–1815 гг. и во Втором парижском договоре 1815 г. В немногих сохранившихся владениях Франции в 1815 г. проживало менее 1 млн человек (в том числе не более 100 тыс. французов) против 35 млн в начале 18 в. С окончанием наполеоновских войн и падением бонапартистской империи первая Французская колониальная империя фактически перестала существовать.
Вторая французская колониальная империя
После крушения первой Французской колониальной империи Франция, ограниченная в своих действиях на Европейском континенте в результате поражения в наполеоновских войнах, возобновила активную колониальную политику с целью компенсировать ослабление своих позиций в Старом Свете. Этого требовали и интересы развивавшегося французского капитализма, нуждавшегося в новых сырьевых ресурсах. С начала 1830-х гг. активизировались попытки расширения заморских владений и их постепенное освоение французскими переселенцами (колонистами) из метрополии: в 1830–1847 гг. были завоёваны Алжир и часть территории Марокко. С 1842 г. началось освоение Берега Слоновой Кости (ныне Кот-д’Ивуар). В 1847 г. французской сферой влияния признан о. Таити. В ноябре 1842 г. Уоллис и Футуна были объявлены «свободными и независимыми под защитой Франции».
С установлением во Франции в 1848 г. недолговечного режима Второй республики колониальная активность заметно снизилась, а республиканская конституция провозгласила, что «рабство не может существовать ни на одной из французских территорий» (статья 6). При Второй империи Франция вернулась к политике колониальной экспансии, ставшей одним из главных направлений её внешнеполитического курса. К началу 1860-х гг. было завершено освоение Алжира, где обосновались более 200 тыс. французов; началась подготовка к подчинению Туниса и Египта, в котором Франция получила концессию на строительство Суэцкого канала. Наполеон III попытался взять под контроль Сирию и Ливан, но натолкнулся здесь на сопротивление со стороны не только местного населения, но также Турции и Великобритании. Одновременно он приступил к подчинению Сенегала и Мадагаскара. Высокую степень активности Франция в это время проявляла на Дальнем Востоке и в Индокитае, подчинив себе в 1863 г. Кохинхину (Южный Вьетнам) и установив протекторат над Камбоджей (1867). Неудачной оказалась попытка Наполеона III распространить влияние Франции на Мексику.
Ещё более широкий размах французская колониальная экспансия приобрела во времена Третьей республики. Потерпев сокрушительное поражение во франко-прусской войне 1870–1871 гг., Франция сосредоточилась на политике колониальных захватов, желая успеть к завершению раздела колоний между великими державами. Её усилия сконцентрировались на двух основных направлениях – Африке и Юго-Восточной Азии. На Берлинской конференции 1884–1885 гг. были определены правила раздела Тропической Африки. В 1881 г. началось завоевание Туниса, завершившееся установлением французского протектората. В 1883 г. Нигер попал в сферу французского влияния, в 1892 г. создана колония Французский Судан (с 1890 – французская административно-территориальная единица). Долгое время в своей политике в Африке Франция постоянно сталкивалась с аналогичными интересами Великобритании.
14.6.1898 подписана франко-британская конвенция, разграничившая французские и британские владения в Западной Африке. По конвенции были определены границы Берега Слоновой Кости и Французского Судана, разграничены территории французской Дагомеи и британской колонии Лагос, определена граница между французскими и британскими владениями на восток от Нигера. К концу 19 в. Франция консолидировала владения вокруг озера Чад: Алжир, Западную Африку и бассейн Конго; сформировала колонию Французский Берег Сомали, которую активно расширяла в конце 19 – начале 20 вв. В 1896 г. о. Мадагаскар и зависимые от него территории были признаны французской колонией. К началу 1890-х гг. Франция окончательно утвердилась на всей территории Вьетнама (Кохинхина, Аннам и Тонкин), а к 1893 г. подчинила себе Лаос. Три новых владения в Юго-Восточной Азии были объединены в рамках Французского Индокитая. В 1898 г. Франция добилась от китайского правительства получения концессии сроком в 99 лет на бухту Гуанчжоувань и прилегающую к ней территорию, получив исключительное право на размещение здесь своих войск и возведение военных укреплений, а также на строительство железных дорог из Гуанчжоуваня в другие районы Китая.
Соперничество с Германией за Марокко привело к установлению Францией в 1912 г. французского протектората над Марокко при поддержке Великобритании, однако окончательное завоевание Францией марокканских территорий было осуществлено только к 1934 г. Подчинение Марокко и установление совместного с Великобританией управления (кондоминиума) над Новыми Гебридами (франко-английские конвенции 1906 и 1914) стали последними колониальными приобретениями Франции перед Первой мировой войной 1914–1918 гг. В результате к началу войны Франция обладала второй в мире по размеру (после Британии) колониальной империей. Её площадь составляла 10,6 млн км2, а численность проживающего в ней населения насчитывала 55 млн человек, что почти на 15 млн превышало численность населения метрополии. После окончания войны Французская колониальная империя расширилась за счёт территорий, ранее принадлежавших Германии и Османской империи: Сирия и Ливан стали французскими мандатными территориями, Того и Камерун были разделены между Великобританией и Францией. К началу Второй мировой войны 1939–1945 гг. Французская колониальная империя достигла своего апогея. Её территория охватывала пространство площадью 12 347 000 км2, на которой проживали 68,69 млн человек. С учётом территории метрополии французский суверенитет распространялся на 12 898 000 км2 (1/10 земной суши) с населением 110 млн человек (5% населения Земли). Французские колонии управлялись напрямую из метрополии, во главе колониальной администрации стояли губернаторы и генерал-губернаторы. Из колоний в метрополию поставлялись сырьё (каучук, антрацит, каменный уголь, древесина, хлопок) и продовольствие, они выступали в качестве рынка сбыта продукции, производимой в метрополии.
Распад империи
В ходе 2-й мировой войны начался процесс деколонизации французских заморских владений, связи которых с метрополией значительно ослабли в результате поражения Франции в 1940 г. и последующей оккупации её территории. Контроль за колониями со стороны коллаборационистского режима «Виши» не был достаточно прочным. Во многих французских колониях возникло Движение Сопротивления, ориентировавшееся на лидера движения «Свободная Франция» генерала Ш. де Голля. В июне 1941 г. верные де Голлю войска (6 тыс. солдат) совместно с частями британской армии заняли «мандатные территории» Франции на Ближнем Востоке – Сирию и Ливан, чтобы предупредить германскую оккупацию региона. Постепенно одна за другой на сторону де Голля перешли практически все французские колонии. Представители местного населения колоний значительно пополнили численность армии Временного правительства Французской республики, а сами колонии сыграли важную роль в освобождении Франции и в послевоенном восстановлении её экономики.
Со своей стороны колонии ожидали от метрополии более широкого и эффективного содействия их социально-экономическому развитию; некоторые из них уже в ходе войны потребовали предоставления им национальной независимости. Первыми в 1946 г. (фактически в 1941) её добились Сирия и Ливан. Вслед за ними на этот путь вступили Вьетнам, Лаос и Камбоджа. Перед правительством Франции встала неотложная задача проведения системной реформы Французской колониальной империи, содержание которой всё более обременяло метрополию. Эта реформа была осуществлена одновременно с учреждением во Франции в 1946 г. Четвёртой республики, составившей по новой Конституции вместе с бывшими колониями единый Французский союз. Население заморских территорий Франции было наделено французским гражданством и равными правами с жителями метрополии. Тем самым в Париже надеялись остановить набиравшее силу антиколониальное движение и сохранить контроль над бывшими колониями. Тем не менее, даже радикальная реформа Французской колониальной империи не смогла предотвратить процесс её деколонизации.
В 1951–1954 гг. под влиянием обретения Индией независимости от Британской империи Франция вынуждена была отказаться от пяти своих индийских владений в пользу Республики Индия. В 1954 г. в результате 8-летней национально-освободительной войны из состава Французского союза вышли Вьетнам, Лаос и Камбоджа, а в 1956 г. полной независимости добились Марокко и Тунис. С конца 1954 г. велась ожесточённая антиколониальная Алжирская война 1954–1962 гг., приведшая к падению парламентского режима Четвёртой республики в мае 1958 г. Вернувшийся к власти генерал де Голль, основавший полупрезидентскую Пятую республику, постепенно пришёл к осознанию невозможности военного решения алжирской проблемы. Не найдя компромисса с Фронтом национального освобождения (ФНО) Алжира, он был вынужден в марте – июле 1962 г. пойти на признание независимости Алжира. Подписанные 18.3.1962 Эвианские соглашения о прекращении Алжирской войны были утверждены на национальном референдуме, проведённом во Франции 8.4.1962. В июле 1962 г. Алжир окончательно обрёл национальную независимость, что символизировало фактический распад второй Французской колониальной империи. Ещё до завершения войны в Алжире президент де Голль в 1960 г. осуществил превентивную деколонизацию 12 бывших владений Франции в Африке, включая Мадагаскар. В последующие годы независимости добились Республика Джибути (бывший Французский Берег Сомали, в 1977) и Республика Вануату (бывший франко-британский кондоминиум Новые Гебриды, в 1980).
Франция продолжает сохранять в рамках Франкофонии (с 1970) заметное культурное влияние в большинстве стран, входивших некогда в состав Французской колониальной империи. Её части превращены в заморские департаменты и регионы, территории и «сообщества»: Гваделупа, Гвиана, Мартиника, Майотта, Реюньон, Сен-Бартельми, Сен-Мартен, Сен-Пьер и Микелон, Французская Полинезия, Уоллис и Футуна. Особым административно-территориальным образованием является Новая Каледония, где среди коренного населения (канаков) сохраняются устойчивые настроения в пользу полной независимости от Франции. Статус заморского особого административно-территориального образования имеют Французские Южные и Антарктические территории, а также о. Клиппертон. Совокупная численность населения, проживавшего в 2019 г. на этих территориях, составляла 2,8 млн человек (4% от населения Франции).
Архитектурный стиль: колониальный стиль
Колониальный стиль в строительстве зародился вместе с началом эпохи колониализма. Для него характерно переплетение архитектурной стилистики завоевателей (Англия, Франция, Испания, Голландия) с традициями местных жителей (Латинская Америка, Азия, Африка). В итоге классические идеи, присущие европейской архитектуре впитывали в себя самобытные элементы других народов.
Компания «BRAER СТРОЙ» предлагает своим клиентам проекты дома в колониальном стиле. Мы поможем вам выбрать конкретное направление с учетом ваших предпочтений и ожиданий. Колониализм в архитектуре представлен английским, французским, американским, испанским и другими стилями, которые имеют много как общих, так и отличительных черт.
Колониальный стиль в экстерьере
Загородные дома, выполненные в колониальном стиле, чаще всего характеризуются симметричностью форм. Впрочем, и здесь могут быть исключение, так как данное направление оставляет некую свободу действий для архитектора и дизайнера. Дома обычно возводятся двух- или трехэтажными, а в чердачном пространстве размещается мансарда.
Зачастую вход украшается колонами или столбами в стиле ампир – это особенно характерно для английского и испанского направления. Фасад не претендует на изысканность – здесь присутствуют простые формы и детали, а окна широкие и прямоугольные.
Американское направление колониального стиля отличается тем, что здесь трудно выделить влияние какой-то одной европейской культуры. Поэтому здесь легко можно встретить элементы из английской классики, французского прованса и испанской готики.
Внутренняя отделка
Первое, что приходит на ум, когда видишь интерьер дома в колониальном стиле, – это легкость, пространство и свобода. Отсутствие стен и плавный переход между различными функциональными зонами не всегда позволяет определить, где заканчивается одна и начинается другая. Поэтому для разделения пространство обычно используются другие детали – колонны, занавески, ширмы и т.п.
При отделке используется дерево, что придает дому дополнительный уют. Главная идея – создать привлекательный интерьер, зачастую даже с намеком на богатство, но при этом использовать простые и функциональные элементы. Часто такой эффект достигается при помощи применения в декорировании помещений дорогих или экзотических деталей.
Имеются в колониальном стиле и свои предпочтения по цветовой гамме. Чаще всего это так называемые природные цвета – терракот, оливка, беж и другие. Особую атмосферу в таких домах создают мелкие элементы – старый подсвечник, плетеный сундук и другие аксессуары.
Проекты домов в колониальном стиле дают достаточно много свободы в принятии дизайнерских и архитектурных решений. Главное – это правильно воспользоваться этой свободой, и лучше всего справиться с этим помогут профессионалы из «BRAER СТРОЙ». Колониальный стиль привлекает своей стариной и особой атмосферой, мы же сделаем его не только привлекательным, но и функциональным.
Колониальный стиль в интерьере – предметы, цвета, материалы.
Это направление оформления домашнего интерьера сформировалось как одно из новых веяний в период колонизации многих европейских, американских, африканских и азиатских стран. Из своих странствий путешественники данного периода (около XVI – XVII веков) привозили различные рассказы о богатствах посещаемых земель других государств, в которых также упоминались и детали оформления домашнего интерьера.
Во времена таких путешествий было сделано немало интересных открытий, в результате которых колониальный стиль оформления домов приобрел самые разнообразные фактуры, цвета и различные интересные аксессуары. Он сумел сохранить свой неповторимый колорит, что дало возможность в дальнейшем постепенно развиваться и стать отдельным неповторимым стилем со своими особенностями и этническим характером.
Интерьер колониального стиля
Благодаря этому стилю в домах появилась «летняя» плетеная мебель, сделанная из ротанга или бамбука, а на стенах домов расположились маски шаманов с Африканского континента. Превосходное сочетание востока и запада, севера с югом в едином пространстве позволило колониальному стилю обрести совершенно новое, своеобразное звучание и неповторимость. Уникальное сочетание экзотики и традиционных потребностей европейцев в обыденной жизни сделало подобное оформление интерьера весьма популярным.
Основной ценностью колониального стиля является оригинальность и своеобразная атмосфера. Освещение хоть и является традиционным, но ему всегда присущи некоторые особенности. Обыденное применение освещения на нижнем и верхнем ярусах каждый раз оформляется по-новому. Примером может послужить европейская люстра, которую дополняют несколько настенных или напольных светильников, выполненные в этническом стиле. Абажуры могут иметь как классический растительный орнамент, так и своеобразные этнические африканские рисунки. Главное, чтобы в итоге весь дом получился в едином стиле и вся обстановка была достаточно гармоничной.
Цветовые решения и материалы в колониальном стиле
В большинстве случаев колониальному стилю присущи сочетания натуральных, теплых оттенков, а также фактуры различных деревьев, в основном – красного дерева. Наиболее популярными являются все теплые оттенки желтого, терракотовый или же цвет, напоминающий цвет только что скошенной травы. Эти оттенки сочетают в себе традиции Европы периода колонизации и мотивы африканской саванны.Подобный цветовой фон позволяет прекрасно сочетать в одном помещении декор совершенно разных стилей и направлений.
При оформления помещения в колониальном стиле предпочтения отдают натуральным материалам самого различного происхождения, таким как камень, глина, кожа и дерево. Стены обычно обшиваются панелями из дерева, или обклеиваются обоями, оформленными в чисто английском стиле.
На сегодняшний день тенденции, присущие именно колониальному стилю, продолжают находить свое продолжение в современных домашних интерьерах. Данный стиль оказался очень близким тем людям, у которых развито художественное чутье и которым всегда присущи высокие эстетические запросы. Кроме того колониальный стиль отлично подходит той категории людей, которые много путешествуют по разным экзотическим странам мира. Разнообразные предметы и сувениры, привезенные из таких поездок, дополняют и украшают помещение, оформленное в колониальной манере.
Пресса Британии: цена колониальных войн России
В обзоре британских газет:
Удастся ли восстановить мир на Северном Кавказе?
Independent в своей редакционной статье пишет, что до открытия Олимпийских игр в Сочи многие были озабочены вопросом о том, должны ли западные политики и атлеты бойкотировать эти игры из-за все более серьезной дискриминации геев и лесбиянок в России.
Но ужасающий взрыв в Волгограде стал неожиданным напоминанием о том, что реальную угрозу играм в Сочи представляет собой не западный бойкот, а исламистский терроризм.
Изначально сообщалось, что взрыв, скорее всего, был совершен женщиной-смертницей из Дагестана. Дагестан, отмечает газета, сейчас почти также нестабилен, как и Чечня в 90-х годах. В самой Чечне тоже не все спокойно.
В июле лидер исламистских повстанцев в Чечне Доку Умаров поклялся, что игры в Сочи, «на костях наших мусульманских предков», будут подорваны.
Пока, рассуждает Independent, в самом Сочи ничего не произошло, но боевики, видимо, выбрали Волгоград в виде альтернативы.
В краткосрочной перспективе, прогнозирует газета, Владимир Путин справится с террористической угрозой его Олимпиаде, укрепив и без того серьезные меры безопасности в Сочи. Он уже заявил, что игры в Сочи будут самыми безопасными в истории, и наверняка намерен сдержать слово.
Но существуют серьезные сомнения в том, что России удастся восстановить мир на Северном Кавказе.
У нее нет достаточно сил для того, чтобы удерживать в строю сразу все республики. В каком-то смысле Россия платит цену за колониальные войны XIX века, в результате которых Россия получила земли, которые она не может ни абсорбировать, ни отпустить.
К сожалению, насилие, судя по всему, продолжится, хотя, может быть, и не в Сочи, пишет Independent.
Guardian в своей редакционной статье на ту же тему пишет, что есть основания полагать, что взрыв в Волгограде связан с играми в Сочи, так как меры безопасности в этом городе столь высоки, что экстремистские группировки, пытающиеся сорвать Олимпиаду, просто вынуждены находить себе цели в других городах.
Но это не означает, что они не попытаются проникнуть в Сочи, отмечает газета.
В том, что касается борьбы с мусульманским экстремизмом, Владимир Путин не очень хорошо себя зарекомендовал.
Вторжение в Чечню в 1999 году лишь усилило оппозицию по всему Кавказу. За его ошибки и за ошибки его предшественника Бориса Ельцина уже была заплачена большая цена. Остается лишь надеяться, что она не повысится после Сочи, пишет Guardian.
Кто будет в выигрыше в 2014 году?
Times пишет, что 2013 год оказался очень удачным для Владимира Путина, которому удалось переиграть президента США Барака Обаму в ситуации вокруг Сирии, победить ЕС в вопросе Украины, а также спасти президента Асада и Эдварда Сноудена.
По словам газеты, когда где-то в следующем десятилетии он решит уйти на пенсию, то он будет вспоминать о 2013-м как о лучшем годе своей карьеры.
Среди прочего, он также стал самым желанным холостяком посткоммунистического мира, разведясь со своей женой Людмилой. Ему также удалось добиться того, что Москва вновь заняла место за столом ведущих мировых держав.
Так что, продолжает газета, как минимум в этом году Путин оказался победителем.
Но в следующем году все будет, скорее всего, иначе.
Недавний спектакль амнистий и помилований был, как минимум частично, предназначен для того, чтобы обеспечить успех Олимпийских игр в Сочи, удаляя тем самым любые политические протесты и представляя имидж щедрой, достойной любви России, которую возглавляет президент, обожающий собак.
Но некоторые аспекты шестилетней подготовки к Олимпийским играм – поразительный уровень коррупции, затыкание ртов или откуп от повстанцев на Северном Кавказе, абсолютное игнорирование норм защиты окружающей среды – все эти вопросы вновь вернутся, как только олимпийский огонь будет передан следующей стране.
Игры были искусственной попыткой объединить страну, которая переживает чувство безысходности. Отсутствие амбициозного консолидирующего проекта в условиях экономической стагнации может лишь усилить политическую и экономическую нестабильность в стране.
Сама возможность того, что власть может ускользнуть из его рук, может вынудить Путина улучшить свою внутреннюю и экономическую политику, а не заниматься игрой мускулов на международной арене. Если это произойдет, в 2014 году в выигрыше окажется народ России, а не возглавляющий их оппортунист, пишет Times.
Достижения папы римского
Financial Times пишет в своей редакционной статье, что ни один человек в 2013 году не повлиял на умы людей во всем мире так, как папа римский Франциск.
За девять месяцев после своего избрания папе Франциску удалось провести удивительные изменения в католической церкви.
Пока еще слишком рано судить, удастся ли ему успокоить тех, кто возмущен сексуальными скандалами в Римской церкви, а также тех, кто недоволен строгими учениями Ватикана в том, что касается вопросов морали.
Но как минимум в трех сферах новый Папа завоевал умы и сердца очень многих, как католиков, так и не католиков.
Во-первых, речь идет о его скромном образе жизни. В нашу эпоху, когда многие недовольны самовлюбленностью знаменитостей и богатствами плутократов, Папа очень быстро стал символом сострадания и скромности. Он решил жить в двухкомнатном доме, а не в папском дворце. Вместо папского «мерседеса» его возят на скромном «форд-фокусе».
Во-вторых, многим нравится его точка зрения на вопросы секса и брака. Его предшественники активно защищали и продвигали традиционный взгляд на эти вопросы. Хотя теперешний понтифик и не провозгласил никаких изменений в доктрине, он резко изменил тон заявлений по этим вопросам. Когда журналист спросил его, что он думает о статусе священников-геев, он ответил: «Кто я такой, чтобы судить людей?»
В третьих, он уже провел целый ряд административных реформ в самом Ватикане, что позволит ему провести перемены в будущем.
Но наиболее значимо то, как быстро новому папе удалось стать символом всех тех, кто озабочен, как он говорит сам, возникновением в обществе «идола, называющегося деньгами», и тем, как мы «мы впали в глобальное безразличие в этом глобализированном мире», пишет Financial Times.
Обзор подготовил Борис Максимов, bbcrussian.com.
Насилие и колониальный порядок: полиция, рабочие и протест в европейских колониальных империях, 1918–1940 (Критические перспективы империи) (9781107519541): Томас, Мартин: Книги
«В колониальной системе, находящейся под угрозой экономического кризиса, трудового протеста и растущего национализма, усилия по защите колониальной политической экономии стали ключом к поддержанию порядка в империи. Впечатляюще обширное и тщательно задокументированное исследование Мартина Томаса впервые анализирует связи между колониальной полицейской деятельностью, политической экономией и имперской политикой в Африке, Юго-Восточной Азии и Карибском бассейне.Роберт Олдрич, профессор европейской истории Сиднейского университета
«Насилие и колониальный порядок» свидетельствует о способности сравнительного исторического исследования разработать новые интегративные подходы к колониальному управлению, политической экономии и принудительным режимам труда. Перенося свой анализ колониальной полицейской деятельности за пределы ее использования в политических репрессиях в сферу товарного производства и дисциплины рабочих, мастерские тематические исследования Томаса проливают неоценимый свет как на местные особенности, так и на перекрестные колониальные совпадения.«
Элизабет Бюттнер, старший преподаватель современной истории Британии и Империи, Йоркский университет
» Мартин Томас написал замечательную монографию о полицейской деятельности и колониальном насилии в межвоенные годы. Сравнительный подход, он охватывает несколько колоний, стран и континентов и сочетает в себе тщательные исследования конкретных случаев на микроуровне с всеобъемлющим и убедительным тезисом о центральной роли политико-экономических условий. Это замечательное достижение ».
Доктор Талбот Имлей, исторический факультет, Университет Лаваль, Квебек
« Настоятельно рекомендуется.«
Выбор
» Замечательная книга Мартина Томаса «Насилие и колониальный порядок» отчасти открывает новые горизонты благодаря захватывающему дух сравнительному подходу… Его прекрасная книга будет интересна широкому кругу студентов и ученых, от мировых историков до профсоюзов и полиции. , и колониальные историки ».
Эрик Т. Дженнингс, American Historical Review
Поразительная новая интерпретация колониальной полиции и политического насилия в трех империях между двумя мировыми войнами.
Об авторе
Мартин Чарльз Томас — профессор колониальной истории исторического факультета Эксетерского университета. Он является директором Университетского центра по изучению войны, государства и общества, междисциплинарного исследовательского центра, который поддерживает исследования воздействия вооруженных конфликтов и коллективного насилия на общества и сообщества.
Колониализм (Стэнфордская энциклопедия философии)
Колониализм — это не современное явление.Всемирная история полна примеры того, как одно общество постепенно расширяется за счет включения смежных территории и расселение ее людей на вновь завоеванных территориях. В древние греки основали колонии, как это сделали римляне, мавры и Османы, и это лишь некоторые из самых известных примеров. Колониализм, значит, не ограничивается конкретным временем или местом. Тем не менее, в шестнадцатого века, колониализм решительно изменился из-за технологические разработки в навигации, которые стали соединять больше отдаленные уголки мира.Быстроходные корабли позволили достичь отдаленных портов и поддерживать тесные связи между центром и колонии. Таким образом, современный европейский колониальный проект возник тогда, когда он стало возможным перемещать большое количество людей через океан и для сохранения политического суверенитета, несмотря на географическую разбросанность. В этой статье используется термин колониализм для описания процесса Европейское урегулирование и политический контроль над остальным миром, включая Америку, Австралию, а также часть Африки и Азии.
Трудность определения колониализма проистекает из того факта, что термин часто используется как синоним империализма. И колониализм, и империализм был формами завоевания, которые, как ожидается, принесут пользу Европа экономически и стратегически. Термин колониализм часто используется для описания поселения в Северной Америке, Австралия, Новая Зеландия, Алжир и Бразилия, места, которые были контролируется большим населением постоянных жителей Европы. В Термин империализм часто описывает случаи, когда иностранное правительство управляет территорией без значительного заселения; типичный Примеры включают борьбу за Африку в конце девятнадцатого века. века и американское господство на Филиппинах и в Пуэрто Рико.Однако различие между ними не совсем в литературе. Некоторые ученые различают колонии для поселения и колонии для экономической эксплуатации. Другие используйте термин колониализм для описания зависимостей, которые управляется иностранным государством и противопоставляет это империализму, который предполагает косвенные формы господства.
Путаница в значении термина империализм отражает способ, которым концепция менялась с течением времени. Хотя английское слово империализм не использовался широко до XIX века, Елизаветинцы уже описывали Соединенное Королевство как « Британская империя.”Поскольку Британия начала приобретать зарубежные зависимости, чаще использовалось понятие империи. Империализм понимался как система военного господства и суверенитет над территориями. Повседневная работа правительства может осуществляться косвенно через местные собрания или правителей коренных народов кто платил дань, но суверенитет оставался за англичанами. Смена вдали от этого традиционного понимания империи под влиянием ленинский анализ империализма как системы, ориентированной на экономическая эксплуатация.По словам Ленина, империализм был необходимый и неизбежный результат логики накопления в конце капитализм. Таким образом, для Ленина и последующих марксистов империализм описал исторический этап капитализма, а не трансисторическая практика политического и военного господства. В долговременное влияние марксистского подхода очевидно в современном дебаты об американском империализме, термин, который обычно означает Американская экономическая гегемония, независимо от того, есть ли такая сила осуществляются прямо или косвенно (Young 2001).
Учитывая сложность последовательного различения двух терминов, в этой статье колониализм будет использоваться как широкое понятие, относящееся к к проекту европейского политического господства с XVI по ХХ века, завершившиеся национальным освобождением движения 1960-х годов. Постколониализм будет использоваться для описания политическая и теоретическая борьба обществ, переживших переход от политической зависимости к суверенитету. Эта запись будет используйте империализм как широкий термин, относящийся к экономическим, военным, политическое господство, которое достигается без значительного постоянного Европейское поселение.
Испанское завоевание Америки вызвало богословский, политический и этические дебаты об использовании военной силы для получения контроля над чужими землями. Эта дискуссия проходила в рамках религиозный дискурс, узаконивший военное завоевание как способ способствовать обращению в веру и спасению коренных народов. В идея «цивилизационной миссии» отнюдь не была изобретение англичан в девятнадцатом веке. Испанский конкистадоры и колонисты открыто оправдывали свою деятельность в Америки с точки зрения религиозной миссии по распространению христианства коренные народы.Крестовые походы послужили первым толчком для разработка правовой доктрины, которая рационализировала завоевание и владение неверными землями. В то время как крестовые походы изначально оформленные как оборонительные войны за возвращение христианских земель, которые были завоеванные нехристианами, теоретические инновации сыграли важную роль в последующих попытках оправдать завоевание Америки. Основное утверждение заключалось в том, что «Петровский поручение »заботиться о душах человеческого стада Христова требуется папская юрисдикция над мирским, а также духовным имеет значение, и этот контроль распространился на неверующих, а также верующие.
Однако обращение коренных народов не дало беспроблемное обоснование проекта заморского завоевания. В Испанское завоевание Америки происходило в период реформы, когда ученые-гуманисты в Церкви все больше под влиянием теорий естественного права богословов, таких как св. Фома Аквинский. По словам Папы Иннокентия IV, войны нельзя было вести против неверных, и они не могли быть лишены своего имущества просто из-за их неверия.Под влиянием томизма, Innocent IV пришел к выводу, что сила законна только в тех случаях, когда неверные нарушили естественный закон. У неверующих было законное владычество над собой и своей собственностью, но это владычество было отменено, если они оказались неспособными управлять собой в соответствии с принципами что каждый разумный человек признал бы. Испанский быстро пришел к выводу, что привычки коренных американцев, от наготы до нежелание трудиться в связи с предполагаемым каннибализмом, ясно продемонстрированное их неспособность признать естественный закон.Этот аккаунт родного обычаи использовались для узаконивания порабощения индейцев, которое испанские колонисты настаивали на том, что это единственный способ научить их цивилизации и познакомить их с христианством.
Однако некоторые из испанских миссионеров, посланных в Новый Свет, заметили, что жестокая эксплуатация рабского труда была широко распространена в то время как какое-либо серьезное обязательство по религиозному обучению отсутствовало. Члены доминиканского ордена особо отметили лицемерие порабощение индейцев из-за их предполагаемого варварства, в то время как практиковать формы завоевания, войны и рабства, которые уменьшили коренное население Эспаньолы с 250 000 до 15 000 в два десятилетия испанского владычества.Учитывая геноцид испанского «Цивилизация», они начали подвергать сомнению идею цивилизаторская миссия. Бартоломе де Лас Касас и Франциск де Виктория была двумя из самых влиятельных критиков испанской колониальной упражняться. Виктория прочитала серию лекций о правах индейцев, применил томизм к практике испанского правления. Он утверждал, что все человеческие существа обладают способностью к рациональности и естественным права, вытекающие из этой способности. Из этой предпосылки он вывел что решение Папы о предоставлении Испании титула на Америку было незаконнорожденный.В отличие от позиции Папы Иннокентия IV, Виктория утверждала, что что ни Папа, ни испанцы не могли подчинить индейцев в для наказания нарушений естественного права, таких как блуд или прелюбодеяние. Он отметил, что Папа не имел права воевать с Христиане и забирают свою собственность просто потому, что они «Блудники или воры». Если бы это было так, то нет Власть европейского короля когда-либо будет в безопасности. Более того, по словам Виктории, Папа и христианские правители, действующие на его мандат имел еще меньше права применять законы против неверующих, потому что они были вне христианского сообщества, что было область папской власти (Williams 1990).
Несмотря на эту резкую критику доминирующих способов оправдывая испанское завоевание, Виктория пришла к выводу, что применение силы в Новом Свете было законным, когда индийские общины нарушали Закон Наций, свод принципов, вытекающих из разума и поэтому имеет обязательную силу. Сначала это может показаться противоречивым что предполагаемое нарушение индейцами естественного закона не оправдывают завоевание, но их нарушение Закона Наций само по себе происходило из естественного права, действительно.Виктория подчеркивает, что Закон Нации связывает, потому что «достаточно ясно существует консенсус большей части всего мира »(391) и потому что принципы приносят пользу «всеобщему благу». Это различие, по-видимому, основано на предположении, что другие принципы обычно ассоциируется с естественным правом (например, запреты на прелюбодеяние и идолопоклонство) затрагивают только тех, кто соглашается на практику, в то время как нарушения Закона Наций (например, запреты на мирные путешествия и торговля) имеют последствия для тех, кто не согласие.В конце концов, понимание Виктории Закона Народы заставили его защищать практику испанского колониализма, даже хотя он подчеркнул, что война должна ограничиваться мерами требуется для достижения законных целей мирной торговли и миссионерская работа. В рамках критики Виктории законности и мораль испанского колониализма была рационализацией завоеваний, хотя и ограничительный.
Легитимность колониализма также была предметом дебатов среди французов, Немецкие и британские философы восемнадцатого и девятнадцатого века. веков.Мыслители Просвещения, такие как Кант, Смит и Дидро, были критиковал варварство колониализма и оспаривал идею о том, что Европейцы были обязаны «цивилизовать» остальную часть Мир. На первый взгляд может показаться относительно очевидным, что Просвещение мыслители разовьют критику колониализма. Система колониальное господство, которое включало некоторую комбинацию рабства, квазифеодальный принудительный труд или экспроприация собственности — это противоречит основному принципу Просвещения, который каждый человек способен к разуму и самоуправлению.Подъем антиколониальных политическая теория, однако, требовала большего, чем универсалистская этика. это признало общую человечность всех людей. Как было предложено выше, универсализм томизма оказался относительно слабым основанием для критикуя колониализм. Учитывая противоречие между абстрактным универсализм естественного права и актуальные культурные практики коренных народов, местные различия было легко истолковать как доказательства нарушения естественного права. Это, в свою очередь, стало обоснование эксплуатации.
Дидро был одним из самых яростных критиков европейской колонизации. В своем вкладе в книгу Рейналя Histoire des deux В Indes он оспаривает мнение о том, что коренные народы извлекают выгоду из Европейская цивилизация и утверждает, что европейские колонисты являются нецивилизованные. Он утверждает, что культура («национальная характер ») способствует воспитанию нравственности и укрепляет нормы уважения, но эти нормы, как правило, исчезают, когда человек далеко из страны его происхождения.Согласно Дидро, колониальные империи часто становятся объектами крайней жестокости, потому что колонисты далеки от правовых институтов и неформальных санкций, и это ослабляет привычку к сдержанности, обнажая естественные человеческие инстинкт насилия (Muthu 2003).
Дидро также бросает вызов доминирующим оправданиям европейского колониализм. Хотя он признает законность колонизации область, которая фактически не заселена, он настаивает на том, чтобы иностранные торговцы и исследователи не имеют права доступа к полностью заселенным землям.Этот важно, потому что право на торговлю (понимаемое как не только торговля, но и миссионерская работа и исследования) использовались как оправдание колонизации испанскими мыслителями в шестнадцатом и семнадцатый век. Характерной чертой этого подхода было Вывод Виктории о том, что коренные жители не могут исключить мирных торговцев и миссионеров, не нарушая Закона Наций. Если коренные народы сопротивлялись этим набегам, испанцы могли законно вести войну и завоевывать свою территорию.Дидро оспаривает эту точку зрения, отмечая, что европейские трейдеры зарекомендовали себя «опасными как гости». (Мутху 2003: 75)
До того, как мыслители Просвещения смогли сформулировать убедительную критику колониализма, они должны были признать важность культуры и возможность культурного плюрализма. Утверждение, что все люди одинаково достойны достоинства и уважения было необходимо, но не достаточная основа для антиимпериалистической мысли. Им также пришлось признать, что тенденция к развитию разнообразных институтов, нарративы и эстетические практики были важным человеческим потенциалом.Французский термин moeurs или то, что сегодня назвали бы культурой. отражает идею о том, что человечность людей выражается в отличительные практики, которые они применяют в качестве решения проблемы существования.
Работа просветительских антиимпериалистов, таких как Дидро и Кант отражает их борьбу с противоречием между универсалистскими такие концепции, как права человека и реалии культурного плюрализма. Парадокс просветительского антиимпериализма состоит в том, что человеческое достоинство понимается как основанная на универсальной способности человека к разуму.Тем не менее, когда люди участвуют в незнакомых или незнакомых культурных практиках. беспокоящие европейского наблюдателя, они кажутся иррациональными и, следовательно, не заслуживающие признания и уважения. Решение Дидро было идентифицировать частность как универсальную человеческую черту. В другом словами, он подчеркнул, что все люди разделяют схожие желания создать действенные правила поведения, которые позволят определенному образу жизни процветать, не создавая при этом резкой несправедливости и жестокости. (Muthu 2003: 77) Существует бесконечное множество решений проблемы, связанные с человеческим существованием.Всем обществам нужно найти способ сбалансировать индивидуальный эгоизм и общительность и преодолеть невзгоды, проистекающие из физической среды. Из этого перспектива, сама культура, а не рациональность, является универсальным человеческий потенциал.
В отличие от многих других политических деятелей восемнадцатого и девятнадцатого веков философов, Дидро не предполагал, что незападные общества обязательно примитивный (например, отсутствие политической и социальной организации) он также не предполагал, что более сложные формы социальной организации были обязательно выше.Один из ключевых вопросов, который отличил критиков от сторонников колониализма и империализма был их взгляд на взаимосвязь между культурой, историей и прогрессом. Многие из влиятельные философы, писавшие во Франции и Англии в восемнадцатый и девятнадцатый века ассимилировали некоторую версию развивающий подход к истории, связанный с Шотландское Просвещение. Согласно стадиальной теории исторического развития, все общества естественным образом перешли от охоты к скотоводству, сельскому хозяйству, коммерции, процессу развития, который одновременно проследили культурную дугу от «дикости» до «Варварство», «цивилизация».” «Цивилизация» была не просто маркером материала. улучшение, но также нормативное суждение о моральном прогрессе общество. (Кон и О’Нил, 2006)
Язык цивилизации, дикости и варварства широко распространен в писатели, такие как Эдмунд Берк, Карл Маркс и Джон Стюарт Милль. Следовательно, было бы неверно заключить, что развитие теория истории отлична от либеральной традиции; тем не менее, учитывая, что деятели шотландского Просвещения, такие как Фергюсон и Смит были одними из ее ведущих толкователей, это сильно связаны с либерализмом.Сам Смит выступал против империализма за экономические причины. Он чувствовал, что отношения зависимости между метрополия и периферия искажена рыночные механизмы саморегулирующихся и обеспокоены тем, что стоимость военного доминирования будет обременительным для налогоплательщиков (Pitts 2005). Идея о том, что цивилизация — это кульминация процесса исторического развития, однако, оказалась полезно для оправдания империализма. По словам Удая Мехты, либерала империализм был продуктом взаимодействия универсализма и история развития (1999).Основная доктрина либерализма гласит что все люди обладают способностью к разуму и самоуправлению. Однако теория истории развития изменяет это универсализм с представлением о том, что эти способности проявляются только в определенный этап цивилизации (McCarthy 2009). Например, согласно Джону Стюарту Миллю (далее Милл) у дикарей нет способности за самоуправление из-за чрезмерной свободы. Крепостные, рабы и крестьяне в варварских обществах, с другой стороны, могут быть настолько обучены послушанию, что их способность к рациональности душно.Только коммерческое общество производит материальные и культурные условия, которые позволяют людям реализовать свой потенциал для свобода и самоуправление. Согласно этой логике, цивилизованные общества, подобные Великобритании, действуют в интересах менее развитые народы, управляя ими. Империализм, отсюда перспектива, не является в первую очередь формой политического господства и экономическая эксплуатация, а скорее патерналистская практика правительство, которое экспортирует «цивилизацию» (например, модернизация), чтобы способствовать оздоровлению коренных народов.Деспотическое правительство (и Милль без колебаний использует этот термин) это средство для улучшения и в конечном итоге самоуправление.
Милль, пожизненный сотрудник Британской Ост-Индской компании, признал, что деспотическое правительство иностранного народа может привести к несправедливость и экономическая эксплуатация. Эти злоупотребления, если их не остановить, могут подорвать легитимность и эффективность имперского проекта. В Соображения о представительном правительстве (1861 г.), Милл определяет четыре причины, по которым иностранные (например,грамм. Европейские) народы не подходит для управления колониями. Во-первых, иностранные политики вряд ли знать местные условия, что необходимо для решения проблемы государственной политики эффективно. Во-вторых, учитывая культурные особенности, языковые и часто религиозные различия между колонизаторами и колонизированы, колонизаторы вряд ли сочувствуют коренным народы и, вероятно, будут действовать тиранически. В-третьих, даже если колонизаторы действительно стараются справедливо относиться к коренным народам, их естественная склонность сочувствовать себе подобным (другим иностранные колонисты или торговцы), вероятно, приведет к искажению решение в случае конфликта.Наконец, согласно Миллю, колонисты а купцы уезжают за границу, чтобы без особых усилий разбогатеть или риск, что означает, что их экономическая деятельность часто использует колонизированная страна, а не ее развитие. Эти аргументы повторяются в объемных трудах Эдмунда Берка, критикующих плохое правительство в Индии, в первую очередь знаменитая Речь Берка о Закон Фокса об Ост-Индии (1783 г.). Однако недавняя стипендия бросил вызов взгляду Берка как противника империализма. Даниэль О’Нил утверждал, что Берк был стойким сторонником Британская империя в восемнадцатом веке (2016).В соответствии с О’Нил, защита империи Бёрком была идеологически в соответствии с его консервативной оппозицией Французской революции.
Решение Милля проблемы неправильного правления империи состояло в том, чтобы избегать парламентского надзора в пользу специализированного административный корпус. Члены этого специализированного органа будут иметь обучение для получения соответствующих знаний о местных условиях. Оплачивается правительство, они лично не получат выгоды от экономических эксплуатации и может справедливо разрешить конфликты между колонистами и коренное население.Милль, однако, не смог объяснить, как обеспечить хорошее правительство там, где у тех, кто обладал политической властью, не было подотчетен населению. В этом смысле произведения Милля символ провала либеральной имперской мысли.
Либеральные мыслители девятнадцатого века придерживались самых разных взглядов на легитимность иностранного господства и завоевания. Алексис де Токвиль, например, приводил доводы в пользу колониализма, не опираясь на идею «цивилизационной миссии». Токвиль признал, что колониализм, вероятно, не принес хорошего правления местным жителям. народов, но это не привело его к противодействию колониализму, так как его поддержка полностью зависела от того, как она приносила пользу Франции.Токвиль настаивал на том, что французские колонии в Алжире увеличат статус по сравнению с такими соперниками, как Англия. Колонии предоставят выход избыточного населения, вызвавшего беспорядки во Франции. Токвиль также предположил, что имперские усилия спровоцируют чувство патриотизма, уравновешивающее современную центробежную силы материализма и классового конфликта.
Токвиль активно занимался продвижением проекта французской колонизация Алжира. Первый анализ французского языка Токвилем колониализм был опубликован во время его избирательной кампании 1837 г. место в Палате депутатов.Как член Палаты Депутаты, Токвиль выступал за расширение французского присутствия. в Алжире. Он отправился в Алжир в 1841 году, написав «Очерк. по Алжиру », послужившей основой для двух парламентских отчеты по теме (Tocqueville 1841). В отличие от более наивных сторонники «цивилизующей миссии» Токвиль признал, что жестокая военная оккупация мало что сделала для введения хорошее правительство или развитая цивилизация. В явном обращении теория четырех этапов шотландского Просвещения, он признал что «мы сейчас воюем гораздо более варварски, чем арабы сами »и« именно на их стороне встречаются цивилизация.(Tocqueville 1841: 70) Однако это осознание не предполагал критики французской жестокости. Вместо этого Токвиль отстаивал спорные приемы, такие как уничтожение посевов, конфискация земли и захват безоружных мирных жителей. Его тексты, тем не менее, мало что дает философского оправдания и он отвергает всю традицию справедливой войны, заявляя: «Я считают, что право войны дает нам право разорять страна.» (Токвиль 1841: 70). В Токвиле писаний об Алжире, национальный интерес Франции имеет первостепенное значение и моральные соображения явно подчинены политическим цели.
Анализ Алжира, проведенный Токвилем, не вызывает особого беспокойства по поводу его легитимность и большое беспокойство по поводу прагматики эффективных колониальное управление. Он чувствовал, что стабильность режима зависит от способность колониальной администрации обеспечить хорошее правительство французским поселенцам. Токвиль подчеркнул, что чрезмерное централизация принятия решений в Париже в сочетании с произвольным практика местного военного руководства означала, что французские колонисты не имели имущественного обеспечения, не говоря уже о политических и гражданских правах что они привыкли к Франции.Токвиль не беспокоил использование военного положения против коренных народов, но считал, что это контрпродуктивно применительно к французам. Для Токвиля успех французских усилий в Алжире полностью зависел от привлечение большого количества постоянных французских поселенцев. Учитывая, что это оказалось невозможным заручиться поддержкой коренных жителей, Франция не могла удержать Алжир, не создав стабильное сообщество колонисты. Туземцы должны были управляться через военное господство и французов следовало соблазнить согласиться обещанием экономическая выгода в среде, максимально воспроизводящей культурная и политическая жизнь Франции.После короткого периода оптимизм по поводу «слияния» рас в его «Второе письмо об Алжире» (Токвиль 1837: 25), Токвиль понимал колониальный мир с точки зрения постоянного оппозиция поселенца и туземца, оппозиция, структурированная для обеспечения экономическая выгода от первого.
Недавние исследования также привлекли внимание к трудам менее значительных людей. канонические фигуры (Bell 2016). В г. Мистер Родина , Килли Макбрайд (2016) фокусируется на карьере Джеймса Стивена и использует новые архивные исследования для изучения разрыва между практикой колониальных администрация и идеал верховенства закона.В г. Алиби Империя: Генри Мэн и концы либерального империализма , Каруна Мантена (2010) оспаривает идею о том, что либеральные представления о прогрессе и цивилизация сыграла центральную роль в оправдании Викторианская империя. Мантена показывает, что работа викторианской юридической ученый Генри Мэн сыграл важную роль в переходе к новому культурализм, который подчеркивал опасности и трудности попыток цивилизовать коренные народы.
В последние годы ученые уделяют меньше внимания дебатам. о колониализме в марксистской традиции.Это отражает убывающую влияние марксизма в академии и в политической практике. Однако марксизм повлиял как на постколониальную теорию, так и на антиколониальные движения за независимость по всему миру. Марксисты обратил внимание на материальную основу европейской политической экспансии и разработали концепции, которые помогают объяснить сохранение экономических эксплуатация после окончания прямого политического правления.
Хотя Маркс так и не разработал теорию колониализма, его анализ капитализм подчеркивал присущую ему тенденцию к расширению в поисках новых рынки.В его классических работах, таких как The Communist Манифест , Grundrisse и Capital , Маркс предсказал, что буржуазия продолжит создавать глобальную рынка и подрывают как местные, так и национальные барьеры на пути к собственному расширение. Расширение — необходимый продукт основной динамики капитализм: перепроизводство. Конкуренция среди производителей заставляет их сокращение заработной платы, что, в свою очередь, приводит к кризису недопотребления. В единственный способ предотвратить экономический коллапс — это найти новые рынки для поглощения излишки товаров народного потребления.С марксистской точки зрения, некоторая форма империализм неизбежен. Экспортируя население в богатые ресурсами чужие территории, нация создает рынок для промышленных товаров и надежный источник природных ресурсов. Поочередно слабее страны могут столкнуться с выбором либо добровольно принять иностранные продукты, которые подорвут отечественную промышленность или подчиняются политическое господство, которое приведет к той же цели.
В серии газетных статей, опубликованных в 1850-х гг. New York Daily Tribune , Маркс специально обсуждал влияние британского колониализма в Индии.Его анализ был последовательным с его общей теорией политических и экономических изменений. Он описал Индия как по сути феодальное общество переживает болезненные процесс модернизации. Однако, согласно Марксу, индийская «Феодализм» был отличительной формой экономической организация. Он пришел к такому выводу, потому что считал (ошибочно) что сельскохозяйственные земли в Индии находились в коллективной собственности. Маркс использовал понятие «восточный деспотизм» для описания особый тип классового господства, использующий власть государства налогообложения с целью извлечения ресурсов из крестьянства.Согласно Марксу, восточный деспотизм возник в Индии потому, что продуктивность сельского хозяйства зависела от крупномасштабных общественных работ, таких как орошение, которое могло финансироваться только государством. Это означало, что государство не может быть легко заменено более децентрализованной системой власти. В Западной Европе феодальная собственность могла быть преобразована постепенно в частную отчуждаемую собственность на землю. В Индии, коммунальная собственность на землю сделала это невозможным, тем самым заблокировав развитие товарного сельского хозяйства и свободных рынков.С «Восточный деспотизм» тормозил развитие коренных народов. экономической модернизации, британское господство стало агентом экономическая модернизация.
Марксистский анализ колониализма как прогрессивной силы, приносящей модернизация отсталого феодального общества звучит как прозрачный рационализация для иностранного господства. Его счет британских доминирование, однако, отражает ту же двойственность, которую он проявляет к капитализму в Европе. В обоих случаях Маркс признает огромные страдания, вызванные переходом от феодальной к буржуазное общество, настаивая на том, что переход — это одновременно необходимо и в конечном итоге прогрессивно.Он утверждает, что проникновение внешней торговли вызовет социальную революцию в Индии. Для Маркса это потрясение имеет как положительные, так и отрицательные последствия. Когда крестьяне теряют традиционные средства к существованию, есть много человеческие страдания, но он также указывает, что традиционная деревня сообщества вряд ли можно назвать идиллическими; это места кастового угнетения, рабство, нищета и жестокость. Первый этап модернизации процесс полностью отрицательный, потому что бедные люди платят высокие налоги поддержать британское правление и пережить экономические потрясения, которые от избытка дешевого английского хлопка.В конце концов, однако, Британские торговцы начинают понимать, что индийцы не могут платить за импортная ткань или британская администрация, если они не эффективно производить товары для торговли, что дает стимул для Британские инвестиции в производство и инфраструктуру. Хотя Маркс считал, что британское правление было мотивировано жадностью и осуществляло из-за жестокости он чувствовал, что это все еще движущая сила прогресса. Таким образом, Маркс обсуждает британское правление в Индии имеет три аспекта: отчет о прогрессивном характере иностранного правления, критика человеческие страдания и заключительный аргумент, что британские правило должно быть временным, чтобы прогрессивный потенциал был осуществленный.
Ленин развил свой анализ западных экономических и политических господство в его брошюре Империализм: высшая стадия Капитализм (1917 г.) (см. Другие ресурсы в Интернете). Ленин взял более явно критический взгляд на империализм. Он отметил, что империализм был техникой, которая позволила европейским странам поставить от неизбежного внутреннего революционного кризиса, экспортируя свои собственное экономическое бремя на более слабые государства. Ленин утверждал, что Империализм конца девятнадцатого века руководствовался экономической логикой позднего капитализма.Падение нормы прибыли вызвало экономический кризис, который можно было разрешить только за счет территориальной экспансии. Капиталистические конгломераты были вынуждены расширяться за пределы своих национальные границы в поисках новых рынков и ресурсов. В некотором смысле этот анализ полностью согласуется с Марксом, который видел европейское колониализм как продолжение процесса внутренней экспансии внутри государств и по всей Европе. И Маркс, и Ленин считали, что колониализм и империализм проистекали из той же логики, которая двигала экономическое развитие и модернизация периферийных территорий в Европа.Но была одна отличительная черта ленинского анализ. Поскольку поздний капитализм был организован вокруг национального монополий, конкуренция за рынки приняла форму военных конкуренция между государствами за территории, которые могут быть доминирующими ради их исключительной экономической выгоды.
Теоретики марксизма, включая Розу Люксембург, Карла Каутского и Николая Бухарин также исследовал проблему империализма. Каутского позиция особенно важна, потому что его анализ представил концепции, которые продолжают играть важную роль в современном мире теория систем и постколониальные исследования.Каутский бросает вызов предположение, что империализм приведет к развитию территорий подвергнуты хозяйственной эксплуатации. Он предполагает, что империализм — это относительно постоянные отношения, структурирующие взаимодействия между два типа стран. (Молодой 2001) Хотя изначально империализм приняла форму военного соревнования капиталистических стран, это приведет к сговору капиталистических интересов для поддержания устойчивая система эксплуатации неразвитого мира.Большинство влиятельным современным сторонником этой точки зрения является Иммануил Валлерстайн, известный своей теорией мировых систем. Согласно этому Согласно теории, мир-система представляет собой относительно стабильную совокупность отношений между центральным и периферийным состояниями. Это международное подразделение рабочая сила структурирована так, чтобы приносить пользу основным государствам (Валлерстайн 1974–1989) и переносит ресурсы с периферии на основной.
С точки зрения теории мировых систем, экономическая эксплуатация периферии не обязательно требует прямого политическое или военное господство.В том же духе современные теоретики литературы обратили внимание на практики репрезентации которые воспроизводят логику подчинения, сохраняющуюся даже после прежних колонии обретают независимость. Область постколониальных исследований была под влиянием новаторской книги Эдварда Саида Ориентализм . В г. Ориентализм г. Саид применил Мишель. Методика анализа дискурса Фуко для производства знания о Ближнем Востоке. Термин ориентализм описывал структурированный набор концепций, предположений и дискурсивных практик, которые использовались для получения, интерпретации и оценки знаний о неевропейские народы.Анализ Саида позволил ученых, чтобы деконструировать литературные и исторические тексты, чтобы понять, как они отразили и укрепили империалистический проект. В отличие от предыдущих исследований, которые фокусировались на экономических или политических логики колониализма, Саид обратил внимание на взаимосвязь между знания и сила. Ставя на передний план культурные и эпистемологические работы империализма, Саид смог подорвать идеологические предположение о свободном от ценностей знании и показать, что «знание Восток »был частью проекта по доминированию над ним. Ориентализм можно рассматривать как попытку расширить географический и исторический ландшафт постструктуралистской критики западной эпистемологии.
Саид использует термин «ориентализм» по-разному. Первый, Ориентализм — это особая область академических исследований Среднего Восток и Азия, хотя Саид задумывается довольно широко, чтобы охватывают историю, социологию, литературу, антропологию и особенно филология. Он также определяет это как практику, которая помогает определить Европа, создавая стабильное изображение своего другого, своего конститутивного за пределами.Ориентализм — это способ охарактеризовать Европу, нарисовав контрастный образ или идея, основанная на серии бинарных противопоставлений (рациональное / иррациональное, разум / тело, порядок / хаос), которые управляют и вытесняют Европейские тревоги. Наконец, Саид подчеркивает, что это также способ осуществление власти путем организации и классификации знаний о Ориент. Этот дискурсивный подход отличается как от материалистического подхода. считают, что знания — это просто отражение экономических или политических интересов и с идеалистической точки зрения, что стипендия бескорыстна и нейтральный.Вслед за Фуко Саид описывает дискурс как форму знания, которые не используются инструментально на службе власти, но скорее сама по себе форма власти.
Второй квазиканонический вклад в сферу постколониального теория — это книга Гаятри Спивак «Может ли подчиненный Говорить?» (1988). Спивак работает в рамках проблемы Саида репрезентация, но расширяет его до современной академии. Спивак ставит под сомнение идею прозрачной речи подчиненного. Когда из лучших побуждений ученые хотят позволить подчиненным «говорить за себя» они надеются, что устранение посредника (эксперта, судьи, имперский администратор, местная элита) позволит правда на основе опыта всплыла.Но сам опыт образованный через представительство; поэтому отрицая проблему репрезентация не избавляет от этого, а только усложняет распознавать. Центральное утверждение эссе состоит в том, что «Представление не иссякло». Поскольку мощность везде, даже в самом языке, прозрачность и подлинность невозможно; это означает, что грязная и противоречивая работа интерпретация необходима.
Айджаз Ахмад утверждал, что, несмотря на заявления Спивака, работая в рамках марксистской традиции, ее эссе демонстрируют презрение к материализм, рационализм и прогресс, основные черты марксизма (Ахмад 1997).По словам Ахмада, Спивак озабочен повествованиями. капитализма, а не институциональных структур и материальных последствия капитализма как способа производства. Спивака острый критика движений, эссенциализирующих второстепенных субъектов, бросает сомнения в основной посылке марксистской политики, которая отдает предпочтение пролетариат как группа с общими, истинными интересами, которые производятся капиталистической системой.
Вивек Чиббер (2013) и Дипеш Чакрабарти (2007) подняли эти вопросы.В своей влиятельной книге Провинциализируя Европу , Чакрабарти утверждает, что отчетливо европейские концепции, такие как разочарованное пространство, светское время и суверенитет информируют социальную науки. Когда эти стандарты рассматриваются как универсальные, третий мир рассматривается как неполный или отсутствующий. Чиббер бросает вызов должность. Чиббер выступает с критикой исследований подчиненных и защищает универсальные категории, такие как капитализм, класс, рациональность и объективность. Он утверждает, что эти категории не обязательно должны быть редукционистскими. или евроцентрические, и что они полезны для освещения мотивации политических субъектов и структурные ограничения, с которыми сталкиваются лидеры в такие страны, как Индия.
Эти дебаты отражают напряженность, которая пронизывает все постколониальные исследования. Хотя некоторые мыслители опираются как на марксизм, так и на постструктурализма, две теории имеют разные цели, методы и предположения. В гуманитарных науках постколониальная теория имеет тенденцию отражать влияние постструктуралистской мысли, в то время как теоретики деколонизация сосредоточена на социальной истории, экономике и политике. учреждения. В то время как постколониальная теория связана с вопросы гибридности, диаспоры, представительства, повествования и знания / власть, теории деколонизации связаны с революция, экономическое неравенство, насилие и политическая идентичность.
Некоторые ученые начали сомневаться в полезности концепции постколониальная теория. Как идея шотландской четырехступенчатой теория, теория, с которой, казалось бы, мало общего, сама концепция постколониализма, кажется, опирается на прогрессивный понимание истории (McClintock 1992). Это предполагает, возможно, невольно, что основные концепции гибридности, различие, особенность и множественность могут привести к своего рода методологический догматизм или логика развития.Более того, термин «Колониальный» как маркер этой области исследования также проблематичен, поскольку предполагает исторически неправдоподобное общности на территориях, которые испытали очень разные техники доминирования. Таким образом, критический импульс, стоящий за постколониальная теория обратила внимание на способ, которым он сам может быть отмечен утопическим желанием превзойти травма колониализма (Ганди, 1998).
Ученые из числа коренных народов выступили с критикой постколониализма, отмечая, что концепция скрывает дальнейшее существование поселенческие колониальные государства.Одно противоречие в современном Литература по политической теории коренных народов — это степень, в которой она желательно участвовать в колониальных юридических и политических институтах чтобы преобразовать их. В центре этой дискуссии находится вопрос о том, было ли институциональное приспособление направлено на примирение продвигает интересы коренных народов или далее воспроизводит условия господства, которые лишь увековечивают исторические колониально-поселенческие отношения. Одна группа ученых подчеркивает политика отказа и возрождения.В Mohawk Interruptus: A Политическая жизнь за пределами государств-поселенцев (2014), Audra Симпсон утверждает, что современные демократические практики признание превращает коренные народы из суверенных наций в граждане этнических меньшинств. Она предполагает, что борьба за самоуправление требует политики отказа. Проблема с политика примирения заключается в том, что оно остается в системе, которая руководствуясь логикой западного либерализма и структурируя его сопутствующие иерархии.Возрождение лучше всего достигается через политика отказа, направленная на самоопределение и суверенитет через реинтеграцию культуры коренных народов и таможня.
В г. Васасе: пути коренных народов к действию и свободе (2005) Тайяке Альфред утверждает, что значимое изменение колониального состояние требует длительного преобразования общества через Возрождение коренных народов. По словам Альфреда, реинтеграция коренных народов не может иметь место в рамках западных либеральных рамок, потому что императивы капитализма резко контрастируют с императивами Местный образ жизни.Поэтому либеральные попытки примирения всегда будет идти вразрез с попытками самоопределения Коренные общины. В году Танцы на спине нашей черепахи: Истории воссоздания, возрождения и нового появления Нишнаабега (2011) Линн Бетасамосаке Симпсон отмечает, что восстановление необходимо начинать изнутри, и коренным народам требуется не только восстановление доколониальной истории и обычаев, но также возрождение традиций управления и культуры коренных народов через устную традицию рассказывания историй как основы для информирования социальный опыт.
Глен Култхард расширяет теоретические рамки возрождения и отказ в Красная кожа, белые маски: отказ от колониальной политики of Recognition (2014) и представляет критический анализ исторический и политический опыт коренных народов в Канада. Култхард утверждает, что современные методы примирения стремятся деисторизовать и нейтрализовать акты лишения собственности, насилия, и вытеснение коренных народов с их земель и культур.Для Култхарда колониализм поселенцев — это непрерывный процесс, а не просто наследие прошлых несправедливостей. Это видно на необжитой земле. претензии, лишение права владения землей, ограничения, наложенные на Правительства коренных народов и вытеснение способов коренных народов жизнь, которые связаны с доступом к традиционным территориям. Скорее чем полагаться на признание внутри колониального поселенца отношения, Култхард выступает за суверенитет коренных народов в курсе интеллектуальным, социальным, политическим и художественным движением, которое олицетворяет «саморефлексивное возрождение» традиционных ценности, принципы и культурные обычаи.
Название книги Култхарда отсылает к Black Skin, White Masks (1952), новаторская работа Франца Фанона. Запись в 1950-х годов Фанон бросил вызов абстрактному универсализму западных философии, показывая, как универсализм помогает структурировать иерархические отношения между поселенцем и колонизированным населением. Fanon’s критическая теория ставит под сомнение предположение, что европейские представления о прогресс действительно продвигает справедливость и обеспечивает взаимную выгоду. В Черный Skin, White Masks , Fanon уделяет особое внимание развитию черного цвета. сознание, исследуя психологическое отчуждение и перемещение, вызванное колониальным господством.Он описывает разделенный себя, которое идентифицирует себя с французской культурой, даже когда исключение из идеалов универсализма, равенства и разума. Чтение Култхардом Фанона проливает свет на его точку зрения, что культурное признание со стороны колониального государства — решение. Следующий Фанон, он заключает, что патерналистское признание служит узакониванием колониальное государство и дальнейшее разделение коренных подданных.
Другие ученые, однако, утверждают, что можно добиться успешное примирение через демократическое обсуждение и процедуры.В г. это не трубка мира: к критическому Философия коренных народов (2006) Дейл Тернер предполагает, что путь к подорвать динамику власти, которая увековечивает условия колониализм через участие в правовых и политические институты канадского государства. Тернер утверждает, что «Словесные воины», которые выступают посредниками между коренными народами сообщества, правовые и политические институты, должны обеспечить сохранение и расширение прав коренных народов в более широком сообщество.Тернер утверждает, что эффективные отношения между Канадские и коренные народы появятся только в результате диалога основанные на демократических принципах равенства и уважения. Этот диалог влечет за собой, что коренные народы, чтобы установить требования культурная самобытность, научитесь участвовать в Правовые и политические дискурсы канадского государства в более эффективные способы (2006: 5).
Борьба за самоопределение коренных народов не является уникальной Канада. Скорее, движение коренных народов к самоопределению появились в Северной и Южной Америке, Азии, Австралии, Новой Зеландии, и другие территории.Ученые, такие как Рональд Низен (2003), Уилл Кимлика (2013) и Шерил Лайтфут (2016) написали о предмет международной борьбы коренных народов за индивидуальные и коллективные права. На основе международного признания модели стали набирать обороты после принятия Декларации Организации Объединенных Наций 2007 г. прав коренных народов. Лайтфут подчеркивает революционный потенциал международных движений, позволяющий коллективный голос, в котором местная борьба может стратегически слиться с глобальная платформа.Признавая местные различия, коренные жители развили движение за пределы национальных границ, которое стремится признать политическую автономию, решая проблемы, связанные с землей права и культурная самобытность.
Факты и информация о колониализме
Колониализм определяется как «контроль одной власти над зависимой территорией или людьми». Это происходит, когда одна нация порабощает другую, завоевывая свое население и эксплуатируя его, часто при этом навязывая свой язык и культурные ценности своему народу.К 1914 году подавляющее большинство стран мира в какой-то момент были колонизированы европейцами.
Концепция колониализма тесно связана с концепцией империализма, который представляет собой политику или этос использования силы и влияния для контроля над другой нацией или народом, лежащими в основе колониализма.
История колониализма
В древности колониализм практиковали такие империи, как Древняя Греция, Древний Рим, Древний Египет и Финикия. Все эти цивилизации расширили свои границы на прилегающие и несмежные области примерно с 1550 г. до н. Э.C. и основали колонии, которые опирались на физические и демографические ресурсы завоеванных ими людей, чтобы увеличить свою власть.
Современный колониализм начался во время так называемой эпохи открытий. Начиная с 15 века Португалия начала искать новые торговые пути и искать цивилизации за пределами Европы. В 1415 году португальские исследователи захватили Сеуту, прибрежный город в Северной Африке, положив начало империи, которая просуществовала до 1999 года.
Вскоре португальцы завоевали и заселили острова, такие как Мадейра и Кабо-Верде, и их соперничающая нация, Испания, решила это сделать. тоже попробуйте исследование.В 1492 году Христофор Колумб начал искать западный путь в Индию и Китай. Вместо этого он приземлился на Багамах, положив начало Испанской империи. Испания и Португалия оказались в тисках конкуренции за новые территории и захватили земли коренных народов в Северной и Южной Америке, Индии, Африке и Азии.
Что такое День Колумба? Почему мы его празднуем? Узнайте об истории праздника, о путешествии 1492 года, которое он знаменует, и о спорах, которые он вызвал.
Англия, Нидерланды, Франция и Германия быстро начали строить свою собственную империю за границей, сражаясь с Испанией и Португалией за право на земли, которые они уже завоевали.Несмотря на рост европейских колоний в Новом Свете, большинству стран удалось обрести независимость в течение 18 и 19 веков, начиная с Американской революции в 1776 году и Гаитянской революции в 1781 году. Однако Восточное полушарие продолжало соблазнять европейские колониальные державы.
Начиная с 1880-х годов, европейские страны сосредоточились на захвате африканских земель, гонках друг за другом за желанные природные ресурсы и создании колоний, которые они будут удерживать до начала международного периода деколонизации около 1914 года, бросая вызов европейским колониальным империям вплоть до 1975 года.
Колониальное обоснование и сопротивление
Колониальные державы оправдывали свои завоевания, утверждая, что у них есть юридическая и религиозная обязанность захватить землю и культуру коренных народов. Нации-завоеватели играли роль цивилизованных «варварских» или «диких» наций и утверждали, что действуют в лучших интересах тех, чьи земли и народы они эксплуатируют.
Несмотря на мощь колонизаторов, претендовавших на земли, которые уже принадлежали и заселены коренными народами, сопротивление является неотъемлемой частью истории колониализма.Еще до деколонизации коренные народы на всех континентах оказывали насильственное и ненасильственное сопротивление своим завоевателям.
Польза и вред
Колониальные правительства инвестировали в инфраструктуру и торговлю, а также распространяли медицинские и технологические знания. В некоторых случаях они поощряли грамотность, принятие западных стандартов в области прав человека и сеяли семена демократических институтов и систем правления. Некоторые бывшие колонии, такие как Гана, испытали улучшение питания и здоровья в условиях колониального правления, а колониальные европейские поселения были связаны с некоторыми достижениями в области развития.
Однако принуждение и насильственная ассимиляция часто сопровождали эти достижения, и ученые до сих пор спорят о многих наследствах колониализма. Последствия колониализма включают деградацию окружающей среды, распространение болезней, экономическую нестабильность, этническое соперничество и нарушения прав человека — проблемы, которые могут надолго пережить колониальное правление одной группы.
Duke University Press — Гонка и воспитание желания
«Эта блестящая книга не является ни празднованием, ни подрывом Фуко, а скорее критическим изложением и смелым продолжением некоторых его идей.»- Маргарет Джолли, Гендер и история
« Энн Стулер дала нам остроумное и убедительное прочтение очевидного отсутствия расы и колониализма в описании современной власти Фуко. Она показывает, как колониальная история остается неотъемлемой частью тех концептуальных категорий, которые упорядочивают современное буржуазное общество на Западе. Написано с энтузиазмом, эрудицией и чувством вовлеченности ». — Парта Чаттерджи, Центр исследований в области социальных наук, Калькутта
« Раса и воспитание желания — это tour de force .Столер провел продуктивный диалог с основополагающим текстом Фуко и переплел этот диалог с ярким анализом концепций и политики имперского расизма. Эта книга должна оказать большое влияние на научные дискуссии о современном империализме и расизме ». — Талал Асад, Университет Джона Хопкинса
« Энн Стулер сочетает впечатляющую историческую и этнографическую науку с моральным рвением, чтобы изменить определение критики как «искусства рефлексии» Фуко. дерзость ‘назад к его собственной работе.Спорный tour de force ! «- Пол Рабинов, Калифорнийский университет, Беркли
» Столер делает здесь нечто невероятно редкое: очерчивание темы, которая сейчас, в ретроспективе, кажется настолько очевидной и настолько правильной, что возникает вопрос, почему он никогда раньше не поднимался систематически. Студенты Фуко, расы, империи и ее последствий, пола и сексуальности будут цитировать ее в течение многих лет »- Эндрю Паркер, Амхерстский колледж
« Это важная книга, возможно, единственное чтение Фуко, которое серьезно отслеживает и поднимает его пытливые, беспокойные и рекурсивные наводки.Вместо того, чтобы превратить его в икону одной или нескольких идей, которые нужно либо некритически принять, либо безответственно отвергнуть, как это делали другие, Столер использует динамичные, нервные и страстные шаги Фуко, направленные на сосредоточение взаимозависимости идей и сил ». — Дорис Соммер, Гарвардский университет
Полиция Германской Юго-Западной Африки (ок. 1894-1915)
Первичные источники
Бундесархив Берлина (BAB)
BAB R 1002/2432; R 1001/1489; R 1001/1491; R 1001/9098; R 8023/880; R 1001/9330; R 3001/5251; R 1002/47; R 1002/2549; R 1002/783; R 3001/5255; R 8023/890.
Бундесархив Кобленца (БАК)
БАК № 1037/9; N 1042/29; № 1053/36.
Национальный архив Намибии (NAN)
NAN ZBU 249, B I qu 1; B I qu 2; B I qu 3; B I qu 4; БКЕ 199, Б II 66 а, корп. 1; Bd. 2; ZBU 147, A VI a 3, Bd.3; ЗБУ 406, д II д 2, корп.1; Bd.2; Bd.3; ЗБУ 715, Ф В о 2, корп 2; ZBU 158, A VI a 3, Bd.23; ZBU 108, A III e 1; BOM 34, 2; BOM 53, 28; ЗБУ 406, Д II д 1; BSW 73, E 1 a 1; BSW 73, E 1 a 1; ЗБУ 2365, VII м; ZBU 2019, W I b 1, Bd.1; GWI 760, Gen VIII 9; EKW 1, F V k 3; ЗБУ 148, А VI а 3, корп.5; BSW 73, E 1 a 1; ZBU 2053, W III p 2; ZBU 2019, W I b 1, Bd.2; ZBU 2053, W III p 1; БОУ 1, Б 10 q; BWI 155, L 2 b; ЗБУ 747, Г И б 1; BWI 160, L 2 м.
Архив Евангелическо-лютеранской церкви в Республике Намибия (AELCRN)
AELCRN, C I 1,3; C I 1,2; C I 1,40; C II.1.13.
Печатные источники
Büttner, C.G., Vorwort, in Kroenlein, J.G., Wortschatz der Khoi-Khoin (Namaqua-Hottentotten) , Berlin, Heymann 1889.
Deutsches Koloniallexikon, Vol.1, Статья: Deutsch-Südwestafrika , Leipzig, Quelle & Meyer, 1920, стр. 410-445.
Florack, F., Die Schutzgebiete. Ihre Organization in Verfassung und Verwaltung , Тюбинген, Мор, 1905.
Gerstmeyer, J., Köbner, O. (Eds.), Die Deutsche Kolonialgesetzgebung. Sammlung der auf die deutschen Schutzgebiete bezüglichen Gesetze, Verordnungen, Erlasse und internationalen Vereinbarungen , Vol. 1.1892-13.1909 , Берлин, Mittler Verlag, 1893-1910.
Irle, J., Deutsch-Herero-Wörterbuch , Hamburg, Friederichsen, 1917.
Meyer, F., Wirtschaft und Recht der Herero, Jahrbuch der internationalen Vereinigung für vergleichende Rechtswissenschaft und Volkswirtschaftslehre , 1905, 8, pp. 439-539.
Leutwein, T., Elf Jahre Gouverneur in Deutsch-Südwestafrika , Berlin, Mittler & Sohn, 1906.
Passarge, S., Südafrika. Eine Landes-, Volks- und Wirtschaftskunde , Лейпциг, Quelle & Meyer, 1908.
Дополнительная литература
Ahlhorn, W., Die Sprache von Deutsch-Südwest, в Zache, H. (ed.), Die deutschen Kolonien in Wort und Bild , Берлин, Matrixverlag1926 [2004], стр. 340.
Axter, F., Die Angst vor dem Verkaffern-Politiken der Reinigung im deutschen Kolonialismus, WerkstattGeschichte , 2005, 39, стр. 39-53.
Aydelotte, W., Bismarck and British Colonial Policy. Юго-Западная Африка, 1883–1885, , Лондон, Greenwood Press, 1970 [1937].
Barth B., Osterhammel J. (eds.), Zvilisierungsmissionen. Imperiale Weltverbesserung seit dem 18. Jahrhundert , Констанц, УвК, 2005.
Беттс, Р.Ф., Методы и институты европейского господства, в ЮНЕСКО Всеобщая история Африки, Bd. VII., Boahen, A. (ed.), Afrika under Colonial Domination 1880-1935 , Berkeley, James Currey, 1985, pp. 312-331.
Blackbourn, D., Das Kaiserreich transnational, in Conrad, S., Osterhammel, J. (eds.), Das Kaiserreich transnational. Deutschland in der Welt 1871-1914 , Göttingen, Vandenhoeck & Ruprecht, 2004, стр. 302-324.
Bley, H., Намибия под властью Германии , Münster, Lit 1996 [1968].
Canis, K., Bismarcks Aussenpolitik 1870–1890. Aufstieg und Gefährdung , Paderborn, Schöningh, 2004.
Чикека, C.O., Европейская гегемония и африканское сопротивление 1880-1990 гг. , Льюистон, Эвин МелленПресс, 2004.
Крамми Д., Введение. «Великий зверь», в Крамми, Д. (ред.), Бандитизм, восстание и социальный протест в Африке, , Лондон, Heinemann Educational Books, 1986, стр. 1-29.
Дедеринг, Т., Война и мобильность на окраинах Юго-Западной Африки в начале двадцатого века, Международный журнал африканских исторических исследований , 2006, стр. 275-294.
Дефлем М., Правоохранительные органы в Британской колониальной Африке. Сравнительный анализ имперской полицейской службы в Ньясаланде, Голд-Кост и Кении, Police Studies , 1994, 17, стр.45-68.
Dietrich, A., « Weiße Weiblichkeiten». Konstruktionen von «Rasse» und Geschlecht im deutschen Kolonialismus , Билефельд, стенограмма, 2007.
Eckert, A., Die Verheißungen der Bürokratie. Verwaltung als Zivilsierungsagentur im kolonialen Westafrika “, в Barth, B., Osterhammel, J. (eds.), Zvilisierungsmissionen. Imperiale Weltverbesserung seit dem 18. Jahrhundert , Констанц, УвК, 2005, стр. 269-283.
Экл А. Геноцид гереро 1904 г.Критические по источникам и методологические соображения, Journal of Namibian Studies , 2008, 3, стр. 31-61.
Фиш, Дж., Право как средство и как цель: некоторые замечания о функции европейского и неевропейского права в процессе европейской экспансии, в Mommsen, W.J., de Moor, J.A. (Eds), Европейское расширение и право. Встреча европейского права и права коренных народов в 19 th и 20 th -Century Africa and Asia , Oxford, Berg, 1992, 15-38.
Ганн, Л. Х., Дуиньян, П., Правители Германской Африки 1884-1914 гг. , Пало-Альто, Stanford University Press, 1977.
Герварт, Р., Малиновски, ул., Призраки Ханны Арендт. Размышления о спорном пути от Виндхука до Освенцима, История Центральной Европы , 2009, 42, стр. 279-300.
Гевальд, Дж. Б., Герои гереро. Социально-политическая история гереро Намибии, 1890-1923 гг. , Оксфорд, Джеймс Керри, 1999 г.
Гевальд, Дж.Б., Обзор Эмметта, Т., Народное сопротивление, 1999 г., Журнал африканской истории , 2001 г., 42, стр. 157.
Goldblatt, I., История Юго-Западной Африки с начала девятнадцатого века , Кейптаун, Джута, 1971.
Grohmann, M., Exotische Verfassung. Die Kompetenzen des Reichstags für die deutschen Kolonien in Gesetzgebung und Staatsrechtswissenschaft des Kaiserreichs (1884-1914) , Tübingen, Mohr Siebeck, 2001.
Хардинг, Л., Geschichte Afrikas im 19. und 20. Jahrhundert , München, Oldenbourg, 2006.
Helbig, L., Der koloniale Frühfaschismus, in Mbumba, N., Patemann, H., Katjivena, U. (Eds.), Ein Land eine Zukunft. Namibia auf dem Weg in die Unabhängigkeit , Wuppertal, Peter Hammer Verlag, 1988, стр. 102-118.
Henrichsen, D., Herrschaft und Identifikation im vorkolonialen Zentralnamibia. Das Herero- und Damaraland im 19. Jahrhundert , (неопубликовано.) Дисс. Фил., Гамбург, 1997.
.Henrichsen, D., Iss Worte, in Marfaing, L., Reinwald, B. (eds.), Afrikanische Beziehungen, Netzwerke und Räume , Münster, Lit, 2001.
Herbst, J., States and Power in Africa , Princeton, Princeton University Press, 2000.
Hills, A., Policing Africa. Внутренняя безопасность и пределы либерализации , Боулдер, 2000.
Huber, E.-R., Deutsche Verfassungsgeschichte , Stuttgart, Kohlhammer, 1986, Vol.IV.
Йохансен, А., Солдаты как полицейские. Французская и прусская армии и борьба с народным протестом, 1889-1914 гг. , Олдершот, Ашгейт, 2005 г.
Kaulich, U., Geschichte der Kolonie Deutsch-Südwestafrika 1884-1915 , Frankfurt / M., Kaulich, 2001.
Кирк-Грин, А., Тонкая белая линия. Размер британской колониальной службы в Африке, African Affairs , 1980, 79, стр. 25-44.
Коскенниеми, М., Кроткий цивилизатор народов.Взлет и падение международного права 1870-1960 гг. , Кембридж, Cambridge University Press, 2000.
Крюгер, Г., «Цивилизация — это состояние жизни и прогрессивности» — Zur Bedeutung von Schriftlichkeit в Südafrika um die Jahrhundertwende, in Rothermund, D. (ed.), Aneignung und Selbstbehauptung. Antworten auf die europäische Expansion , München, Oldenbourg, 1999a, стр. 217-234.
Krüger, G., Kriegsbewältigung und Geschichtsbewußtsein.Realität, Deutung und Verarbeitung des deutschen Kolonialkriegs в Намибии 1904–1907 , Göttingen, Vandenhoeck & Ruprecht, 1999b.
Krüger, G., Schrift-Macht-Alltag. Lesen und Schreiben im kolonialen Südafrika , Köln, Böhlau, 2008.
Кундрус Б. Преемственность, параллели, приемы. Размышления о «колонизации» национал-социализма, Journal of Namibian Studies , 2008, 4, стр. 25-46.
Kundrus, B., Moderne Imperialisten.Das Kaiserreich im Spiegel seiner Kolonien , Köln, Böhlau, 2003.
Kutz, M., Deutsche Soldaten. Eine Kultur und Mentalitätsgeschichte , Дармштадт, Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 2006.
Laak, D. v., Kolonien als «Laboratorien der Moderne» ?, в Conrad, S., Osterhammel, J. (eds.), Das Kaiserreich transnational. Deutschland in der Welt 1871-1914 , Göttingen, Vandenhoeck & Ruprecht, 2004, стр. 257-279.
Лоуренс, Б.Н., Осборн, Э. Л., Робертс, Р. Л., Введение. Африканские посредники и «сделка» сотрудничества, в Лоуренс, Б. Н., Осборн, Э. Л., Робертс, Р. Л. (ред.), Посредники, переводчики и клерки. Африканские служащие в создании колониальной Африки , Мэдисон, University of Wisconsin Press, 2006, стр. 3-34.
Lindenberger, T., Die «verdiente Tracht Prügel». Ein kurzes Kapitel über das Lynchen im wilhelminischen Berlin, в Lindenberger, T., Lüdtke, A. (eds.), Physische Gewalt. Studien zur Geschichte der Neuzeit , Франкфурт, Зуркамп, 1995, стр. 190-212.
Lüdtke, A., Gemeinwohl und Festungspraxis , Göttingen, Vandenhoeck & Ruprecht, 1982.
Мэдли Б., От Африки до Освенцима. Как Германия в Юго-Западной Африке инкубировала идеи и методы, принятые и разработанные нацистами в Восточной Европе, European History Quarterly , 2005, 35, стр. 429-464.
Михельс, Э., Эйн Фельдзуг — zwei Perspektiven? Пауль фон Леттов-Форбек и Генрих Шне über den ersten Weltkrieg в Остафрике, в Эпкенханс, М., Ферстер, С., Хагеманн, К. (ред.), Militärische Erinnerungskultur. Soldaten im Spiegel von Biographien, Memoiren und Selbstzeugnissen , Paderborn, Schöningh, 2006, стр. 152-168.
Mühleisen, S., Emil Schwörers Kolonial-Deutsch (1916). Sprachliche und Historische Anmerkungen zu einem «geplanten» Pidgin im kolonialen Deutsch Südwest Afrika, Philologie im Netz , 2005, 31, стр. 30-48.
Nöckler, H.C., Sprachmischung in Südwestafrika , München, Hueber, 1963.
Оерманн, Н. О., Миссия, отношения между церковью и государством в Юго-Западной Африке под властью Германии (1884-1915) , Штутгарт, Franz Steiner Verlag, 1999.
Оливер Р., Введение, в Оливер Р., Сандерсон Г. (ред.), Кембриджская история Африки , Vol. VI, Кембридж, издательство Кембриджского университета, 1985, стр. 1-9.
О’Доннел, К., Дом, Нация, Империя. Внутреннее немецкое происхождение и колониальное гражданство, в О’Доннель, К., Рейгин, Н., Брайденталь, Р. (ред.), The Heimat за границей. Границы немецкости , Анн-Арбор, University of Michigan Press, 2005, стр. 40-57.
Осборн, Э. Л., «Железный круг». Африканские колониальные служащие и интерпретация колониального правления во Французской Западной Африке, Journal of African History 2003, 44, стр., 29-50.
Osterhammel, J., Kolonialismus. Geschichte-Formen-Folgen , München, Beck, 2003.
Pesek, M., Die Grenzen des kolonialen Staates in Deutsch-Ostafrika, 1890-1914, in Chatriot, A., Gosewinkel, D. (eds.), Figurationen des Staates in Deutschland und Frankreich 1870-1945 , München, Oldenbourg, 2006, стр. 117-140.
Pflanze, O., Bismarck. Der Reichskanzler , München, Beck, 1998.
Rafalski, H., Vom Niemandsland zum Ordnungsstaat. Die Geschichte der Kaiserlichen Landespolizei в DSWA , Берлин, Верниц, 1930.
Робертс Р., Обзор Майерс / Кляйн (ред.), Рабство и колониальное правление в Африке, 1999 г., Журнал африканской истории 2000, 41, стр.307.
Schildknecht, J., Bismarck, Südwestafrika und die Kongokonferenz. Die völkerrechtlichen Grundlagen der Effektiven Okkupation und ihre Nebenpflichten am Beispiel des Erwerbs der ersten deutschen Kolonie , Hamburg, Lit, 2000.
Шир, К., «Взятые мальчишками». Политика занятости и опыта чернокожих полицейских в Южной Африке начала двадцатого века, в Lindsay, L.A., Miescher, St. (eds.), Men and masculinity in Africa , Portsmouth, Heinemann Educational Books, 2003, стр.109-127.
Sippel, H., Typische Ausprägungen des deutschen kolonialen Rechts- und Verwaltungssystems в Африке, в Voigt, R., Sack, P. (eds.), Kolonialisierung des Rechts. Zur kolonialen Rechts- und Verwaltungsordnung , Баден-Баден, Номос, 2001, стр. 351-372.
Steinmetz, G., Почерк дьявола. Доколониальность и немецкое колониальное государство в Циндао, Самоа и Юго-Западная Африка , Чикаго, University of Chicago Press, 2007.
Sundermeier, Th., Mission, Bekenntnis und Kirche. Missionstheologische Probleme des 19. Jahrhunderts bei C.H. Hahn , Wuppertal, Verlag der Rheinischen Missionsgesellschaft, 1962.
Steinbach, A., Sprachpolitik und Zivilisierungsmission im Britischen Empire. Die Verbreitung der englischen Sprache im 19. Jahrhundert in Ceylon und den Protected Malay States, in Barth, B., Osterhammel, J. (eds.), Zvilisierungsmissionen. Imperiale Weltverbesserung seit dem 18. Jahrhundert , Констанц, УвК, 2005, стр.149–168.
Tiebel, A., Die Entstehung der Schutztruppengesetze für die deutschen Schutzgebiete Deutsch-Ostafrika, Deutsch-Südwestafrika und Kamerun (1884-1898) , Frankfurt a. М., Питер Ланг Верлаг, 2008.
Trotha, T.v., Koloniale Herrschaft. Zur soziologischen Theorie der Staatsenttehung am Beispiel des Schutzgebietes Togo , Tübingen, Mohr Siebeck, 1994.
Vietsch, E. v., Wilhelm Solf. Botschafter zwischen den Zeiten , Тюбинген, Райнер Вундерлих Верлаг, 1961.
Walgenbach, K., Die Weiße Frau als Trägerin deutscher Kultur. Koloniale Diskurse über Geschlecht, « Rasse » und Klasse im Kaiserreich , Франкфурт-на-Майне, кампус, 2005.
Wehler, H.-U., Krisenherde des Kaiserreichs 1871-1918 , Göttingen, Vandenhoeck & Ruprecht, 1970.
Wehler, H.-U., Deutsche Gesellschaftsgeschichte, Bd. 3. Von der ‘Deutschen Doppelrevolution’ bis zum Beginn des Ersten Weltkrieges 1849-1914 , München, Beck, 1995.
Воргер, У. Х., Разбор Бога, Беседы о значении слов и метафор в Южной Африке девятнадцатого века, Journal of African History, 2001, 42, стр. 417-447.
Zimmerer, J., Der totale Überwachungsstaat? Recht und Verwaltung in Deutsch-Südwestafrika, in Voigt, R., Sack, P. (eds.), Kolonialisierung des Rechts. Zur kolonialen Rechts- und Verwaltungsordnung , Баден-Баден, Номос, 2001, стр. 183-207.
Циммерер, Дж., Холокост и колониализм. Beitrag zu einer Genealogie des genozidalen Gedankens, Zeitschrift für Geschichte , 2003, 51, стр. 1098-1119.
Zimmerer, J., Deutsche Herrschaft über Afrikaner. Staatlicher Machtanspruch und Wirklichkeit im kolonialen Namibia , Münster, Lit Verlag, 2004a.
Zimmerer, J., Die Geburt des ‚Ostlandes’ aus dem Geiste des Kolonialismus. Ein postkolonialer Blick auf die NS-Eroberungs- und Vernichtungspolitik, SozialGeschichte.Zeitschrift für die Historische Analyze des 20. und 21. Jahrhunderts , 2004b, 1, pp. 11-43.
Zimmerer, J., Rassenkrieg und Völkermord. Der Kolonialkrieg в Deutsch-Südwestafrika und die Globalgeschichte des Genozids, в Melber, H. (ed.), Genozid und Gedenken. Namibisch-deutsche Geschichte und Gegenwart , Франкфурт / Массачусетс, Brandes & Apsel, 2005, стр. 23-48.
Норвежское предпринимательство в Африке и Океании
Норвежское предпринимательство в Африке и Океании
Под редакцией Кирстен Алсакер Кьерланд и Бьёрн Энге Бертельсен
414 стр., 36 илл., 2 таблицы, библиог., Индекс
ISBN 978-1-78238-539-4 135,00 $ / 99,00 £ Hb Опубликовано (ноябрь 2014 г.)
eISBN 978-1-78238-540-0 Электронная книга
ГБ Ваша страна: Россия — Нажмите здесь, чтобы удалить геолокацию. Нажмите здесь, чтобы просмотреть нашу информацию о Brexit.
Из-за неопределенности, связанной с торговыми соглашениями после Brexit, доставка в ЕС может занять больше времени и облагаться местными импортными сборами, за которые клиент несет ответственность. Мы рекомендуем вам рассмотреть альтернативу электронной книге или пойти в местный книжный магазин за печатной копией.Актуальную информацию читайте здесь
Купите электронную книгу у этих поставщиков Запросите копию для обзора или экзамена (в цифровом формате) Рекомендовать в вашу библиотеку Доступно в GOBI®Обзоры
– Навигация по колониальным порядкам представляет собой новую призму, в которой можно исследовать неформальное имперское влияние «неколониальных колонистов», как европейских, так и неевропейских, которые процветали в иностранных имперских системах. В то время как работа противостоит обобщающей «тени» глобализации, статьи освещают глобальный характер расширяющихся социальных, экономических и политических обменов, которые формируют современное взаимодействие ядра и периферии.Норвежские предприниматели в Африке и Тихоокеанском регионе, используя опыт в судоходстве, управлении, китобойном промысле и лесном хозяйстве, процветали в условиях быстрой индустриализации и обширной экономической эксплуатации. Навигация по колониальным порядкам доказывает, что норвежцы были «неотъемлемой частью и соучастниками» подпитывающего безумия европейской колониальной экспансии ». · Вестник истории Тихого океана
«Эта коллекция является чрезвычайно информативным и ценным дополнением к области исследований скандинавского колониализма и колониальной истории Африки и южной части Тихого океана, иллюстрируя разнообразный и сложный характер колониальных систем.” · Журнал колониализма и колониальной истории
«Этот увлекательный и глубоко увлекательный том вносит уникальный вклад не только в изучение политической и экономической истории Норвегии с 1850 по 1950 годы, но и в междисциплинарную область постколониальных исследований. Путем оригинального и новаторского исследования авторы ставят под сомнение представление о том, что активная роль Норвегии в мире в целом возникла только в современную эпоху в качестве поборника мира во всем мире и прав человека … Строгое исследование — как это сделали авторы этого тома — имеет огромное значение для более широкого критического исследования пересекающихся концепций нордического предпринимательства северных стран и североевропейской исключительности.” · Скандинавский исторический журнал
– Навигация по колониальным порядкам i — это чрезвычайно ценный отчет о географически обширных и разнообразных проблемных и прибыльных норвежских заграничных приключениях, предприятиях и сообществах с 1850 по 1950 годы. Собраны в единую убедительную коллекцию, состоящую из серии тщательно исследованных глав тринадцатью завершенными. ученые изучают норвежскую торговлю, судоходство, китобойный промысел, рыболовство, сельское и лесное хозяйство в Африке и на островах Тихого океана….Презентации основаны на впечатляющем диапазоне первичных архивных материалов и вторичных библиотечных материалов, а также на опыте антропологов, историков, географов и политологов ». · Гордон Пири , Кейптаунский университет
Описание
Норвежцы в колониальной Африке и Океании имели разные устремления и по-разному адаптировались к изменяющимся социальным, политическим и географическим обстоятельствам в чужих, колониальных условиях.В их число входили норвежские судовладельцы, капитаны и дипломаты; торговцы и китобои на африканском побережье и в Антарктиде; владельцы крупных плантаций в Мозамбике и на Гавайях; крупные бизнесмены Южной Африки; мастера на все руки на Соломоновых островах; торговцы древесиной на фермах Занзибара, выращивающих кофе в Кении; и лакеи короля Леопольда в Конго. Этот сборник раскрывает рассказы о колониальной эпохе, которые часто игнорируются или затушевываются национальными историями бывших колониальных держав. В нем показаны предпринимательские маршруты, выбранные различными норвежцами, и места, в которые они рискнули, а также продемонстрирована важность признания соучастия таких «неколониальных колонистов» для понимания сложности колониальной истории.
Кирстен Алсакер Кьерланд — историк UiB Global в Университете Бергена. Начиная с 1999 года, она была частью группы историков, пишущих историю норвежской помощи в целях развития, опубликованную в трех томах в 2003 году. Она инициировала исследовательский проект «На волне колониализма» и является автором книги Nordmenn i det koloniale Kenya. (Spartacus, 2010) и соредактор, с Кнутом Микжелем Рио, из Kolonitid: Nordmenn på eventyr og big business i Afrika og Stillehavet (Scandinavian Academic Press, 2009).
Бьорн Энге Бертельсен — доцент кафедры социальной антропологии Бергенского университета. Его статьи были опубликованы в журналах Journal of Southern African Studies , Social Analysis , Anthropology Today и Urban Studies . Он является автором книги Насильственные становления: формирование государства, культура и власть в Мозамбике (Berghahn Books, 2015, открытый доступ) и соредактором книги Кризис государства: война и социальные потрясения с Брюсом Капферером (Berghahn Books, 2009 г.).
LC: HF1566.5.A35N38 2014
BISAC:
POL045000 ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАУКА / Колониализм и постколониализм;
HIS053000 ИСТОРИЯ / Океания;
HIS001000 ИСТОРИЯ / Африка / Общие
BIC:
HBTQ Колониализм и империализм;
HBJ Региональная и национальная история
Содержание
Развернуть ToCСписок иллюстраций
Предисловие
Кирстен Алсакер Кьерланд
Список участников
Introduction: Norwegians Navigating Colonial Orders in Africa and Oceania: an Introduction
Bjørn Enge Bertelsen
Глава 1. Шведские и норвежские перевозки в Южную Африку 1850-1914
Knut M. Nygaard
Глава 2. Корабли дальнего следования и норвежские парусные суда в Африке, Австралии и Тихом океане, 1850-1920 годы: путешествия капитана Хаве
Gustav Stra
Глава 3. Предел, но всемогущий: Тесен и Ко — норвежские мигранты в Капской колонии
Эрленд Эйдсвик
Глава 4. Деловое общение в колониальные времена: Норвежско-восточноафриканская торговая компания на Занзибаре 1895-1925
Энн К. Банг
Глава 5. «Три черных чернорабочих сделали работу двух белых». Африканские рабочие в современном норвежском китобойном промысле
Даг Ингемар Бёрресен
Глава 6. Консульские вопросы и колониализм
Свейн Ивар Энджелл
Глава 7. Норвежское судоходство и выход на берег в Южном море в эпоху парусов
Эдвард Хвидинг
Глава 8. Приключенческая адаптируемость в Южном море: норвежцы на «Грозных Соломоновых островах», ок. 1870-1930
Эдвард Хвидинг
Глава 9. Норвежцы на Островах Кука: наследие капитана Райнерта Г. Йонассена (1866-1915) — торговца, музыканта, мореплавателя, дипломата и доброго самаритянина
Джон Тикиванотау Майкл Йонассен
Глава 10. От приключений к промышленности и созданию нации: история норвежской сахарной плантации на Гавайях
Кнут М. Рио
Глава 11. Скандинавы в колониальных торговых компаниях и капиталоемких сетях: пример Кристиана Тамса
Эльза Рейерсен
Глава 12. Колониализм на норвежском и португальском языках: плантация Мадал в Мозамбике
Бьёрн Энге Бертельсен
Глава 13. Норвежские инвесторы и их агенты в колониальной Кении
Кирстен Алсакер Кьерланд
Глава 14. Скандинавские агенты и предприниматели в борьбе за этнографию во время колониальной экспансии в Конго
Espen Whle
Послесловие
Питер Вейл
Индекс
В начало
Сектантский порядок в Бахрейне: социальные и колониальные истоки уголовного правосудия
Книга Стейси Штробл основана на неиспользованном архиве дел колониальных уголовных судов в Британской библиотеке, которые проливают свет на зарождение системы уголовного правосудия Бахрейна под эгидой британских колониальных властей.. . . Эта книга, документирующая особенно важный исторический период, помогает читателям лучше понять важные текущие вопросы политики Бахрейна, в частности состояние внутридинастического фракционного баланса, положение лиц без гражданства (бидунов) и структуру аппарата безопасности.— Ближневосточный журнал
Сектантский порядок в Бахрейне — это новаторский вклад в литературу по политике стран Персидского залива и социологии полицейской деятельности. Сплетая воедино скрупулезные исторические исследования, этнографические исследования и теории криминологии, Стейси Штробл прослеживает корни современной сектантской дискриминации в Бахрейне к практике и нарративам британской колониальной администрации.Это произведение с большим сочувствием и авторитетом, которое заинтересует ученых Персидского залива, а также всех, кто изучает пересечение идентичности, истории и социальной справедливости.
— Фредерик Вери, Фонд Карнеги за международный мир, автор книги «Сектантская политика в Персидском заливе: от войны в Ираке до арабских восстаний»
«Сектантский порядок в Бахрейне» — увлекательная книга, в которой исследуется история уголовного правосудия в Бахрейне. бывшая британская колония. Основываясь на обширных первичных и вторичных источниках, книга показывает, как колониальная система уголовного правосудия институционализировала суннитскую гегемонию, одновременно дискриминируя шиитское население Бахрейна, делегитимизируя племенные системы власти и социального контроля.Эта тщательно проработанная книга дополняет растущий новаторский массив новых исследований, черпающих вдохновение из южной и культурной криминологии и теорий постколониализма. Книга должна понравиться широкому кругу читателей, представляющих социальные науки — историю, социологию, криминологию, антропологию и религиоведение.
— Керри Кэррингтон, Технологический университет Квинсленда
Эмпирически богатая и концептуально оригинальная, увлекательная книга Стейси Штробл охватывает несколько академических дисциплин, чтобы пролить свет на исторический опыт, который сформировал межрелигиозные отношения в современном Бахрейне.Комбинируя криминологию, этнографию, историческую социологию и постколониальную теорию, Штробл раскрывает социальную и политическую конструкцию (и воспроизводство) современных сектантских категорий и иерархий в Бахрейне, о чем свидетельствует система уголовного правосудия. Помимо своего вклада в криминологию и историю, эта книга является ценным вкладом в изучение межрелигиозных отношений. Выходя за рамки мягкого инструментализма и отупляющих бинарных форм, которые доминируют в литературе, Штробл показывает, как сектантские идентичности социально и политически воспринимаются, используются и переживаются бахрейнцами сегодня.Этого она добивается с помощью увлекательного этнографического и исторического исследования системы уголовного правосудия Бахрейна, его колониальной истории и его усилий по построению нации / государства, а также того, как они бросают тяжелую тень на сектантскую идентичность и межрелигиозные отношения сегодня.
— Фанар Хаддад, Институт Ближнего Востока, NUS
Это подробное историческое исследование показывает, как рост политического сектантства глубоко связан с ростом современного государственного аппарата, в частности с системой уголовного правосудия.Книга вносит реальный вклад в изучение Британской империи, стран Персидского залива и суннитско-шиитских отношений.