Тайны звездного поселка
В отличие от распиаренного Переделкина, дачный поселок «Советский писатель» рядом с Троицком не на слуху.
Здесь нет превратившихся в мемориальные музеи домов, в которых можно увидеть, как жили и творили знаменитые литераторы. Но есть другие поводы прогуляться по тенистым аллеям легендарного места.
Зато здесь до сих пор живет наша творческая интеллигенция: писатели Виктория Токарева, Денис Драгунский, журналист и прозаик Генрих Боровик, актриса Наталья Селезнева. Этим и объясняется «непубличность» места. Обитатели дач всеми силами пытаются сохранить приватность и тщательно охраняют свой мир от чужих. По писательским дачам «Пахры», так в обиходе называют «Советский писатель», практически не водят экскурсий. Да и что можно разглядеть за высокими заборами?
Но список знаменитостей, живших в разные годы на писательских дачах, по-настоящему впечатляет. Это самые именитые писатели и поэты, кинорежиссеры и сценаристы, актеры 1960–1980-х годов: Александр Твардовский, Константин Симонов, Юрий Бондарев, Владимир Войнович, Виктор Драгунский, Владимир Высоцкий, Андрей Дементьев, Эльдар Рязанов, Петр Тодоровский, Михаил Ромм, Зиновий Гердт и другие.
С писательскими дачами «Пахры» связана красивая легенда. Считается, что именно это место и протекающая здесь Десна вдохновили поэта Михаила Матусовского на создание песни «Подмосковные вечера». Якобы Матусовский, приехавший к кому-то в гости, прогуливался по берегу Десны и в тот момент придумал эти строки: «Речка движется и не движется,// Вся из лунного серебра.// Песня слышится и не слышится// В эти тихие вечера». Прямого подтверждения этой легенде нет. Но по описанию речка в этих строках, действительно, похожа на Десну. Дело в том, что течение Десны в этом месте очень медленное, так как рядом находится фабричная плотина, и, глядя на речку, на самом деле может показаться, что она стоит на месте.
Это место всегда меня привлекало. Можно сказать, мое детство прошло на писательских дачах, – рассказывает куратор проекта «Троицкие летописи» Андрей Воробьев. – Мы с друзьями садились на велосипеды и ехали из Фабричного поселка в сторону детского санатория, проезжали живописный липовый парк и попадали на писательские дачи. Мы просто ехали по улицам и смотрели по сторонам. Тогда там еще не было высоких заборов, в основном низенький штакетник. На дачах всегда была особенна я атмосфера: тишина, очень приветливые, интеллигентные люди, и это бросалось в глаза даже нам, подросткам. В конце 1990-х – начале 2000-х я работал на городском Троицком телевидении. Как-то мы записывали интервью с Василием Ливановым, нашим знаменитым Шерлоком Холмсом, который в то время жил на писательских дачах. Тогда у меня и возник профессиональный интерес к этому месту: сначала как журналиста, а потом и как краеведа.
Андрей Воробьев собрал воспоминания старожилов, как знаменитые обитатели дач взаимодействовали с населением соседнего Фабричного поселка и Троицка.
Дачи всегда считались элитарным местом, и их жители относились к соседям немного свысока. Тем не менее они не только общались, но и обменивались услугами, говоря современным языком, это был бартер. Знаменитости и их гости нередко устраивали в Троицком Доме ученых и Доме офицеров Ватутинского гарнизона творческие вечера, а за это получали помощь троичан с ремонтом и строительством. Известно, что Владимир Высоцкий минимум три раза выступал в Троицке. Последний раз в 1980 году на День физика. После его смерти правлением дач было решено снести дом актера, чтобы не создавать паломничество поклонников в это место.
– Я был лично знаком с Эльдаром Рязановым, мой дядя купил дом по соседству с кинорежиссером. Эльдар Александрович и его семья всегда были очень приветливы, но не сказать, что прям душа нараспашку. Все-таки старожилы поселка не очень-то принимали тех, кто поселился в нем в 1990–2000-е годы, – продолжает Андрей Воробьев.
Старожил дач писательница Виктория Токарева всегда с горечью говорит о том, что происходило на дачах в 1990-е годы, когда количество домов в «Советском писателе» сильно выросло из-за деления больших участков на несколько частей.
«Раньше в наш кооператив принимали только писателей, теперь кого угодно. Были бы деньги. Большие участки стали делить и продавать по кускам – то, что предлагал Лопахин в пьесе «Вишневый сад». Земля стоила дорого, буквально золотая миля», – рассказывала Виктория Самуиловна в интервью журналу Story.
В 2017 году у Токаревой вышла книга «Дома стоят дольше, чем люди» о ее родных писательских дачах. Особая атмосфера Писатель Денис Драгунский в интервью газете «Новые округа» тоже отмечал, что дачи давно уже не те: «Во времена моей молодости там была особая атмосфера. Вечерами все выходили гулять, раскланивались, сплетничали, обсуждали, у кого какая книжка, кто талант, а кто бездарность. Сейчас атмосфера уже не та, некоторые дачи купили люди из бизнеса. Да и облик поселка сильно изменился – раньше кругом были леса да поля, сегодня все в заборах». Но даже сейчас, гуляя по писательским дачам, можно разглядеть и старые дома, перед ними, как правило, и заборы невысокие. Андрей Воробьев советует выбрать для прогулок раннюю весну или позднюю осенью, когда не очень много зелени.
Предыдущая новость
Следующая новость
Павел Басинский: Дача — символ торжества равенства людей на земле
Свежий номер
РГ-Неделя
Родина
Тематические приложения
Союз
Свежий номер
Общество
18.08.2013 23:20
Поделиться
Павел Басинский (писатель)
«Гости съезжались на дачу…» — начиналась незаконченная повесть Пушкина. Не имевшая названия, но имевшая странное продолжение. Именно эта фраза вдохновила Льва Толстого на создание романа «Анна Каренина» с его энергичной фразой: «Все смешалось в доме Облонских.
..».
Я не случайно вспомнил об этом сегодня, в конце активного дачного сезона. Ведь все жители России делятся на дачников и тех, кто по какому-то недоразумению дачниками не является, потому что дача — это не просто «загородный дом для летнего проживания», как это объясняет нам словарь Ожегова, но очень важная составляющая русской души.
Понятие «дача» непереводимо на иностранные языки, так же, как «водка», «гласность» и «перестройка». «Дач» в том смысле, в каком они существуют у нас, нет ни в одной стране мира, потому что смысл этого слова необъятен. «Дачами» мы называем и роскошные особняки ценой в несколько миллионов евро, и времянки из досок и шифера, которые стоят по сто лет, и казенные финские дома в Переделкине, где живут писатели якобы для творчества. На наших «дачах» одни купаются в бассейне с подогретой голубой водой, а другие работают как каторжные, выращивая на своих шести сотках урожай, равный половине урожая среднего совхоза. Иногда те и другие встречаются на рыбалке в застиранных рубахах, напоминая друг другу, что все люди братья.
..
Авторитетные зарубежные слависты считают, что дача — «такая же национальная особенность русских, как водка, баня, балет и медведи». Иностранцы, например, всерьез изумляются: «как можно получать удовольствие от длительного времяпрепровождения в неестественных для прямоходящего существа позах»?
В понятии «дача» есть что-то неотразимо притягательное для русского человека. Именно дачи первыми нанесли сокрушительный удар по идеологии коммунизма, от которого он так и не мог оправиться. Вдруг оказалось, что вожди этой идеологии, не говоря уже об их свите, на самом деле не могут жить без того, чтобы летом не расхаживать по дачному участку в панамах после сытного обеда с «кружовенным» вареньем на десерт. От этого ренегатства был один шаг до сдачи всех позиций идеологии марксизма… кроме одного: «бытие определяет сознание». Максим Горький, в молодости написавший гениальную пьесу «Дачники», в советское время неудачно попытался «поженить» дачную тему с темой коллективного творческого труда.
Так и возникло Переделкино — дачный поселок для писателей. Предполагалось, что дача писателю дается на время создания очередного производственного романа. Причем, сидя за письменным столом, он должен спиной чувствовать, что рядом, по соседству, пишется другой производственный роман, и поэтому писать и лучше, и талантливей. Но в итоге создание производственных романов затягивалось у писателей на всю жизнь, а сами романы от производственных эволюционировали до «Доктора Живаго»…
Дачи оказались излюбленным местом для советского кинематографа — до Никиты Михалкова включительно. Советских профессоров на экранах мы чаще видели не в научных лабораториях, а на дачах в тех же панамах. А где еще могли собраться вместе три героини фильма «Москва слезам не верит»? Разумеется, только на даче.
Несомненно, что истоки дач — в дворянских имениях, в тех землях, которые раздавались сюзереном (царем) своим вассалам (дворянам) за верную службу и в расчете на нее же. Но в результате дарования вольности дворянам при Екатерине II (первый Указ появился еще при Петре III) вассалы стали уходить в отставку когда им вздумается и постепенно превращались в старосветских помещиков, замечательно описанных Гоголем.
«Дворянские гнезда», описанные Тургеневым и Гончаровым, а затем Буниным, были, с одной стороны, колыбелью русской культуры, а с другой — предметом законной зависти безземельных крестьян и малоимущих разночинцев. Громить усадьбы начали еще до революции 1917 года — львиная часть столыпинских процессов была над грабителями этих усадеб. Но и скупать их под дачи начали чеховские Лопахины явно не от романтической любви к вишневым садам. Национализация земли после октября 17-го всех как будто уравняла и построила в единый строй, однако… Тягу русского человека к своему клочку земли — неважно, шесть это соток или гектар, уничтожить было уже невозможно.
Дача — символ нашей независимости от власти и в то же время торжества равенства людей на земле. И пусть за последнее время это равенство пошатнулось, и роскошные особняки вырастают бок о бок с покосившимися домиками, изначальный стимул здесь один и тот же: огородить свою независимость, свою частную жизнь и выразить свою индивидуальность вот таким способом.
И неизвестно еще, что для русского круче: свой кабачок весом в шесть килограмм или свой особняк ценой в шесть миллионов. Важно, чтобы и то и другое у соседа было меньше. При этом дачники самые милые и приятные люди на земле. Пока не соберутся на общее собрание.
Трудно сказать, выветрится ли когда-нибудь в нас это чувство, эта инстинктивная жажда вот такой независимости. Кажется, давно уже понятно, что выращивать капусту и картошку на шести сотках себе дороже, но — выращивают! Кажется, очевиден абсурд строительства четырехэтажного особняка на краю нищей деревни, но строят! И нет конца и края заборам и штакетникам.
Российская газета — Федеральный выпуск: №182(6158)
Поделиться
Образ жизниЛитература с Павлом Басинским
Кустарная индустрия богатства
МОСКВА –Найти хорошее место для загородного дома было непросто, но это сработало.
Во время штурма Москвы фашистами трое советских летчиков были сбиты в 25 милях к северу от города. Спрыгнув с парашютом в безопасное место, они прошли через прибрежный лес из берез, сосен и пихт и снова вступили в бой.
В конце войны мужчин пригласили на празднование Победы к Иосифу Сталину, который спросил их: «Ребята, что вам нужно?» по словам экономиста Геннадия Лисичкина, впервые услышавшего эту историю четверть века назад. «Говорили, что в 1941 они были сбиты и упали здесь», — продолжил Лисичкин. «Они сказали: «Если вы позволите, мы бы хотели построить там свои дачи». Вот Сталин издал приказ, и многие известные летчики построили здесь дачи».
Так родился городок летчиков-испытателей, где Лисичкин уже 25 лет имеет дачу (заработанную через своего тестя, летчика со связями) и насчитывает пятерых бывших космонавтов в качестве соседей.
В сталинские времена, как и во времена царей 18 века, когда зародилась традиция, дача была привилегией элиты, наградой за верность и службу. На самом деле название произошло от 9.0013 dat , русский глагол «давать». Позже в этом участвовали и простые россияне, строящие собственные дачи, часто из подручных материалов.
Сегодня любимые ретриты как никогда востребованы горожанами по всей России.
Для многих горожан они являются ключом к заветному сельскому образу жизни, отражающему истинную русскую душу.
Для других, мрачно бормочут старожилы, они являются символами статуса, которые имеют больше отношения к светской жизни, чем к простой жизни, о чем свидетельствует бурное строительство дач вокруг этой бурно развивающейся столицы с ее быстро растущим средним классом и богатая верхушка.
Классическая дача, хранившаяся в семье из поколения в поколение, была местом, где можно было укрыться от летней городской жары, поохотиться в лесу за грибами, насладиться семейной жизнью и пообщаться с соседними дачниками через частокол или по грунтовым дорогам. Люди с ограниченным бюджетом выращивали большое количество картофеля, лука и огурцов, а также консервировали соленья, джемы и фрукты на долгую зиму.
Дача может быть из грубо срубленного сруба. Он может напоминать крестьянский дом, демонстрируя причудливо вырезанные декоративные мотивы деревенской архитектуры.
Это может быть немногим больше, чем лачуга из остатков дерева или кирпича со строительных площадок. Такие лидеры, как Сталин или премьер-министр Никита С. Хрущев, использовали просторные дачи, обычно построенные из дерева, которые отличались элегантностью внутри, но все же проявляли некоторое уважение к деревенским традициям.
В наши дни некоторые так называемые новые русские, разбогатевшие на зачастую коррумпированном разделе советского государственного имущества, строят роскошные трехэтажные дачи, окруженные высокими кирпичными стенами с угловыми сторожевыми башнями, скорее средневековой крепостью, чем уютной лачугой.
Демонстративно богатые решительно непопулярны среди старожилов.
«Никто не знает, кто они. С ними не о чем говорить», — пренебрежительно сказал Лисичкин о семье, которая построила модный кирпичный особняк на участке, который она купила в уже не закрытом комплексе летчиков-испытателей.
Роскошная дача даже играет главную роль в крупнейшей политической драме России этим летом: прокуратура обвинила бывшего премьер-министра Михаила М.
Касьянова, потенциального кандидата в президенты от оппозиции, в незаконной приватизации виллы на берегу озера с густым лесом, которая когда-то была государственной собственностью.
Прокуратура отрицает какие-либо политические мотивы, но критики говорят, что власти решили преследовать Касьянова, чтобы гарантировать, что он не будет участвовать в гонке 2008 года.
Еще одна драма попала в заголовки газет в эти летние дни, когда власти вступают в громкие стычки с десятками дачников, чтобы добиться исполнения судебных решений о предполагаемом незаконном строительстве в природоохранных зонах. По сообщениям, три человека пострадали в одном столкновении, когда владельцы пытались помешать сносу.
Со своей выгодной позиции в качестве арендатора в Переделкино, дачном поселке советских времен для писателей, расположенном в лесу на юго-западной окраине Москвы, поэт Юрий Кублановский наблюдает, как меняется дачный мир.
58-летний Кублановский, бывший диссидент, который с 1982 по 1990 год провел в изгнании, работая на финансируемое США Радио Свобода в Париже и Мюнхене, Германия, с 1992 года снимает свою дачу.
— просторный двор был отдан двум миллионерам, которые построили на этом участке шикарные виллы.
На вопрос, что он думает по этому поводу, этот человек, работавший над свержением советского коммунизма, ответил с невозмутимым выражением лица и очевидной искренностью: «У меня чувство классовой ненависти».
Кублановский, возглавляющий отдел поэзии в литературном журнале «Новый мир», может быть горько разочарован тем, что капитализм значил для России, но это не значит, что он ностальгирует по советской системе.
В прежние времена писательские дачи в Переделкино были частью «системы кнута и пряника», которая навязывала лояльность советскому режиму, сказал он. «Были разные формы поощрения и вознаграждения холуйских писателей — премии, государственные премии с большими деньгами, поездки за границу и, главное, дача в Переделкино».
Элитные дачи были не только наградой, но и потенциальным наказанием, потому что писателя, чиновника, генерала армии или другого привилегированного получателя всегда можно было наказать, отняв дачу.
Менее шикарные дачи были предоставлены работодателями или профессиональными организациями, поэтому, как и хваленые летчики-испытатели, люди с аналогичной работой часто оказывались в одних и тех же лагерях.
В наши дни получить дачу очень просто: вам просто нужно достаточно денег, чтобы купить или арендовать ее. Основные магистрали, ведущие из Москвы, увешаны билбордами, рекламирующими новые дачные постройки. Прилетая в любой из трех главных московских аэропортов, можно увидеть бесчисленное множество старых и новых дачных построек, вырубленных в лесах и полях, окружающих столицу.
Подавляющее большинство этих домов, как старых, так и новых, по-прежнему используются в качестве убежищ на выходные или во время отпуска, а не в качестве основного места жительства владельцев.
«Старшие поколения получили свои дачные участки от заводов или компаний, в которых они работали. Как правило, они бесплатно получали небольшие земельные участки и строили дачи из материалов, которые могли найти в то время», — сказал Сергей Испирян, руководитель проекта на стройке в 40 км к северо-западу от Москвы, где вторые дома продаются примерно за 150 000 долларов.
«В основном они строили дачи, чтобы выращивать овощи для еды».
Но менеджеры и специалисты компании, покупающие новые бетонно-кирпичные дачи этого проекта, которые напоминают пригородные американские дома, «любят выращивать цветы, делать газоны, заниматься ландшафтным дизайном», — сказал Испирян. «Я не думаю, что на этих участках люди будут выращивать картошку».
Александр Тращенко, 50 лет, инженер-механик, принадлежит к новому поколению владельцев.
«Это место моего отдыха, где я с удовольствием провожу время», — сказал Тращенко в одних коричневых шортах и сандалиях, сидя на террасе своей двухэтажной краснокирпичной дачи. «Москва — это место, где вы спите между рабочими днями. Здесь, если зима, мы катаемся на беговых лыжах, пользуемся сауной и наслаждаемся приятной компанией. Летом я возделываю свой огород, и если погода хорошая, мы спускаемся на реку Истру купаться».
Тращенко добавил, что его сад «не для еды, а для удовольствия». «Конечно, у меня есть яблони и кусты малины, но это просто для удовольствия», — сказал он.
«Выращиваем салат, огурцы, дыни. Помидоры — это слишком много работы».
Биолог Нина Рослякова, 71 год, имеет больше души традиционного дачника: она любит выращивать помидоры. «Мне просто нравится идея — взять это из семени и вырастить из него растение, приносящее плоды», — сказала она.
Рослякова тоже почти мистическая грибница.
«Знаешь, как я хожу за грибами?» она сказала. «Я иду в лес, и начинаю идти, а потом понимаю, что смотрю не на землю. Я смотрю внутрь себя. Я плохой грибник, но обожаю это».
Рослякова попыталась объяснить, что она имеет в виду, вспомнив сцену из «Доктора Живаго» Бориса Пастернака, в которой Лара, возлюбленная главного героя, направляется на дачу.
«Это полностью описало мои собственные чувства», — сказала она. «Судьбы людей раздавлены, Россия рушится, все ломается, а Лара выходит из поезда и идет по тропинке — не помню точную цитату, — но с каждым шагом она чувствует единение с этими высокими соснами. деревья, и с каждым шагом ее проблемы покидают ее.
Она вдруг начинает чувствовать, что окружающая ее природа ей дороже даже своей матери, своих близких, всего на свете. Жизнь налаживается для нее, когда она гуляет в лесу».
Пастернак получил Нобелевскую премию в 1958 году, через год после публикации «Доктора Живаго», но роман также отметил его как политического диссидента. В 1939 году он получил дачу в Переделкино и сумел сохранить ее до своей смерти в 1960 году. Добившись известности как молодой поэт, он много лет избегал гнева Сталина, сосредоточившись на переводах таких произведений, как «Гамлет» Шекспира. и «Фауст» Гёте.
Его шедевр, отражающий ужасы Первой мировой войны, большевистской революции и последовавшей за ней гражданской войны, был издан за границей уже после смерти Сталина. Хотя советские власти были возмущены этой книгой, его известность помогла ему не потерять любимую дачу.
Эта дача, ныне музей, выходит окнами на поле, романтизированное в его стихах. Сегодня поле разрывается, чтобы построить модные новые дачи, несмотря на попытки старожилов заблокировать застройку.
Пастернака похоронили на кладбище на дальней стороне поля, и это место стало излюбленным местом его почитателей, почти по определению диссидентов, собираться и читать вслух его стихи.
Несколько лет назад молния ударила в сосну возле могилы Пастернака, — рассказала Татьяна Нешумова, экскурсовод музея «Дача Пастернака». «Дерево сломалось, и когда люди пришли его убирать, они обнаружили провод, который шел по сосне и вел к скамейке напротив могилы Пастернака, где был обнаружен жучок КГБ», — рассказала она. «Их логика заключалась в том, что люди, которые придут на могилу Пастернака, были неблагонадежными людьми, не испытывающими особых симпатий к советской власти».
Даже сегодня садовники музея поддерживают дачную традицию огорода. Но сосны, возвышающиеся за двухэтажным коричневым деревянным строением, и длинная дорога, обсаженная березами и кленами, придают этому месту непреходящую элегантность.
В течение десятилетий после смерти Сталина в 1953 году его преемники поощряли распределение стандартных земельных участков площадью 6460 квадратных футов среди простых россиян для строительства скромных дач и выращивания овощей.
Клавдия Хлебникова, 63 года, и ее муж, Василий Хлебников, 70 лет, до сих пор относятся к своей даче в классическом стиле миллионов, которым были предоставлены такие участки: каждый год они выращивают около 1300 фунтов картофеля, 1000 фунтов помидоров, 200 фунтов огурцов и меньшее количество свеклы, моркови, лука и чеснока.
— Дача для меня — все, — сказал Хлебников. «Здесь работаешь от души, и отдыхаешь здесь от души. И когда ты собираешь все это, ты понимаешь, что это плод твоего собственного труда».
Привлекательность дачи настолько сильна, что состоятельные россияне или представители высшего среднего класса, не владеющие дачей, часто арендуют ее на несколько недель, на сезон, а иногда и на годы.
32-летняя Елена Топникова и ее муж, работающий в литературном журнале, сдали свою московскую квартиру площадью 430 квадратных футов, чтобы переехать на съемную дачу площадью 1000 квадратных футов. У них двое сыновей, 4-летний и младенец, и они планируют жить на даче «ради детей», пока старший мальчик Гоша через два года не пойдет в школу, рассказала она.
В советское время такие люди, как Топникова и ее муж, могли надеяться на получение дачного участка от одного из своих работодателей, но в современном мире они сомневаются, что когда-нибудь станут дачниками. «Даже если вы продадите свою квартиру в Москве, я не уверена, что это принесет достаточно денег, чтобы купить подмосковную дачу», — сказала она.
Какими бы причудливыми ни были новые загородные места, люди редко отказываются от московской квартиры и переезжают на дачу, как если бы это был просто загородный дом. Отчасти это связано с тем, что дороги, ведущие от окраин Москвы в центр города, настолько забиты в час пик, что двухчасовая поездка на работу вполне возможна.
Но есть и более духовная причина. В конце концов, дача должна быть дачей, убежищем.
«Для меня это очень важно, — говорит 55-летняя Лариса Вишнякова, сотрудница авиакомпании, которая вот уже 40 лет живет на одной семейной даче. «Приходишь сюда, копаешься в огороде и чувствуешь себя счастливым».
Жданов о долге советского писателя – Семнадцать моментов советской истории
Первоисточник: Литературная газета, 21 сентября 1946 г.
Товарищи! Наша советская литература живет и должна жить только интересами народа, интересами нашей страны. Литература – дело близкое и родное народу. Вот почему народ считает каждый наш успех, каждое крупное литературное произведение своей собственной победой. Вот почему всякое успешное дело можно сравнить с выигранной битвой или с крупной победой на хозяйственном фронте. И наоборот, каждый провал советской литературы глубоко ранит и ранит народ, партию, государство. Это-то и имел в виду ЦК, принимая свое решение, ибо ЦК заботится об интересах народа, об интересах его литературы и крайне озабочен нынешним положением дел среди ленинградских писателей.
Хотя люди, не занимающие идеологической позиции, хотят лишить ленинградский отряд советских литераторов его основ, хотят подорвать идейную сторону их творчества, лишить творчество ленинградских писателей его значения как средства проводя социальную реформу, ЦК надеется, что ленинградские литераторы найдут в себе силы положить конец всем попыткам повернуть ленинградский литературный отряд и его (sic!) журналы в сторону, в русло пустоты, беспринципность и отсутствие политической мысли.
Буржуазному миру не нравятся наши успехи, независимо от того, достигнуты ли они внутри нашей страны или на международной арене.
Позиции социализма укрепились в результате Второй мировой войны. Вопрос о социализме внесен в повестку дня многих стран Европы. Это не нравится империалистам всех мастей; они боятся социализма, боятся нашей социалистической страны, являющейся примером для всего прогрессивного человечества. Империалисты, их идейные прихвостни, их писатели и журналисты, их политики и дипломаты пытаются всячески оклеветать нашу страну, представить ее в ложном свете, оклеветать социализм. В этих условиях задача советской литературы состоит не только в том, чтобы дать ответный удар на всю эту гнусную клевету и нападки на нашу советскую культуру, на социализм, но и в том, чтобы смело атаковать буржуазную культуру, находящуюся в состоянии вырождения и загнивания.
Как ни прекрасна внешняя подача произведений модных современных буржуазных писателей Западной Европы и Америки, а также кино- и театральных режиссеров, они не в состоянии спасти или улучшить свою буржуазную культуру, ибо нравственная основа ее прогнила и разлагающийся. Эта культура поставлена на службу частной капиталистической собственности, на службу эгоистическим, своекорыстным интересам буржуазной верхушки общества. Множество буржуазных писателей, кинорежиссеров и государственных директоров пытается отвлечь внимание буржуазной верхушки общества. Множество буржуазных писателей, кинорежиссеров и режиссеров пытается отвлечь внимание прогрессивных слоев общества от острых проблем политической и социальной борьбы и направить их внимание в русло вульгарной, пустой литературы и искусства, трактующего гангстеров и танцовщиц и прославляет прелюбодея, приключения игроков и мошенников.
Подобает ли нам, советским патриотам, представителям передовой советской культуры, играть роль поклонников или воспитанников буржуазной культуры? Само собою разумеется, что наша литература, отражающая строй, стоящий выше всякого буржуазно-демократического порядка, культура, во много раз превосходящая буржуазную культуру, имеет право учить других новым общечеловеческим нравам.
Где вы можете найти другой народ или другую страну, подобную нашей? Где найти такие замечательные человеческие качества, какие проявил наш советский народ в годы Великой Отечественной войны и какие они проявляют каждый день в труде по переводу нашего хозяйства на мирное развитие, по материальному и культурному восстановлению? С каждым днем наши люди поднимаются все выше и выше. Сегодня мы не те, что были вчера, и завтра мы не будем теми, кто мы есть сегодня. Мы уже не те русские, какими были до 1917; наша Россия уже не та и характер у нас уже не тот. Мы изменились и выросли вместе с великими переменами, коренным образом преобразившими нашу страну.
Показать эти великие новые качества советского человека, показать наш народ не только таким, какой он есть сегодня, но заглянуть в его будущее, помочь осветить дорогу вперед — такова задача каждого добросовестного советского писателя. Писатель не может бежать за событиями; он обязан идти в первых рядах народа, указывать народу путь его развития.
Руководствуясь методом социалистического реализма, добросовестно и внимательно изучая нашу жизнь, стремясь глубже понять процессы нашего развития, писатель должен воспитывать народ и вооружать его идейно. Отбирая лучшие чувства и качества советского человека, раскрывая ему его будущее, мы должны в то же время показать нашим людям, какими они не должны быть, мы должны бичевать пережитки вчерашнего дня, пережитки, мешающие движению вперед советской люди. Советские писатели должны помогать народу, государству и партии воспитывать нашу молодежь так, чтобы она была оптимистичной, уверенной в своих силах и не боялась трудностей.
Как ни стараются буржуазные политики и писатели скрыть правду о достижениях советского строя и советской культуры, как ни стараются они воздвигнуть железный занавес, за которым правда может стремиться принизить реальный рост и размах советской культуры – все их попытки обречены на провал. Мы очень хорошо знаем силу и преимущества нашей культуры. Достаточно вспомнить колоссальные успехи наших культурных делегаций за границей, наши физкультурные парады и т.
п. Не наше дело преклоняться перед всем чуждым или занимать пассивную оборонительную позицию!
Если бы феодальный строй, а затем и буржуазия в период своего расцвета могли создать искусство и литературу, утверждавшие установление нового порядка и воспевавшие его, то мы, образующие новый, социалистический строй, представляющий собой воплощение все лучшее, что есть в истории человеческой цивилизации и культуры, тем более способно создать самую передовую литературу в мире, литературу, которая далеко превзойдет лучшие литературные образцы прежних времен.
Товарищи, чего просит и хочет ЦК? Центральный Комитет партии хочет, чтобы ленинградские партийцы и ленинградские писатели хорошо понимали, что настало время, когда необходимо поднять нашу идеологическую работу на высокий уровень. Молодое советское поколение будет призвано упрочить силу и могущество социалистического, советского строя, в полной мере использовать движущие силы советского общества для нашего материального и культурного подъема.
Для выполнения этих великих задач нужно воспитывать молодое поколение стойким и жизнерадостным, не останавливаться перед трудностями, встречать эти трудности и уметь их преодолевать. Наши люди должны быть высокообразованными людьми высоких идеалов, обладающими высокими культурными и нравственными запросами и вкусами. Для этого необходимо, чтобы наша литература, наши журналы не стояли в стороне от задач дня, а помогали партии и народу воспитывать нашу молодежь в духе высшей преданности советскому строю, в духе высшее служение интересам народа.
Советские писатели и все наши идейные работники стоят теперь на переднем крае, ибо задачи идеологического фронта и литературы в первую очередь не снимаются, а, наоборот, возрастают в условиях мирного разработка. Народ, государство и партия хотят не отстранения литературы от современных проблем, а активного вторжения литературы во все стороны советской жизни. Большевики высоко ценят литературу, ясно осознают ее великую историческую миссию укрепления нравственного и политического единства народа, сплочения его рядов и его просвещения.