Советский модерн в архитектуре: архитектура советского модернизма. 1955–1991. Справочник-путеводитель» — homyrouz.ru

Содержание

От общего к знаковому и обратно, или Модернисты всех стран, соединяйтесь!

0 С некоторых пор я стал поклонником советской модернистской архитектуры. Точнее, стиля, существовавшего между 1955 и 1985 годами. Один из его пионеров, Феликс Новиков, назвал этот стиль советским модернизмом. Новиков увлек меня этой архитектурой по дружбе, а я, увлекая ею других, обретаю новых единомышленников и друзей.

На первый взгляд, советский модернизм не должен вызывать особого интереса. Сегодняшняя архитектура с ее изысканными концепциями и использованием новейших технологий и материалов ушла далеко вперед. И тем не менее третий (после конструктивизма и сталинского ампира) архитектурный стиль советской империи привлекает все большее внимание. Ему посвящают статьи, книги, диссертации, выставки, лекции, круглые столы и даже международные конгрессы.

В прошлом году первый такой конгресс прошел в Венском архитектурном центре. Сопровождавшая его выставка «Советский модернизм 1955-1991: неизвестные истории» привлекла более 13-ти тысяч посетителей и побила рекорд посещаемости за всю 20-летнюю историю Центра. А в мае этого года еще одна выставка Trespassing Modernities, посвященная советскому модернизму, открылась в архитектурном центре SALT Galata в Стамбуле. И вновь – с конференцией (она прошла 11 мая), на которой перед интернациональной по составу аудиторией выступали исследователи из России, Армении, Украины, Литвы, Австрии, Канады и США.

Как же получилось, что советская архитектура, столь откровенно не любимая в России и других странах бывшего Советского Союза, привлекла такой большой интерес? Мистики тут нет. Пожалуй, не было другого исторического периода, в течение которого удалось бы построить столь много сооружений в едином, истинно интернациональном стиле, который зачастую игнорировал культурные, климатические, географические и топографические особенности разных регионов огромной империи.

Все мы помним фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!», интрига которого завязана на том удивительном, но типичном для советской повседневности факте, что герои живут, хоть и в разных городах, но в совершенно одинаковых квартирах с одинаковыми интерьерами, в одинаковых домах и идентичных микрорайонах.

Разумеется, столь монотонная архитектура вызывает интерес не столько эстетический, сколько социальный. Вряд ли можно встретить другой стиль, в котором так тесно сплелись архитектура и идеология, и сегодня именно при помощи архитектуры советского модернизма можно воочию представить себе жизнь одного из самых закрытых обществ новейшей истории.

И все же, несмотря на строгую экономию стройматериалов, катастрофическое отставание строительного комплекса, почти повсеместную стандартизацию и отсутствие в социалистическом обществе многих типов зданий (тогда почти не строились корпоративные штаб-квартиры, храмы, банки, музеи или частные односемейные дома), советские архитекторы изредка умудрялись создавать выдающиеся произведения.

Иные можно поставить в один ряд с шедеврами мировой архитектуры.

Если мы обратимся к этим примерам в хронологическом порядке, то выстроится любопытная прогрессия – от неких общих, довольно анонимных и безассоциативных объектов к зданиям уникальным, знаковым, чья архитектура основана на ярких, запоминающихся образах. Эти здания можно назвать иконическими. Такую последовательность особенно важно признать сегодня, когда идет обратное движение: проекты, в которых торжествует образность, фантазия, художественная идея, сменяются более прагматичными, сугубо функциональными, с акцентом на энергосбережение.

Происходит это по двум причинам. Во-первых, в связи с экономическим кризисом последних лет стало как-то неэтично тратить большие средства на экспрессивные архитектурные формы. Во-вторых, новые компьютерные программы, которыми повсеместно пользуются архитекторы, способны, на основе заданных параметров (таких, например, как установка на суперэкономию стройматериалов или достижение наиболее рациональной планировки внутри и эффектного вида снаружи), с легкостью «выплевывать» бесконечное число вариантов задуманного проекта. И хотя подобные прагматические проекты иногда приводят к интересным композиционным решениям, суперрациональный подход уводит архитектуру от более естественных для художника проявлений артистизма, интуиции и индивидуальности.

Но вернемся к советскому модернизму. Как известно, инициатива перехода от сталинской архитектуры к модернистской в Советском Союзе принадлежала Н.С. Хрущеву. Переход происходил весьма динамично и предполагал достижение двух основных целей: социальной – предоставить каждой советской семье отдельную квартиру, и экономической – здания должны были строиться быстро и дешево из стандартизированных элементов. Всякие, как их тогда называли, «излишества», все эти шпили, арки, колонны, капители и узоры, служившие неотъемлемой частью сталинской архитектуры, – теперь исключались. Прораб был поставлен над архитектором и мог отменить любые его идеи, если они не вписывались в жесткую строительную смету. Архитектуру отлучили от искусства.

Поначалу даже важнейшие культурные сооружения строились как абстрактные контейнеры из стекла и бетона. Так, советский павильон 1958 года на Всемирной выставке в Брюсселе был лишен всяких архитектурных особенностей, вопреки давней традиции создания советских павильонов для всемирных выставок в виде героических и идеологических икон (вспомним павильоны Константина Мельникова на Парижской выставке 1925 г. или Бориса Иофана там же в 1937-м).

Портрет Н.С. Хрущева на выставке советского модернизма. Архитектурный центр SALT Galata, Стамбул. Дизайнер плаката: Феликс Новиков

Архитектор А.Т. Полянский. Павильон СССР на выставке 1958 г. в Брюсселе. Фотография с сайта hdic.academic.ru

Одним из первых проектов нового стиля стал Дворец пионеров в Москве (1958-62), над которым работала группа молодых архитекторов.

В нем воплотилось множество новшеств: открытая композиция, чистые геометрические формы, стирание границ между интерьерами и ландшафтом, легкие конструкции, глубокие навесы, новые материалы и облицовки. Многие решения были найдены прямо на стройплощадке, по ходу строительства, в атмосфере истинного творчества.

На открытии комплекса Хрущев заявил: «Красота – субъективное понятие. Кому-то этот проект нравится, кому-то нет… а мне нравится». Одобрение главы государства стимулировало следование новому курсу. Не самое оригинальное с точки зрения формы, здание Дворца пионеров, тем не менее, стало одним из самых ярких знаков начала 60-х, символом хрущевской оттепели. Концертный зал дворца предстал утонченно-минималистским блоком из стекла.

Дворец пионеров и школьников на Воробьевых горах

Отель «Юность», также в Москве, – другой пример чистого, парящего над ландшафтом минималистского объема.

К зданиям того же типа можно отнести и Кремлевский дворец съездов (проект Михаила Посохина, 1961), вторгшийся в группу кремлевских соборов XIV-го – XIX-го веков. Вновь, несмотря на абстрактную форму, здание стало иконой своего времени. В историческом комплексе Кремля оно остается единственным модернистским сооружением.

Гостиница Юность, Москва, 1961 г.

В эти же годы шло бурное строительство новых жилых домов. В них нуждались миллионы, все еще ютившиеся в бараках, коммуналках и полуразвалившихся частных домиках. За первые девять лет нового курса 54 миллиона людей, то есть четверть всего населения страны, переехало в отдельные квартиры. Но эти здания – в отличие от первых больших общественных проектов, вроде Дворца пионеров или Кремлевского дворца съездов, представляли собой одинаковые невыразительные блоки.

Как пишет критик Александр Рябушин в изданной в Нью-Йорке в 1992 г. книге «Памятники советской архитектуры, 1917-1991», «В 60-е годы казалось, что все аспекты многообразия архитектурной формы – региональные, национальные и локальные – ушли из архитектуры навсегда. Массовое конвейерное производство сплющило город. Количество жилья увеличилось, но безличие и невыразительность стали повсеместными и ужасающими. Это произошло не только в отдельных городах – был утерян архитектурный характер всей страны».

Однако уже с середины 60-х в советской архитектуре начинают происходить интересные изменения. На смену общим и не ассоциирующимся ни с чем формам приходят яркие образы-метафоры. Дворец искусств в Ташкенте, уместно символизируя классический храм, строится в виде среза дорической колонны, а советский павильон ЭКСПО-67 в Монреале, с представленным внутри макетом сверхзвукового лайнера Ту-144, напоминает трамплин, устремленный в небо. Когда выставка закрылась, павильон был разобран и заново воссоздан в Москве, как некий трофей-икона.

Дворец искусств в Ташкенте в виде среза дорической колонны. Рисунок: В. Белоголовский

Советский павильон ЭКСПО-67 в Монреале с представленным внутри макетом сверхзвукового лайнера Ту-144 напоминает трамплин, устремленный в небо

Ко второй половине 60-х советские архитекторы создавали все больше откровенно иконических зданий. Был ли то протест против отлучения архитектуры от искусства или просто порыв времени, но образность, к которой стремились в своих произведениях советские зодчие, очевидна. Видимо, стремление привнести в архитектуру художественный образ является естественным состоянием творца и никакие установки свыше не в состоянии это искоренить.

Наиболее часто советские мастера обращались за вдохновением к космической теме. Это понятно: с конца 50-х Советский Союз был лидером в освоении космоса. Множество студенческих работ, как и футуристические архитектурные фантазии художника Вячеслава Локтева, напоминают орбитальные станции. Останкинская телевизионная башня, самое высокое сооружение в мире на момент окончания строительства, вызывает целый ряд ассоциаций – от ракеты до шприца, а основание напоминает перевернутую лилию с десятью лепестками. Рядом с куполами находящегося неподалеку храма Троицы Живоначальной в Останкино башня выглядит как современный собор технологий.

Останкинская телебашня вызывает целый ряд ассоциаций – от ракеты до шприца, а основание напоминает перевернутую лилию с десятью лепестками. Рисунок: В. Белоголовский

Музей истории космонавтики в Калуге представляет собой необычную композицию с несимметрично поставленным, вытянутым кверху куполом планетария, напоминая стартующий космический корабль.

Административное здание в Рапле, Эстония, несмотря на скромные размеры, ассоциируется со ступенчатыми пирамидами доколумбовой цивилизации, а площадь перед зданием, вместе с отражающим бассейном, будто строилась под стартовую площадку космических аппаратов будущего.

Несколько цирков было построено в те годы в виде летающих тарелок. Наиболее интересен цирк в Казани. Его внутреннее купольное пространство диаметром 65 метров не имеет колонн. Верхняя «тарелка» соприкасается с нижней лишь по линии окружности. Руководство города не верило в успех дерзкого проекта и на всякий случай попросило проектировщиков собраться под подозрительно парящим над землей зданием, в то время как две с половиной тысячи солдат заполнили трибуны цирка.

Эксперимент прошел без жертв.

Отель «Интурист» в самом сердце Москвы строился как советская версия Сигрэм-билдинга. Эта архитектура не нашла понимания в массах и не стала иконой, в отличие от знаменитого прототипа в Нью-Йорке. В начале 2000-х здание было снесено, а на его месте построили новый отель Ritz Carlton в псевдоисторическом стиле.

Примеры знаковых зданий в советской модернистской архитектуре можно продолжить. Одни из них основаны на абстрагированных образах, облик других связан с функцией самих зданий. Последние вписываются в категорию зданий-«уток», согласно теории Роберта Вентури, который делил здания на «утки» и «декорированные сараи». Так, четыре офисных башни Посохина на Калининском проспекте в Москве напоминают раскрытые книги. Тот же образ возникает в другой работе того же архитектора – здании Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ). Динамичная и эффектная форма раскрытой на Москву-реку книги символизирует открытость к сотрудничеству. А Евгений Асс и Александр Ларин создали для аптеки в Москве здание в форме красного креста. Здание Министерства дорог в Тбилиси, спроектированное Георгием Чахавой, решено в виде дорожной развязки и напоминает проекты горизонтальных небоскребов Эля Лисицкого. Эффектная консольная форма здания позволила минимизировать занимаемый им участок и сократить количество этажей, что сделало проект более экономичным.

Здание в форме красного креста для аптеки в Москве; оно вписывается в категорию зданий-“уток”, согласно теории Роберта Вентури, который делил здания на “утки” и “декорированные сараи”. Рисунок: Роберт Вентури

Здание Министерства дорог в Тбилиси решено в виде дорожной развязки и напоминает проекты горизонтальных небоскребов Эля Лисицкого

Другие проекты напоминают корабли и авианосцы, цветки и горные хребты, а фантастический санаторий «Дружба» Игоря Василевского в Ялте – гигантский часовой механизм, и если Ле Корбюзье называл свои дома машинами для жилья, то санаторий в Крыму кажется машиной для отдыха.

Спортивный комплекс на берегу Енисея в Красноярске в виде корпуса фрегата. Рисунок: В. Белоголовский

Центр обслуживания автомобилей в Москве напоминает стремительно рвущийся в бой авианосец

Даниловский рынок в Москве выполнен в виде цветка. Рисунок: В. Белоголовский

Сегодня многие критики поспешили объявить о кончине иконического здания, особенно после того, как не удалось прийти к удачному решению нового Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. И все же здание-икона не канет в лету. Залог тому, в частности, – рост власти и капитала в руках международных компаний и правительств, которые не упустят возможности увековечить свои амбиции в архитектуре.

Но что еще более важно, так это то, что архитекторы испытывают естественную потребность в создании запоминающихся и уникальных зданий.

Сравнение образов, вдохновляющих советских и западных архитекторов – цветы, книги и корабли против лебедей, таракана и юбки Мэрилин Монро. Рисунки: В. Белоголовский (верхний ряд) и Madelon Vriesendorp (нижний ряд)

Иконические проекты привносят разнообразие в нашу жизнь и привлекают широкие массы к архитектуре. А это может разбудить интерес к модернистскому наследию и в самой России. Очевидно, что пора создавать международный союз по популяризации советских модернистских шедевров. Такой союз необходим как можно скорее, пока есть что популяризировать и сохранять.

Статья Владимира Белоголовского основана на его докладе «Советский Модернизм: от общего к знаковому», представленном в архитектурном центре SALT Galata в Стамбуле 11 мая. Выставка Trespassing Modernities продлится до 11 августа. Информация на сайте Центра >>

Фрагмент выставки Trespassing Modernities. Архитектурный центр SALT Galata, Стамбул. Фото: В. Белоголовский

Участники конференции советского модернизма. Архитектурный центр SALT Galata, Стамбул. Фото: В. Белоголовский

Фрагмет выставки Trespassing Modernities. Архитектурный центр SALT Galata, Стамбул. Фото: В. Белоголовский

Макет Ереванского аэропорта (1980), который специально прибыл на выставку в Стамбул из Еревана. Фото: В.Белоголовский

12 самых невероятных послевоенных построек СССС по версии группы «Советский модернизм»

«Афиша Daily» продолжает углубляться в тему грубой, фантастической и недооцененной советской архитектуры. Мы попросили Юрия Грошева — автора фейсбук-группы «Советский модернизм» — выбрать десять любимых построек за пределами Москвы, которые лучше всего выражают идеи и стиль.

5 фактов о советском модернизме

Это совершенно неизученное направление

Советскую послесталинскую архитектуру долгое время считали неполноценной, хотя к ней существовал интерес на Западе. Последняя волна связана с выставкой «Soviet Modernism 1955–1991. Unknown Stories» в Вене в 2012 году (см. видео). Мы ходим мимо этих зданий каждый день, пользуемся ими, но почему‑то ездим восхищаться архитектурой в другие страны. Стыдно, что это наследие до сих пор не признано — вплоть до того, что многие фамилии забыты, включая замечательного Шульгина из Баку.

Это утопия, у которой был конец

Советский модернизм оказался воплощением тех же послевоенных экспериментов, что шли в Европе и Америке: города были разрушены, людям необходимо было дать жилье и работу. Как только послевоенная эйфория прошла, а вместе с ней стремление построить дивный мир, то угасла и тяга к экспериментам. Символом крушения надежд стал модернистский квартал «Пруитт-Айгоу» в Сент-Луисе, который через десять лет после постройки превратился в гетто и 16 марта 1972 года был эффектно взорван.

Это продолжение авангарда 1920-х

Весь мир в 1960-е вернулся к этим идеям — интернациональному стилю, над которым Корбюзье работал и в 1920-е, и 1930-е, и в 1960-е. СССР отставал из‑за плановой экономики, поэтому в нашей стране модернизм прожил дольше, оставив помимо масштабных объектов архитектуру малых форм — павильоны летних кафе, танцплощадки, автобусные остановки, бензозаправки и даже вертолетные станции (на фотографии — Вертолетная станция на Приморском бульваре в Баку, проект архитектора Али Гюль-Ахмедова, 1962 год).

9-й квартал Новых Черемушек

Это в том числе и хрущевки

Малогабаритное массовое жилье времен Хрущева стало результатом серьезного исследования, где каждый элемент неслучаен. Архитекторы работали в проектных институтах в белых халатах как лабораторные ученые, анализируя, как человек использует пространство: как идет в уборную, вешает полотенце, включает газ на плите. В массовом варианте проект сильно упростился, но пилотные — в Черемушках — были просто великолепны: там все детали были унифицированы и, как в пазле, вставлялись одна в другую.

Аптека Евгения Асса

Это и предшественник лужковского стиля

Чистого модернизма к концу 1970-х уже не было. Ему на смену пришел брутализм — основательный стиль, взявший решения и материал из 1960-х, но с другими идеями. Это тяжелая архитектура без динамики (пример — здание ЦДХ). Он перерос в постмодернизм, и лучший тут пример — аптека Асса в Орехово-Борисово: стремление к будущему ушло, возникает какой‑то сарказм по отношению к прошлому. Здание стало символом самого себя. А из советского постмодернизма выполз уже лужковский стиль. Однако с периодикой и трактовкой термина «советский модернизм» — не все ясно; упомянутая выше венская выставка объединила в нем все, что было построено с 1955 по 1991 гг.

Ресторан «Жемчужина» в Баку

Архитекторы В.Шульгин и Р.Шарифов, конструкторы Н.Никонов и А.Гельфат, 1962 год

1979 год

Конструкция знаковой формы — похожие вещи есть и в Бишкеке, и в Мексике. Конечно, первым с ней выступил испанский архитектор и инженер Феликс КанделаL’OceanogràficВот, скажем, его поздний проект в Валенсии, но, как говорится, идеи витают в воздухе, Калатрава тоже вырос из этого стиля. Бакинский ресторан построил Шульгин с использованием тонкостенных железобетонных оболочек сложной конфигурации.

Кафе «Васара» в Паланге

Архитектор А. Эйгирдас, 1967 год

1973 год

Этот ресторан я увидел в свои студенческие годы и именно с него начал проникаться модернистской архитектурой. Кругом на курорте был праздник и музыка, а за забором — всеми забытое кафе 1960-х. Так мне удивительным образом пришлось поехать за сотни километров, чтобы открыть для себя историю советской архитектуры 1960–1980-х. Здесь все формы динамичные, по краю — стекло, и его замыкает прозрачная банка ресторана с крышей на одной опоре. Этот ресторан в Прибалтике сохранился, но его покрыли непрозрачным стеклом и полностью убили динамику. Подобная конструкция была в Сочи — билетные кассыЗдание 1972 года железнодорожного вокзала, — но их, к сожалению, совершенно бездумно и бессмысленно снесли. Если конструктивизм еще как‑то пытаются спасти, то первый модернизм почти полностью погиб.

Подробности по теме

Советский модернизм: 10 зданий, которые вы считаете уродством, а мы — красотой

Пункт таможенного и пограничного управления на финской границе, Выборг

Архитектор С.Б.Сперанский, 1967 год

Вот это одно из интереснейших зданий: бетонная фактура складчатой кровли парит над прозрачным фасадом. В композицию входит наблюдательная вышка из того же бетона. Все архитекторы знают и Сперанского, они видели это здание на фотографиях, но никто не знает ни где оно было, ни в какой момент пропало.

Кинотеатр «Аврора» в Краснодаре

Архитектор Е.А.Сердюков, проектный институт Гипрокоммунстрой, 1967 год

1984 год

Его тоже хотели сносить в 2000-е, но местные жители отстояли. У здания статус регионального памятника, что редкость для модернизма (у Дворца пионеров на Воробъевых — статус объекта культурного наследия). Монолит, как и полагается; на крыше было написано «Миру — мир»; чистый стиль и чистый функционал. Глядя на архитектуру, все ищут деталь, чтобы зацепился глаз, именно поэтому модернизм не понимают: здесь нет ничего лишнего, здание само по себе деталь. А вот другой, не менее интересный, сочинский кинотеатр «Спутник» — его строил тот же Сердюков — зачем‑то снесли.

Город Зеленоград

Главный архитектор И.Покровский, архитекторы Ф.Новиков, Г.Саевич, 1958–1975 годы

Это отдельная большая тема: те же люди, что построили Дом пионеров на Воробьевых, — Полянский, Новиков и другие — получили задание на разработку советской Силиконовой долины. Зеленоград должен был стать тем же, что сегодня делают в Сколково — только к 1980-м годам. Сначала была задумка развивать текстильную промышленность, но потом Хрущев переориентировал город на электронику. Не все из запланированного было реализовано, но самое классное здание — наверное, длиннющий «Дом-флейта» (1969). Это важный элемент для всего города. В Зеленограде есть озеро, с одной стороны новые корпуса заводов, среди хайвеев институт, а с другой стороны — жилье, парк, ДК, мэрия, высотная гостиница. Флейта стоит как фон гостиницы, мэрии и ДК возле водоема. Вместе выходит очень красивая композиция — все по заветам Корбюзье и Гинзбурга с Николаевым: дом на ножках, плоские кровли, ленты-окна.

Подробности по теме

Внутренний туризм: здание МИЭТ — подзабытый шедевр советского модернизма

Автовокзал в Сочи

Архитектор В.М.Морозов, 1972 год

Год съемки неизвестен

Он, кстати, очень сильно напоминает мэрию Буэнос-АйресаCiudad Casa de Gobierno Здание, где размещаются городские власти, занимает целый квартал Нормана Фостера 2010 года. Они похожи чистотой линий, динамикой лестниц, волнистой кровлей. Автовокзал, кстати, цел. Он сильно завешан рекламой, стекла где‑то заделаны, но существует.

Гостиница «Турист» в Баку

Архитекторы В.Шульгин и Э.Мельхиседеков, конструкторы К.Керимов и Г.Шамилов, 1974 год

1979 год

В советское время это здание получило очень приличную французскую премию имени Корбюзье. Фасад с одной стороны был открытым, с другой стороны — декоративные теневые решетки. Во дворе размещался интересный фонтан с керамическими кувшинами и мозаикой. Вроде бы и интернациональный модернизм, но есть в нем и что‑то национальное. Архитектура получилась в плане с изломом, потому что здание стояло на горе в сейсмической зоне, и этот излом надо было как‑то подчеркнуть. Сносили его долго (в 2004 году гостиница была упразднена и демонтирована до первого этажа. — Прим. ред.) и никак не могли снести. Сегодня на горе устроена парковка.

Подробности по теме

Железный фонтан, дом шахмат и другие чудесные памятники армянского модернизма

Историко-этнографический музей на горе Сулайман-Тоо в Киргизии

Архитектор К.Назаров, 1978 год

2010 год

Сначала комплекс проектировался под ресторан. Он напоминает огромную дыру в горе, внутри которой — зал с вертикальными пилонами, как будто это ухо или глаз. В пещерах должны были размещаться столики, а через портал открываться вид на равнину. Но потом его отдали музею.

Дворец торжественных обрядов в Тбилиси

Архитекторы В.Джорбенадзе и В.Орбеладзе, 1985 год

1985 год

Тут есть что‑то от Гауди, бруталистское романтическое здание, которое совершенно неожиданно появилось в советское время; но где бы ему появиться, как не в Грузии, с другой стороны. Его построили в 1980-е как загс, когда в стране началась революция, здание стало особняком политического деятеля Бадри Патаркацишвили, здесь же он и был похоронен. Сейчас за постройку идет тяжба, в том числе и в Великобритании между регулярно появляющимися «наследниками» Бадри и его семьей.

Санаторий «Дружба» в Ялте

Архитекторы И.Василевский, Ю.Стефанчук, В.Дивнов, Л.Кеслер. Конструкторы Н.Канчели, Б.Гуревич, Е.Владимиров, E.Рузяков, Е.Ким, 1985 год

1985 год

Бесспорно, это шедевр — и архитектуры, и конструктивной мысли. Тут все элементы друг за друга отвечают, друг друга держат, ничего оторвать невозможно. И именно в этом заключается причина, по которой погибает советский модернизм: его надо понимать, обслуживать, за ним надо следить. Это архитектура механизма. Без правил ухода, без инструкций она существовать не может.

Музей-заповедник «Сталинградская битва»

Архитектор В.Масляев, 1985 год

1985 год

Как и в сомовском театре в Новгороде — в этом выдающаяся скульптурная композиция. В сочетании форм — парафраз башни Леонидова. Удивительно, что рядом стоят кирпичные руины — мельница Гергардта, которая выступает очень контрастно; намного проще и логичнее в то время было бы поставить здесь дворец или стеклянный корпус, а не набор таких сложных объемов. Непонятно, как и почему архитектор вышел именно на такое сопоставление.

Новгородский академический театр драмы имени Ф.М.Достоевского

Архитектор В.Сомов, проектный институт Гипротеатр, 1987 год

2011 год

В ансамбль здания также входила так называемая «колонна Макаревича»: музыкант принимал участие в проектировании окон здания и вообще закончил МАРХИ. Колонну демонтировали десять лет назад, потому что с ее помощью было удобно сводить счеты с жизнью. Еще года два назад вокруг здания были плиты с такими дырами, треугольниками, а сейчас их закатали асфальтом — не стали их беречь, хотя они выглядели оригинально. Многим новгородский театр кажется спорным: говорят, мол, как такой урод мог появиться среди замечательных церквей, но, мне кажется, оно не случайно там и было построено.

Подобнее группа «Советский модернизм» в фейсбуке

Выставочные залы Москвы | Выставка «Советский модернизм: Откуда: и Куда:»

18 августа в 19:00 в галерее «Беляево» Объединения «Выставочные залы Москвы» состоится открытие выставки «Советский модернизм: Откуда: и Куда:».

Выставка в галерее «Беляево» стала восьмой сессией проекта «Советский модернизм: Откуда: и Куда:», посвященного отечественной архитектуре 1955-1985 годов. Идеологически нагруженная, при этом кажущаяся обыденной, технически новаторская, но реализованная в условиях жесткой экономии средств, эта архитектура не могла бы появиться в других реалиях. Она — детище своего времени, непонятое и требующее осмысления.

В постоянную экспозицию выставки входит более 200 коллекционных объектов советской графической продукции середины ХХ века, включая редкие экспонаты — оригинальные буклеты Всемирных выставок в Брюсселе 1958-ого и Монреале 1967-ого годов. Этот раздел экспозиции раскрывает смысл архитектурных событий ушедшей эпохи. Современная часть выставки является попыткой увидеть рассматриваемый период в отечественной архитектуре глазами молодых художников. Люди, родившиеся на рубеже веков в совершенно других реалиях, посредством графики исследуют модернистские здания Москвы.

Темой восьмой сессии проекта «Советский модернизм: Откуда: и Куда:» стало движение. Без малого 50 лет назад, в 1974 году, разогнанная властями на беляевском пустыре «бульдозерная» выставка получила легальное продолжение, переместившись на измайловскую лесную поляну. Проект «Советский модернизм: Откуда: и Куда:», возникший и впервые представленный в районе Измайлово, переместился в Беляево. Круг замкнулся.

Зритель увидит современную графику, инсталляции и другие арт-объекты, артикулирующие проблематику архитектурной среды спальных районов Москвы и являющиеся попыткой осмысления и сравнения городской среды двух московских локаций по критериям официального/неофициального, типового/ уникального, эмоционального/интеллектуального, абстрактного/конкретного.

Масштабная инсталляция, условно воспроизводящая образ типовых станций метро — «Беляево» и «Измайловской», позволит посетителям совершить путешествие из одной окраины Москвы в другую по маршруту художников-нонконформистов. Ряд объектов выставки отсылает зрителя к работам художника и поэта Дмитрия Александровича Пригова, чье творчество стало важной частью локальной идентичности Беляева.

Кураторы:

Елизавета Александровна, художник, куратор фестиваля современного искусства DOCA, декан факультета дизайна и фотографии ИГУМО.

Анастасия Сергеевна, архитектор, куратор краеведческого проекта Майон Рузей, декан архитектурного колледжа МКИК.

Вернисаж: 18 августа в 19:00

РЕГИСТРАЦИЯ НА ВЕРНИСАЖ

Комплексный билет на выставки «Советский модернизм:Откуда: и куда:» и «О других пространствах»

КУПИТЬ БИЛЕТ

Советский модернизм в Киеве, который исчезает: Автопарк №7, Детский мир, Шайба и Тарелка — новости Украины, Недвижимость

Советская архитектура у многих ассоциируется с однотипными хрущевками. В то же время хрущевки отображали культуру времени, в которое возводились – максимальное упрощение – никаких лишних форм, декора и максимально полезное использование площадей. Это была эпоха модернизма, которая пришла в СССР в 60-х годах на смену сталинскому помпезному неокласицизму. Этому поспособствовало правительство, которое в конце 1955 года приняло постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве».

Архитекторы тогда работали в условиях вакуума, современного международного опыта перед глазами не было, зато было много политических ограничений. Отдушиной для них стали госконкурсы на индивидуальные проекты, где рождались невероятные шедевры, говорил архитектор Слава Балбек. Большая часть таких проектов была сконцентрирована в Киеве. Части из них уже нет, часть может исчезнуть в обозримом будущем.

Мы решили составить виртуальный гид по зданиям советского модернизма, которые на государственном уровне, возможно пока, не рассматриваются как культурные памятники и большинство не имеет охранного статуса. В подготовке гида помогал архитектор и соучредитель движения #SaveKyivModernism Виктор Герасименко.

Архитекторы, поддерживающие движение, выделили 70 объектов советского модернизма, выступая за присвоение им охранного статуса. Мы выбрали 10 наиболее известных объектов – они построены в 70-80х годах, кроме одного – здания ВДНГ – было возведено в конце 50-х.

«Летающая тарелка»

«Летающую тарелку» по ул. Антоновича, 180 возле станции метро Лыбедская в начале 70-х строили скорее вопреки политическому режиму, чем благодаря ему.

Уникальность проекта – в двухслойной оболочке здания.

Изначально киевский архитектор Флориан Юрьев проектировал «Тарелку» как светомузыкальный театр с акустическим залом. Но партийной верхушке и представителям КГБ эта идея не нравилась, поэтому вместо светотеатра появился кинолекционный зал, а вместо светомузыкальных установок – фрески в жанре соцреализма. Сферическая форма объекта обеспечила исключительную акустику в помещении, необходимую для работы светотеатра.

Интересно, что форма тарелки – не только эстетическая особенность, она решает проблему слишком узкой территории, отведенной под застройку здания в котором расположилось государственное научное учреждение «УкрИНТЭИ». Юрьев в прямом смысле поднял объект в воздух, оставив место для пешеходов.

Чтобы облачить объект в форму «тарелки» Юрьеву нужно было заполучить монолитный бетон. Но этот материал строго котировался правящей верхушкой, строить тогда было принято из железобетона. Чтобы провести монолитное строительство, архитектору пришлось добиться разрешения и личной подписи секретаря ЦК КПСС Украины.

В августе 2017-го часть здания Института научно-технической информации (УкрИНТЭИ) вместе с «летающей тарелкой» было сдано на 50 лет в аренду компании-застройщику ТРЦ Ocean Mall Вагифу Алиеву. По условиям договора, его фирма должна реконструировать здание. В конце 2018-го стало известно, что планы арендатора изменились. Брокер объекта компания NAI опубликовала план строительства, из которого следовало, что «тарелку» встроят в ТРЦ Ocean Mall. После огласки об угрозе поглощения объекта, протестов общественности и вмешательства активистов Алиев пообещал не превращать произведение советского модернизма в бутик и учесть все пожелания автора первоначального проекта. В 2020-м Минкультуры внес «Летающую тарелку» в реестр памяток архитектуры и монументального искусства. Сейчас застройщик не трогает «тарелку», ведя основные работы с ТРЦ Ocean Mall.

Универмаг «Детский мир»
Детский универмаг в столице построили в 1987 году. Архитекторы проекта в поисках уникального стиля тоже пошли в обход советских квот и раздобыли алюминиевые панели для фасада. Им повезло – завод, изготовляющий панели, находился в Броварах, так что проблема не привлекла внимание властей.
Панели по замыслу авторов выполняют сразу несколько функций – рассеивают солнце в помещении и предают сферическую иллюзию – под солнцем здание выглядит иначе, так как лучи отражаются от части фасада, в то время как еще часть фасада находиться в тени.
Универмаг Детский мир один из немногих продуктов советской эпохи, который попал в онлайн-издание ArchDaily – пишет о международной архитектуре.
В начале 2021 года стало известно, что здание столичного Детского мира ждет масштабная реконструкция. По задумке собственников в нем разместятся развлекательный центр, кинотеатр, несколько ресторанов и кафетерий, а на крыше сделают автостоянку на 133 места. А вместо нынешнего фасада проект предусматривал разноцветный фасад, похожий на тетрис. Но после того, как против выступила часть жителей Киева, застройщик предложил другие варианты проекта – последний из них предусматривает сохранение существующего фасада.

Киевский крематорий
Киевский крематорий – это самодостаточная бетонная композиция, созданная на высоком архитектурном уровне. Несмотря на то, что общий уровень строительства и качества материалов в Советский период были невысокими, сложные формы объекта дошли до наших дней полностью невредимыми. Он построен в 1980 году и находится на территории Байкового кладбища.
Но за сорокалетний период существования объекта не обошлось без потерь. Уникальное панно на стене у крематория (230 метров в длину) изначально было украшено скульптурными композициями, символизирующими войну, материнство, любовь. Но в какой-то период советские власти посчитали произведение антисоветским, и приказали залить все бетоном.
В прошлом году (2020) в рамках фестиваля Kyiv Art Week за семь дней мастерам удалось очистить от бетона фрагмент лепнины с женским лицом площадью два квадратных метра, который был скрыт более 30 лет. Обошлись эти работы мэрии в несколько десятков тысяч гривен.

Здание Министерства социальной политики Украины
Здание находится на ул. Эспланадная, 8/10 возле ст.м. Палац спорта. Построено в 1981 году. Многие часто относят к объектам советского модернизма только 20-этажное здание Минсоцполитики. Но уникальность заключается в градостроительном комплексе, частью которого является корпус здания. Задача архитекторов была не только построить помещения для аппарата Министерства легкой промышленности УССР, после второй мировой войны такие институции активно застраивали по всему УССР, но и создать единый ансамбль с Дворцом спорта.
Здание Минсоцполитики долгое время было узнаваемым благодаря декоративным элементам фасада – вертикальным алюминиевым конструкциям «солнцерезам». Но в 2017 году чиновники министерства по собственной инициативе решили демонтировать уникальные солнцерезы, расположенные на фасаде здания.
Национальная библиотека Украины им. В.И. Вернадского
Построено в 1989 году и находится возле ст.м. Демеевская. Внешне библиотека – это монументальный небоскреб, один из немногих объектов советского модернизма, который все еще используют по назначению.
Несмотря на то, что здание библиотеки устроено просто – прямоугольные, квадратные формы и шпиль, все они эстетично взаимодействуют с окружающим пространством.
Смесь двух архитектурных эпох, неоклассицизма и советского модернизма, величественные настенные панно, скульптуры, «космический» интерьер и уникальное освещение, позволяющее читать при дневном свете целый день – те уникальные качества, которые впитал в себе объект.
Павильон ВДНГ №1
Выставки достижения народного хозяйства (ВДНХ) во всех республиках советского союза были политическими проектами и представляли собой классику градостроительства.
Киевский проект был очень масштабным, за несколько десятилетий на 286 га выставки появилось почти 180 зданий, 20 павильонов, которые позже получили статус историко-культурных памятников Украины. Сейчас комплекс входит в пятерку крупнейших экспоцентров мира, после Московского, Ганноверского, Миланского и Франкфуртского.
Центральный павильон №1 – главная архитектурная доминанта киевского ВДНГ (в 2015-м ВДНХ превратился в ВДНГ, эти четыре буквы были зарегистрированы как торговая марка). Если большинство павильонов в ВДНГ не отличаются помпезностью, стилизованы в приглушенных тонах, то в центральном наблюдается переизбыток орнаменталистики — отсылка к сталинской эпохе.
Ритм всему комплексу задают ступенчатый «трамплин», установленный над главным входом комплекса, и «ребра» над каждым окном, установленные для защиты от солнца. Павильон построено в 1958 году.
Автобусный парк №7
«Самый поразительный пример советского модернизма», «скрытая реликвия» предыдущей эпохи, которая «раньше считалась инновационным зданием», – так характеризовали в репортаже CNN автобусный парк №7. В народе его еще называют «Барабан» или «Цирк».
Автопарк находится недалеко от парка Партизанской славы в Дарницком районе. Он имеет дискообразную, как гигантский НЛО, форму. В 70-е в СССР на повестке дня был космос, и это отражалось и на архитектуре. Во многих городах тогда вырастали бетонные здания с окнами и витражами в виде иллюминаторов и огромными залами.
Опорная колона в центре автопарка выполняет главную функцию – соединяет 186 тросов, которые держат бетонные плиты потолка. Свет в помещение попадает через окна в потолке и стеклянные трубки, расположенные на стенах здания.
В советские времена автопарк пользовался огромной популярностью – обслуживал местные и международные рейсы, вмещал более 300 автобусов. Сейчас автопарк в аварийном состоянии, но до сих пор работает, обслуживает небольшое количество автобусов.
Здание выставочно-торгового центра Квіти України
Построен в 1985 году по ул. Сечевых Стрельцов, 49. Учебно-методический павильон Квіти України – высоко ценится в архитектурной среде. В конце 80-х проект получил награду Союза архитекторов Украины, как лучшее архитектурное произведение.
Уникальность Квіти України в его толерантности к внешней среде. Архитекторы использовали прием каскад – ступенчатое здание, возвышаясь, отходит на задний план. Таким образом здание дает больше света и пространства во внешнюю среду.
В подобной конструкции скрыт символизм – здание не давит и располагает к тому, чтобы вывести на первый план людей и растения.
До прошлого года в павильоне размещался супермаркет. Владелец здания – Rockwill Group. Ее управляющий партнер Алексей Пышный в этом году заявили о реконструкции здания под офисный центр с коворкингами, ресторанами и подземным паркингом. Стоимость проекта – $20 млн.
Владельцы хотят частично демонтировать его фасад. Что и попытались сделать, но активисты остановили работы. Они утверждают, что здание имеет историческую ценность – это часть советской эпохи, а потому требуют ее сохранения в первоначальном виде. Противостояние переместилось в судебную плоскость. Сейчас на здание наложен арест.

Железнодорожный рынок
Находится по ул. Кудряшова, 1 неподалеку от Локомотивного депо. Построено в 1973 году по проекту архитектора Аллы Анищенко, одной из немногих женщин-архитекторов эпохи киевского модернизма.
Анищенко впервые в СССР использовала уникальную инженерную структуру в форме шайбы. Это редкий пример применения вантовой конструктивной схемы крыши. Отсутствие вертикальных жёстких элементов позволило спланировать гибкое пространство и видимость «парящей геометрической формы». Благодаря этому архитектор также добилась равномерного доступа дневного света во внутренние части помещения.
Киевсовет передал землю под крытым рынком на Кудряшова, 1 в аренду на 10 лет ООО «Железнодорожный рынок». Теперь модернистское здание могут снести. Данные Госгеокадастра свидетельствуют о том, что целевое назначение участка – строительство и обслуживание зданий торговли.

Дом мебели
Дом мебели возле ст.м. Дружбы Народов был знаковым сооружением своего времени. Построен в 1984 году.
Универсальный мебельный магазин-выставка с вогнутой крышей – результат экспериментальных поисков инженеров института КиївЗНДІЕП.
Самое примечательное в Доме мебели – покрытие: центральный зал магазина перекрыт висячей металлической мембраной. Короноподобная крыша должна была пропускать естественный свет в магазин и одновременно защищать от перегрева внутренних помещений.
Технология оказалась не только новаторской и красивой, но и надежной: в 2014 году обсуждалась реконструкция фасада Дома мебели, но не кровли.
Если Вы заметили орфографическую ошибку, выделите её мышью и нажмите Ctrl+Enter.
Советский архитектурный модернизм — HiSoUR История культуры
Советская современная архитектура — один из трех оригинальных архитектурных стилей СССР. В последнее время это вызвано критиками в отдельном направлении, поэтому по сравнению с конструктивизмом и сталинским классицизмом мало изучено. Он охватывает период с 1955 по 1991 год.
Общая характеристика
происхождения
Архитектурный модернизм пришел в СССР с Запада и был преобразован в советский. Во время так называемой хрущевской оттепели в СССР специальные профессиональные журналы стали выступать в общественном достоянии для архитекторов, и опыт был обменен с архитекторами из Польши, Кубы и Венгрии. На самом деле, интернационализация модернизма является одной из ее главных отличительных особенностей. Если конкретизировать, то истоки советского модернизма лежат непосредственно в работах Ле Корбюзье, которые в пятидесятые годы ХХ века переработали основы советского конструктивизма в новом, собственном архитектурном стиле.
История термина
Термин «советский архитектурный модернизм» был введен в начале 2010-х годов, до этого момента его фактически не существовало. Важно, что точные критерии советского архитектурного модернизма еще не определены, за исключением относительно четко определенного периода. Важную роль в идентификации этого стиля сыграл французский фотограф Фредерик Шубин, который в начале 2000-х годов совершил поездку по территории бывшего Советского Союза и захватил ряд зданий, которые в то время относились исключительно к брутализму.
Сходство с брутализмом
По мнению большинства исследователей, брутализм стал основой советского модернизма, следовательно, он имеет соответствующие особенности, а именно: функциональность массивных форм и структур; городской вид зданий. Смелые и сложные сложные решения отражают, по мнению создателей, сложность советской жизни. Как и в случае с брутализмом, основным строительным материалом является железобетон, а подход к архитектурному проектированию является сложным.
Особенности стиля
Однако было бы неправильно полностью и полностью идентифицировать этот архитектурный стиль с жестокостью, поскольку есть некоторые различия. Таким образом, особенностью советского модернизма является, например, использование облицовочных материалов (мрамор, песчаник, ракушка или более дешевые аналоги). Это характерно и для этого архитектурного стиля (в основном на стадии разработки) — например, наличие мозаичных панелей и других элементов оформления модерна, а также — массивное остекление поверхностей зданий, частично напоминающее конструктивизм.
Исследования
Важную роль в определении стиля сыграло исследование (точнее — альбом) французского фотографа Фредерика Шубина, а также серия фотографий «Spomeniki» голландского фотографа Яна Кемпенаерса. В этом контексте заслуживает внимания исследование московского издательства «Татлин» под названием «Советский модернизм: 1955-1985 годы» и его работы над творчеством армянских архитекторов «Архитектура советского модернизма».
Основные примеры стиля
Основными сооружениями советского модернизма являются следующие здания: Кремлевский Дворец съездов, ансамбль Парка Победы на Поклонной горе, Телевизионная башня в Останкино и т. Д.
Критика стиля
Главная критика этого архитектурного стиля заключается в том, что после «декоративности» Сталина чисто функциональный аскетизм модернизма (со времен Хрущева) лишил архитекторов пространства для творчества. Что касается взглядов горожан, а не художников этого типа искусства, многим обычным гражданам СССР не нравились так называемые «домик-боксы», они считали их лишенными культурной и художественной ценности. Кроме того, искусство этого периода в целом и архитектуры, в частности, отличало формальный подход и последующие идеологические ориентиры.
Таким образом, в открытом письме к Михаилу Суслову группа художников Е. М. Белютина критиковала формальный подход к искусству и практику создания произведений искусства в рамках государственного заказа.
Поделиться ссылкой:
Нажмите, чтобы поделиться на Twitter (Открывается в новом окне)
Нажмите здесь, чтобы поделиться контентом на Facebook. (Открывается в новом окне)
Нажмите, чтобы поделиться записями на Pinterest (Открывается в новом окне)
Нажмите, чтобы поделиться записями на Tumblr (Открывается в новом окне)
Нажмите, чтобы поделиться на LinkedIn (Открывается в новом окне)
Нажмите, чтобы поделиться в WhatsApp (Открывается в новом окне)
Нажмите, чтобы поделиться в Skype (Открывается в новом окне)
Нажмите, чтобы поделиться в Telegram (Открывается в новом окне)
Нажмите, чтобы поделиться на Reddit (Открывается в новом окне)
Нажмите, чтобы поделиться записями на Pocket (Открывается в новом окне)
Архитектура советского модернизма — Пластиковые окна от производителя — ЖЖ
Во многом этот стиль перенял черты брутализма, еще одного популярного архитектурного течения двадцатого века. Зданиям были присущи функциональность, подчеркнутая массивность форм и конструкций, смелость и сложность композиционных решений. По замыслу архитекторов, это подчеркивало «сложность жизни». Для создания построек использовался железобетон.
Однако у советского модернизма существовали и особенности стиля. Проявлялись они, в частности, в оформлении. Архитекторы использовали такие облицовочные материалы, как мрамор, песчаник и ракушечник. Мрамор иногда заменялся на искусственный или более дешевые аналоги по экономическим причинам. Для ранних работ в стиле советского модернизма характерны мозаичные панно. Пожалуй, самое заметное отличие от брутализма — массовое остекление поверхностей.
Перейдем непосредственно к примерам. Множество зданий, считающихся знаковыми для России, построены в стиле советского модернизма. К ним можно отнести здание Информационного агенства ТАСС, Останкинскую телебашню и здание Академии Наук РАН.
Так, самой необычной деталью здания ТАСС стали множество скругленных окон. Под ними подразумевались телевизионные экраны, «окна», из которых советские люди смотрят на мир. Идея была по-настоящему футуристичной и предвосхитила наш информационный век.
Останкинская телебашня давала особый повод для гордости, как и освоение космоса. В течение 9 лет после ее запуска в эксплуатацию башня сохраняла титул самой высокой в мире при высоте 533 метра.
Создание дома Академии Наук курировал Мстислав Келдыш. Его исследования в области космических полетов и вычислительной техники отразились во внешнем облике здания. Он же нарисовал и эскиз навершия дома, конструкцию, которую прозвали «золотыми мозгами».
Значимым проектом архитектуры советского модернизма стал целый город. Зеленоград видели советским аналогом Кремниевой Долины. Один из важных для облика города элементов — жилой «Дом-флейта», построенный в 1969 году. Здание спроектировано по заветам архитектора Ле Корбюзье: дом на бетонных «ногах», плоские кровли и ленты-окна.
Впечатляющий дом на тысячу квартир, расположенный на улице Тульской в Москве, это еще один пример масштабности построек того времени.
Напоследок хочется отметить культурные здания, чей облик позволял архитекторам развернуться. Историко-этнографический музей в Киргизии расположился прямо в теле горы. Дворец торжественных обрядов в Тбилиси напоминает шедевры Гауди своими плавными, текучими формами. Ялтинский санаторий дружба также находится на краю холма. Его отличительная особенность — многоуровневое остекление.
На улицах множества городов России встречаются очень необычные памятники архитектуры разных эпох. Часто мы проходим мимо, не обращая внимания на красоту здания и сложность архитектурной мысли. Смотрите по сторонам -и архитектурные шедевры найдут, чем вас удивить!
Пермский советский модернизм • Звезда
Наряду с конструктивизмом и сталинским классицизмом, советский модернизм — один из трёх оригинальных архитектурных стилей, возникших в СССР. Конечно, у него были свои истоки и вдохновители — модернизм всегда был интернациональным явлением и пришёл с Запада во время хрущёвской оттепели. Однако советские архитекторы переосмыслили его, превратив в самодостаточный и многогранный стиль, пригодный как для массовой застройки, так и для создания головокружительных футуристических объектов. Сегодня архитектура большинства советских городов остаётся преимущественно модернистской — парадоксально, что при этом стиль как таковой практически не изучен и не описан. В нашем материале мы предприняли попытку заполнить этот пробел и определить, какие из пермских зданий можно отнести к советскому архитектурному модернизму.
Чтобы оценить, насколько печально обстоят дела с изучением этого стиля, будет достаточно сказать, что сам термин «советский архитектурный модернизм» появился только в начале 2010-х. Более того, до сих пор не существует чётких критериев, которые позволяли бы отнести то или иное здание к модернистскому наследию. Руководствуясь разрозненными публикациями и собственной интуицией, мы можем только наметить приблизительный список этих критериев — например, активное использование облицовочных материалов и декоративных элементов, характерная для брутализма функциональность и массивность форм и т. д. Также можно говорить о временных рамках — с одной стороны это 1955 год (год опубликования постановления «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве»), с другой стороны — 1991 год. Однако это не сильно приблизит нас к пониманию и описанию явления как такового. Большинство существующих сегодня альбомов и справочников (вспомнить хотя бы знаменитый альбом фотографа Фредерика Шобэна, который одним из первых провозгласил советский модернизм самостоятельным стилем) рассматривают вопрос довольно поверхностно, концентрируясь на самых смелых, радикальных и фантастических проектах (взгляните, к примеру, на здание драмтеатра в Великом Новогороде). Несомненный изъян такого подхода заключается в том, что советский модернизм — стиль массовый и глобальный, и было бы несправедливо говорить только о самых выдающихся зданиях, исключая целые спальные районы и заурядные хрущёвки. В Перми, например, характерные модернистские черты можно обнаружить где угодно — начиная от входной группы Центрального рынка и заканчивая многочисленными студенческими общагами.
Тем не менее, последние пять лет ознаменовались всплеском интереса к советскому модернизму. Материалы о нём выходят в известных федеральных СМИ, а общественники всё активнее выступают за сохранение модернистского наследия. Последние события, связанные с судьбой библиотеки ИНИОН РАН, вдохновили издание «Медуза» на публикацию интересного тематического текста. Его автор, Юрий Болотов, называет интерес к советскому модернизму «москвоцентричным», отмечая, что за пределами столицы модернистские здания чаще всего не изучены и не признаны (в этом смысле характерно, что одно из наиболее значительных русскоязычных изданий последнего времени — «Москва: архитектура советского модернизма 1955-1991» — посвящено именно столичной архитектуре). В случае с Пермью мы попытались исправить эту ситуацию, однако обнаружили, что пермский архитектурный модернизм сложно назвать ярким явлением, а судьба отдельных объектов чаще всего незавидна. Скажем, такие характерные объекты, как Пермская ярмарка или Универсам в результате сомнительных реконструкций изменились до неузнаваемости, а объекты, которые действительно могли бы стать значимыми образцами стиля, так и не были реализованы — чего стоит, например, недостроенный киноконцертный зал «Родина», на месте которого сегодня расположен «Колизей». Те здания, которые всё же удавалось построить, неизменно отличались низким качеством исполнения и дешевизной использованных материалов — именно поэтому ДС «Орлёнок» сегодня изуродован современной отделкой, а с фасада УДС «Молот», который ещё не постигла эта печальная судьба, постепенно отваливается плитка.
К тому же, пермский модернизм слишком молод. По мнению того же Юрия Болотова, советский модернизм «в чистом виде» просуществовал лишь до конца шестидесятых, а большинство зданий, упомянутых в нашем материале, было построено в начале и середине восьмидесятых — понятно, что к этому времени черты стиля, возникшего в середине века, существенно изменились и размылись. Тем не менее, руководствуясь советами пермских архитекторов и собственным чувством прекрасного, мы всё же рискнули составить перечень пермских зданий, которые, на наш взгляд, было бы в той или иной степени справедливо отнести к советскому архитектурному модернизму. Вот этот перечень:
Универсальный дворец спорта «Молот»
Адрес: Лебедева, 13
Годы постройки: 1965-1966 гг.
Год глобальной реконструкции: 1989
Архитекторы: В. Пешин и В. Красовицкий.
Фото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван Козлов
Дворец детского (юношеского) творчества
Адрес: Сибирская, 29
Год постройки: 1986
Архитектор: М. Б. Трошева
Фото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван Козлов
ДК ВОС
Адрес: Краснова, 18
Годы постройки: 1980-1987 гг.
Архитектор: М. Футлик
Фото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван Козлов
Администрация губернатора Пермского края
Адрес: Куйбышева, 14
Годы постройки: 1977-1981 гг.
Архитектор: «Пермгражданпроект»
Фото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван Козлов
Дворец спорта «Орлёнок»
Адрес: Сибирская, 47
Год постройки: 1985
Архитектор: В. Высочанский (при участии О. Горюнова)
Фото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван Козлов
«Дома-Трилистники»
Адрес: Попова, 21, 23, 25, 27
Годы постройки: середина 1980-х
Архитекторы: О. А. Мазуренко и А. А. Виноградов
Фото: Иван КозловФото: Иван Козлов
Пушкинские бани
Адрес: Газеты Звезда, 34
Год постройки: 1976
Архитектор: М. Футлик
Фото: Иван КозловФото: Иван Козлов
Департамент агропромышленного комплекса и продовольствия
Адрес: бульвар Гагарина, 10
Дата постройки: 1983
Архитекторы: Б. А. Калмыков и С. А. Килунин
Фото: Иван КозловФото: Иван Козлов
Пермский академический Театр-Театр
Адрес: Ленина, 53
Год постройки: 1981
Архитектор: В. П. Давыденко и В. И. Лютиков
Фото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван Козлов
Гостиница «Урал»
Адрес: Ленина, 58
Год постройки: 1983
Архитекторы: А. Старков, А. Метелев, О. Горюнов
Фото: Иван КозловФото: Иван КозловФото: Иван Козлов
Органный концертный зал

Адрес: Ленина, 51б
Год постройки: 1981
Архитектор: «Пермгражданпроект»
Фото: Иван КозловФото: Иван Козлов
***
Читайте также гиды по пермскому конструктивизму: часть 1, часть 2.
Фонд Грэма> Выставки> Затерянный авангард: советская модернистская архитектура, 1922–32
Фонд Грэма рад представить Потерянный авангард: советская модернистская архитектура, 1922-32 , выставку, документирующую работу архитекторов-модернистов в Советском Союзе в годы после революции 1917 года и период нестабильности во время последующего гражданского строительства. война. Менее чем за десять лет некоторые из самых радикальных зданий двадцатого века были завершены небольшой группой архитекторов, которые разработали новый архитектурный язык в поддержку новых социальных целей общественной жизни.Эти важные здания, которые редко публикуются и были практически недоступны до распада бывшего Советского Союза, оставались неизвестными и недооцененными. Представленные на выставке здания расположены на обширной территории, охватывающей территорию бывшего Советского Союза, включая Азербайджан, Украину, Грузию и Россию, и взяты из архива, состоящего примерно из 15000 фотографий, сделанных британским фотографом Ричардом Паре во время обширных визитов, которые начались в 1992. Фотографии Паре представляют собой первую современную документацию об этих зданиях, некоторые из которых все еще используются, другие заброшены и разрушены, а многие находятся под угрозой сноса.
Паре получил два гранта от Фонда Грэма в поддержку проекта «Затерянный авангард: советская модернистская архитектура, 1922-32».

Ричард Пэр родился в Англии в 1948 году и изучал фотографию и графический дизайн в Винчестере и в Рэйвенсборнском колледже искусств, прежде чем переехать в Соединенные Штаты в 1971 году. Паре окончил школу Института искусств Чикаго в 1973 году. куратор коллекции фотографий Seagram с 1974 по 1985 год и куратор-основатель коллекции фотографий Канадского центра архитектуры с момента его основания в 1974 году до того, как он стал консультантом коллекции в 1989 году — роль, которую он продолжает выполнять.Его работы широко выставлялись, и он представлен во многих крупных публичных коллекциях фотографии. Его многочисленные плодотворные выставки и публикации включают Court House: A Photographic Document (1978), Photography and Architecture: 1839-1939 (1982) и Tadao Ando: The Colors of Light (1996), получившие награду AIA. монография. Среди последних книг — «Затерянный авангард: архитектура русского авангарда, 1922-1932 гг.» , опубликованная в 2007 году, и «Строительство революции», , опубликованная в 2011 году.Паре в настоящее время завершает новую серию изображений работ Ле Корбюзье для Пушкинского музея в Москве, первую выставку архитектора в России.
Выставка «Затерянный авангард » началась в Музее современного искусства в Нью-Йорке, организована Барри Бергдоллом и приглашенным куратором Жаном-Луи Коэном. Отрывки из этой коллекции впервые были выставлены в Руине, пристройке к Государственному музею архитектуры им. Щусева (МУАР) в Москве. В Государственном музее современного искусства (SMCA) в Салониках, Греция, фотографии были представлены вместе с работами из коллекции Джорджа Костаки и позже были включены в другую серию выставок, Строя революцию: советское искусство и архитектура, 1915-1935 , организована Мэри-Энн Стивенс в Королевской академии художеств в Лондоне. Строительство революции посетил форум Ла Кайша в Мадриде и Барселоне, Королевскую академию и совсем недавно посетил музей Мартина-Гропиус-Бау в Берлине. Выставка в Чикаго станет первой презентацией работы в США за пределами Нью-Йорка.
СВЯЗАННАЯ ПУБЛИКАЦИЯ
Утраченный авангард: русская модернистская архитектура, 1922-1932 гг.
Полностью иллюстрированная книга, опубликованная издательством The Monacelli Press, включает работы Филлис Ламберт, Жана-Луи Коэна и Ричарда Паре.Публикация будет доступна для покупки в книжном магазине Graham Foundation на протяжении всей выставки.
Слева направо: Шаболовская радиобашня, Москва, Россия. Владимир Шухов, 1922. Фотография Copyright Ричард Паре 2007. Турбинный зал Днепрогэса, Запорожье, Украина. Александр Веснин, Николай Колли и другие. 1927-32 гг. Фотография Copyright Richard Pare 2007.
Нвард Ерканян переосмысливает советскую модернистскую архитектуру Армении с красочными иллюстрациями
Армянский графический дизайнер и иллюстратор Нвард Ерканян переосмыслил советскую модернистскую архитектуру Армении с помощью серии красочных иллюстраций, раскрывающих красоту и ценность знаковых построек.
Эта серия, получившая название «Советская модернистская архитектура в Армении», представляет собой непрерывный проект и исследует архитектурные памятники 1960–1970-х годов.
Красочный набор иллюстраций переосмысливает либо разрушенные, либо заброшенные здания, либо разрушенные из-за погодных условий и отсутствия ухода.
Курорт писателей Севана, архитекторы: Геворг Кочар и Микаэл Мазманян — проект 1965 года
«После распада Советского Союза возникла повестка дня по созданию нового образа города.Армения, наконец, стала независимой, и мы хотели избавиться от всего, что напоминало бы о советском прошлом », — сказал Ерканян.
« В начале 2000-х Ереван начал кардинально трансформироваться, когда по всему городу росли многоэтажные дома, и заброшенные модернистские постройки считались бесполезными постройками, занимающими дорогую землю ».
« Архитектурная общественность постоянно протестовала и пыталась спасти постройки, но некоторые из них были потеряны навсегда.»
Кинотеатр Россия в Ереване, Архитекторы: Спартак Хачикян, Грачик Погосян, Артур Тарханян — Разработан в 1975 году
По мнению Nvard, иллюстрации могут быть мощным инструментом, который поможет людям и властям переосмыслить и переоценить эти здания. : «В настоящее время во всем мире наблюдается большой интерес к социалистической и бруталистской архитектуре, и мы оставили несколько примеров по всей Армении».
Эта серия также может помочь путешественникам найти самые знаковые элементы страны, они может создать веселую повестку дня и легко запомнить, как подчеркнул дизайнер.
Дворец молодежи в Ереване, архитекторы: Тарханян, Погосян, Хачикян, Закарян — Дизайн 1966-70. Снесен в 2010 г.
«Я хотел привлечь внимание к этой архитектуре, потому что она была недооценена и находилась под угрозой исчезновения»
«Этот памятник может стать местом назначения для путешественников, ищущих что-то необычное в стране, которая больше всего известна своими уникальными монастырями и церкви «, — добавил Ерканян.
«С детства меня очаровывали эти фантастические постройки.Они выглядели как бетонные космические корабли, приземлившиеся в моем городе, таинственные объекты, которые притягивают взгляд, как магниты.
«Я хотела привлечь внимание к этой архитектуре, потому что она была недооценена и находилась под угрозой», — подчеркнула она.
Аэропорт Звартноц в Ереване, Архитекторы: М. Хачикян, А. Тарханян, С. Калашян, Л. Черкезян — Разработан в 1961 году
В описании проекта Ерканян кратко затрагивает воспоминания своей молодости и объясняет, как она участвовала в прошлые мероприятия повысили осведомленность о защите некоторых модернистских зданий в Армении.Сильная пропагандистская позиция Ерканяна переходит на другой уровень, повышая осведомленность с помощью иллюстраций.
«Изучая архитектуру в университете, я участвовала в различных общественных движениях, чтобы защитить некоторые из этих зданий от разрушения», — объяснила она.
Молодежная станция метро в Ереване, архитектор: Степан Кюркчян — спроектирован в 1981 году
«Один из них — Зал под открытым небом« Кино Москва », который в прошлом уже потерял свою фасадную часть и был полностью переделан некрасивым кафетерий, занимавший всю переднюю его часть.«
« С группой друзей и архитекторов нам удалось спасти здание благодаря петиции и мероприятиям, направленным на повышение осведомленности общественности о модернистской архитектуре в Армении ».
Ерканян является соучредителем AJZ space и фестиваля графического дизайна WHY во Флоренции. В настоящее время она работает над новой книгой о модернистской архитектуре Армении, а также исследует личные истории, воспоминания, мечты и фантазии разных людей, которым есть чем поделиться.
Шахматный дом Тиграна Петросяна в Ереване, архитекторы: Жанна Мещерякова, Геворг Арамян — Дизайн 1970 года
«За последние несколько лет кураторы, архитекторы и историки проделали большую работу, чтобы вернуть интерес и признание модернистской архитектуры», — добавила она.
«Люди покупают и носят мои иллюстрации на своих сумках, украшают пространство различными предметами и вешают отпечатки у себя дома и в офисе».
«Многие люди писали мне, что иллюстрации вызывают воспоминания о 60-х и 70-х годах, воспоминания о юности и детстве, и им нравится быть окруженными этими сладкими воспоминаниями».
Водолазная башня в Эчмиадзине, Армения, Архитектор: Феликс Акопян — Дизайн 1960-х
«Каждая иллюстрация тайно хранит в себе мои воспоминания и мои личные истории, живущие вокруг этих зданий», — продолжил Ерканян.
«Я часто вспоминаю свои воспоминания, особенно выбирая цвета и свет».
«Цвета представляют воспоминания, истории, атмосферу и мои чувства, когда я смотрю на конкретные здания. Некоторые реалистичны, но некоторые просто здесь, чтобы показать мое безграничное увлечение формами».
Кино Москва под открытым небом в Ереване, архитекторы: Спартак Кнтегцян, Тельман Геворкян — проект 1966 года
«Чайка», дорожный знак на северном въезде в Ереван, архитектор: Оганес Акопян, Художник: Ван Хачатурян — Разработан в 1960 году
Центральный автовокзал в Раздане, архитектор: Генрик Аракелян — Спроектирован в 1976-78 годах
Искусственное озеро спортивного комплекса, архитекторы: Мартин Микаелян и Аветик Мириджанян — Разработан в 1975-1986 годах
Станция канатной дороги в Иджеване, Армения, архитектор: Вахтанг Леджава — спроектирован в конце 1980-х
Мемориал 50-летия Советской Армении в Дилижане, Тавушская область, Армения, архитекторы: А.Тарханян, С. Аветисян и К. Ватинян — Построен в 1970 году
Бюраканская обсерватория имени Виктора Амбарцумяна, архитектор: С. Гурзадян — Построен в 1972 году
Цицернакаберд, мемориальный комплекс Геноцида армян в Ереване, Армения. Архитекторы: А. Тарханян, С. Калашян, Художник: Ван Хачатрян — Завершено: ноябрь 1967 г. Иллюстрация была заказана и сделана для Сети исследований геноцида армян Оксфордского университета.
Верхнее изображение: Смотровая площадка в Севане, Архитектор: Макабе Мануэлян — Дизайн 1978 г.
Все изображения © Нвард Ерканян, все изображения опубликованы с разрешения Нвард Ерканян.
> через Нвард Ерканян
человек в битве за авангардную архитектуру в Украине после Майдана — The Calvert Journal
Помимо Госпрома, в начале 1930-х годов на площади Свободы было построено еще несколько впечатляющих зданий в стиле конструктивизма. Этот масштабный градостроительный ансамбль является одним из крупнейших памятников левого урбанизма в Европе. Остальные здания — Дом проектных организаций, Дом сотрудничества, Гостиница Интернэшнл и здание ЦК Коммунистической партии Советской Украины — образуют широкий круг, проходящий через площадь.Однако первоначальные очертания этих более поздних построек больше не видны; в период с 1949 по 1954 год все на площади Свободы, кроме Госпрома, было оформлено в сталинском неоклассическом стиле. Сегодня эти отдельные постройки имеют статус памятников местного значения, но площадь как целостный ансамбль не охраняется.
В 1963 году в центре площади разбили парк, а перед ним поставили высокий памятник Ленину. Как и многие другие памятники коммунистическим лидерам, памятник был снесен активистами в сентябре 2014 года.Власти на этом не остановились. В 2016 году коррумпированная городская администрация смоделировала конкурс на новый памятник на площади Свободы. Как и ожидалось, победителем стал проект вышеупомянутого Сергея Чечельницкого, человека со связями, работающего в горсовете. Как случилось, что к этому месту, имеющему международное значение, почти внесенному в список всемирного наследия ЮНЕСКО, так небрежно обращались? Каким образом китч, представленный неудавшейся колонной с ангельской вершиной, стал доминировать в городских пространствах постсоветской Украины?
Как случилось, что к этому всемирно значимому месту обращались так небрежно?
В Украине есть свои факторы, имеющие важное значение в местном масштабе — дикий капитализм, повсеместная коррупция и слабое верховенство закона и регулирования.Но все это сопровождается более широкой исторической и социальной проблемой: процессом демодернизации, типичным для всего постсоветского пространства, когда модернизм очерняется и принимается постмодернизм — постмодернизм, который не проявил снисходительности по отношению к своему предшественнику. В Харькове три фактора сговорились создать антиконструктивистский климат, типичный для этой колонки: сталинизм, русский империализм и украинский национализм.
Кампания против конструктивизма как вредного декадентского искусства началась в начале 1930-х годов.Одним из малоизвестных результатов перехода к классическим канонам и традиционализму при Сталине было переделание ранее существовавшей конструктивистской архитектуры в соответствии с классическими тропами. После Второй мировой войны началась масштабная реконструкция и косметический ремонт зданий в стиле конструктивизма, характеризующихся классической отделкой, роскошной отделкой и облицовкой керамической плиткой или камнем. Таким образом, наследие относительной свободы, предшествовавшее диктатуре Сталина, было визуально стерто — ярким примером этого процесса стала трансформация самой площади Свободы.На первый взгляд Дом проектных организаций или Hotel International кажутся классическими образцами так называемого сталинского имперского стиля. Только натренированный глаз заметит следы конструктивизма в их ритмах и пропорциях.
6 обязательных книг по советской архитектуре для вашего журнального столика
Если вы придете и погуляете в моей квартире, вы быстро поймете, что у меня есть журнальный столик, полный книг по советской архитектуре, и книжная полка, заполненная другими книгами, относящимися к той же эпохе.Это мои любимые книги о советской архитектуре, которые вы можете заказать себе и поставить себе на журнальный столик… или где угодно.
6 обязательных книг по советской архитектуре для журнального столика
Я давно очарован и очарован темной и прекрасной архитектурой Советского Союза и тем, что осталось в странах СНГ сегодня. Архитектуру часто ошибочно называют тусклой и серой, тогда как на самом деле здания кажутся не из этого мира с пышными фасадами и экспериментальными формами.
6 книг по советской архитектуре, которые украсят ваш журнальный столик
Архитекторы зданий часто черпали вдохновение из нетрадиционных источников, таких как космос или даже свадебный торт. Более экстравагантными зданиями, как правило, являются те, которые служат публике, например, правительственные здания или места, используемые для развлечения масс, такие как здания советского цирка .
Многие здания также были окрашены в разные цвета и покрыты гигантской мозаикой с изображением советских героев или даже яркими пропагандистскими фресками, чтобы попытаться сохранить советский образ жизни в центре внимания граждан.
Отель «Казахстан» в Алматы
Еще одна вещь, которая действительно очаровала меня, — это единообразие, синонимом которого стал Советский Союз, также присутствовавший в самой архитектуре. В каждом городе или крупном городке был цирк, Дворец бракосочетаний, Дворец пионеров… и многие другие. Здания выглядели по-разному от города к городу, но все же обладали этим уникальным шармом, благодаря которому они вписывались в соответствующий город.
Запорожский государственный цирк в Украине
Поскольку архитекторы проектировали только одно или два здания в городе, они часто оставались без работы, и именно здесь правительство вмешивалось и заставляло их работать над проектированием автобусных остановок, станций метро и многого другого.ЛУЧШАЯ ИДЕЯ … как указывается в некоторых из этих книг.
К сожалению, многие из этих зданий расположены в местах, где их сносят или недооценивают. Некоторые больше не служат цели, а некоторые — просто реликвии, которые люди хотят забыть.
К счастью, фотографы путешествовали по бывшим советским республикам, запечатлевая эти великолепные здания до того, как они вымерли. Многие из этих фотографий вошли в книги по советской архитектуре, которые вы увидите ниже… все они принадлежат мне.

Космические коммунистические конструкции сфотографированы (Фредерик Шобен)
Я купил эту книгу, когда жил в Норвегии, и она до сих пор остается моей любимой (хотя я потратил на ее покупку значительно больше, чем вам пришлось бы потратить сегодня!)
Cosmic Communist Constructions Сфотографировано , наверное, та книга, которая должна быть у каждого поклонника советской архитектуры. Невероятная коллекция фотографий Фредерика Шобена документирует здания последних 20 лет существования Советского Союза, эпохи, когда здания становились все более и более экстравагантными.Книга охватывает пять различных категорий зданий из 14 республик.
Категории варьируются от зданий для науки и техники до зданий, используемых для спорта и молодежных мероприятий… буквально все покрыто. На фотографиях действительно удалось запечатлеть грандиозность и внушительность этих построек, вероятно, построенных раньше своего времени.
Я почти уверен, что когда вы будете перелистывать фотографии, вы выберете свои любимые, а потом погуглите о них больше информации.Гарантированно.
Нажмите, чтобы купить на Amazon
Советские автобусные остановки, объемы один и два (Хервиг и Хазерли)
Если вы путешествуете по бывшим советским республикам на машине или маршрутке, вы обязательно увидите некоторые из этих автобусных остановок, и они поразят вас. Для меня это захватывающе, потому что это вводит вас в заблуждение. Вы ждете на одной из этих красивых, артистичных автобусных остановок, а затем подъезжает переполненная маршрутка, и вы думаете: «Черт, это путешествие завершилось на автобусной остановке.”
Тем не менее, вы можете увидеть некоторые из этих великолепных произведений искусства в книгах Кристофера Хервига Советские автобусные остановки, том 1, и , советские автобусные остановки, том 2, . На самом деле, когда я жил в Норвегии, я пожертвовал немного денег, чтобы выпустить первую книгу. Оуэн Хазерли на самом деле является автором второго, что довольно круто, поскольку он много работает над некоторыми из моих любимых веб-сайтов.
Книги вместе с фотографиями дают краткий обзор некоторых из самых впечатляющих и малоизвестных автобусных остановок в странах СНГ.В первом томе больше внимания уделяется обзору эклектичных автобусных остановок, а во втором — России, Украине и Грузии.
Эти книги станут прекрасным подарком любителям советской архитектуры или даже тем, кто ценит малоизвестное искусство в скромных местах.
Советская Азия: советская модернистская архитектура в Средней Азии
Советская Азия: советская модернистская архитектура в Центральной Азии написано Дэймоном Мюрреем (редактор), Стивеном Сорреллом (редактор), Роберто Конте (фотограф) и Стефано Перего (фотограф).
Средняя Азия — это сокровищница роскошных зданий, построенных с 1950-х годов до конца СССР. В отличие от зданий с Кавказа и других европейских республик, здания в Центральной Азии черпали вдохновение в исламском дизайне и культуре кочевников, и они создают совершенно иное ощущение по сравнению с другими.
К сожалению, многие из них сейчас находятся в ужасающем состоянии, и не так много людей пытаются их спасти или привлечь внимание публики к очаровательной архитектуре, чтобы оценить их по достоинству.Мой друг Деннис Кин, который управляет Walking Almaty и Monumental Almaty , отлично справляется с этим… но это все еще то, за что борются немногие.
Так или иначе, итальянские фотографы Роберто Конте и Стефано Перего провели время, путешествуя по Центральной Азии, фотографируя эти заброшенные здания, которые остались в ветхом состоянии, и в этой книге представлены их фотографии и представлен выдающийся вид на центральноазиатскую модернистскую архитектуру в целом.На мой взгляд, это фантастическая книга о советской архитектуре.
Нажмите, чтобы купить на Amazon
Восточные блоки: бетонные пейзажи бывшего Восточного блока
Восточные блоки: бетонные пейзажи бывшего восточного блока — независимое издательство Zupagrafika.
Вторая мировая война оставила большую часть Европы опустошенной и разрушила большие массивы городов в западной и восточной частях континента.После окончания насилия Второй мировой войны Европа вступила в холодную войну, в которой две отдельные идеологии столкнулись лицом к лицу. Когда коммунизм охватил восточную половину Европы, республики начали ремонтировать города, которые когда-то стояли, используя методы дешевого и доступного жилья, что в конечном итоге привело к созданию гигантских жилых комплексов.
По внешнему виду многие могут поспорить, что эти жилые комплексы бельмо на глазу из-за чрезмерного количества бетона, однако, если присмотреться, можно увидеть тонкую красоту этих зданий.Эта книга проведет вас по всему Восточному блоку, а не только по СССР. Он дает отличный обзор зданий и архитекторов, которые их спроектировали. Фотографии потребовалось десятилетие, чтобы собрать и систематизировать в эту книгу, которая показывает вам часто упускаемый из виду аспект модернистской архитектуры.
Нажмите, чтобы купить на Amazon
Открытки жестокого блока: открытки советской эпохи из Восточного блока (Дэймон Мюррей)
Сегодня здания бывшего Советского Союза выглядят обветшалыми и представляют собой бельмо на глазу, которому нет места в стремлении современного общества иметь элегантные здания из стекла и стали.Однако во времена СССР спроектированные здания считались будущими символами коммунистической мечты, на которых часто отпечатывались партийные ценности.
Чтобы продемонстрировать архитектурные достижения Советского Союза, власти заказали открытки, изображающие здания в лучшем свете. Brutal Block Postcards: Советские открытки из Восточного блока автор Дэймон Мюррей создал коллекцию этих открыток, которые теперь слегка юмористичны и наполнены индивидуальностью.Они сочетаются с цитатами выдающихся деятелей СССР, что придает дополнительный контекст отображаемым изображениям.
Нажмите, чтобы купить на Amazon
Советские станции метро (Hatherley & Herwig)
Автор и фотограф Советских автобусных остановок Том. 1 и 2 вернулся с новой книгой (буквально только что вышедшей 24 сентября 2019 года!), Посвященной богато украшенным и чудесным станциям метро Советского Союза. Станции метро были ярко спроектированы и использовались в качестве дополнительного пропагандистского инструмента с социалистическими символами и произведениями искусства, украшенными на стенах (вы можете увидеть некоторые в моем сообщении Харьковский метрополитен ).
В новой книге Кристофера Хервига « Советские станции метро » подробно рассматриваются эти иногда показные станции метро, которые в течение многих лет редко фотографировались, потому что охранники станции быстро пресекали любые фотографии. К счастью, фотограф смог сохранить свои снимки или получить разрешение и создать эту удивительную коллекцию фотографий, демонстрирующих красоту этих станций метро и историю их возникновения.
Нажмите, чтобы купить на Amazon
Хотя здесь перечислено всего шесть книг, я рекомендую и другие книги, но, к сожалению, их не так легко купить, поскольку большинство из них выпущено ограниченным тиражом. Если вы ищете отличный подарок для архитектора или ценителей искусства, эти книги по советской архитектуре чрезвычайно интересны и идеально подойдут для журнального столика.
Критический постфункционализм в архитектуре позднесоветской Средней Азии
1 Philipp Meuser, Ästhetik der Leere: moderne Architektur в Zentralasien / Éstetika pustoty: sovrem (…)
2 Архитектура и строительство Узбекистана : Несмотря на название, журнал охватывал весь регион (…)
3 Архитектура СССР : главный архитектурный журнал Советского Союза издается в Москве.
1 Позднесоветская архитектура Центральной Азии, характеризующаяся обильным использованием этнических орнаментов, вырезанных из гипса и дерева, а также средневековыми исламскими формами, отлитыми из железобетона и выложенными синей плиткой, по-прежнему восхищает ученых, туристов и архитекторов1 ( инжир.1-2 ). Тем не менее, даже общие рамки теоретических дискуссий, которые узаконили постфункциональную архитектуру в регионе, неизвестны на международном уровне и почти забыты в бывшем Советском Союзе. Это не совсем несправедливо, поскольку дискуссии, сохранившиеся на страницах Архитектура и строительство Узбекистана 2, журнала по архитектуре Центральной Азии, иногда освещавшиеся в Архитектура СССР, 3 в основном использовались как постфактум обоснования. новых форм.Эта критика отражала общее разочарование в постсталинском функционализме конца 1950-х и 1960-х годов. В этом, с их расплывчатыми формулировками и безрезультатными решениями, архитекторы и критики почти наверняка были намеренными: объектом их размышлений была не пост-функционалистская архитектура как таковая (опасно радикальная позиция в условиях режима, официально хвалявшего сборные конструкции и промышленное строительство). но два схоластических различия: во-первых, между национальной формой и социалистическим содержанием или сущностью, а во-вторых, между национальным и интернациональным в социалистической архитектуре.
Рисунок 1: Комплекс «Казах ТВ», Алматы. Архитекторы: А. Коржемпо, М. Эзау, В. Панин, 1983.
Agrandir Original (jpeg, 1,9M)
Источник: Игорь Демченко.
Рисунок 2: Чайхана на бульваре Ленина, Ташкент, 1970.
Agrandir Original (jpeg, 386k)
Источник: Советская архитектура сегодня: 1960–1970-е гг. , Ленинград: Художественное издательство «Аврора», 1975, рис.35.
4 Моисей Гинзбург, «Национальная архитектура народов СССР (…)
2 Заявленная цель обоих различий заключалась в том, чтобы провести четкую границу между приемлемыми и нежелательными каналами для заимствования национальных, региональных или местных формальных мотивов современной архитектуры. Однако к 1980-м годам советские ученые неожиданно достигли точки наименьшей ясности в этом вопросе — особенно по сравнению с почти точной уверенностью, от которой их дисциплина отошла в 1926 году, с манифестом национально сознательного конструктивизма Моисея Гинзбурга.В нем Гинзбург постулировал, что архитектура высших классов — плохой источник и что конструктивистам следует учиться у традиционной архитектуры бедных4. Так далеко от ясности Гинзбурга в 1989 году, прямо перед распадом Советского Союза, М. Абдуллаев, архитектурный критик из Ферганы, почти наверняка намеренно сбивая с толку, вернул субъективное эстетическое суждение к различию между механистическим воспроизведением традиционных элементов и творческим заимствованием из аутентичной традиции:
5 М.Абдуллаев, «Национальные традиции и международная направленность в эстетической культуре (…)
В эстетической практике разные подходы к [национальной] традиции находят отражение в приемах стилизации [ стилизаторство ] и стилизации [ стилизация ], распространенных в архитектурной практике. Если художник в объекте, созданном по канонам того времени, почти документально воспроизводит декоративные детали, взятые из художественного наследия прошлого, — это стилизация.Стилизация не предполагает точного копирования или заимствования; здесь создатель просто ссылается на объект своего вдохновения, часто преувеличивая те формы, которые он считает важными, или упускает из виду другие, то есть свободно оперируя формами.5
3 Это был контр-манифест чистого субъективизма, лишенного какого-либо классового сознания. Как я покажу ниже, при всей его преднамеренной двусмысленности, этот тип запутанных рассуждений был направлен как против функционализма до и после Второй мировой войны, так и против жесткого неоклассицизма / ар-деко империи Иосифа Сталина.Более того, он обеспечивал столь необходимую дискурсивную гибкость, которая позволила появиться новым принципам дизайна, формально близким к западному постмодернизму 1980-х годов.
6 А. Косинский, «В поисках национального своеобразия» [1-й с (…)
4 Национальные формы, такие как традиционные орнаменты или узнаваемые исламские морфологические элементы, были проклятием для советских функционалистов.В 1978 году Андрей Косинский, активный центральноазиатский противник архитектурного функционализма и архитектор Ташкента, начал свою статью «В поисках национального своеобразия» перечислением принципов функционализма, которые он и его единомышленники отвергли: 6
«Орнамент — преступление»,
«формы следуют за функцией»,
«геометрия — основа всего»,
«больше значит меньше»
«Работа инженера — высокое искусство»,
«Дом — это машина»,
5 Авторов этих и многих других предпосылок называть не нужно — их все знают.7
8 Моисей Гинзбург, «Национальная архитектура народов СССР», оп. соч. (примечание 4), стр. 113.
6 Гинзбург, ведущий теоретик раннего советского архитектурного функционализма, несомненно, входил в число злодеев Косинского. Для Гинзбурга национальная форма была региональной проекцией социально значимой функции. Он дал понять: в советском социалистическом обществе не все функции были актуальны.В Средней Азии исламская религиозная школа была среди неуместных — и Гинзбург начинает свою вышеупомянутую программную статью «Национальная архитектура народа СССР» (1926) буквально вычеркиванием медресе Улугбека в Самарканде ( рис. 3 ) .8
Рисунок 3: Мертвый Восток Моисея Гинзбурга ( мертвый восток ).
Agrandir Original (jpeg, 144k)
Источник: Моисей Гинзбург, «Национальная архитектура народов СССР», Современная архитектура , т.4‒5, 1926, с. 113.
7Для Гинзбурга стереотипно ретроградный и бредовый Восток мечетей и медресе был мертв; но рядом с ним было что-то очень живое, чему можно было поучиться — традиционная городская ткань ( рис. 4 ):
9 Там же. , стр. 113. Об отношении Гинзбурга к историческому наследию Средней Азии см. Также Бориса Чука (…)
Типичный жилой квартал кишлака, аула или города является отправной точкой для развития новой национальной культуры Востока; это ценный материал для дальнейшего национального строительства. Особенности климата и повседневной жизни, отраженные в структуре этих улиц и площадей, в организме дома, являются национальными помещениями, которые будут служить фоном и ансамблем для растущего нового Востока.9
Рисунок 4: Живой Восток Моисея Гинзбурга ( живой восток ).
Agrandir Original (jpeg, 146k)
Источник: Моисей Гинзбург, «Национальная архитектура народов СССР», Современная архитектура , т. 4‒5, 1926, с. 113.
10 А. Косинский, «В поисках национального своеобразия», op. соч. (примечание 6), стр. 84.
11 Там же. , стр.84.
8 Конечно, для Гинзбурга функция традиционных домов не могла быть сведена к стандартизированным пространствам сборных многоквартирных домов, которые преобладали в советских городах с середины 1950-х годов; то есть после конца сталинизма. Однако для Андрея Косинского массовые городские кварталы олицетворяли кризис поздней модернистской функционалистской архитектуры: «хотя рационализм решил практические вопросы жилищного строительства, он создал ряд художественных и моральных или этических вопросов, на которые сегодня нет ответа» 10 ( рис.5 ). По словам Косинского, прагматизм и культ техники низводили профессию архитектора до «технического строительства» или бесхитростного сочетания геометрических фигур. Кроме того, в реальном мире советских 1970-х годов триумф функционализма — независимо от того, был ли он обусловлен традиционной городской структурой Центральной Азии, привел к массовому сносу исторических домов и их замене сборными квартирами, а вычеркнутое медресе Улугбека был отнесен к разряду памятников архитектуры «за совершенно неясное отношение к современности.”11
Рисунок 5: Микрорайон (или микрорайон) в Шевченко (Актау), Казахстан, 1960-е годы.
Agrandir Original (jpeg, 393k)
Источник: Советская архитектура сегодня: 1960–1970-е гг. , Ленинград: Художественное издательство «Аврора», 1975, рис. 29.
12 Для классической позднемодернистской программы обучения на основе функционального репертуара традиционных (…)
13 В. Э. Ким, «Национальное в архитектуре – реальность или миф? [Национальное в архитектуре — миф или (…)
9 Можно ли было поучиться чему-то особому у традиционной среднеазиатской городской ткани? После Гинзбурга советские архитекторы снова и снова риторически задавали этот вопрос с подразумеваемым положительным ответом, 12 но к началу 1980-х годов скептицизм и недоверие к функционализму достигли такого уровня, что центральноазиатский архитектор и профессор архитектуры В.Э. Ким в статье «Национальное в архитектуре — миф или реальность?» в конце концов поставил под сомнение необходимую обоснованность положительного ответа.13 Ким обнаружил точные формальные параллели с регионально чувствительным функционализмом по всему миру: внутренние дворы, большие балконы, тенистые ниши и солнцезащитные кремы. По сути, все функциональные элементы, предположительно характерные для Центральной Азии, можно было найти даже в Великобритании, США, Западной Германии и Японии. Очевидно, что ни один архитектор в этих странах не использовал старые города Бухару или Самарканд в качестве прототипа.
14 Джон Физер, «Теория объективной красоты в советской эстетике», Исследования советской мысли , том. (…)
10 Это открытие позволило Киму разработать отчетливо шопенгауэровскую концепцию репрезентации [ predstavlenie ], удивившую его марксистско-ленинскую интеллектуальную среду с ее культом объективности14. Ким утверждал, что:
15 В.Ким Э. Национальное в архитектуре – реальность или миф? // op. соч. (примечание 13), стр. 30.
оценка одного и того же объекта разными людьми зависит не только от конкретных качеств произведения [искусства], но также от [его] представления в [умах] людей. Всегда будут существенные, а порой и принципиальные различия в характеристике и оценке каждого архитектурного произведения, различия, связанные с индивидуальным художественным опытом человека, с устойчивыми стереотипами его мышления, с текущим и действующим совместным (профессиональным и т. .) отношения.15
11 Самому Киму не очень нравилась потенциальная сила субъективного суждения, или, по крайней мере, он чувствовал, что должен представить ее как неизбежное зло, чтобы оставаться в рамках идеологической лояльности. Поэтому он считал такое условное изображение «неадекватным» профессиональным стандартам советской архитектуры. Тем не менее, его статья знаменует собой открытие ящика Пандоры неуверенности, связанного с фигурой заказчика, которому может понравиться или не понравиться проект без объективных причин, и мнение которого, тем не менее, необходимо было принять во внимание.Это настоящая загадка, как и почему в 1982 году, когда Леонид Брежнев был еще жив, а государство было единственным заказчиком и заказчиком архитектурного проектирования и производства, Ким почувствовал необходимость принять во внимание проблему, которая всего десять лет спустя, с крахом Советский Союз полностью изменил его профессию.
16 Абдуллаев М. Национальные традиции и международная направленность в эстетической культуре (…)
12 Тем не менее, по большей части, несмотря на то, что советские архитекторы могли не соглашаться между собой в отношении приемлемых профессиональных методов и стандартов, они никогда не сомневались, что хорошие стандарты должны создавать хорошую архитектуру, независимо от того, что из этого делают намерения или субъективность пользователей.Это был не просто профессиональный снобизм архитекторов: в системе, где отдельные пользователи или корпорации не могли обосновать свое мнение о вкусе денежной властью (у первых было слишком мало денег для покупки зданий, большинство из которых в любом случае распределялись по нерыночным каналам , в то время как последние жестко контролировались государством), архитекторам приходилось иметь дело исключительно с государственной бюрократией. Действительно, чиновники иногда играли роль аристократических клиентов (М. Абдуллаев упоминает, что только в 1983 году Госстрой Узбекистана вырезал 40 тыс. Кв.метров гранита и мрамора из проектов в республике) 16, но по большей части они уважали опыт профессиональных архитекторов, поскольку архитекторы на словах придерживались существующих идеологических руководящих принципов.
17 Ш. Дж. Аскаров, «Меж административной дерективой и творческой синусоидой» [Между административной (…)
13В 1989 году историк архитектуры, профессор архитектуры Шукур Аскаров, все еще в рамках национального vs.международной дискуссии, спросили: «Существует ли хоть один научно-исследовательский или проектный институт архитектуры с успешно функционирующим социологическим отделом или социологом?» Его ответ был «нет» 17. По иронии судьбы Аскаров хотел научного, то есть объективного, ответа на проблему репрезентации, обозначенную Кимом. Неолиберальный этос торжествующей субъективности, уже укоренившийся в западном постмодернизме к тому времени, был в корне чужд и непонятен советским архитекторам.Даже признавая формальные качества экспериментальных разработок, Аскаров отвергал их как «индивидуалистические упражнения».
18 А. В. Щусев, Архитектура советского Востока, Архитек (…)
14 Фактически, эти «упражнения» попадали в одну из двух основных категорий: формально сложные упражнения, которые хвалят профессионалы, но почти никогда не строятся, и более простые проекты, которые были функциональными, структурно простыми и — особенно в Центральной Азии. — национальный по форме.Вторая группа проектов, безусловно, несла отпечаток «национальных помещений … для растущего нового Востока» Гинзбурга, но тем более отражала национальную версию сталинского ар-деко, теоретизированную Алексеем Щусевым в его статье 1934 года «Архитектура Советского Союза». Восток »18. В этой статье Щусев, по сути, взял конструктивистскую концепцию« народной архитектуры »Гинзбурга, предполагаемой как дома нижнего и нижнего среднего классов, и перевернул ее, приравняв« народную архитектуру »к выдающимся каноническим исламским памятникам Центральная Азия.
15Щусев начал с утверждения, что «первичным материалом» для советского архитектора, проектирующего архитектуру национальной по форме, «является творчество народа, которое на протяжении многих веков занимало большое место и создавало значимые ценности в культуре народов» 19. Творчество лучше всего отражается в зданиях, которые обладают теми же качествами, что и классические памятники греко-римской античности и итальянского Возрождения:
Архитектура восточных стран (как Ближнего Востока, так и Азии) по своим чертам похожа на западноевропейское классическое [наследие], уходящее своими корнями в архитектуру Месопотамии и Египта.… То же самое можно сказать и о мусульманских памятниках, которые были построены в Палестине, Африке, Испании и Персии, начиная с VII века. И Византия, и мусульманский Восток напрямую продолжают [традицию] классической архитектуры [Рима и Греции]; они возникли на его руинах, и каждое здание в этих странах имеет все особенности и особенности в планировке, пропорциях и дизайне внутренних пространств, которые характерны для теории классической архитектуры. … Что касается периода между 13 и 17 веками в персидской архитектуре, его также следует рассматривать как время наивысшего расцвета исламской архитектуры; и мы имеем полное право называть это классическим [наследием] Востока.20
16 Здания, сохранившиеся с «периода между тринадцатым и семнадцатым веками в персидской архитектуре», были в первую очередь мечетями, медресе и мавзолеями, такими как медресе Улугбека, перечеркнутое Гинзбургом. Но, по словам Щусева, «если архитекторы, изучающие это богатое наследие мусульманской архитектуры, будут сдержанно подходить к ее принципам, они откроют для себя богатый источник вдохновения.21 Таким образом, Щусев элегантно обосновал заимствование чисто формальных мотивов из хранилища исламского архитектурного наследия — такое же оправдание, выдвинутое как сталинскими архитекторами Центральной Азии, так и поздними модернистами 1970-х годов, хотя эти две группы отвергли функционалистскую парадигму. .
22 Иосиф И. Ноткин, «Синусоида гармонизирует пространство», Архитектор (…)
23 Там же. , стр. 26.
17 Последнее поколение советских архитекторов в регионе не возражало против логики Щусева как таковой; скорее они были озабочены жесткостью полученных слияний. В 1985 году ташкентский архитектор и градостроитель Иосиф Ноткин в своей статье «Синусоида гармонизирует пространство» 22 подверг критике «ортогональное и многоугольное архитектурное мышление» существующей архитектуры, «национальной по форме», указав, что она отрицает возможность « ритмическое заселение пространства »и« ему также недостает непрерывности…. игривое действие, которое могло бы проникнуть в большие современные ансамбли и усилить роль гибкой фоновой ткани, тем самым сэкономив материальные и творческие ресурсы, необходимые для индивидуализации отдельных зданий »23. Здесь Ноткина беспокоила безликость чистого сборного функционализма и с его чрезмерным украшением национальным орнаментом, ставшим обычным явлением в массовом производстве жилья 1970-х гг. Интересно, что его идея динамической функции не отличается от идеи Гинзбурга, извлекающей оптимальную функцию из традиционной городской ткани Бухары:
24 Моисей Гинзбург, Национальная архитектура народов СССР, op.соч. (примечание 4), стр. 113.
В этом лабиринте кривых и узких улиц с искаженными осями, в асимметрии и поперечном удлинении квадратов, в разделении дома на несколько отдельных частей и дворов, в точности объемов этой примитивной архитектуры, в квартире крыши и своеобразная интерпретация поверхности стен, на которой проемы окна или двери впитываются аскетической белизной плоских граней — во всем этом отражаются многочисленные чисто функциональные помещения Востока… Их следует внимательно изучить … чтобы создать архитектуру нового и живого Востока24
18 Таким образом, резкое противодействие функционализму в архитектурной критике в Центральной Азии было скорее реакцией на специфическую советскую позднемодернистскую интерпретацию функции и, безусловно, оставляло место для более чувствительных функционально ориентированных стратегий проектирования. В то же время концепция игривости сблизила критику Ноткиным поздне-модернистской жесткости с концепцией репрезентации Кима.Это почти намеренно неточно, хотя Ноткин, как истинный советский ученый, попытался уловить свой смысл с помощью, по крайней мере, поверхностно-научной концепции синусоиды.
19 В конце 1970-х и 1980-х годах объективность профессиональных стандартов неоднократно обсуждалась и постепенно размывалась. Упомянутое в начале статьи различие Абдуллаева между стилизацией и стилизацией в конечном итоге уменьшило объективность до дискурсивной фигуры оппозиции, которая de facto сопоставила два неточно определенных и явно пересекающихся множества.Таким образом, под эгидой национальной формы возникло концептуальное пространство неопределенности, где последнее советское поколение критиков могло защищать пост-функционалистскую и постистористскую архитектуру в Центральной Азии.
25 Шолпан К. Утенова, «В поисках национальной формы», Архитектур (…)
26 Там же. , стр. 9.
20 Пожалуй, самым впечатляющим упражнением в постмодернистской критике в советской Средней Азии была статья «В поисках национальной формы», опубликованная казахстанским ученым Шолпан Утеновой в 1988 году.25 В центре внимания статьи Утеновой была современная архитектура Советского Казахстана. Она начинает с того, что на словах заявляет об успешном внедрении традиционных местных форм в архитектуру национальных республик. Тем не менее, Утенова сразу указывает на разрыв исторической традиции в Казахстане, которая была прервана в 1930-х годах насильственным переселением казахских кочевников и лишь недавно «сознательно и целенаправленно» восстановлена. Она связывает тенденцию к «программному созданию национальной архитектуры» с ростом национализма, который, как мы теперь знаем, в конечном итоге привел к распаду Советского Союза.Однако в 1988 году это выглядело как мягкий поиск идентичности или, как выразилась Утенова, «растущая роль глубокой исторической и культурной памяти в общественном сознании» 26. Тот факт, что в том же абзаце Утенова признает разрыв историческая традиция и свидетельства того, что всплытие глубокой исторической и культурной памяти может показаться бредом, но это было обычным каналом перестроечной журналистики. Письмо, все еще основанное на марксистско-ленинской практике «диалектического» мышления, ожидало, что противоречия встретятся и создадут новый превосходный синтез.
21 Далее Утенова представляет национальные казахские формы, извлеченные из глубин социальной памяти современными архитекторами, чьи работы «свидетельствуют об активном интересе к историческим и устойчивым средствам выражения, которые поэтому близки и понятны [обычным] людям» 27. объективизация потребностей и ожиданий пользователей, у которых все равно не было средств их выразить. Почему они в первую очередь должны признавать традиционные формы в ситуации культурного разрыва? Конечно, Утенова осознавала этот парадокс, но представление собственных идей как простого отражения потребностей людей было для нее самым безопасным путем, чтобы оставаться в рамках идеологической лояльности.
22 Классические казахские национальные формы, и первые из них, о которых говорит Утенова, — это купол и форма юрты ( рис. 6 ). Она представляет лечебный курорт Арасан как пример органического единства традиционной формы купола и общественно полезной функции, которая составляет социалистическое содержание формы. По словам Утеновой, куполообразный силуэт здания убедительно встраивает его «как в конкретную городскую среду [Алма-Аты], так и в конкретный историко-культурный контекст, благодаря ассоциативному согласованию с многоглавыми композициями традиционной монументальной архитектуры.28 Непонятно, что именно она здесь имеет в виду, поскольку в Алма-Ате вообще не было домодернистской исламской архитектуры, а форма куполов Арасана вряд ли похожа на купола Туркестана или Тараза, двух основных исторических поселений. и религиозные центры досовременного Казахстана. Но на более практическом уровне Утенова не позволила себе отбросить даже этот пример казахстанского пост-функционализма, который она, безусловно, находила несовершенным, и она смогла сделать это в системе противостояния между национальным и международным, полностью дестабилизированной. ближе к концу 1980-х гг.
Рисунок 6: Бани Арасан (лечебно-оздоровительный комплекс), Алматы. Архитекторы: В. Т. Хван, М. К. Оспанов, В. В. Чечелев, К. Р. Тулебаев, 1979-1982 гг.
Agrandir Original (jpeg, 195k)
Источник: открытка, Минсвязи СССР, 1990.
23Утенова еще более скептически относилась к национальной форме юрты, отлитой из железобетона или воспроизведенной из стали и стекла.Она упомянула проект Музея акына (эпического поэта) Джамбула (который не строился) на базе трех пересекающихся юрт, который «был бы неузнаваем не только для неискушенных пользователей, но и для коллег-профессионалов» 29. Помимо этого неудачного проекта (который, к сожалению, она не воспроизвела в своей статье), Утенова проследовала в казахстанский павильон в Парке искусств, построенный архитекторами Т. Сулеймановым и М. Симоновым для XII Международного фестиваля молодежи и студентов в Москве ( 1985) ( рис.7 ). Она интерпретировала это как комбинацию юрты и ребристого купола Тимуридов, но формы настолько универсальны, что, следуя Киму, в любом другом контексте мы могли бы убедительно отрицать любые упоминания в нем исторического наследия или национальной культуры.
Рисунок 7: Павильон Казахстана на XII Международном фестивале молодежи и студентов в Москве. Архитекторы: Т. Сулейманов, М. Симонов, 1985.
Agrandir Original (jpeg, 169k)
Источник: Утенова Шолпан К. В поисках национальной формы // Архитектура и строительство Узбекистана, , т. 9, с. 6, 1988, с. 10.
24После первоначального исследования национальных форм в современной архитектуре Советского Казахстана Утенова перешла к теоретическому обсуждению данного вопроса. Она мягко пренебрегала функционализмом, настаивая на том, что «прежде всего форма в ее визуальной выразительности (в той мере, в какой она определяется функцией, планированием и структурой) является конечным продуктом архитектурного творчества на всех его уровнях — от города. к отдельному объекту и его деталям.30 Однако Утенова больше интересовалась критериями, желательно объективными, для оценки качества национальных форм, созданных казахстанскими архитекторами. Она нашла решение в истории, прочитанной в очень марксистско-ленинской манере, как постепенная последовательность этапов развития.
31 Там же. , стр. 12.
32 Там же. , стр. 12.
25Прогресс в марксизме-ленинизме имел этическое измерение: каждое последующее состояние исторического развития рассматривалось как неизбежно и объективно лучше предыдущего.Теоретическая схема, построенная Утеновой, исходила из аутентичной домодернистской традиции, неизбежно прерванной индустриальным развитием. Позже, в процессе строительства нации, она была реконструирована: сначала в несовершенной «иллюстративной» манере и, наконец, в изощренной «метафорической» манере. По словам Утеновой, «иллюстративная тенденция характеризуется максимально приближенным к прототипу воспроизведением традиционных форм; механически копируются знаки прошлого.31 На следующем этапе исторического развития в метафорическом смысле традиционная форма превращается в «символ культуры»; он не передает сообщение, а скорее вызывает общее чувство или определенное настроение. Утенова завершила свой теоретический экскурс однозначным утверждением: «несомненно, тенденция к метафорическому воплощению национальной специфики представляет собой более высокий уровень развития национальной формы» 32.
26 И все же эта громоздкая теоретическая схема не приблизила советского ученого к объективной оценке пост-функционалистской архитектуры в Казахстане.По сути, это было основано на личном опыте эстетического субъекта или, по словам Кима, на репрезентации объекта в сознании человека. Что делать, если вы не знаете точные прототипы, воспроизведенные архитектором? Разве здание не показалось бы вам метафорическим? Утенова похвалила архитектора русского модерна Федора Шехтеля за метафорические качества его неорусских зданий — но на самом деле они имели четкие древнерусские прототипы, просто размытые его вкусом к модному тогда стилю модерна.Ее разграничение было едва ли более точным, чем противопоставление стиля и стилизации Абдуллаевым, но его неточность и подавленная, но очевидная субъективность позволили Утеновой отстоять свой вкус к творческому пост-функционализму в архитектуре советского Казахстана.
33 Там же. , стр. 12.
34 Там же. , стр. 12.
27Утенова приступила к сопоставлению «иллюстративного» Центрального государственного музея Казахской ССР в Алма-Ате ( рис.8 ) до «метафорического» музея Валиханова ( рис. 9 ), оба из которых были завершены в 1985 году. По ее мнению, Государственный музей представлял собой современное здание в стиле классицизма, тонко завуалированное обычными исламскими чертами: купола, остроконечные арки. , геометрический орнамент и айван. Его национальные формы были почти текстовыми в своем послании. Напротив, Валихановский музей был совершенно другим делом: он отражал «доисламский период национальной истории» 33. Это, безусловно, преувеличение.Даже если Утенова была права и ее архитекторы были вдохновлены формой «саганатам», бескупольного мавзолея, распространенного в казахских степях XIX и начала XX веков, он в равной степени является «исламским». Тем не менее, исламские ссылки были настолько дискредитированы в ее глазах, что она зашла так далеко, что интерпретировала ярко выраженные водостоки музея Валиханова как «фаллические символы казахских предков» 34 — воспринимаемый местно специфический элемент языческого наследия.
Рисунок 8: Центральный государственный музей Казахской ССР, Алматы (З.Мустафина Ю. Ратушный, Б. Рзагалиев (арх.), 1985).
Agrandir Original (jpeg, 1,0M)
Источник: Игорь Демченко.
Рисунок 9: Казахстан, Шанханай, Алматинская область, Мемориальный музей Шокана Валиханова (Алтынемал) (Б. Ибраев, Р. Сейдалин, С. Рустамбеков (арх.), 1985).
Agrandir Original (jpeg, 133k)
Источник: Александр Петров, http://silkadv.com/ en.
28 На самом деле архитекторы Валихановского музея были значительно менее образными и вряд ли соответствовали стандартам совершенства Утеновой.Их собственная интерпретация была явно буквальной: «Каждый угол здания имеет разную высоту в соответствии с его значением в системе, символизирующей Вселенную. Террасный пол отражает семь уровней Вселенной. Черно-красный пол, красные стены и белый потолок символизируют цветовую иерархию трех миров (подземного, нашего уровня Вселенной и небес) ».35 Тем не менее, если отбросить все советские интерпретации, музей остается безусловно, такой же оригинальной и несоветской, какой когда-либо была советская архитектура Казахстана.Он явно имеет качество абстрактной скульптуры и, скорее всего, не отражает никаких реальных национальных форм.
36 Ким М.П. (ред.), История СССР: Эпоха социализма , Москва (…)
29 В стандартном советском учебнике истории утверждалось, что «марксистско-ленинская идеология составляет незыблемую основу культурного единства народов СССР; он определяет общее социалистическое содержание всех их культур, различных по форме.36 Настаивание правительства на преемственности региональных и этнических способов художественного выражения от древних до средневековых, капиталистических и, в конечном итоге, до социалистической эпохи позволило советским архитекторам и критикам оправдать любой экспериментальный замысел. Начиная с 1970-х годов и вплоть до фактического распада Советского Союза, центральноазиатские архитекторы и критики использовали идеологический поиск аутентичных национальных форм как средство выражения растущего недоверия к сборному функционализму и их стратегической оппозиции сталинскому регионализму.Они успешно вернули концепцию субъективного суждения в мейнстрим архитектурного дискурса и намеренно стерли резкое различие между приемлемыми и неприемлемыми источниками вдохновения для проектирования архитектуры с учетом местных особенностей в раннем советском периоде.
30 Теоретические дискуссии, исследуемые в этой статье, редко напрямую влияли на процесс проектирования. На прагматическом уровне этот процесс часто формировался непризнанным и косвенным обучением со стороны «капиталистических» коллег, в основном через профессиональные публикации.Тем не менее, концептуальная гибкость архитектурной критики по существу оградила позднесоветскую архитектуру от идеологической догмы, допускающей впечатляющие формальные эксперименты. Такая ситуация была возможна только потому, что в постсталинскую эпоху самореферентность архитектурного дискурса никогда серьезно не оспаривалась политическими властями, занятыми более насущными социальными проблемами. В этих условиях различия между «иллюстративным» и «метафорическим» способами ассимиляции традиционных форм — или между «стилизацией» и «стилизацией» — было достаточно, чтобы позволить де-факто отбросить функционализм — по крайней мере, в избранном оригинале. проекты с отдельным финансированием, выделяемым на нестандартное проектирование.
Как столица Азербайджана Баку, построенная на своем наследии, стала маяком современной архитектуры | Азербайджан — возможности ждут
Пожар и будущее
Самым ярким современным дополнением к горизонту Баку, несомненно, являются Пламенные башни, трио ультрасовременных небоскребов с непрерывной изгибом, с которых открывается вид на Каспийское море и большую часть города. Строительство башен началось в октябре 2007 года и длилось шесть лет.Каждая из трех башен служит разному назначению: одна — это 39-этажные жилые квартиры; второй, 36-этажный отель; а третий предлагает более 350 000 квадратных футов офисных площадей премиум-класса. Торгово-развлекательный комплекс связывает три башни на первом этаже.
Дизайн гладких башен в форме пламени отдает дань уважения азербайджанским традициям поклонения огню, природным газовым ресурсам страны и ее современной роли как центра технологий и торговли.Ночью более 10 000 светодиодных фонарей освещают башни снаружи, создавая впечатляющий эффект.
Когда в 1991 году Азербайджан обрел независимость от Советского Союза, у него была цель сделать Баку мировым центром современной архитектуры. В рамках усилий по отрыву от функциональной модернистской архитектуры советской эпохи одним из самых замечательных событий, возникших в результате этой инициативы, является Центр Гейдара Алиева, спроектированный всемирно известным архитектором Захой Хадид.Широкие изгибы возвещают о наступлении новой эры для Баку в 2006 году. В Центре есть конференц-зал, галерея и музей, и он играет важную роль в культурной жизни города.
Еще одна важная достопримечательность — потрясающая мечеть Гейдара, построенная в честь древнего азербайджанского архитектурного стиля, с высокими минаретами и красивыми куполами. В Баку также находится красивая мечеть Биби-Эйбат, построенная в 90-х годах на базе мечети 13 века, разрушенной Советским Союзом в 1936 году.
Вчерашний день, завтра строительство
Студенты-архитекторы найдут в Баку бесконечные прелести и сюрпризы. От района Маленькой Венеции (с искусственными каналами) до невероятного Азербайджанского музея ковра, который чтит давние традиции страны в производстве ковров и сам по себе построен в форме свернутого ковра. Открытый в 2014 году музей посвящен творчеству самого известного азербайджанского мастера ковроткачества Латифа Каримова.
Примечательные пережитки советской эпохи в истории Баку 20-го века включают внушительный памятник Рихарду Зорге, который предупредил советское высшее командование об операции «Барбаросса» (немецкий план вторжения в Россию в 1941 году) в городском парке Зорге. Обращенный к Бакинскому бульвару Дом правительства в стиле барокко, спроектированный известным советским архитектором Львом Рудневым и завершенный в 1952 году, до сих пор является домом для офисов государственного министерства Азербайджана.
Дополнительные современные архитектурные особенности включают красивую башню SOCAR, которая на самом деле состоит из двух башен, которые изгибаются друг над другом, поднимаясь на 209 метров в высоту.В здании 42 этажа офисных помещений и конференц-залов, башня устойчива к ветру со скоростью 190 км / ч (120 миль в час) и землетрясениям силой девять баллов по шкале Рихтера.
Расположенный в центре Баку, Park Bulvar сочетает в себе восточные традиции с западным модернизмом, чтобы создать для посетителей атмосферу розничной торговли 21 века. Между тем, Baku Crystal Hall изначально был построен для проведения конкурса песни «Евровидение» в 2012 году, но теперь в нем находятся концертный зал и спортивный стадион, способный принять 25 000 фанатов, благодаря своему ультрасовременному угловому дизайну.
Благодаря своему послужному списку и всемирной репутации в области поддержки передового проектирования зданий мирового класса, Азербайджан в предстоящие годы, похоже, привлечет еще много самых интересных и инновационных архитектурных разработок в мире.
Москва как монтаж и опыт советского модерна с 1918 по 1938 год
Аннотация
Чтобы превратить Москву в место революционного зрелища, большевики в течение двух десятилетий предприняли глубоко оспариваемую идеологическую, воображаемую и физическую переделку Москвы.Эль Лисицкий описал преобразование в 1929 году, отметив, что улицы и площади должны были приспособиться к совершенно новым ритмам движения и новым возможностям функционирования и использования. Кроме того, он признал: «Введение новых типов зданий в старую структуру города влияет на все, трансформируя его». 1 Я исследую, как изменились улицы и площади, чтобы отразить новую психологию Москвы. В моем проекте рассматривается, как модернистская архитектура была включена в существующую динамику городской улицы и как она повлияла на характер и функции улицы.Я предполагаю, что модернистские структуры функционировали как ориентиры в пределах города, сталкивая прохожих с диалектическим взаимодействием между архитектурными формами и городской функцией, чтобы пробудить дремлющие массы, подобно желанию кинематографистов, которые использовали монтаж для той же цели. Учитывая тот факт, что архитекторы были осведомлены об окружающей архитектуре и были вовлечены в нее, и понимали, что окружающая среда может определять поведение и психологию, удивительно, что исследования Москвы не анализировали отношения между зданиями и улицами города как единым целым. в целом, ни восприятие жителей.Я надеюсь исправить это упущение, предложив всеобъемлющую городскую структуру. Для моего исследования важна интерпретация городских улиц и того, как воспринимались модернистские постройки. Ответы широко варьировались в обществе и интеллектуальном сообществе; тот факт, что эти модернистские структуры классифицировались как «индивидуалистические», иногда «пролетарские» и даже «утопические», указывает на конкурирующие определения того, что составляет советскую модернистскую архитектуру. Споры между многочисленными архитектурными организациями предлагают комплексный подход к задачам переосмысления социального и физического пространства социалистического города.Я утверждаю, что в основе всех этих конкурирующих интерпретаций лежит желание диалектического взаимодействия не только с теорией, но и с материальным присутствием пространства.
.

От общего к знаковому и обратно, или Модернисты всех стран, соединяйтесь!

12 самых невероятных послевоенных построек СССС по версии группы «Советский модернизм»

5 фактов о советском модернизме

Ресторан «Жемчужина» в Баку

Кафе «Васара» в Паланге

Пункт таможенного и пограничного управления на финской границе, Выборг

Кинотеатр «Аврора» в Краснодаре

Город Зеленоград

Автовокзал в Сочи

Гостиница «Турист» в Баку

Историко-этнографический музей на горе Сулайман-Тоо в Киргизии

Дворец торжественных обрядов в Тбилиси

Санаторий «Дружба» в Ялте

Музей-заповедник «Сталинградская битва»

Новгородский академический театр драмы имени Ф.М.Достоевского

Выставочные залы Москвы | Выставка «Советский модернизм: Откуда: и Куда:»

Советский модернизм в Киеве, который исчезает: Автопарк №7, Детский мир, Шайба и Тарелка — новости Украины, Недвижимость

Советский архитектурный модернизм — HiSoUR История культуры

Поделиться ссылкой:

Архитектура советского модернизма — Пластиковые окна от производителя — ЖЖ

Пермский советский модернизм • Звезда

Универсальный дворец спорта «Молот»

Дворец детского (юношеского) творчества

ДК ВОС

Администрация губернатора Пермского края

Дворец спорта «Орлёнок»

«Дома-Трилистники»

Пушкинские бани

Департамент агропромышленного комплекса и продовольствия

Пермский академический Театр-Театр

Гостиница «Урал»

Органный концертный зал

Фонд Грэма> Выставки> Затерянный авангард: советская модернистская архитектура, 1922–32

Нвард Ерканян переосмысливает советскую модернистскую архитектуру Армении с красочными иллюстрациями

человек в битве за авангардную архитектуру в Украине после Майдана — The Calvert Journal

6 обязательных книг по советской архитектуре для вашего журнального столика

6 обязательных книг по советской архитектуре для журнального столика

Советская Азия: советская модернистская архитектура в Средней Азии

Критический постфункционализм в архитектуре позднесоветской Средней Азии

Как столица Азербайджана Баку, построенная на своем наследии, стала маяком современной архитектуры | Азербайджан — возможности ждут

Москва как монтаж и опыт советского модерна с 1918 по 1938 год

Аннотация

Добавить комментарий Отменить ответ